Агония и ликвидация ЦНИИ-58

Агония и ликвидация ЦНИИ-58

После смерти Сталина в руководстве страны и военно-промышленного комплекса наблюдается перекос в сторону реактивной артиллерии. Зреет убеждение, что в будущей войне все задачи будут решаться управляемыми ракетами, а ствольная артиллерия отслужила свое. У нас стало традицией связывать эти тенденции с личностью Н.С. Хрущева. Действительно, именно Хрущев существенно ослабил наши сухопутные силы, авиацию и надводный флот. Но первым ракетоманом стал Л.П. Берия. Именно он в апреле 1953 г. отдал приказ о прекращении работ по тяжелым крейсерам проекта 82, оснащенным лучшими в мире 305-мм артиллерийскими установками СМ-31, начал свертывать другие артиллерийские программы. Хрущев убрал Берия, но во многом перенял его взгляды.

Берия руководил нашими КБ и заводами, создававшими ракетно-ядерный щит СССР. Хрущев и многие другие высшие руководители государства, к примеру, даже не подозревали, что в Советском Союзе уже есть водородная бомба, что вокруг Москвы создается мощная система ПВО «Беркут», а также крылатых ракет «Комета» и т. д.

Эти открытия настолько поразили Хрущева, что он фанатично уверовал в универсальность ядерного оружия и управляемых ракет. Определенное влияние на Хрущева оказал и Суэцкий кризис 1956 г., когда ему удалось заставить Англию и Францию прекратить боевые действия и убраться с Ближнего Востока, шантажируя их несколькими десятками примитивных ракет Р-5.

Запуск первого в мире искусственного спутника Земли 4 октября 1957 г. стал новым триумфом Хрущева и покровительствуемых им ракетчиков.

Подражая Берия, Хрущев решил сделать своего сына Сергея знаменитым ракетчиком. Но если Серго Берия был крупным ученым и руководителем производства, то Сергей Хрущев играл роль свадебного генерала при ОКБ-52 В.Н. Челомея. После гибели отца Серго Берия лишили звания, орденов и даже фамилии и отчества, но он за несколько лет сумел вновь подняться от простого инженера до главного конструктора. А Сергей Никитич после снятия отца немедленно был выброшен Челомеем из ОКБ-52. Позже Сергей Никитич эмигрировал в США и до сих пор живет там, став американским гражданином. Тем не менее столь ничтожная личность в силу своего семейного положения (он жил почти постоянно с отцом) стал одним из главных представителей ракетного лобби.

С середины 50-х гг. все наши артиллерийские КБ и заводы постепенно переходят на ракетную тематику. Так, заводы «Большевик», им. Фрунзе («Арсенал»), «Баррикады», Пермский завод № 172, ЦКБ-34 и другие для начала стали проектировать и изготовлять пусковые установки для ракет всех классов, а затем часть из них (им. Фрунзе, № 172 и др.) стали делать и сами ракеты. Некоторые артиллерийские КБ (ОКБ-172, ОКБ-43 и др.) в 50-х гг. были попросту закрыты.

Грабин, спасая свое КБ, тоже начал заниматься ракетными пусковыми установками, установками для отстрела авиабомб и т. п. Во второй половине 50-х гг. он даже приступил к проектированию управляемых ракет. В частности, был создан и испытан опытный образец ПТУРС.

В феврале 1958 г. Грабин на конкурсной основе (основной конкурент — ОКБ-8 в Свердловске во главе с JI.B. Люльевым) начал проектирование зенитной ракеты для войскового комплекса «Круг». Грабинская ракета С-134 была оснащена прямоточным воздушно-реактивным двигателем. Под свои ракеты ЦНИИ-58 самостоятельно разрабатывало и пусковые установки С-135.

Видимо, у Грабина были и другие наработки в области ракетного оружия, но они или лежат до сих пор в засекреченных архивах, или попросту уничтожены. Завершить все эти работы Грабину не пришлось.

Еще в годы войны Василий Гаврилович нажил себе страшного врага — Дмитрия Федоровича Устинова. В 1941 г. после ареста Ванникова* Устинов был назначен наркомом вооружений, а в 1953 г. стал министром оборонной промышленности и первым заместителем Председателя Совета Министров СССР.

