Глава VII

Глава VII

ПАРИЖ

Трудными для Фурье оказались парижские будни. Деньги от сестер поступали нерегулярно, а служба в торговой конторе оплачивалась скудно. Он экономил буквально на всем. Рассчитал, что на завтраки ему следует тратить не более четырех су. За эти деньги по утрам можно съесть свежее яйцо и хрустящий хлебец стоимостью в су. Во время обеда брал мясное за шесть су и за три — порцию овощей и десерт. Он не мог позволить себе снять приличную квартиру и обходился одной комнатой, которая служила ему и гостиной, и кабинетом, и спальней. Из обстановки здесь имелось только самое необходимое.

Чтобы как-то поправить свой бюджет, стал подрабатывать частными уроками.

В Париже в эти годы существовала целая армия учителей, и учили они всему: персидскому и итальянскому, древнееврейскому и английскому языкам, музыке, танцам и правилам хорошего тона. С утра до ночи они перемещались из одного дома в другой, нередко сталкиваясь друг с другом в богатых передних. Один рассказывал ученику о персидском царе Кире или Геродоте, другой расставлял шахматы на доске, а в это время на лестнице восторженный учитель музыки, дожидаясь своего череда, настраивал скрипку. Учителя-то знают, что богатый лоботряс ничему не научится, в лучшем случае лишь запомнит название наук. «Он судит обо всем, — по словам Бомарше, — и вкривь и вкось и рукоплещет там, где не следует, однако ж деньги выпрямляют кривизну его суждений».

Существовала и другая категория учеников — эти хотели знать побольше и выучиться всему поскорее. Фурье находил, что с ними заниматься интереснее, и через год подготовил к изданию брошюру, в которой предлагал свой способ, «как за небольшое число уроков изучить географию, статистику и политику». Это методическое пособие начинающего педагога было опубликовано в 1824 году. Частные уроки поддерживали скудную жизнь философа.

Одновременно он прилагал массу сил и энергии к тому, чтобы на «Трактат об ассоциации» наконец обратили внимание. Посылал экземпляры ученым и литераторам, журналистам и политическим деятелям. Даже реакционному министру графу Виллелю подарил книгу. Но не наивно ли было полагать, что этот крупный землевладелец и бывший эмигрант, ярый приверженец Бурбонов, который, придя к власти, закрыл несколько факультетов Парижского университета и ввел ограничения в печати, захочет изменения существующего строя?

Целыми днями Фурье составлял препроводительные письма к «Трактату».

Он обращает внимание на сторонников уничтожения колониального рабства. Суть борцов против работорговли заключалась в том, что колониальные страны (Испания и Португалия) извлекали огромнейшие прибыли из эксплуатации черных невольников в Латинской Америке. Франция, лишенная колоний, такой прибыли не имела, а чтобы отобрать свои бывшие колонии, она боролась под флагом «освобождения рабов». Поэтому-то реакционный министр иностранных дел граф Виллель в то время выступал с такого рода «освободительными» речами.

После выступления в палате депутатов морского министра о колониальном рабстве Фурье составил подробнейший план ликвидации рабства с помощью фаланги. Одному из братьев Ротшильдов он предлагает устроить пробную фалангу, обещая ему за это — ни много ни мало — восстановление израильского государства.

В записке географическому обществу утверждает, что только с помощью ассоциации можно изменить нравы дикарей.

По одному экземпляру «Трактата об ассоциации» послал обществу христианской морали и американскому консулу в Париже, уверяя его, что и Соединенным Штатам опытные фаланги принесут немалую выгоду. При этом просил консула дать ему адреса видных американцев, проживающих в Париже, чтобы он и их смог ознакомить со своей книгой.

Составил целую картотеку «кандидатов» и уйму времени потратил на розыски их адресов.

Мюирону в эти дни пишет, что «если это ничему и не послужит, то, во всяком случае, и не повредит».

Книги Фурье по-прежнему не покупались, а полученные ответы были формальными отписками, не более того. Американский консул вернул книгу с пометками на полях, в которых недоумевал: в здравом ли уме ее автор? О списке «видных американцев» после этого не могло быть даже и речи.

А вот пресса на этот раз не поскупилась вниманием. В целом ряде рецензий отметили оригинальность идей книги. Автор одной статьи признавал как достоинство критическую сторону работы Фурье, но в то же время отмечал, что план преобразований неясен, и сетовал на некоторые странности и сложности языка…

Другой автор охарактеризовал «Трактат об ассоциации» как «одну из самых своеобразных, самых новых, самых плодотворных, самых причудливых, самых широких систем, какую философскому уму угодно было создать на основах воображения».

