Я ЕГО СЛЕПИЛА ИЗ ТОГО, ЧТО БЫЛО
Я ЕГО СЛЕПИЛА ИЗ ТОГО, ЧТО БЫЛО
Ахматовой жизненно важно было доказать, что Гумилев — великий поэт и таким всегда признавался (без этого последнего для нее ничто не имеет значения). В молодости она не имела иллюзий на его счет и не стеснялась об этом говорить. С течением времени стало ясно, что из него можно слепить гаранта ее величия, и она принялась за дело. Ослушаться не смел никто. Иосиф Бродский выдвинул благообразный аргумент, что ею двигала — любовь. Он, конечно, знал, что это не так, как он знал все об Ахматовой. Но изучать и разоблачать это ВСЕ ему не хотелось, это было слишком далеко от него и неинтересно, все эти дамские хитросплетения, и он предпочел поддакивать всем ее мифам, чтобы не отказаться от того единственного, что связывало его с ней, — во времена его молодости ему было приятно от ее дружбы, она наполняла его жизнь, сообщала ей глубину во времени. Как бабушка. Всегда ведь приятно иметь бабушку, правда? Мы прощаем бабушке маленькие слабости. Нам горько, когда бабушка уходит. Мы не будем передавать плохое о бабушке и поддакнем ее маленькой лжи. Ну да, она сильно любила своего нелюбимого мужа, весьма среднего поэта.
Бродский: Гумилев мне не нравится и никогда не нравился. И когда мы обсуждали его с Анной Андреевной, я — исключительно чтобы ее не огорчать — не высказывал своего подлинного мнения. Хотя я и не скрывал, что, с моей точки зрения, стихи Гумилева — это не бог весть что такое.
Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 251
К несчастью Ахматовой, не только она одна не догадалась умереть вовремя, но и некоторые из их с Гумилевым современников. Жили за границей и писали «мемуарии» — по ее терминологии.
Примерно половина этой достойной шайки честно не представляют себе, чем был Гумилев, другие, говоря о Гумилеве, принимают какой-то идиотский покровительственный тон, треть сознательно передергивают. А все вместе это, вероятно, называется славой. И не так ли было с Пушкиным и Лермонтовым?
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 101
Нет, с Пушкиным и Лермонтовым было не так.
Гумилев — непрочитанный поэт. Визионер и пророк.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 100
Ни одна его тема не прослежена, не угадана, не названа. Чем он жил? К чему шел?
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 106
Его бешеное влияние на современную молодежь (в то время как Брюсов хуже чем забыт).
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 138
Я знаю главные темы Гумилева. А главное — его тайнопись.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 126
А почему этого не знает читатель? Ну вот всех прочли и поняли, а его — нет.
<…> такого властного человека и поэта, наложившего печать на несколько поколений молодых…
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 112
Эти формулировки похожи на те, которые на спор или на занятии поэтического кружка придумывают, чтобы патетически отразить величие N. Сейчас проще — сейчас есть компьютеры, выдадут весь список.
Все, что он сделал — все значительно.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 284
Видим, что — не все.
На даче Шмидта сжег рукопись пьесы «Шут короля Батинволя» за то, что я не захотела ее слушать.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 91
Эта красивая история должна иллюстрировать необыкновенную любовь к ней Гумилева, а иллюстрирует только то, что больших талантов Гумилев не проявлял: раз она не захотела слушать, а он не пожалел сжечь. Это сильно отличается от того, как Маяковский порвал поэму «Дон Жуан», когда Лиля Брик не захотела его слушать. Она имела право не захотеть — потому что стихотворение было о ней (тема, которую она хотела изжить, поставив на его творчество в целом, а не на воспевание ее — для ее альбома). Она не захотела. Ахматова не захотела, потому что предполагала, что пьеса — плохая, неинтересная.
Я заговорил о Гумилеве: как ужасно он перевел Кольриджа. Она: «А разве вы не знали. Ужасный переводчик». Это уже не первый раз она подхватывает дурное о Гумилеве.
