Порядок и дисциплина
Порядок и дисциплина
Политический контроль
Один из наиболее спорных и неоднозначных вопросов, связанных с советско-германской войной, состоит в следующем: почему сталинская Красная Армия, которая понесла еще более сокрушительные поражения и еще более тяжкие потери, чем ее предшественница эпохи царизма в ходе Первой мировой войны, вышла победительницей из схватки с гитлеровским вермахтом, а не развалилась, как царская армия в конце 1917 года? Например, царь в конце лета 1914 года потерял две армии и 245 000 человек в битвах под Танненбергом и в Мазурских болотах — в то время как Сталин за первые же две недели проводимой немцами операции «Барбаросса» потерял три армии и 748 850 человек[225]. Более того, в то время как царская армия потеряла за всю войну 2 245 369 человек и на 1 мая 1917 года имел под ружьем армию в 6 752 700 человек[226], Сталин с 22 июня 1941 года по 18 ноября 1942 года потерял по меньшей мере 6 155 000 человек, а с 19 ноября 1942 года по 31 декабря 1943 года — еще 2 533 400 солдат, итого 8 708 400 из 29 миллионов солдат, выставленных на поле к концу войны{567}.
По крайней мере частично ответ на этот вопрос лежит в политической плоскости. Царская армия развалилась в 1917 году потому, что вела все более непопулярную в народе войну, и из-за умелой и активной политической агитации, подорвавшей волю и боевой дух ее солдат[227], вызвавшей бунты, массовое дезертирство и наконец — полнейший развал армии под тяжелыми ударами противника и бушующих волн революционной агитации. А вот сталинская армия, в отличие от дореволюционной, на протяжении всей войны оставалась сплоченной, жизнеспособной и надежной военной силой, несмотря на куда большие поражения и потери — поскольку армада комиссаров и политруков осуществляла строжайший политический контроль, а военные трибуналы и другие органы безопасности безжалостно и эффективно применяли суровые карательные меры, наводя дисциплину в ее рядах.[228] И, что не менее важно — солдаты Сталина продолжали сражаться как потому, что они защищали родину от иностранных захватчиков, так и потому, что у них не оставалось никакого иного выбора.
Сталин установил и сохранял политический контроль над Красной Армией посредством сложной системы комиссаров и политруков[229] практически на всех командных уровнях. Схожие с сотрудниками политического аппарата во всех отраслях советского правительства, промышленности, сельского хозяйства и общества, эти вездесущие представители партии постоянно следили за политической благонадежностью и боевым духом солдат и при необходимости прибегали к насилию для обеспечения строгой дисциплины.[230] Эту всепроникающую систему политических цепных псов Президиум Верховного Совета СССР создал 16 июля 1941 года, когда распорядился учредить так называемый институт военных комиссаров. Этот институт состоял из сложной сети политических комиссаров и политруков, отвечающих за наблюдение за преданностью солдат и офицеров, за выполнение ими отданных приказов и за поддержание абсолютной военной дисциплины на всех уровнях командования{568}.
Эта система политического контроля оставалась в силе до 9 октября 1942 года, когда партия почувствовала себя достаточно надежно, чтобы заменить ее принципом единоначалия[231]. Делая это, НКО приказал
«Освободить от занимаемых должностей комиссаров частей, соединений, штабов, военно-учебных заведений, центральных и главных управлений НКО и других учреждений Красной Армии, а также политруков подразделений и назначить их заместителями соответствующих командиров (начальников) по политической части».
После этого командующие фронтами и армиями[232] должны были:
«в месячный срок присвоить политическим работникам командные воинские звания в пределах предоставленных им прав{569}».
Хотя этот приказ и упразднял институт военных комиссаров, на самом деле он не произвел значительных изменений в структуре политического контроля Красной Армии, поскольку фронты и армии продолжали контролироваться военными советами, а заместители командиров по политической части на всех уровнях командования выполняли во многом те же функции, что и их предшественники-комиссары. Однако данный приказ по умолчанию подчеркнул уверенность Сталина в том, что старшие командующие достигли удовлетворительного уровня политической благонадежности.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.