Интересным был отзыв натуралиста де Ферюссака, который после сетований на сложность литературного изложения и небрежного типографского оформления книги признавал, что основная идея произведения интересна и, вероятно, общество в будущем пойдет именно по такому пути развития, поэтому сочинения Фурье нужно переделать и подать читателю в доступной форме.

Вдохновленный этими отзывами, Фурье старается как можно шире распространить среди публики свое «открытие». Если ему случалось быть приглашенным в какой-либо дом, он всегда приносил с собой небольшую брошюрку, своего рода автореферат «Трактата об ассоциации», и с удовольствием выступал с пояснениями, даже с докладами.

Зная, что парижане и шагу не ступят, пока не убедят их в необходимости того или иного действия, Фурье подготовил автореферат к печати. Но ни одна газета и ни один журнал не рискнули его представить читателю. Написанные им ответы на рецензии также не печатались. Фурье перевел автореферат на английский язык и разослал его издателям как статью, написаную неким английским автором. Но и эта хитрость не прошла.

Несмотря на то, что желающих принять участие в создании опытного фаланстера все никак не появлялось, Фурье был по-прежнему убежден, что вот-вот наступит время, когда его система получит всеобщее признание.

Еще в «Теории четырех движений» он настойчиво призывал французов готовиться к этому переходу, всеми мерами приближать его. В частности, он советовал не возводить новых зданий традиционной архитектуры, ибо строения «цивилизованных» совершенно непригодны для жизни гармонийцев. «Приобретайте богатства в движимости, в золоте, в серебро, в драгоценных камнях, так как их ценность еще возрастет. Покупая земли, выбираю я леса в горной местности и карьеры; не основывайте предприятия вдали от родины; родите детей — они в комбинированном строе будут представляют большую ценность. Избегайте любого брачного союза, который вам в тягость. Не верьте всем нападкам на мой проспект».

Сейчас Фурье как никогда уверен, что потребуется всего лишь 4–5 месяцев и только одна квадратная миля земли, и предстоящим летом опыт будет завершен…

Снова подсчеты… Если первый опыт предпринять в 1822 году, то через год он будет окончен, а в 1824 году строй Гармонии может наступить во всех цивилизованных странах… В 1825 году к Гармонии присоединятся варвары и дикие, а в 1826-м будет устроена «сферическая иерархия».

Таким образом, на осуществление его «открытия» потребуется всего пять лет!.. Всеобщее счастье так близко, а его соотечественники столь беспечны. Свое непризнание Фурье относит только за счет крайнего легкомыслия французов, которые, по его мнению, являются той нацией, которая никогда не вникает в суть дела…

В очередном письме Мюирону он жалуется: «Парижане сейчас заняты странной и бесполезной работой, которую следовало бы употребить на социальные нужды. Они строят городок на 300 домов в долине Гренель для военной школы. Архитекторы дали акционерам обед на 40 тыс. франков. Я, когда буду делать свое описание, не премину его отправить архитектору В., ловкому в организации подписок и кампаний. Несомненно, если бы в Гренеле построить сооружение для фаланги, с садами, птичьими и скотными дворами, то можно было бы сэкономить в 4 раза…»

Зима 1823 года стояла мягкая: не было пи морозов, ни снегопадов. Рождественский сочельник парижанами праздновался пышно. Казалось, люди забыли о своих тяготах. В один из таких дней Фурье наблюдал шумное застолье в кафе на Монмартре. Громко споря о политике с группой художников, сидел кабатчик, а его проворная жена готовила на ярко пылавшей печи праздничный ужин. Приходившие художники подсаживались к общему столу, и было видно, что перед рождеством многие из них смогли продать свои работы.

Фурье любил этих людей, искренне преданных своему искусству. Здесь, на, склонах знаменитого Монмартра, обитали преимущественно живописцы. Отдавали они предпочтение и району Латинского квартала. Париж в те годы художники как бы поделили на сферы влияния по жанрам своего искусства. Миниатюристы (они писали зажиточных клиентов) жили в центре города, а скульпторы на окраине. Почти каждый парижский квартал имел своих художников. В большинстве своем это были выходцы из бедных слоев населения, и редко кому из них удавалось в конце концов выбиться из нужды. В архивах до сих пор сохранились их настойчивые и бесплодные прошения о работе. Видимо, после одного из таких вечеров, проведенных в компании живописцев, Фурье с грустью записал: «Художники в современном обществе лишены свободы творчества. Они вынуждены продавать свой талант. Многие из них гибнут, задушенные бедностью».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.