Конфликт между Грабиным и Устиновым начался еще в 1941 г. Вряд ли когда-нибудь Устинов забыл свою истерику 22 июня 1941 г., когда Грабину пришлось его успокаивать, как гимназистку. Хороший пример их взаимоотношений описан у А. Худякова:

«10 августа 1941 г. после... звонка Сталина в Горький Устинов ночью вызвал к телефону Василия Гавриловича, и у них состоялся такой разговор.

Устинов: «Мне звонил товарищ Сталин... Вы обещали ему в ближайшее время резко увеличить выпуск пушек. Он спрашивал меня: «Выполнит ли Грабин свое обещание?» Я был захвачен врасплох... Понимаете ли вы, в какое положение поставили меня? Я ему ответил: «Раз товарищ Грабин обещал, значит, выполнит». Почему я об этом ничего не знаю?»

Грабин: «Дмитрий Федорович, как я мог вам говорить о том, о чем вы меня не спрашивали».

Устинов: «Вы, прежде чем обещать товарищу Сталину, черт вас побери, хотя бы по долгу службы поставили бы директора и меня в известность!»

Грабин: «Передо мной был поставлен вопрос неожиданно и прямо в лоб!.. Кстати, Амо Сергеевич сидел рядом. Разговор с товарищем Сталиным происходил из его кабинета. И не мне судить, почему Генеральный секретарь ЦК не пожелал разговаривать с ним».

Молодой нарком, еще ни разу не побывавший на нашем заводе, в резкой форме выразил свое недовольство и, не попрощавшись, положил телефонную трубку.

По-человечески можно понять состояние Грабина, который был старше Устинова на восемь лет. Его, признанного главного конструктора, генерала, отчитали как провинившегося подростка, и не по сути дела, а за нарушение субординации. И кто отчитал? Бывший директор завода “Большевик”, который не успел еще своей работой доказать соответствие высокой должности наркома, который не знал истинных возможностей грабинского КБ в производстве пушек.

В дальнейшем Василий Гаврилович часто встречался с Устиновым, но отчуждение друг к другу у них не только сохранилось, но и усилилось. Еще перед войной Сталин разрешил Грабину обращаться к нему напрямую, и Василий Гаврилович в срочных случаях так и поступал. Это сильно раздражало Устинова, и однажды он пригрозил, что “сотрет в порошок” Грабина, если тот будет и дальше решать вопросы, минуя НКВ, через голову министра. И жизнь показала, что это были не пустые слова...»⁴¹

Грабин не только не боялся Устинова, но и глубоко презирал его. До марта 1953 г. это сходило с рук Василию Гавриловичу, поскольку Сталин считал Грабина «высшим авторитетом по артиллерийской технике». Но и после смерти Сталина Грабин продолжал третировать Устинова. В неприязни к своему министру Грабин доходил до мальчишества. К примеру, на территорию ЦНИИ-58 было два въезда: западный со стороны Ярославского шоссе и восточный — со стороны станции Подлипки. Если Устинов въезжал через западные ворота, то Грабин покидал свою территорию через восточные. Прямо как у А.С. Пушкина в «Евгении Онегине»:

Но так как с заднего крыльца

Обыкновенно подавали

Ему донского жеребца,

Лишь только вдоль большой дороги

Заслышит их домашни дроги...

Увы, Грабин не был вольным помещиком. В 1954 г. Устинов обратился к первому заместителю министра среднего машиностроения⁴² Ванникову с предложением передать ЦНИИ-58 в ведение этого министерства. Найден был и повод: в это время И.В. Курчатов выступил с идеей серийного производства ядерных реакторов на быстрых нейтронах для исследовательских и энергетических целей.

В августе 1954 г. постановлением Совета Министров ЦНИИ-58 было передано Минсредмашу. Причем его началь

ником назначили академика А.П. Александрова, а В.Г. Грабин был переведен на должность начальника отделения.

В последующие месяцы в ЦНИИ-58 был спроектирован и изготовлен реактор на быстрых нейтронах с жидкометаллическим теплоносителем. Тепловая мощность реактора составляла около 5000 кВт. Реактор предназначался для Физико-энергетического института в городе Обнинске.

