1982

1982

В конце декабря из больницы наконец-то выписали Александра Менакера. Практически сразу же он с женой вернулся в Москву, и они сильно удивили своих друзей, пригласив их на встречу нового 1982 года к себе домой. Естественно, был на той встрече и Андрей Миронов, который явился в родительский дом на улице Танеевых чуть позже всех. Явился не один: с женой Ларисой Голубкиной и дочерью Машей Голубкиной. Застолье получилось очень теплым. Менакер чувствовал себя значительно лучше и в конце застолья произнес тост в честь хозяйки. Он поблагодарил ее за терпение и любовь, без которых он никогда бы так быстро не поправился. Завершил он свой спич пожеланием, чтобы новый 1982 год был лучше года ушедшего. Увы…

В те дни Миронов оказался включен в очередной кинопроект: в картине Александра Митты «Сказка странствий» ему предложили роль поэта, лекаря, философа и странника Орландо, помогающего девочке Марте (Татьяна Аксюта) найти ее брата Мая. 4 января на «Мосфильме» состоялись пробы Миронова и Аксюты. Они велись в телеателье с 16.00 до 20.00.

7 января состоялись очередные кинопробы с теми же участниками. Стоит отметить, что фильм был интернациональным – он снимался советскими кинематографистами в содружестве с румынами и чехословаками, – и съемки должны были вестись на территории трех государств. Миронова, да и всю съемочную группу это радовало – все-таки путешествовать по миру занятие приятное.

К зрителям, пришедшим в Театр сатиры, Миронов впервые в новом году вышел только 10 января в спектакле «Бешеные деньги». Затем почти десять дней он в спектаклях не участвовал – снимался в очередном фильме. Речь идет о картине Алексея Германа «Начальник опергруппы» (в прокате – «Мой друг Иван Лапшин»), где Миронову предложили сыграть журналиста Ханина. Как мы помним, Миронов сильно переживал по поводу того, что практически не снимается в настоящем кино, участвуя по большей мере в проектах режиссеров так называемого «второго эшелона». И поэтому приглашение Алексея Германа, который входил в немногочисленную обойму «продвинутых» режиссеров советского кинематографа, его одновременно и обрадовало и напугало. Обрадовало потому, что сниматься у него считал за счастье любой советский актер, а напугало потому, что за Германом в киношной среде закрепилась молва очень въедливого мастера. Свои фильмы он снимал так долго и дотошно, что не каждый актер имел силы и терпение эти сроки выдерживать. Однако Миронов предложение принял, хотя перед этим отказался сниматься в главной роли в картине Вадима Абдрашитова «Остановился поезд». И отнюдь не потому, что к первому он относился лучше, чем ко второму. Просто у Абдрашитова ему была предложена главная роль – следователя прокуратуры, на которую у него просто не было бы ни времени, ни здоровья (в итоге ее сыграет Олег Борисов). А роль Ханина у Германа была хоть и важной, но все же второплановой.

А. Герман вспоминает: «Мы умышленно искали актеров, кинозрителю неизвестных, – исключение только Андрей Миронов. Это тоже решено было вполне сознательно. Ведь все другие из этого города, из маленького замкнутого мирка, а этот пришлый. Для этого образа нужна была или долгая предшествующая биография, места для которой в фильме не было, или популярный актер. Мы примеряли на эту роль еще Анатолия Васильева, Александра Филиппенко, у них были интересные пробы, но выиграл состязание Миронов: за ним в сознании зрителя тянулся шлейф жизненной удачливости, он был эдакий столичный-заграничный – человек с иной планеты…

Натурные съемки проходили в Астрахани. Причем будущее место съемок я нашел в архиве. Увидел там вырезку из газеты начала тридцатых годов со снимками этой деревянной арки, гипсовых пионеров, пляшущих у фонтана, с сообщением, что такие вот замечательные сооружения воздвигнуты в Астрахани. Естественно, надежды на то, что все это сохранилось, было мало. Но, приехав в город, почти что рядом с гостиницей я вдруг – бывает такое везение – наткнулся на всю эту красоту. Нашему художнику Юрию Пугачу осталось только довести декорацию – украсить арку гирляндой лампочек, повесить портреты, чтобы получился этот трогательный «ампир». Увы, сейчас всего этого уже нет…