К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник 1901–1929. Стр. 138
«Вся Россия подражала Гумилеву, — сказала она мне. — А я — нет».
Наталья РОСКИНА. Как будто прощаюсь снова. Стр. 528
Вся ли?
«И такой человек хочет писать о Гумилеве».
П. H. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 2. Стр. 70
Однажды, гуляя по берегу Москвы-реки, я позволил себе сказать, что мне никогда не была близка поэзия Гумилева. Я тут же понял, что этой темы лучше не касаться. Анна Андреевна реагировала на мое замечание бурно, почти резко. Больше мы этой темы не затрагивали.
С. В. ШЕРВИНСКИЙ. Анна Ахматова в ракурсе быта. Стр. 296
23 апреля 1963 года Ахматова встречалась с доцентом Политехнического института М. В. Латманизовым. Он просил об интервью с нею. Едва познакомившись с интервьюером и узнав, что тот интересуется Гумилевым, она задает вопрос, вместо ответа на который в расшифровке интервью поставлен знак —?!
«Вы взялись бы составить свод его ранних стихотворений и прокомментировать?»
Ранних — это значит о ней, о «страшной любви».
Больше никто не хочет. Подразумевается, что работа будет такая же, как у Аманды Хейт, — записать все, что захочет продиктовать Анна Ахматова.
Это у нее из пушкинистики — что изучением творчества поэта может заниматься любой дилетант. Латманизов — человек из научной, технической, среды. Он в ответ на этот вопрос ставит знак: «?!»
6 лет собирала материал. Сделала для его памяти все, что можно. Поразительно, что больше никто им не занимался.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 146
Ахматова советует исследователям Гумилева.
Дождаться опуса Хейт-Левенсон, который должен дать ГИГАНТСКИЙ материал.
Она считает, что этот «достоверный» материал и должен использоваться как первоисточник. На следующей же странице прибавляет:
Критика источников в современном литературоведении — насущная задача (знаю по пушкиноведению).
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 140
Это имеются в виду все другие источники по Гумилеву, не исходящие от нее или не прошедшие ее цензуру.
«Был у меня на днях один посетитель — голландец. Мы все видывали западных знатоков России, русской истории, русской литературы и пр. А тут я увидела рядового западного человека. Ко мне пришел, потому что ему сказали, что есть такая старуха, которая в десятые годы писала стихи о Боге. Какие же это стихи о Боге? В них да, упоминались лампадки, иконы, заутрени — но это совсем было не о Боге. Не знает ровно ничего ни о чем и ни о ком, даже Гумилева не знал.
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1963–1966. Стр. 204
Это — несомненно дикарь, спрыгнувший с ветки. Мог, впрочем, быть назван и покрепче.
«Как можно подпускать к священной тени мещанку и кретинку…»
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 774.
Никто не должен сметь писать о Гумилеве с собственной точки зрения…
Одоевцева —
«Хочет быть вдовствующей императрицей».
Л. К. ЧУКОВСКАЯ. Записки об Анне Ахматовой. 1952–1962. Стр. 345
Вот только император подкачал. Вроде не Александра Сергеевича она осталась вдовой (литературной, я имею в виду)?
Волков: Когда говорят о Гумилеве, то иногда забывают, что он был в числе нескольких русских поэтов, чья участь была решена непосредственно Лениным.
Бродский: Вы знаете, от того, как узурпатор обращается с поэтом — благородно или неблагородно — отношение у меня к нему не изменяется ни в коей мере.
Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 251
Виктор Жирмунский в ответ на смущенные объяснения Бродского (уже после смерти Анны Андреевны), почему он отдает за ненадобностью собрание сочинений Гумилева:
«Здрасьте! Я еще в 1914 году говорил, что Гумилев — посредственный поэт!»
Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 251
Так говорил не только Жирмунский. Ахматовой надо было дать хоть какие-то объяснения тому, что Гумилев совсем не был признан современниками.
Блок о Гумилеве. Их ссорили окружающие.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 81
И надиктовывали большую статью «Без божества…».
