Глава 10

Глава 10

Спустя две недели, «погибший смертью храбрых» Владимир, получивший, кстати, в честь праздника младшего сержанта, на пару с Валентином пилил дрова, не подозревая о своей ужасной участи, «разорванного на куски и похороненного в братской могиле». Разорван на куски, правда, был его новый бушлат, да именно, во время известных событий когда он для пущей сохранности оставил его на хранение в палатке. И теперь он щеголял в драном, но так же теплом бушлатишке второго или третьего срока.

— Во, теперь на ночь хватит, — удовлетворенно поглядев на внушительную поленицу дров, произнес Вовка.

— Уголь подвезти с Ханкалы должны скоро, — порадовал Валентин. — Тогда классно будет. Дров не нужно пилить.

— Да, уголек — хорошо.

Но хорошо оказалось другое. Рутина закончилась. Вовку с Мишкой вызвал ротный в офицерскую палатку и велел собираться по полной программе. Через час выдвигаться к ЦБУ (цент боевого управления). Готовится рейд. На сколько — неизвестно. Дальше все как обычно, чего там собирать-то, главное спальный мешок. Мишка сначала сдуру ума свой брать не хотел, начал говорить, что может все одним днем обернется. Но Вовка памятуя прошлый опыт решил запасаться на год вперед. Через час они уже тряслись на броне БМП, где было уложено всяческое снаряжение. Нести все это в руках было проблематично. Для неискушенного читателя я просто перечислю: бронежилет, каска, которые им приказано было сразу же одеть на себя, противогазы, так же повешенные на плечо, по четыре «Шмеля», автомат, ну и само собой вещмешок с едой и спальный мешок. Но зато свое близкое будущее можно быть спокойным. Старшина не поскупился и отсыпал им вдоволь консервов. Явно больше чем на три дня. Это радовало, но с другой стороны настораживало Вовку — щедрость военных руководителей объяснялась обычно чем-то нехорошим. Значит, что придется явно больше трех дней мыкаться отрезанными от мира. И если бы лето, а то ведь январь.

На ЦБУ, посередине лагеря бригады столпотворение людей и техники. Гусеницы машин так глубоко вспахали землю, что колеи напоминали глубокие овраги, в которые, провалившись ночью, нелегко было бы выбраться, особенно учитывая, что глина налипнет. И ротный провалился. При его тучном сложении выбраться было действительно нелегко. Вовка с Мишкой, уже в боевом облачении, неуклюжие в своих тяжелых бронежилетах, одетых на толстые бушлаты и спадающих на глаза касках неуклюже вытаскивали командира из грязи, рискуя сами оказаться ежесекундно в таком же жалчайшем положении. Когда командир был уже почти вытащен и одной ногой балансировал на краю борта БМП, куда его затаскивали, Мишка, видимо припомнив какие-то старые обиды, разжал руку, державшую ротного и тот под смех зрителей вновь рухнул в грязь.

— Ты чего? Опупел, — грозно прорычал он, вставая в липкой грязи.

— Да я что, товарищ старший лейтенант, сами видели рука выскользнула. — Оправдывался Мишка. — Я же не нарочно, вам бы надо было крепче хвататься.

Вовка, не имевший особых претензий к командиру, спрыгнул вниз, глубоко увязнув в глине под тяжестью «облачения» стал демонстративно поддерживать его под локоток, приговаривая.

— Ах, не ушиблись ли, товарищ капитан (приписав командиру желанную звездочку), сейчас мы Вас в лучшем виде достанем. Вы на него дурака внимание не обращайте. Молодой, еще, вот каши мало ел, вот и не удержал. Вы старшине скажите, что бы подкормил его получше.

Командир, наконец, то был поднят из грязи и с почестями усажен на башню БМП. Дальше все по плану. Их отвели к третьему батальону и передали в распоряжение их комбата. От третьего батальона здесь присутствовало чуть больше роты солдат. Еще стояло несколько танков. Вообще на ЦБУ собиралось какое-то микроскопическое войско. Коктейль представителей всех видов сухопутных войск, и пехота и танки, один из которых украшали подвешенные спереди на металлической конструкции катки, которые солдаты окрестили «яйцами», и какие-то устрашающего вида, но безобидные землеройные машины. Колонна собиралась приличная. Стояли и еще какие-то ранее невиданные Вовкой, диковинные машины. Обращало на себя внимание, что в пехоте было много АГС (автоматический гранатомет станковый). Оказалось, что это гранатометный взвод в полном составе, была и минометная батарея. Вообще все подразделения были максимально технически вооружены. Не было просто стрелков, обязательно все с какими-то еще усиленными орудиями войны. Присутствие здесь огнеметчиков со «Шмелями» было очень кстати, и Вовка с Мишкой гармонично вписывались в общий пейзаж.