Там же, в Астрахани, нашлись замечательные улицы с покосившимися деревянными домиками и заросшими камышом трамвайными путями, по которым достаточно было пустить старый трамвайный вагон, чтобы все обрело облик середины тридцатых. Увы, ни одного старого трамвая во всей Астрахани не было – одни новенькие, чешские. Трамвай пришлось доставлять из Ленинграда – каких трудов это стоило, лучше не описывать…

Я начал снимать со сцены опознания убитых в судебно-медицинском морге, настоящем, с настоящим покойником, которого в кадре, правда, не было видно, но все участники съемки могли испытать те же ощущения, что и герои. Актерам это сыграть не помогло, они сфальшивили, сцена не получилась, мы ее выбросили. А вот снятая вслед за тем сцена в предбаннике морга, которой мы в итоге тоже не воспользовались, получилась потрясающе. И актеры и все мы уже впитали в себя это ощущение соприкосновения со смертью.

Нам повезло со съемками в Астрахани. Снимать надо было обязательно в пасмурную погоду (в солнечную пейзаж города совершенно невыразителен) и обязательно, чтобы был снег. Нас все предупреждали, когда мы туда ехали: «Снежных дней в Астрахани бывает в году пять-шесть от силы». Но их выпало на этот раз как раз столько, сколько нужно было, чтобы все успеть. И почти все время была пасмурная погода.

Сцена облавы далась нам очень тяжело. Всю ее надо было снимать в тумане, а стояло солнце. Работать приходилось утром, когда солнце еще не взошло, и вечером, когда только что зашло. По два кадра в день: каторжное напряжение все это выдержать. Ну и, естественно, перерасход, невыполнение плана, мы в отстающих, премиальных не видать. Впрочем, моя группа их никогда и не видела…»

19 января Миронов снова вышел на сцену родного театра – играл в «Трехгрошовой опере». На следующий день в «У времени в плену». Затем снова снимался в «Лапшине».

25—26 января по ЦТ состоялась долгожданная премьера фильма Ильи Авербаха «Фантазии Фарятьева» (21.35). Как мы помним, картина была закончена производством еще в июне 1979 года, но в течение двух с половиной лет лежала на полке по вине руководства Гостелерадио – ему это кино не нравилось. А особенно не нравился Миронов, который в роли Фарятьева не был похож сам на себя. Однако как руководители ТВ ни упирались, но авторам фильма удалось-таки пробить чиновничью стену. И фильм дошел до массового зрителя. Правда, после премьеры разочаровавшихся было очень много. К ним пришли те же мысли, что ранее к теленачальникам: такой Миронов их не устраивал. Действительно, в роли Фарятьева от былого Миронова – баловня судьбы, человека, дергающего за усы Фортуну, не осталось и следа. Но если подходить к фильму с позиций высокого искусства, то именно эта роль стала одной из вершин в творческой карьере Миронова. Вот как пишет об этом В. Кичин:

«Фирменно» изящный, раскованный, элегантный Миронов предстал перед нами неловким, закомплексованным, заторможенным, вечно не знающим, куда девать руки, вечно стесняющимся своей громоздкости («слон в посудной лавке»), своего грубо вылепленного лица («я понимаю, что я некрасив, то есть лицо у меня неприятное…»). Его Фарятьев прямая противоположность своим мечтаниям – абсолютно антиромантичная внешность, прилизанные, зачесанные набок волосы, ресницы альбиноса, безбровое лицо с всегда обыденным, стертым выражением. Серый пиджак, серая рубашка, серый галстук в казенную полоску. Не садится, а присаживается, помещает себя на стул, сидит на краю, и рука врастопырку неловко опирается на сиденье. Для него любое движение тягостно и трудно, он не привык быть «в обществе». И сватовство ему тоже мучительно – но еще мучительнее одиночество вдали от любимой, потому что любить он умеет бескорыстно и самоотреченно.