Артиллерийская и ракетная тематика в ЦНИИ-58 была сокращена, но не ликвидирована. Тем не менее даже сам факт передачи ЦНИИ-58 Минсредмашу сразу парализовал работы над ствольной артиллерией и ракетными установками. Дело в том, что в СССР существовала неоправданная система допусков, по которой даже самому крупному специалисту одной отрасли нельзя было знать даже в общем виде о работах в другой отрасли. И вот генералы из ГАУ не могли попасть по служебным делам к Грабину, поскольку их допусков «не хватало», чтобы пройти проходную предприятия Министерства среднего машиностроения. В конце концов частично это проблему уладили, но на первых порах она попортила много крови артиллеристам.

Надо ли говорить, что в Совет Министров СССР и ЦК КПСС посыпались индивидуальные и коллективные письма заслуженных артиллеристов с просьбой вернуть Грабина на должность начальника ЦНИИ-58 и уделить большее внимание артиллерийской тематике.

Двадцать второго февраля 1956 г. Грабин присутствовал на торжественном собрании в Центральном театре Советской Армии по случаю годовщины Советских Вооруженных Сил. Василий Гаврилович сидел на сцене в президиуме, недалеко от него расположился Председатель Совета Министров маршал Н.А. Булганин. После окончания заседания Булганин подошел к Грабину и попросил рассказать о своей работе и состоянии дел в ЦНИИ-58. Разговор длился всего несколько минут, но имел серьезнейшие последствия.

Второго марта Булганин позвонил Грабину и сказал, что только что подписано постановление Совета Министров, согласно которому ЦНИИ-58 передается из Минсредмаша в Государственный комитет по оборонной технике, а Грабин вновь назначается директором и главным конструктором, Александров же переходит на должность заместителя директора. В заключение Булганин предложил Василию Гавриловичу немедленно приступить к своим обязанностям. Грабин сразу же направился в свой бывший кабинет, где теперь восседал Александров. Академик был крайне удивлен и растерян. Он поздравил Грабина, пожал ему руку и заявил... что немедленно убывает в командировку в Ленинград. Александров встал и, ни с кем не попрощавшись, не сдавая дел, уехал с предприятия. Грабин вежливо проводил его до машины. Обиженный академик не пожелал стать замом у Грабина и вернулся в Институт атомной энергии заместителем Курчатова.

Вновь став директором ЦНИИ-58, Грабин не отказался от ядерной тематики. Он разделил институт на двенадцать специализированных КБ, из которых два занимались проектированием и изготовлением нового реактора УФФА. Руководителями этих СКБ он назначил Сергея Андреевича Пашкова и Петра Михайловича Назарова.

В 1959 г. в ЦНИИ-58 была изготовлена серия водо-водяных реакторов УФФА-МГУ. Часть этих реакторов была поставлена в Чехословакию, Венгрию, ГДР, Румынию и Египет.

Кроме реакторов УФФА-МГУ, в ЦНИИ-58 были разработаны проект газотурбинной установки (на ртутном паре) мощностью 5 кВт для космических кораблей и проект реактора на быстрых нейтронах БН-50 мощностью 50 МВт для научно-исследовательских целей.

К началу 1959 г. Грабин был полон сил и энергии и строил далеко идущие планы. Но опасность таилась рядом, в нескольких десятках метров от забора ЦНИИ-58 по другую сторону железнодорожных путей.

Читатель помнит, что конфликты грабинцев с соседями с завода № 88 начались еще в конце 1942 г. Завод в 1943—1945 гг. выпускал 25-мм зенитные пушки, в 1945 г. сделал еще четыре опытные 57-мм автоматические пушки и тем ограничился. Логично было предположить, что Грабин присоединит этот небольшой артиллерийский завод к ЦНИИ-58, тем более что производство всех типов 25-мм автоматов (72К, 84КМ и 94КМ), изготовляемых на заводе № 88, в 1946 г. было прекращено и более нигде не возобновлялось за ненадобностью. Однако руководству страны завод № 88 понадобился совсем для иных целей.