Войско построили. Стояли все упакованные в бронежилеты и каски, что сковывало движения. Толпа этих людей напоминала сборище неведомых, огромных майских жуков в панцирях. Ждали неведомо чего, как обычно в армии. Курили, трепались. Искали земляков. Нашли конечно, как без этого. Вовка так вообще рядом с земляком в строю оказался. Парень по имени Женька, уже третий месяц здесь. Женька был из деревни, а в городе жил в «общаге», ну дальше, наверное, без комментариев, сами представляете, что там за жизнь и кто живет в большинстве. Женька и был то подавляющее большинство, обитателей этих людских муравейников, со всеми пороками им присущими. А с другой стороны читатель, с кем бы ты хотел бы жить и выживать? С ними или обитателями богатых особняков? Задумался? То-то же. У Мишки нашлось земляков побольше. Их большую партию с одной части прикомандировали. В основном все специалисты: механники-водители, связисты, саперы и т. п. Один земляк был особо полезен, он был «механ» на БМП, в том самом подразделении, куда их прикомандировали.

О цели такого сбора никто не знал. Слухи ходили разные. Доминирующим был тот, что «чехам» наносится перед грядущим заключением мира некий последний удар страшной силы. И вот поэтому их тут и собрали. В подтверждении этой версии говорило наличие лучшей техники в бригаде, собранной здесь и максимально усиленного вооружения. Остальные версии варьировались от обычного строевого смотра и учений до полного вывода войск в Россию.

Наконец что-то стало проясняться. Из штабной палатки вышел командир бригады в сопровождение старших офицеров. Ряды войска выровнялись. Вдоль них забегали офицеры, что-то записывая и помечая. Внимательно рассматривали технику и… И все. Разойдись. Вовка и Мишка безуспешно пытались разыскать БМП с их ротным, но те давно уехали, отдав их в третий батальон. И куда теперь? Ночевать в третий батальон? У них самих негде. А как все добро в роту переть. Двух рук не хватит, да и путь неблизкий, около километра по грязи. А завтра обратно сюда же строиться. Их новый командир интереса к своим новым нахлебникам не проявлял и предоставил им полную инициативу в поиске ночлега.

Вот тут то Мишкин земляк и пригодился как нельзя кстати. Пришли к разумному компромиссу. Все свое добро, а главное «Шмелей», оставили в его БМП. На ночлег, в роту, пошли налегке, с одними автоматами. А в роте оказалось, что их совсем не ждали и обед с ужином съели. Кряхтя, выдал им старшина банку кильку. Тем и поужинали.

Следующий день прошел, так же как и предыдущий. Пришли, построились, постояли до обеда и разошлись. Вовке даже понравилось такое дело. А что, уходишь с утра, простоял до обеда и в роту. Ни тебе нарядов, ни работ, ни начальников. Ротный уже вроде как передал в батальон, а там вроде как еще не пристроили к месту. На третий день Вовка с Мишкой в таком же приподнятом настроении месили грязь по направлению к ЦБУ.

— Вов, а классно, если правда вывод скоро, — отряхивая налипшую глину с сапога и доставая сигарету сказал Мишка. — Домой наконец попаду. А то на шесть месяцев прикомандировали, а тут через два окажусь.

— Не знаю Миш, — задумчиво произнес Вовка. — Мне уже и страшно ехать. Я здесь привыкать начал.

— Да ты что? Вообще свихнулся? Чего тут делать?

— Миш, понимаешь, ты вернешься к семье, к жене, что тебя сковородой еще раз огреет, к службе. А я к чему? Опять работу искать бегать. Опять один на один с собой. А здесь я при деле.

— Ты Вова дурак, ты за полгода уже сколько «бабок» набрал? Купишь «тачку» то да се, заживешь.

— Миш, «тачки», «бабки». «Бабки» кончатся, а что «тачка» это тоже стоянка-гараж, бензин, права-ГАИ. Ну не в этом дело. Вон помнишь, с пятой роты в отпуск парень ездил, как уж звать не помню, тот, правда, все холодильником грезил. Ну и что, в первый день все просадил, до дома ехать не на что. Так он тем же днем сюда обратно. Вчера в строю увидел. С нами поедет.

— Ну, это он без ума. А если с умом….

— Да все мы тут без ума, — стал раздражаться Вовка. — Послушать вас, ну министры финансов, а только все без гроша. Кто с умом он дома деньги делает, сюда не прется.

— Да, ладно, Вова, не кипятись. У нас вот один пацан приехал, деньги по уму вложил, сейчас квартиру купил, магазин у него.

— Ты его сам-то видел.

— Нет.

— А магазин его?

— Ну, — замялся Мишка, — он в центре где-то. Да точно есть. Я тебе говорю. Мне пацаны точно рассказывали.