Эта как бы бесцветная личность является нам не просто на «бытовом уровне» – как документальный слепок с натуры. Миронову изначально чуждо перевоплощение как конечная цель – его пребывание в роли всегда двойственно, наполнено мерцающим смыслом, каждая краска таит в себе для нас некий вопрос – отчего так? Просто ли серость перед нами, или эта серость вынужденная, качество приобретенное, своего рода уродство, горб, наращенный на человеке искаженной социальной средой? Да, конечно, мы видим Фарятьева глазами Шуры, замученной вечным трудом и неустроенностью стареющей учительницы музыки. Она тоже безнадежно влюблена, но в некоего Бетхудова, который так и не появится на экране, но о котором все постоянно говорят, и это, по рассказам, полный антипод Фарятьеву – уверенно идущий по жизни, удачливый, умеющий и одеваться и жить. Мы угадываем в нем ясный социальный тип – приспособленца и циника, одного из предприимчивых хозяев жизни в те застойные времена…

Именно Миронов с его способностью к максимальному интеллектуальному наполнению роли сообщает фильму очень ясные социальные параметры, делает его остропроблемным. Мы понимаем, что перед нами один из тех «лишних людей», кто именно в силу своей талантливости, неистребимо творческой закваски входит в постоянное противоречие с канонизированной серостью застойного бытия, он из тех, кто не востребован временем и потому не имел возможности самореализоваться в жизни…»

Судя по всему, Миронов премьеру фильма не видел – как обычно был занят в спектаклях: 25-го это был «Ревизор», 26-го – «Трехгрошовая опера». Однако он не расстроился, поскольку успел увидеть картину еще два года назад на «Ленфильме» – сразу после того, как она была смонтирована. И ролью своей в ней остался доволен.

27 января Миронов играл на Малой сцене Театра на Малой Бронной в «Продолжении Дон Жуана». По давно заведенному графику, спектакль игрался в десять вечера.

29 января Миронов играл в «Сатире» «Горе от ума», 30-го – «Женитьбу Фигаро».

Февраль начался с «Трехгрошовой оперы» (1-го). Затем шли: 3-го – «Ревизор», 6-го – «Горе от ума», 9-го – «Трехгрошовая опера». Помимо спектаклей Миронов находил время и для других мероприятий. В частности, он готовил к выпуску на «Мелодии» свой диск-гигант «Ну чем мы не пара?». Песня, давшая название альбому, принадлежала перу его давнего знакомого композитора Евгения Крылатова и поэта Михаила Пляцковского. Последний так вспоминает о своей работе с Мироновым:

«…У меня праздник. Сегодня в Доме звукозаписи на улице Качалова, в одной из его студий, должна обрести жизнь наша с композитором Евгением Крылатовым новая шуточная песня „Ну чем мы не пара?“. Но праздник прежде всего от предвкушения встречи с исполнителем песни Андреем Мироновым, милым, обаятельным, жизнерадостным человеком и замечательным актером…

На запись Андрей немного опоздал. Извинился: репетиция. Согласовал с дирижером темп, и началась работа. Через стекло аппаратной, сидя рядом со звукорежиссером возле пульта, наблюдаю за Андреем, восхищаясь тем, как беспощадно он отвергает уже записанные варианты песни.

– Пока не то. Не получается. Чего-то не хватает. Надо поискать…

И напевал новый вариант. При этом жестикулировал у микрофона, улыбался и словно бы исполнял роль, находясь перед съемочной камерой – в кадре. Ему было жарко, он раскраснелся, глаза, чуть грустные и иронично-насмешливые его глаза, слегка поблескивали от возбуждения.

– Может, хватит? По-моему, все нормально, – сказал ему, нажав кнопку на пульте, композитор.

– Концовка не выходит. Ну ничего. Сейчас что-нибудь придумаю. Давайте сделаем еще один дубль, – попросил Андрей.

Спорить с ним бесполезно. Это мы знаем. Пока сам не будет удовлетворен собой, от микрофона не отойдет. Не может позволить себе даже малейшей фальши, малейшей неточности.

– Извини, старик, если чуток изменю твой припев, – обращается он ко мне. – Ну буквально пару слов… Для дела надо, для образа… Кажется, я в него уже вошел.

Припев у песни, поскольку она с юмором, такой:

О любви все твержу тебе заново,

Но когда зря твердить надоест,

Так и знай, я уеду в Иваново,

А Иваново – город невест.

Андрей и вправду, как говорится, вошел в роль героя песни. У нас на глазах происходит чудо: песня превращается в маленькую пьесу, в маленький его, мироновский, спектакль.