13 мая 1946 г. вышло постановление Совета Министров № 1017-419, согласно которому в составе Министерства вооружения на базе завода № 88 был создан Научно-исследовательский институт реактивного вооружения и конструкторское бюро. Приказом Устинова от 16 мая 1946 г. НИИ реактивного вооружения получил название НИИ-88.

26 апреля 1950 г. приказом Устинова КБ было ликвидировано, а на его базе было создано ОКБ-1 по разработке ракет дальнего действия и ОКБ-2 по разработке зенитных управляемых ракет. Начальником ОКБ-1 был назначен С.П. Королев. Через несколько месяцев работы по зенитным ракетам передают в другие организации, и Королев фактически становится хозяином НИИ-88 в целом.

О том, что именно королёвские ракеты типа Р-7 вывели на орбиту первый искусственный спутник Земли и первый пилотируемый космический корабль «Восток-1», отправили космические аппараты к Луне и Венере, известно каждому. Но вот в качестве серийной межконтинентальной баллистической ракеты Р-7 использовать было практически невозможно, хотя она и создавалась как МБР, а ее роль носителя космических аппаратов поначалу считалась второстепенной. Как острили военные: «Королев работает на ТАСС, Янгель на нас, а Челомей на унитаз». Действительно, первыми серийными межконтинентальными баллистическими ракетами, вставшими на боевое дежурство, стали Р-16, изготовленные на заводе № 556 в Днепропетровске, где главным конструктором был М.К. Янгель.

Потерпев неудачу в создании МБР на жидком топливе, Королев в 1958 г. параллельно начал работы над твердотопливными ракетами дальнего действия. Соответственно он потребовал от правительства дополнительные деньги, людей и помещения для этих работ.

Б.Е. Черток писал:

«В 1959 г. Устинову представился очень удобный случай убить двух зайцев: окончательно рассчитаться за все обиды с Грабиным, доказав ему наконец “кто есть кто”, и удовлетворить настоятельные, законные требования Королева о расширении производственно-конструкторской базы.

Это предложение, безусловно, будет поддержано Хрущевым, который является энтузиастом создания ракетного

оружия в ущерб обычной артиллерии и авиации. Он обещал помощь Королеву и дал Устинову задание подготовить по этому поводу предложения.

Устинов не любил промедлений. Видимо, были и другие варианты по изменению судьбы ЦНИИ-58 и самого Грабина. Поэтому он дал Королеву срок всего три дня на размышление»⁴³.

По словам Чертока, Королев колебался, прежде чем принять предложение Устинова. Уж очень хотелось «и невинность соблюсти, и капитал приобрести». Опять слово Чертоку:

«После паузы для размышлений выступил многоопытный Турков. Он повторил, что очень высоко оценивает вклад Грабина еще в военные времена. Это заслуженный человек и хороший организатор. В коллективе его любят и уважают, с ним считаются не только как с начальником. Для артиллеристов он настоящий Главный конструктор. Если мы выступим в роли агрессоров, которые воспользовались конъюнктурой, то есть тем, что Устинов сводит с Грабиным старые счеты, это будет нечестно и вызовет враждебное к нам отношение в коллективе.

Королев все это и сам прекрасно понимал. Все согласились с Турковым и решили, что СП [С.П. Королев. — А. Ш.] в ответе Устинову должен заявить, что готов подчиниться постановлению, но при условии, что, во-первых, ни в коем случае там не будет формулировки типа «принять предложение Главного конструктора Королева» или чего-нибудь в этом духе, и, во-вторых, судьба Грабина должна быть решена с учетом всех его заслуг.

Когда закончилось совещание, СП, отпустив всех, попросил задержаться меня и Бушуева.