— Ладно, есть так есть. И ты магазин в квартире купишь. — Вовке уже надоели эти разговоры о скатерти-самобранке в виде денег полученных за службу.

Ну и пусть надеются. Должен же человек во что-то верить. А Вовка не верил уже ни во что.

В этот раз на ЦБУ была сверхнервозная обстановка. Командиры надорвали глотки строя своих нерадивых подчиненных. То тут, то там слышались крики:

— Каску одень! Противогаз где, тебя спрашиваю?! Ты автомат держишь, а не бабу за сиську! Это что такое?! Я тебя спрашиваю! Живот выпятил как баба Рязанская!

Мишка и Вовка заняли свои места в крайнем ряду и переминались с ноги на ногу, пытаясь согреться. А погода ухудшилась. Вчера выпал сильный снег и таять не собирался. Снегопад возобновился, и сейчас липкие белые хлопья осыпали солдат.

Перед строем, бодрой, пружинистой походкой вышел самый настоящий генерал. Офицеры и солдаты напряглись, ожидая страшного разгрома, за недостаточно бравый вид, бардак и прочие армейские грехи. Кое-кто в уме прикинул, сколько ему придется сидеть в яме, что зимой было вовсе некстати. Однако генерал-майор повел себя на редкость демократично. Он произнес краткую и энергичную речь, сводившуюся к тому, что собранной группе предстоит первыми выставить блокпосты в окрестностях Курчалоя. Перекрыв тем самым возможные пути отхода из Новогрозненска банде Салмана Радуева. Подчеркивалось, что впереди ожидают тысяча с лишним боевиков и полное отсутствие мирных жителей. «Там нет пастухов, там одни бандиты», — вот было генеральское резюме. Для обеспечения задачи не пожалели сил и средств. Дали даже водоопреснительные машины. Колонну будут сопровождать «вертушки» (вертолеты). Вскоре подтянутся еще войска. Задача особой важности, курируется командованием, бдительность, боеготовность и т. д. и т. п…

Слушая все это Вовка приходил в уныние. Ясно, что просто так такие речи генералы не говорят, а значит, ожидается что-то совсем уж нехорошее. Подозрения усилились, когда генерал стал лично пожимать руки каждому солдату. Над полем раздался гул, это появилось звено вертолетов. Подали команду и народ стал грузиться на машины. Вовка со второй попытки залез на БМП. С Мишкой их разлучили. Он ехал с другой ротой. Зато Вовка попал с его земляком, Олегом, тем самым механником-водителем. Олег оказался человеком чудной судьбы. Был а Афганистане, Чернобыле, Таджикистане. Являясь импотентом после Чернобыля, продолжал жить с женой. Вот такие чудеса. А кроме того, незадолго до этой операции Олег отличился. Послали его ребята с блокпоста, где он стоял за водкой на рынок. Дали на обмен три «Мухи» (гранатомет одноразовый), чтобы он их выменял, не менее чем за литр. Олег и пропал с концами. Вернулся под самый вечер, пьяный и счастливый, ни «мух», ни водки. Ребята сильно разозлились на него тогда. Били смертным боем. Вот такие дела. Про незадачливого торговца все знали, в том числе и офицеры, но мер никаких не приняли, с ребятами, что лупили его как сидорову козу, он вскоре помирился, и все продолжалось по старому.

БМП напоминало цыганскую кибитку. Чего там только не было нагружено: кастрюли, палатки, печка, даже два толстенных бревна, на всякий случай топливо. Солдаты как мухи облепили машины и колонна тронулась. Спереди шел, тряся «яйцами» танк, сверху, подобно коршунам кружили вертолеты. Впереди лежали заснеженные поля. Вовка с интересом поглядывал по сторонам. Часто они проезжали блокпосты, где из землянок, словно кроты из нор, вылезали на свет грязные, закопченные солдаты. Такова были зимняя жизнь. Тяжелая, холодная и грязная.

Навстречу ехала чеченская колонна автобусов и грузовиков, наполненных молодыми мужчинами. Все как на подбор в традиционных шапочках, наподобие тюбетейки. Поравнявшись с военными, чечены стали улюлюкать и показывать непристойные жесты. Впрочем, и наши в долгу не остались. Наконец, долго плутая по разбитым дорогам, колонна наконец, когда начало темнеть заехала на огромное поле. К удивлению Вовки там располагалось какое-то подразделение. Были едва заметны три одинокие, вросшие в землю палатки. Здесь и предстояло ночевать. Спешились с машин. Костры разводить командиры запретили, чтобы не демаскироваться. Ничего хорошего это не предвещало, так как заметно похолодало. Прыгая на месте и разгоняя кровь, после долгого сидения на железе Вовка с Женькой, они попали в одно подразделение, вернее это Вовка попал в роту к Женьке, обсуждали планы ночлега. Сошлись на том, что надо, пока другие не опередили, попробовать попроситься на ночлег к солдатам, стоявшего здесь подразделения.