Интонации уже несколько иные, более озорные, что ли, даже какие-то залихватские. А в самом конце песни мы вдруг действительно слышим легкую интерпретацию, но такую характерную для него. Он, улыбаясь и подмигивая мне, поет:

Если что… я уехал в Иваново,

А Иваново – город невест.

Запись завершена. Андрей, еще слегка взбудораженный и неостывший, входит к нам в аппаратную.

– Дайте, пожалуйста, послушать последний дубль, – обращается он к звукорежиссеру.

Слушает. Смотрит выжидающе на нас с Крылатовым. Крылатов поднимает большой палец. Я говорю:

– Полный порядок!

– С концовкой согласен? – спрашивает Андрей деликатно, уважая мое авторское самолюбие.

Я обнимаю его за плечи. В этом он весь: советуется, но делает по-своему, как считает нужным для пользы дела. Песня для него не хобби: к этой работе он относится так же серьезно, как ко всему, что делает. Свои песни он не поет, он их играет. Я сказал «свои песни», имея в виду, что они действительно его, от него идущие к людям, благодаря ему заслужившие общее внимание и становящиеся популярными, любимыми, известными именно потому, что первым исполнил их он, дал им жизнь. Так случилось и с нашей песней «Ну чем мы не пара?»…»

Но вернемся в февраль 82-го.

12 февраля по ТВ показали очередной фильм с участием Миронова – незамысловатую комедию Наума Бирмана «Шаг навстречу» (21.35), где наш герой играл врача-стоматолога Маркела. Сам Миронов в те дни был далеко от Москвы – снимался в Астрахани в «Лапшине».

Вспоминает А. Герман: «На съемках в Астрахани я придумал, что после прощания с Ханиным Адашова (Нина Русланова) должна купить в лотке капусту: мне эта идея очень нравилась, она должна была придать всей сцене жизненность. Но капусты не было: Горошникова сказала, что ее нет во всей Астрахани. „Что, мне самому за ней ехать?“ – сказал я. „Пожалуйста, вот машина“, – ответила она, что ее и погубило. Я поехал и, потратив полдня и, естественно, сорвав съемку, привез полный грузовик звенящей, как стекло, мороженой капусты (для съемки это было все равно, а для бюджета картины – еще лучше, поскольку она практически ничего не стоила). Администратор Картошкин чуть не повесился от огорчения…»

Именно в те дни в фильме была снята самая жуткая сцена, и выпала она на долю Миронова. Во время облавы на убийцу Соловьева Ханин вызывается помогать сыщикам и становится в оцепление. И убийца выскакивает именно на него. Ханин пытается его задержать, но хитрый преступник ловко притворяется доходягой и, улучив момент, всаживает Ханину в живот ржавый богор. К счастью, рана окажется не смертельной, и герой Миронова выживет.

16 февраля Миронов снова играет на сцене родного театра – в «Бешеных деньгах». Далее шли: 17-го – «Трехгрошовая опера», 18-го – «Продолжение Дон Жуана» (Бронная), 21-го – «Бешеные деньги», 23-го – «У времени в плену», 24-го – «Трехгрошовая опера».

Тем временем продолжаются подготовительные работы по фильму «Сказка странствий». Там возникли первые напряженности между партнерами. Как мы помним, лента была интернациональная и сниматься должна была с участием кинематографистов трех государств – Советского Союза, Чехословакии и Румынии. Однако если наши и чехословаки быстро нашли взаимопонимание, то вот румыны оказались строптивыми. 25 февраля, во время подписания совместного договора о съемках, румынская сторона внезапно заартачилась и заявила: подписывать не будем, если не разрешите снимать в роли Орландо актера из Румынии. Митта, естественно, запротестовал, поскольку на роль Орландо был уже утвержден Андрей Миронов. В результате на следующий день в дело пришлось вмешаться чиновникам из Госкино. Они сумели отстоять роль Орландо за Мироновым, но пообещали румынам отдать роль взрослой Марты (в юности ее должна была играть Татьяна Аксюта). Румынскую сторону такой вариант устроил. Самое интересное, что их в итоге все равно обманут: обеих Март будет играть Аксюта. Но вернемся в конец февраля.

27 февраля Миронов играл в «Женитьбе Фигаро», 28-го – в «Мы, нижеподписавшиеся…».