— Вот что, субчики-голубчики, — такое обращение свидетельствовало о хорошем настроении и высочайшем доверии, — я с Грабиным практически незнаком. Только пару раз встречался на городских конференциях. Мне его просто по-человечески жаль. Потерять такую работу и коллектив, после стольких лет! У нас ведь умеют человека сразу и забыть, и затоптать. По себе знаю. Не вам объяснять, Граби

ну уже наверняка наговорили, что Королев хочет все отнять, а его самого не пускать на территорию. Дядя Митя [Устинов. — А. Ш.] будет чистым, а я окажусь злодеем, который воспользовался благорасположением Никиты Сергеевича. Мне встречаться для предварительных объяснений с Грабиным нельзя. Это я поручаю вам двоим. Не спешите. Обдумайте, под каким предлогом прийти к нему и поговорить о возможностях совместной работы по космическим аппаратам. Объясните, что у нас не хватает сил и мы готовы эту тематику или даже весь аппарат со всеми потрохами передать ему для разработки и производства. Вместо атомных реакторов!»*

Но Грабин опередил посланцев Королева, и в конце мая 1959 г. Черток и Бушуев получили через референта Королева Лелянова, бывшего сотрудника КГБ, сообщение, что завтра их приглашает к себе Грабин. Проход «по списку» — без бюро пропусков. О том, что произошло затем, в книге Б.Е. Чертока сказано:

«В проходной нас уже ждал уполномоченный и сразу провел в просторный кабинет. Грабин восседал в полной генеральской форме за большим рабочим столом, обтянутым сверху зеленым сукном. Мы представились. Несколько удивило, что Грабин не встал, не протянул руки. Правда, через широкий стол это сделать было трудно. Пригласил кивком погрузиться в тяжелые и неудобные кресла. Бушуев, как мы предварительно договорились, начал рассказ о новом автоматическом аппарате для полета к Марсу, предложил Василию Гавриловичу посмотреть проект. Спросил, может быть, имеет смысл изготовить его здесь, на опытном производстве.

На портретах художники придавали Грабину величественную осанку. Крупные черты лица выражали гордость, надменность и властность. Настоящий Бог войны при всех регалиях. Но лицо сидевшего перед нами человека было совсем не похоже на выставочный портрет. Он молчал и смотрел то на Бушуева, то на меня, недоумевая, зачем весь этот разговор. Крупная голова стремилась вдавиться в плечи, будто уходя от опасности. На усталом лице — выраже

ние обреченности. Столько лет прошло с тех пор, а я и сейчас вспоминаю смешанное чувство неловкости и жалости, которое испытал, сидя перед Грабиным.

Пока Бушуев говорил, я успел оглядеть просторный кабинет. Большой стол для заседаний, стулья, простые диваны, столик у письменного стола, тяжелые, без резных выкрутасов кресла — все из светлой карельской березы. На стене над хозяином кабинета — в позолоченной раме большой портрет Сталина. Когда мы готовились к встрече, кто-то из аппарата Королева, кажется, тот же всезнающий Jleлянов нам сказал: “Обратите внимание на мебель в кабинете Грабина. Ее изготовили в правительственных мебельных мастерских, помещавшихся в Бутырской тюрьме, по личному указанию Сталина”.

Стены грабинского кабинета были сверху донизу обильно расписаны вьющимися растениями, стебли которых изобиловали листьями и крупными светло-сиреневыми цветами. Эту настенную живопись мы внимательно изучили позднее. Художник изобразил некий гибрид лианы, лотоса, лилий и магнолий. Хозяин кабинета и все его посетители, вероятно, по замыслу художника, должны были чувствовать себя, как в саду. Непривычной была и гипсовая лепнина, украшавшая потолок по всему периметру, и нарядные плафоны, с которых свешивались бронзовые люстры. Потолок подпирали пилястры с позолоченными завитушками капителей.

Архитектурно-художественное оформление кабинета контрастировало с обликом самого хозяина. Ему совершенно неинтересна была речь Бушуева, и сам наш визит для него был отработкой чьих-то увещеваний. Вероятно, был звонок из аппарата ЦК. Он уже знал, что там, “наверху”, Устинов все согласовал и вот-вот появится постановление ЦК и Совета Министров, которое поставит крест на его карьере. Для приличия предложат какой-либо пост в Министерстве обороны — в так называемой “райской группе”. Была такая учреждена для ушедших в отставку по старости или неугодных партийному руководству маршалов и высших генералов. Теперь ему предстояло проститься с коллективом, с которым он прошел войну, для которого столько сделал, с конструкторскими залами с кульманами, на которых наколоты листы с чертежами новых узлов, с производ

ственными пролетами и их неповторимым машинным запахом, гудящими станками, спешащими его встретить мастером и начальником цеха...»*

Приказом ГКОТ от 3 июля 1959 г. выполнение работ по твердотопливным баллистическим ракетам дальнего действия было поручены ОКБ-1 с включением в его состав ЦНИИ-58.