Такие умные они были не одни. В сторону палаток двигались еще маленькие группки людей. Ребята подошли к палатке возле которой ковырялся в автомате мужик с огромной окладистой бородой.

— Здорово дядя! Откуда будешь, — обратился к нему Вовка, протягивая сигарету

— Мы все тут с Урала, — ответил мужик, — а вы?

— Мы с М-ска. А вообще все с Московского округа.

— Откуда вы? — удивленно переспросил мужик.

— С М-ска.

— Слышь, ребят, я с вашей области родом, с Р-кого района.

— А на Урал то, как попал? — спросил Женька.

— Да, с женой развелся, от алиментов бегал, — простецки ответил дядя.

— Во дела, — удивился Вовка. — И как удачно, убежал.

— Да нет, вон долгов набралось за пять лет. Ну тут думаю поправлю дела. А то тюрьма.

Беседа стала совсем дружеской. Дядя достал откуда-то фляжку с омерзительной на вкус водкой Осетинского разлива. Выпили. Захорошело. Ясное дело, что согласился пустить земляков на ночлег. Одна загвоздка. Он сегодня в палатке один. Дровишек бы полить. Да не вопрос. Уже через минуту Вовка с Женькой скинув бушлаты, яростно разделывали огромное бревно. Чурбаки только успевали отлетать, а дядя только успевал их колоть, да в палатку таскать. Да не такой уж Юрка оказался и дядя, всего то на три года Вовки старше, если б не борода, может еще и моложе выглядел бы. У Уральцев оказывается, за бороды не преследовали. Это в бригаде, прямо как при Петре первом. Не прошло и часа, как дров оказалось на дня два. Самое время печку топить. И тут…

И тут появился молодой мужчина с властным лицом. Он сразу набросился с бранью на Юрку и сказал, чтобы посторонних и духу не было. Это был их офицер. Ну что можно было сделать, да ничего. Поплелись Вовка с Женькой в голое поле, к технике, искать где прикорнуть. Вот тут-то Вовка не раз похвалил себя за то, что взял спальный мешок. Вместе с Женькой, он тоже не дурак, свой захватил. Расстелили спереди на БМП один мешок, легли, а вторым укрылись. А ноги чтобы не мерзли, сапоги сняли, а ватные брюки приспустили, и босые ноги в них убрали. Так нормально и переночевали. Не с женой в постели, но все-таки не хуже других, а кое-кого и лучше. Не такие запасливые, всю ночь прыгали вокруг, согреться пытаясь. Даже караул выставлять не пришлось. Все одно вон их сколько не спит, снег топчет.

Утром стало ясно, что и в этот день никуда колонна не тронется. Почему стояли, никто не знал. Поели кое-чего всухомятку. Вовка с ребятами свой «сухпай» разделил. Его коллегам, оказалось вообще ничего выдали с собой. Только вчера дали по одной банке каши и все. Остальное подвезти должны на место. А кто, когда, куда?

Прошла вторая и третья ночь. Многие перемерзли до того, что уже ни черта не соображали, особенно молодые срочники. Наконец тронулись дальше. Опять петляли по каким то заброшенным дорогам мимо развалин, иногда возле разрушенных домов стояли местные жители. Они молча взирали на войска. Радости и надежды в их взглядах не наблюдалось. Много машин по дороге вышло из строя и их тащили на буксире. Вовка не мог понять где они находятся, далеко ли они от бригады? Может даже где-то рядом, просто путь долгий и извилистый.

Наконец остановка в поле. Посреди равнины ну вылитое кольцо. Да, да самый настоящий земляной вал круглой формы, диаметром метров шестьдесят и высотой метра два. На валу еще росли жиденькие деревца и кустарник. Похоже на воронку, но уж слишком мощной должна быть бомба, не меньше ядерной, чтобы такое чудо сделать. Скорее уж какой-то метеоритный кратер, хотя и ему тут откуда взяться. Как бы тут не было, тем не менее, место представляло идеальную природную крепость.

Здесь колонна стала разделяться. Рота, к которой прикомандировали Вовку, вместе с тремя танками и минометом осталась здесь. Остальная колонна, свернув влево на проселочную дорогу, проследовала дальше. С ними уехал командир батальона, он же главный во всем этом войске и Мишка. Так их разлучили. Теперь стали обстраиваться. Времени много это заняло. Все уже природа сделала. Посередине «кратера» как про себя Вовка назвал природное чудо, разлилась огромная лужа, в тот момент покрытая уже крепким льдом.