Блок в обществе ревнителей Художественного слова, когда Н.С. прислал «Актеон», в разговоре с АА фыркнул на Гумилева (как АА на Шкапскую).
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1. Стр. 81
Блок в статье об акмеистах с говорящим названием «Без божества, без вдохновенья» брезгливо и недовольно расправился с основателями этого направления, не забыв даже вытереть пальцы и таким образом:
«Единственная дельная мысль Гумилева была заимствована им у меня», но с Блоком Ахматова не воюет. Брюсов, Вячеслав Иванов — вот с ними.
Александр БЛОК.
Гумилев — Сальери, который даже не завидует Моцарту.
К. И. ЧУКОВСКИЙ. Дневник. 1901–1929. Стр. 156
Городецкий слушал очень внимательно все, что я говорил ему о его стихах, о Гумилеве, о цехе. А я говорил откровенно, бранясь и не принимая всерьез то, что ему кажется серьезным и важным делом.
Александр БЛОК. Дневник
«Маяковский очень хотел познакомиться с Николаем Степановичем и Николаю Степановичу передали это. Николай Степанович сказал, что ничего против не имеет… Это еще не все. Николай Степанович еще и поставил условие: «но только если Маяковский не говорил дурно о Пушкине». Оказалось, что Маяковский не говорил дурно о Пушкине. И знакомство состоялось.
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1.Стр. 12
Можно было всерьез предположить, что образованный человек всерьез дурно говорит о Пушкине? А в рамках игры, эпатажа — как раз подтверждающего авторитет дурнословимого Пушкина — почему бы и не позволить? Что за маленький тиран или напыщенный зануда этот Николай Степанович? Или это Ахматова оказывает ему дурную услугу, расписывая, как долго кобенился Николай Степанович, прежде чем согласиться на знакомство с Маяковским?
Если расставить математические значки в отношениях: по версии Ахматовой, Блок равен ей, она равна Гумилеву, Гумилев больше Маяковского, — Маяковский превращается в букашку. Но и в математике дважды два не равно пяти. Наверное, что-то не сходится и в подсчетах Анны Андреевны.
Ну вот, поговорив о каком-то Маяковском, Ахматова снова упоминает равновеликих.
Обоих ждала громкая посмертная слава.
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 15
Обоих — это Амедео Модильяни и Гумилева.
Он был провинциален до убожества, обо всем судил с кондачка, самонадеян, ничего как следует не знал и сам себя провозгласил «мэтром».
Ирина Грэм — Михаилу Кралину.
Михаил КРАЛИН. Apтур и Анна. Стр. 87
О словах Николая Степановича «Я трус» АА очень хорошо сказала: «В сущности — это высшее кокетство».
П. Н. ЛУКНИЦКИЙ. Дневники. Кн. 1.Стр. 106
Почему высшее? Это самое обычное кокетство.
Волков: Она причисляла Гумилева к величайшим русским поэтам XX века. Вы согласны с ней в этом?
Бродский: <…> Ее сентимент по отношению к Гумилеву определялся одним словом — любовь.
Соломон ВОЛКОВ. Диалоги с Бродским. Стр. 251
Это не так, и Бродский знал, что это не так, но с той мгновенной расчетливостью, которая двигала весь его пиар Ахматовой, он знает, что это объяснение — самое благопристойное. Не говорить же как есть: что она возвеличивает Гумилева, чтобы возвеличиться на его фоне. Ведь только ему она может приписать слова: «Ты научила меня верить в Бога и любить Россию». Не Пушкин же ей это сказал?
Он сказал: «Ты научила меня верить в Бога и любить Россию».
Анна АХМАТОВА. Т. 5. Стр. 128
Вот в этой фразе она и проговаривается. Если поверить в то, что она пытается доказать — что Гумилев велик, то тогда безмерное значение придается и ей самой — той, которая научила его не больше не меньше как верить в Бога и любить Россию. Недурно, верно? Если она научила этому посредственного поэтишку, это — одно, если Великого Гумилева — совсем другое.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.