Через несколько дней Василий Гаврилович собрал руководящий состав и ведущих специалистов ЦНИИ-58 и обратился к ним с речью-завещанием:

«Я считаю, что принято правильное решение. Вопрос о нашей дальнейшей судьбе был поставлен давно и теперь решен правильно. Мне совершенно небезразличны ваши судьбы. В этом плане я считаю, что из всех возможных вариантов воссоединение с нашим соседом — наилучший. Никогда не забывайте, что вы — грабинцы. Мы с вами прошли славный путь, и наша совесть чиста перед Родиной. Я напутствую вас работать так, чтобы никогда ни при каких обстоятельствах не ронять наших традиций».

Это была последняя речь Грабина, после которой он покинул территорию, чтобы уже никогда не возвращаться.

Устинову было мало снять Грабина, он попытался еще и опорочить Василия Гавриловича — 15 сентября 1959 г. в ЦНИИ-58 состоялось последнее партийное собрание, и Грабина на него не пригласили. В зале клуба собралось 460 коммунистов. На собрание пришел председатель Военно-промышленной комиссии при Совете Министров СССР К.Н. Руднев. Участник собрания А.П. Худяков писал: «Руднев бездоказательно пытался опорочить Василия Гавриловича за его несговорчивость, самостоятельность мышления и технический риск. Он старался убедить слушателей в нетерпимости характера Грабина, что он-де всегда страдал оторванностью от Министерства оборонной промышленности, любил решать вопросы без его санкции. Оратор обвинил генерала за просчеты в определении мощности дальнобойной пушки специального назначения, у которой на испытаниях при заключительной стрельбе казенник дал трещину. Будто бы это новость в конструкторском деле.

Руднев так разохотился поучать коммунистов, что не удержался и сказал напрямую:

— Я лично в последнее время много занимался тем, чтобы изгнать Грабина из МОП.

В зале тишина. Кто-то высказал сомнение. Секретарь парткома Б.В. Рублев пригрозил, что будет записывать в протокол особое мнение тех, кто не согласен. На этом собрание кончилось. Мы расходились молча, как люди покидают кладбище после похорон дорогого человека»⁴⁴.

К моменту ликвидации ЦНИИ-58 в нем работало около

5 тыс. человек, из которых почти полторы тысячи — инженеры и конструкторы. Королев предложил трудоустроить всех у себя. Всего согласилось перейти к Королеву 4083 сотрудника бывшего ЦНИИ-58.

Б.Е. Черток писал:

«Мы получили благоустроенную территорию, на которой располагался большой конструкторско-лабораторный корпус, опытный завод с замкнутым циклом и всякие вспомогательные службы. Большой фруктовый сад, березовая роща и цветники украшали территорию. Летом они производили впечатление парковой зоны, а не предприятия по производству вооружения. Всю вновь полученную территорию называли «второй территорией» или «вторым производством». Хозяином «второго производства» Королев назначил Бушуева. Приказал ему занять кабинет Грабина, переоформил на его имя установленные в кабинете телефоны кремлевской АРС и ВЧ-связи. Служебный автомобиль «ЗИС-110» министерством был переоформлен на имя Королева.

Посетив впервые кабинет Грабина, Королев сказал Бушуеву, что цветник со стен надо убрать. “И, вообще, веди себя скромнее. Комнату отдыха позади кабинета оставь, а ванну с душем и индивидуальный генеральский сортир убери. Будешь ходить в общий”»⁴⁵.

В общий сортир Бушуеву пришлось ходить четыре года. Он начал проявлять слишком много самостоятельности и был снят властным Королевым. Кабинет Грабина в мае 1963 г. занял Черток, где пробыл свыше 30 лет.

Маленький штрих к характеру Грабина: у него и в 1959 г., после XX съезда и разоблачений Хрущева, в кабинете висел портрет Сталина. Королев велел заменить его портретом Циолковского, написанным каким-то самодеятельным художником из Подлипок.