И вот когда в печках уже закурился дымок, произошло чудо. На доселе пустынной дороге затарахтел мотоцикл. Остановился напротив укрепления, прямо перед стволами танков и БМП. Из коляски вылез старик с седой бородой, в папахе и длиннополом развевающемся пальто. Старик стал что-то гортанно кричать в сторону только что обустроенного блокпоста, ежесекундно потрясая клюкой, которую держал в руке. Казалось, что старик сейчас кинется с этой деревянной палкой на танки. Весь его вид напоминал какого-то неистового библейского пророка. За рулем мотоцикла сидел молодой парень и безучастно наблюдал за всей этой сценой.

Наконец, старец привлек внимание солдат и навстречу ему решил идти молодой лейтенант-двухгодичник, что был старшим на блокпосту. Вовка, а вместе с ним солдат по кличке Старый, вызвались сопровождать командира. Ожидалось что-то интересное и необычное. Сам старец и его спутник явно были безоружны и никакой угрозы, кроме вербальной не представляли.

Когда пробирались через глубокие, наполненные водой колеи от гусениц, Вовка еще раз похвалил себя за предусмотрительность. Его спутники нахватали воды полные сапоги, в то время как Вовка был защищен чулками от ОЗК. Все-таки опыт великая вещь. Сделав знак рукой, чтобы они оставались на месте, командир, в смешной вязаной шапочке на голове, нервно поправляя автомат на плече, подошел к старцу. В облике лейтенанта было что-то, по детски трогательное, особенно эта шапочка, напоминавшая колпак гномика из детской сказки. Автомат на его плече, настолько контрастировал с его обликом и казался чуждым, инородным телом.

В противоположность ему от седобородого чечена веяло такой неистовой, фанатической энергией, что казалось, он сам здесь как магометанский ангел мщения. Вовке пришла в голову мысль, что он бы, пожалуй, не удивился бы, если бы клюка старика, по воле Аллаха, вдруг превратилась бы в огненный меч архангела Джебраила. Что тут началось! Как коршун старец набросился на молодого лейтенанта:

— Убирайтесь отсюда! — Вещал он. — Убирайтесь, пока Аллах не истребил вас. Это святое место. Его никто не может осквернять. Здесь никто не может находиться.

— Но, — пытался вставится лейтенант.

— Малчы, слющай. — тут же заткнул его оратор. — Я людей еле сдержал. О, Алла! Они уже сейчас вас хотели повырезать. Ты что думаешь, танки твои помогут, — при этом он так энергично ткнул клюкой в сторону танка, что казалось, хочет пробить его насквозь, — нет, не помогут, с нами Аллах.

— Но, — опять попытался что-то сказать лейтенант, но инициатива была прочно перехвачена исламским пророком.

— О, Алла! Да вас сегодня же ночью не будет. Ты понимаешь. Никто не простит что вы здесь. Аллах сегодня же уничтожит вас. — Старик плюнув в сторону командира, снял с головы папаху и в сердцах бросил ее на дорогу. Убирайтесь куда хотите, но здесь не будете.

Высказав все это, старец еще раз, подняв пылающие очи к небу, возопил: «О, Алла!», поднял папаху, резко повернулся и сел в коляску. Мотоцикл, презрительно фыркнув, обдал стоявших в недоумении на обочине военнослужащих и поехал в сторону небольшого села, расположившегося на отлогом склоне горы. Но даже сидя в коляске, старец продолжал потрясать клюкой и кричать какие-то, видимо сильные проклятья на родном языке.

Лейтенант стоял, потупившись, как школьник, не выучивший урок, у доски после учительской проработки. Вовка и Старый переминались с ноги на ногу и не знали, как успокоить лейтенанта. Вовке было жалко молодого командира. Судя по всему, этот вчерашний студент был не таким уж слабаком, как сейчас оказался. Просто он, будучи вероятно человеком интеллигентным (что впоследствии и подтвердилось), не был готов к словесным баталиям в наглости. Здесь нужен был бы мастер бандитских разборок «по понятиям», да где же его на войне возьмешь? Понуро побрели они обратно. Из офицеров на блокпосту был один этот лейтенант, и посоветоваться относительно такого щекотливого дела, ему было явно не с кем. Пока Вовка в своей, а Старый в своей палатках со смехом, как очередной анекдот, рассказывали обстоятельства переговоров, раздалась команда: «Выходи строиться!» О, как не хотелось покидать, только что обустроенные и протопленные палатки. Но, таковы уж тяготы и невзгоды службы, которые рекомендуют преодолевать солдатам, люди, сами их благополучно избегающие.

Микроскопическое войско построилось на берегу лужи. Лейтенант, стоя на льду, объявил всем, что они снимаются и переезжают к основной группе. Прямо сейчас. Все, грузиться. И побыстрее, уже темнеет.

