Учеба в Германии

8 сентября 1736 г. М. В. Ломоносов – ему было 25 лет – вместе с Д. И. Виноградовым и Г. У. Райзером отправился морем из Петербурга в Германию на учебу. Корабль из-за бури вернулся в Петербург и отплыл снова 19 сентября. Плыли четыре недели и едва не потонули в бурю. Молодым людям дали строгие инструкции: чему учиться, как себя вести, экономить деньги, присылать в Академию отчеты об успехах в науках и израсходованных суммах. На путевые расходы они получили по 300 р. Студенты направлялись в Марбург к профессору Христиану Вольфу для занятий в Марбургском университете математикой, механикой, физикой, философией, химией. Помимо этих предметов, Ломоносов овладел немецким, французским, итальянским и английским языками. В Марбурге студенты провели почти 3 года. Затем еще год они изучали металлургию и горное дело у профессора И. Генкеля в Фрейберге. «Ни один период жизни Ломоносова не известен так хорошо и подробно, как учеба за границей», – пишет Б. И. Меншуткин в своей монографии «Жизнеописание Михаила Васильевича Ломоносова». И немецкие профессора, и русские студенты постоянно присылали в Академию наук письма и отчеты. В них значительное место уделено бытовой стороне жизни, конфликтам, денежным расчетам и т. п.

Профессор Христиан Вольф, европейская знаменитость, преподавал студентам философию, физику, математику, химию. Общепризнанно, что его лекции оказали огромное влияние на будущие научные труды Ломоносова. Ломоносов перевел одну из работ Вольфа по физике, курировал перевод другой.

Известно, что Ломоносов учился прилежно, быстро освоил немецкий язык. Но… немецкие профессора жаловались в Петербург на буйные кутежи и мотовство русских студентов. Свобода университетского городка Марбурга, конечно, резко отличалась от атмосферы богословской Славяно-греко-латинской академии. Академия наук отпускала по 400 золотых рублей в год на каждого студента, это были огромные деньги. В Академию наук постоянно шли жалобы на поведение русских студентов. Кутежи, попойки, драки, долги – Ломоносов не отставал от товарищей в этом.

Когда настало время ехать к металлургу И. Генкелю в Фрейберг в середине 1739 г., кредиторы потребовали расплаты. Сумма долгов оказалась около 2000 талеров – примерно 12 000 золотых рублей. Профессору Вольфу пришлось расплатиться, в том числе и своими деньгами. Потом ему эти суммы вернула русская Академия наук. Вот что он написал в отчете об отъезде студентов: «…они время свое провели здесь не совсем напрасно. Если, правда, Виноградов (будущий создатель русского фарфора), со своей стороны, кроме немецкого языка, вряд ли научился многому, и из-за него мне более всего приходилось хлопотать… то я не могу не сказать, что в особенности Ломоносов сделал успехи и в науках: с ним я чаще имел случай говорить, нежели с Райзером, и его манера рассуждать мне более известна. Причина их долгов обнаруживается лишь теперь, после их отъезда. Они через меру предавались разгульной жизни и были пристрастны к женскому полу. Пока они сами были еще здесь налицо, всякий боялся сказать про них что-нибудь, потому что они угрозами своими держали всех в страхе… Когда они увидели, сколько за них уплачивалось денег… тогда только они стали раскаиваться и не только извиняться передо мною, что они наделали мне столько хлопот… При этом особенно Ломоносов, от горя и слез, не мог промолвить ни слова».

В Фрейберге содержание студентов урезали до 200 р. на каждого в год, причем деньги горный советник И. Генкель хранил у себя, на руки выдавал по 1 талеру в месяц. По городу он объявил, что долги студентов Академия наук платить не будет. Профессор красноречия Г. Юнкер так описал свои впечатления: «Студенты по одежде своей, правда, выглядели неряхами, но по части указанных им наук… положили прекрасное основание, которое послужило нам ясным доказательством их прилежания в Марбурге. Точно так же я при первых лекциях в лаборатории, при которых присутствовал… не мог не заметить их похвальной любознательности и желания дознаться основания вещей». Однако хорошие вначале отношения между Ломоносовым и И. Генкелем вскоре испортились, начались конфликты, и в мае 1740 г. Ломоносов покинул Фрейберг.