Вопреки всем приказам в 1959 г. произошло не слияние или объединение двух КБ, а попросту разгром ЦНИИ-58. Королев и К° постарались стереть всякую память о Грабине.

Василий Гаврилович организовал на территории ЦНИИ-58 большой артиллерийский музей из советских и германских орудий, значительную часть которых составляли наши и немецкие уникальные пушки, созданные в нескольких, а то и в единственном экземпляре. Увы, все было уничтожено. Кому мешал этот музей? А если и мешал, то в Калининграде в 60-е гг. было много просторных пустырей, куда его можно было бы перенести. Сейчас многие из экспонатов этого музея оценивались бы в десятки или даже сотни тысяч долларов.

В СССР варварски относились к уникальным образцам военной техники. Охранялись государством лишь образцы, несущие идеологическую нагрузку. К примеру, в музеи помещали 45-мм противотанковую пушку, из которой лейтенант имярек подбил 20 танков и т. п. На подлинность экспонатов всем было плевать. К 1971 г. в Подмосковье на пьедесталах стояло 12 танков Т-34 с 85-мм пушками, которые якобы освобождали соответствующие населенные пункты. Но все они были изготовлены не раньше конца 1944 г. Выставлять в музеях и ставить на пьедесталы установки БМ-13 («Катюши») на шасси американского автомобиля «студебекер» считалось неприличным, и их ставили на автомобили «ЗИС-5» или даже на послевоенные модели. Экскурсоводы на крейсере «Аврора» бессовестно лгут — орудие, из которого был сделан легендарный сигнальный выстрел 25 октября 1917 г., сгинуло на Каспии еще в 1920 г., а сейчас на «Авроре» стоят разнотипные 6-дюймовые пушки Морского и Военного ведомств царской России.

Были уничтожены не только экспонаты музея, но и значительная часть документации ЦНИИ-58. По личному распоряжению Королева была уничтожена переписка Грабина со Сталиным и Молотовым.

В настоящее время разрозненные документы по опытным образцам зачастую непревзойденных и поныне грабинских пушек находятся в Архиве народного хозяйства, архивах завода «Баррикады» и ЦКБ «Титан», архиве Музея артиллерии в Петербурге, на ряде кафедр Бауманского технического университета и т. д.

Сейчас ОКБ-1 именуется Ракетно-космической корпорацией «Энергия» имени С.П. Королева. Там уже несколько десятилетий функционирует музей предприятия. Но ни фотографий, ни документов, связанных с В.Г. Грабиным и ЦНИИ-58, там нет. А может, Грабина и вообще не было?

Ну а если серьезно, то нужна ли была ликвидация ЦНИИ-58 и других артиллерийских КБ, чтобы создать ракетно-ядерный щит СССР? Начнем с того, что Королеву так и не удалось создать серийные баллистические ракеты дальнего действия на твердом топливе, и это за него сделали другие КБ. Так что в конкретном случае ОКБ-1 по-прежнему работало больше на космос, чем на оборону.

К сожалению, наши военные до сих пор, несмотря на гласность, не могут заставить себя рассказать стране о возможных вариантах ведения современной войны. Поэтому я попробую кратко осветить возможные варианты войн как в 60—80-е гг. XX в., так и в начале XXI в. Для этого достаточно попросту пересказать планы натовских стратегов, разработанные еще в 60—70-х гг. Над ними трудились явно не дураки, и уже в 60-х гг. военные и ученые смекнули, что тотальная ядерная война (с применением стратегического ядерного оружия мощностью свыше 100 килотонн) грозит человечеству катастрофой. А тотальная мировая война (по типу Второй мировой) без применения ядерного оружия практически исключена. Таким образом, реально можно вести только локальные войны, как с применением тактического ядерного оружия, так и без него.

Что такое локальная война? Это вид войны, когда боевые действия ведутся в строго ограниченном районе. Причем в большинстве случаев географические координаты (долгота и широта) границ конфликта объявляются официально. Классические примеры локальных войн — Корейская, Вьетнамская и Фолклендская.