О, с какой неохотой принялись бойцы разрушать только что созданный своими руками, со всей любовью уют. Ведь, говорили же им, что надолго здесь, вот и обустраивались от души. Теперь все рушить. С трудом разобрали палатки, печки то горячие, еще тлеют уголья. Все руки обожгли, пока их разбирали, да в золе перепачкались. Но собрались. Но погрузились, и уже в начавшихся сумерках, тронулись по проселочной дороге, в сторону, куда несколько часов назад отбыла основная часть группы.

Дорога проходила через разрушенную ферму. Посередине дороги, лежала давно сгоревшая башня танка. Колея огибала ее с обеих сторон. Чуть поодаль, в поле стоял на сорванных гусеницах тоже обгоревший, корпус несчастного танка. В полутьме он выглядел устрашающе, напоминая скелет доисторического чудовища. Наконец прямо посреди заснеженного поля показались боевые машины, уставившиеся стволами, как хоботами в разные стороны, и беспорядочно рассыпанные палатки. Вот и прибыли. Уже совсем стемнело. Не разжигая огня, лень было, просто воткнули колы и накинули брезент, так и заночевали. У Олега, механника-водителя страшно разболелся зуб. Бедолага мыкался по лагерю, в поисках обезболивающего. Наконец ему вкололи анальгин и еще с час поворочавшись, он наконец, погрузился в спасительный сон. Вовке стало искренне жалко его. «А ну и меня также прихватит, делать то что тогда? — думалось ему в ночи. — Слава Богу, свои больные перед отъездом вылечил, да поудалил, а все равно, кто знает, ведь уже полгода прошло? Как их тут лечить то?»

Утром он встретил Мишку. Тот похвалился своим новым жильем, что он сделал вместе с экипажем танка. Жилье и вправду было на славу. Просторная яма, покрыта добытым где-то шифером, в земле выкопаны удобные нары, печка, все аккуратненько. Мишка похвастал, что они нашли канал добычи водки, через местного фермера Саида, на земле которого они расположились. Гостеприимный поневоле, хозяин рад был взаимовыгодному сотрудничеству. А что впрочем, еще оставалось ему делать. Война войной, а жить и хозяйство вести надо. Саид, оказывается, сразу определил им постройки, которые можно ломать на дрова, а какие просил не трогать, взамен обещая всякую посильную помощь. Вовка позавидовал Мишке с его товарищами. У них будет, что иногда припить, а вот у них? К этому моменту уже стало ясно, что они снова, пренебрегая гневом Аллаха, возвращаются обратно в «кратер». Вовка тогда и предположить не мог, что им будут завидовать не только весь батальон, но и вся бригада, а пожалуй и вся группировка. Но об этом позже. А пока осквернители святыни возвращались обратно. На этот раз с ними ехал заместитель командира батальона и еще и еще трое офицеров. Видимо на лейтенанта особых надежд не возлагалось.

Пока палатки обустраивали по новой, на старых местах, то заприметили, что по дороге нет-нет, да проезжают машины. А раз так, то можно на водку что-то сменять. Каких-то конкретных задач командиры не ставили. Сам по себе вид их был крайне растерян. Судя по всему, о блокировании дороги речи не шло. Поговаривали и достаточно серьезно, что в Курчалое сосредоточена очень большая группировка и наши два блокпоста никакой угрозы для них не представляют. А тут еще сделали печальное открытие, что еды осталось от силы на один день. Еще тревожные слухи пошли из офицерской палатки, что разведка и танки, что колонну сопровождали до места, на обратном пути в засаду попали. Танку «яйца» оторвало миной, разведку вроде постреляли. В общем, колонны с едой в ближайшее время не предвидится. Получилось что-то похожее на окружение. Но разве солдат смотрит так далеко. Сегодня главное есть, а завтра — будет день, будет пища. И вот стали думать о пище. Решили идти на «большую» в самом прямом смысле слова дорогу. Предусмотрительный Вовка достал из своих бесчисленных запасов пару новеньких резиновых сапог, взятых им по какому-то наитию свыше. Это был самый ходовой товар для обмена с «чехами». Вот и пошел он со Старым на дорогу.

Наконец то появилась одинокая белая «копейка». Воины одновременно замахали руками. Машина нехотя остановилась и «чех» средних лет сидевший за рулем, недоуменно уставился на солдат. Весь вид его выражал одно: «Вот сколько ездил тут, ни разу никто не тормозил. А это что за чудо?».

— Здравствуй брат, — обратился к нему Старый. — Сапоги не нужны?

— Какие сапоги, — внешне равнодушно спросил водитель, но по глазам было видно, что наживку он зацепил.

— Резиновые, с нуля, муха не трахалась, — бойко затараторил Вовка, доставая из мешка пару сапог. — Во, гляди земляк, как раз по тебе.

— И сколько хотите? — не успели Вовка со Старым переговорить, как «чех» отрезал, — два литра хватит?