Март начался с «Трехгрошовой оперы» (5-го). Затем Миронов умчался в Горький, где у него был запланирован концерт. Знай он, что произойдет в его отсутствие, наверняка бы отменил поездку. А случилось вот что. 6 марта его отец Александр Менакер собрался на свою обычную утреннюю прогулку. Он оделся, вошел в комнату, где сидела его жена, но внезапно схватился за сердце. Произнеся только одно слово «Маша!», он рухнул замертво на пол. Приехавшие по вызову врачи были бессильны – смерть наступила мгновенно. Менакер не дожил до своего 69-го дня рождения (8 апреля) чуть больше месяца.

Вспоминает Ф. Чеханков: «6 марта мне позвонила Лариса и сказала, что Александра Семеновича не стало. Я примчался на Арбат, он лежал на том самом красном диванчике, где обычно отдыхал Андрюша. С подвязанным подбородком, по старому русскому обычаю. Мария Владимировна выглядела окаменевшей. Потом я уехал на спектакль. В тот вечер я играл „Лес“. Когда я вернулся после спектакля, Александра Семеновича уже увезли. Мне говорили, что, кажется, единственный раз в жизни Мария Владимировна громко закричала – когда его увозили…»

Сообщить Миронову эту страшную новость по телефону никто не решился. Решили дождаться, когда он приедет в Москву. Однако и 7 марта утром, когда Миронов переступил порог квартиры на Селезневской улице, его жене Ларисе Голубкиной не хватило сил сказать ему о смерти отца. Уж больно уставшим выглядел гастролер. Практически сразу он завалился спать, чтобы вечером отдохнувшим выйти на сцену (он должен был играть в «Бешеных деньгах»). Когда Миронов проснулся, он обнаружил в доме своего сводного брата Кирилла Ласкари. Он-то и сообщил Миронову горькую весть. А 8 марта, в день рождения Миронова, в их семью пришла еще одна скорбная весть: умер давний друг их семьи Леонид Утесов. Дядя Ледя, как называл его в детстве Миронов. По злой иронии судьбы, в тот праздничный день по ТВ показали традиционный «Голубой огонек» (21.35), где принимал участие и Андрей Миронов – он пел шуточную песню «Ну чем мы не пара?». Однако запись «Огонька» происходила почти месяц назад, когда на душе у Миронова были совсем иные чувства. А в тот праздничный день смеяться и петь ему совсем не хотелось.

10 марта состоялись похороны Александра Менакера. Гражданская панихида прошла в Доме актера. Народу пришло много. Лифты там были маленькие, поэтому гроб с пятого этажа пришлось нести на руках. Похороны состоялись на Ваганьковском кладбище.

К слову, в этот же день начались съемки фильма «Сказка странствий», где Миронов, как мы помним, играл главную роль – Орландо. Но в силу понятных причин сниматься он начал чуть позже (в тот день на Фирсановском шоссе снимали Татьяну Аксюту в эпизоде «зимний лес» из начала картины).

Очередной спектакль Миронов играл 12 марта – это было «Горе от ума». Затем шли: 13-го – «Мы, нижеподписавшиеся…», 14-го – «Бешеные деньги».

15 марта стало первым съемочным днем Миронова в фильме «Сказка странствий». У пансионата «Мцыри» в Подмосковье с 9 утра до 6 вечера снимали эпизоды из начала фильма, где Орландо и Марта идут по зимнему лесу.

Вспоминает Т. Аксюта: «За несколько дней до начала съемок у Миронова умер отец. Андрей Александрович страшно переживал. А фанатичный режиссер картины Александр Митта знал только одно: „Собрались! Мотор!“ Чужие страдания были ему неведомы. Если ему нужны были слезы в кадре, он, ни секунды не сомневаясь, мог шепнуть на ушко: „Я тут телеграмму получил – у тебя мама померла“…»

Вечером того же дня Миронов играл в спектакле «Трехгрошовая опера».

16 марта съемки фильма продолжились. В тех же местах у «Мцыри» сняли все то же плутание Орландо и Марты по лесу. Съемки длились до пяти вечера, после чего Миронов вернулся в Москву и два часа спустя уже играл Вишневского в спектакле «У времени в плену».