Как показала практика локальных войн, роль ствольной артиллерии не только не уменьшилась, но даже увеличилась. В локальной ядерной войне, случись она в 60—70-е гг. XX в., артиллерийские установки, стреляющие ядерными боеприпасами, являются более эффективным оружием, чем тактические ракеты. Так, при стрельбе на дистанцию 20— 40 км отклонение по дальности у ствольной артиллерии составляет 50—80 м, боковое отклонение 20—40 м, а у неуправляемых советских ракет типа «Марс», «Филин», «Луна» или американских «Честный Джон» и «Маленький Джон» круговое вероятное отклонение составляло от 500 до 1200 м. У тактических ракет типа «Точка» и «Ланс» с инерциальной системой управления КВО несколько ниже, но все равно намного больше, чем у снарядов ствольной артиллерии.

В 80-х гг. появились тактические ракеты с системой самонаведения, обладающие высокой точностью попадания, но параллельно появились корректируемые артиллерийские снаряды с еще более высокой меткостью.

На перезарядку пусковой установки тактических ракет требуется час, а то и несколько часов, в то время как 152—155-мм артустановка может выпустить в минуту до восьми снарядов с ядерными боевыми частями, а 203-мм артустановка — до четырех таких снарядов. И это не предел — например, по проекту начала 70-х гг. 203-мм корабельная установка «Пион-М» могла иметь темп стрельбы до 15 выстрелов в минуту.

Пусковые установки тактических ракет имеют характерные силуэты и легко обнаруживаются противником. САУ калибра 152—203 мм, имеющие в боекомплекте снаряды с ядерными боевыми частями, ничем не отличаются от обычных самоходных установок.

Тактические ракеты типа «Луна», «Онест Джон», «Ланс» и «Точка» легко сбиваются армейскими ЗРК или ЗСУ. Артиллерийский снаряд сбить штатными средствами ПВО армий США и России на данный момент невозможно.

САУ менее уязвима для огня противника, чем пусковая ракетная установка, а также имеет ряд других преимуществ.

Пока Хрущев громил артиллерийские КБ, в США интенсивно шли работы по созданию артиллерийских снаря

дов с ядерными боевыми частями. Так, в 1957 г. был принят на вооружение 203-мм снаряд М-422 с ядерной боевой частью мощностью в 5 килотонн. В 1961 г. принимается на вооружение надкалиберный 279-мм снаряд для безоткатных пушек «Дэви Крокет», которые устанавливались на джипах или переносились личным составом вручную. В 1963 г. был принят на вооружение 155-мм снаряд М-454 с ядерной боевой частью мощность 0,1 килотонны.

Хрущев же никак не мог взять в толк, зачем создавать ядерный заряд в 0,1—5 килотонн для снарядов армейской артиллерии, когда есть возможность создать 50— 100-мегатонную бомбу и с помощью ракеты типа УР-500 сбросить ее за океаном.

Ядерными боевыми частями для ствольной артиллерии у нас занялись лишь при Брежневе, но тогда выяснилось, что у нас нет соответствующих орудий. За неимением лучшего пришлось проектировать снаряды с ядерными боевыми частями к старой 204-мм гаубице Б-4 и 240-мм миномету М-240. А если бы не ошибки Никиты Сергеевича, то СССР мог бы иметь 203—280-мм орудия Грабина, оснащенные ядерными боеприпасами, еще в начале 60-х гг.

В обычных же локальных войнах 1953—1990 гг. управляемые ракеты класса «земля—земля» практически не применялись. Зато артиллерия по-прежнему была Богом войны. Несмотря на развитие авиации и танков, вопреки всем прогнозам теоретиков, во второй половине XX в. большая часть конфликтов стала иметь позиционный, а не маневренный характер, и вырождалась в артиллерийские дуэли. Характерным примером такой дуэли является перестрелка частей НОАК⁴⁶ и гоминьдановцев в Формозском проливе в 50—60-х гг., многомесячная перестрелка американской и вьетнамской артиллерии на границе между Северным и Южным Вьетнамом, перестрелка в конце 60-х гг. через Суэцкий канал между египтянами и израильтянами и т. д.

Пехота и артиллерия стали решающими силами в гражданских войнах на территории бывшего СССР в 1991— 2001 гг., оттеснив на второй план танки и авиацию. К примеру, так было в Приднестровье, Абхазии и в ходе обеих Чеченских войн.