Такой удачи наши герои не ожидали. Они рассчитывали получить максимум одну бутылку, да и то готовы были еще в нагрузку сдать пару банок консервов. А тут целых два литра. Невероятная удача.

— Ну ладно, — важно произнес Старый, пытаясь не выдать радость от удачи, — так и быть, через сколько привезешь?

— Ну, минут за сорок, мотнусь в Курчалой.

— Ладно, мы здесь будем ждать.

Вовка со Старым, когда машина скрылась, переглянулись. Вот так да, только вышли на дорогу и уже такое везенье. Что же дальше то будет?

— Слышь, Вов, а чего еще толкнуть можно? — спросил Старый.

— Ну не знаю, может ОЗК, у меня один есть. А так, жратвы у нас по нулям. Патроны опасно, да и вряд ли денег много получим.

— Вов, а давай насчет патронов спрошу. Просто так, интересно, сколько предложат. — Осторожно начал прощупывать почву Старый.

— Да спросить то можно, за спрос деньги не берут, только опасно. Случись что «чехи» молчать не станут, сразу скажут, кто продал.

— Да нет, я просто спрошу.

Они еще раз переглянулись и стало ясно, что мысль сделать деньги из ниоткуда теперь не оставит их. Морально-этическая сторона вопроса их не интересовала. Вовка не раз видел, как на блокпостах, подобно этому, на продажу шло все. Так меняли гранату за две бутылки водки, правда, не особо часто. Старый и сам наверняка был в курсе всех этих дел. А Олег, тот самый их «механ», тут без комментариев.

«Чех» вернулся не через сорок минут, а раньше. Привез все как обещал. Старый стал к нему с вопросами подходить.

— Слушай, а патроны, гранаты нужны?

— Нэт, я мирный, мне этого нэ надо, — поспешно ответил чечен.

— Ну может кому из земляков нужны? — Продолжал Старый.

— Нэ знаю, я с ними не дружу. С тэми, кто воюет. Я спокойно жить хочу.

Разговор явно не клеился и предложив купить еще что ни будь из вещей, «чех» укатил в сторону села, раскинувшегося на склоне.

В палатке Старого с Вовкой встретили с распростертыми объятьями. Еще бы, не успели уйти, а уже четыре пузыря. Выпили, закусили последним сухпаем. Завтра будет голод, но сейчас об этом никто не думал. Все думали, что еще можно придумать, что еще продать. Остальные палатки с завистью смотрели на них. У них не нашлось таких удачливых купцов.

Однако, не надо думать, что день прошел в поисках спиртного. Были, как положено, выставлены посты по каждой стороне «кратера» всего четыре. Каждую сторону «курировала» одно отделение, жившее в палатке. Часовой вел наблюдение за местностью из окопов, которые кольцом опоясывали вершину «кратера». А посередине, на берегу лужи установили походную кухню, заведовать которой назначили Старого, как самого почтенного обитателя блокпоста. Но продуктов не было, и должность старого была чисто номинальной.

Еще наблюдатели обратили внимание, на заброшенное огромное здание, возвышавшееся примерно в километре от «кратера», за посадкой, что обрамляла поле. При внимательном рассмотрении в бинокль, увидели, что с крыши здания за ними тоже ведется интенсивное наблюдение. Не вызывало никаких сомнений, что там находятся боевики. Правда, вели они себя тихо. Никаких выпадов не делали. Все это было странно.

Ночью нервы многих были напряжены. Часовые палили на каждый шум. По установленному правилу, одиночными, если для профилактики, на всякий случай. Очередь означала уже реальную опасность. Хотя не все строго придерживались этого правила и несколько раз за ночь подрываясь по тревоге, рассыпались в окопах, водя стволами оружия по темноте. Ежеминутно в воздух взлетали осветительные ракеты. Офицеры не слезали с рации, поддерживая связь с бригадой. Из бригады артиллерия выпускала осветительные снаряды, что висели на парашютах, освещая местность мертвенным лунным светом. На таинственном здании время от времени засекали блеск оптики. Там видимо тоже спокойно не спали. Все ожидали каких-то действий друг от друга. Но ничего не произошло. Настало утро. Еда кончилась. Как не призывали командиры экономить, правда, чего непонятно, но все смели зараз.

И тут на дороге, там, где вчера был «пророк», остановился грузовой ГАЗ-57, из которого вышло трое вооруженных автоматами чеченов. Они стали махать руками, вызывая командиров на переговоры. В этот раз на переговоры пошел заместитель командира батальона капитан Черновский. С ним увязалась солидная свита из солдат, свободных от караула. Вовка со Старым и Женькой тоже из любопытства присоединились к парламентариям. Вперед вышел среднего роста, худощавый, чечен лет сорока с небольшим, без бороды, цивилизованного вида, одетый в армейский бушлат песочного цвета, поверх «гражданки». Позади него стоял богатырь, одетый в танковый комбинезон и бородатый, вылитый боевик в черных джинсах и такой же рубашке, обутый в армейские «берцы» и подпоясанный портупеей. Вооружены все трое были автоматами, которые держали в руках, стволами в землю.