Из Фрейберга М. В. Ломоносов в конце 1739 г. прислал в Санкт-Петербургскую академию наук с очередным отчетом «диссертацию» (статью) по физике, оду «На взятие Хотина» и «Письмо о правилах Российского стихотворства». Вот отрывок из оды на взятие Хотина, неизменно вызывавший восхищение читателей:

Восторг внезапный ум пленил,

Ведет на верх горы высокой,

Где ветр в лесах шуметь забыл,

В долине тишины глубокой.

Внимая нечто, ключ молчит.

Который завсегда журчит

И с шумом вниз с холмов стремиться.

Лавровы вьются там венцы,

Там слух спешит во все концы;

Далече дым в полях курится.

М. П. Погодин так описывает впечатление, которое произвела эта ода Ломоносова: «В Петербурге все, ученые и неученые, удивились новому языку, читали и перечитывали оду и не верили ушам своим, тот ли употреблен был поэтом язык, которым все они говорили и писали. При дворе Императрицы Анны ода произвела неописанное действие. И не могло быть иначе – Ломоносовский язык, в сравнении с языком его современников, например, Кантемира, Тредиаковского, представляет чудное явление, какого не имеет ни одна европейская словесность, древняя и новая».

В 1740 г. Ломоносов – ему было 29 лет – тайно женился в Марбурге на дочери своего хозяина-трактирщика Елизавете Цильх, у него родилась дочь. Принял ли он лютеранство для венчания? В лютеранской церкви г. Марбурга есть запись о заключении этого брака. «Содержал жену и дочь своим жалованьем, которое получал по третям из Петербургской академии», – записал Я. Штелин об этом периоде.

«Между тем, живя в Германии, получая беспорядочно жалованье, женившись по любви на дочери своего хозяина в Марбурге, не имея средств содержать семейство, может быть, не умея соразмерять свои расходы с приходами, Ломоносов, уже основатель русской словесности, впал в неоплатные долги, обнищал и дошел до отчаянного положения», – так, еще более конкретно, описывает последний год учебы М. П. Погодин.

У Ломоносова родилась дочь, он наделал долгов, ему грозили тюрьмой. Он оставил жену и дочь и решил возвратиться в Россию. Якобы ночью, никому не сказав, он ушел пешком в Амстердам, чтобы оттуда вернуться в Россию. По дороге Ломоносов попался прусским вербовщикам и оказался в полку рейтаром. Бежал из замка, где располагался полк, в болоте скрывался от погони и пешком пришел обратно в Марбург. Туда ему были присланы деньги из Академии наук и весной 1741 г. Ломоносов снова отправился в Голландию, а оттуда – в Россию. Более двух лет его жена не получала от него известий, разыскивала его с помощью русского консула. «…Он долгое время не писал ей (жене), вероятно потому, что его обстоятельства в Петербурге (куда он прибыл благополучно в июне 1741 г. и… получил звание адъюнкта при Академии) были такого рода, что он не мог еще решиться объявить в Петербурге о своем супружестве, которое никому не было там известно, выписать к себе жену и ребенка и содержать их своим скудном жалованьем адъюнкта в таком дорогом месте, как Петербург», – писал Я. Штелин.

В июне 1741 г. Ломоносов вернулся из Германии в Петербург. Сохранилось решение Канцелярии Академии наук от 1746 г. о выплате Ломоносову недоданного жалованья за годы учебы в Германии. Причем сумму задолженности – около 400 руб. – выплатили ему… книгами из академической книжной лавки. Эта выплата объяснялась тем, что «Ломоносова пред прочими товарищами его ревностные труды и особливую его перед ними к пользе государственной действительно полученную науку» отметили.

«Пять лет прожил он в Германии, и благодаря гениальным своим способностям, трудолюбию и деятельности, узнал все, что узнать было можно, овладел современною наукой и почувствовал, что может сам идти еще далее по узнанному пути, может повести за собою своих соотечественников, может учредить науку в России, в любезном своем отечестве», – написал об учебе Ломоносова в Европе М. П. Погодин.