Цивилизованный чечен представился как Шамиль, комендант и одновременно командир местной самообороны села Белоречье. Того, что стояло на склоне. Речь его выдавала грамотного, сильного человека. Он явно не желал обострения конфликта, но держался с достоинством, даже немного высокомерно. Шамиль деловито, не суетясь объяснил что их село наконец-то начало жить мирной нормальной жизнью. Вон недавно уже электричество провели, теперь свет в домах, поэтому конфликт им не нужен. Конечно сил вырезать русских хватит, но при этом пострадает от артиллерии электролиния, поэтому, ребята, давайте жить дружно. Вот в Курчалое, там другое дело. Там Дудаевцы, настоящие боевики. Но Шамиль с ними попробует уладить вопрос, но опять же при условии, что русские будут тише воды, ниже травы. Иначе их здесь больше в несколько раз, воевать умеют, привыкли.

Когда Шамиль окончил речь, к ним со стороны Курчалоя подъехала вишневая «Нива» из которой выскочил молодой чечен в длинном светлом плаще и лакированных туфлях, словно сошедший с обложки журнала мод. Совсем нелепо смотрелся в его руках АКМ. И вообще он выглядел несуразно в своем с иголочке наряде, на фоне грязи и моросившего снега с дождем.

Однако чечена это совсем не смущало. Он напрямую по глине прошествовал к землякам и обнялся с каждым. Затем, дерзко глянув на солдат, презрительно произнес в их сторону:

— Я с вашими, еще в 95-ом в Грозном воевал, — после чего заговорил на своем языке с Шамилем. — Мы вас не боимся, — это снова к нашим.

Однако, в отличие от лейтенанта-двухгодичника, капитан Черновский с не меньшим достоинством ответил чеченам, что они, уважая их мирные намерения и не желая обострения, тем не менее, будут выполнять свою задачу. Какую именно он им не обязан докладывать.

Молодой чечен, что-то еще сказал по своему, после чего, презрительно сплюнув, укатил на «Ниве» обратно. Все время разговора солдаты с любопытством рассматривали сопровождение Шамиля и его самого. Не часто увидишь настоящих боевиков (а что это боевики, никто и не сомневался) так вот рядом. А в целом переговоры окончились ничьей. Каждый остался при своих интересах. Формально пообещали друг другу не конфликтовать, а на уме у каждой стороны явно было другое. Просто не время.

Последующие два дня стало совсем худо. Еды не было. Колонны пройти не могли. «Вертушки» по каким-то причинам тоже не летали. Продать или обменять на водку или еду, было практически нечего. Одно было терпимо, что вокруг росло немало деревьев и проблем с топливом не испытывали. Делали просто, ехали на БМП и валили худосочные деревца и волоком тащили на блокпост.

На третий день Старый заприметил в небе орла. Похваставшись, что он старый охотник, пообещал снять его с автомата. К удивлению всех, Старому это удалось. Правда, снял он орла не в полете, а когда тот сидел на земле. Да и орел был весьма древен, наверное, еще Прометея клевал. Но как бы там ни было, успех на лицо. Тем же днем Женька собрал с каждой палатки по одному автоматному магазину вышло всего пять. Он успел договориться с «чехом», что ездил на хлебовозке, обменять их на десять буханок белого хлеба. К обеду обмен состоялся. Старый в это время колдовал над убиенным орлом, пытаясь приготовить из него кушанье. Уже собирались охотники ловить собаку, замеченную в поле. Но тут, как в сказке, в небе появилась долгожданная «вертушка».

Не садясь, а просто зависнув над дорогой, боевая машина превратилась в рог изобилия. Сколько из нее всего посыпалось. Консервы выдавались ящиками, заспиртованный хлеб мешками, и всего много, очень много. Когда после посчитали, то на каждого солдата пришлось по ящику одной только гречневой каши, плюс на всех по норме и еще всякие томаты, крупы, маргарин, тушенка. На орла, а тем более собаку смотреть никто не стал. Огорченный Старый пытался привлечь хоть кого ни будь из гурманов, отведать его блюдо. Но никто не желал. Попробовал зам. комбата, но, скорчившись, вежливо отказался от такой «демьяновой ухи». Пришлось Старому самому поедать свое произведение. Теперь у него работа появилась. Повар он стал не только формальный. Кухня задымилась. Люди праздновали конец голодовки. А многие смекнули, что консервы можно сменять на водку. На дорогу стали выползать «коробейники». На обочине развернулся этакий мини «военторг». Не побрезговали торговлей и офицеры, а что тоже ведь люди. Появились свои маркетологи и логисты.