17 марта съемки «Сказки…» были продолжены, но без участия Миронова. Воспользовавшись случаем, он уехал на короткие гастроли по стране. В Москву вернулся 21 марта и уже на следующий день, с 9 утра, снова вышел на съемочную площадку «Сказки странствий». В тот день у пансионата «Мцыри» сняли плутания Орландо и Марты в зимнем лесу.

23 марта снимали другой эпизод – в повозке Орландо. Участники: Миронов и Аксюта. На этом натурные съемки фильма были временно прекращены, и группа начала готовиться к первой зарубежной экспедиции – в Румынию. Отъезд состоялся 29 марта, но без Миронова – он пока остался в Москве, поскольку 31 марта ему предстояло играть в спектакле «Мы, нижеподписавшиеся…».

На съемочную площадку, которая разместилась в павильоне № 1 киностудии «Букурешти» в Бухаресте, Миронов вышел 1 апреля в 12 часов дня. Снимали эпизод, где Орландо и Марта замурованы в башне. Съемка длилась до 20.30.

В тот же день по советскому ТВ прошла еще одна долгожданная премьера: показали фильм Сергея Колосова «Назначение» (19.30). Картина шла до зрителей почти столько же, что и «Фантазии Фарятьева» – почти два года (была закончена в июле 80-го). По поводу этой премьеры на страницах «Советской культуры» высказался Марк Захаров. Приведу лишь небольшой отрывок из этой публикации, где речь идет непосредственно о нашем герое:

«Героя „Назначения“ – Лямина играет Андрей Миронов, один из наших популярных артистов, чьи фотографии очень быстро распродаются в киосках „Союзпечати“. Сегодня киноартист А. Миронов переживает ответственный момент в своей жизни. Он расстается ныне с кумиром публики – своим прытким, напористым героем, который поет и мурлычет, зажмурившись от счастья, и бросает „гран-батман“ выше головы. Думаю, что работа Миронова в „Назначении“ в сочетании с недавними „Фантазиями Фарятьева“ – восхождение к новому актерскому измерению. Вместе со зрелостью к Миронову приходит какое-то новое беспокойство, тревожный нерв иного происхождения.

Беспокойство актуальное, не столько за весь мир сразу, сколько за собственную душу. И это прекрасно, когда внимание человека в определенный момент его жизни вдруг обращается не вовне, а вовнутрь. А. Володин (автор пьесы «Назначение». – Ф. Р.) заставлет своего героя думать о себе в самом высоком смысле этого человеческого предназначения…

Герой Миронова одинаково смешон и жалок, наивен, великодушен, добр, но в конце концов и отважен. Совсем как живой человек…»

2 апреля Миронов опять снимался на «Букурешти». На этот раз в 4-м павильоне был запечатлен на пленку эпизод, где Орландо и Марту судят и приговаривают – его к заточению, а ее отпускают. От советской стороны в съемках принимали участие трое актеров: Миронов, Аксюта и Владимир Басов (судья). На следующий день съемки «суда» продолжились. После чего Миронов и Аксюта отправились в аэропорт и улетели в Москву.

К зрителям Театра сатиры Миронов вышел 4 апреля. Причем в тот день он играл сразу в двух спектаклях: днем в «Трехгрошовой опере», вечером – в «Бешеных деньгах». 5-го это было «Горе от ума», 6-го – «Трехгрошовая опера», 7-го – «У времени в плену», 9-го – «Ревизор», 10-го – «Трехгрошовая опера». Затем больше недели Миронов в спектаклях занят не был – снимался в «Сказке странствий».

Первая съемка Миронова после перерыва состоялась 15 апреля. На этот раз на студии в Брашове, в павильоне № 1, сняли эпизод, где Орландо и Марта приходят в харчевню. Там на Орландо набрасываются судейские сатрапы, и сначала они избивают его, а потом он избивает их. В роли сатрапов выступали каскадеры, а Миронов снимался без дублеров.

16 апреля съемки «в харчевне» были продолжены: снимали первые кадры прихода Орландо и Марты туда. На другой день снимали тот же объект. Съемка длилась с 8.30 до 13.00. Следующий день был объявлен выходным, и Миронов посвятил его знакомству с городом.

19 апреля съемки возобновились. Снимали эпизод, где Орландо и Марта мечутся по крыше башни. На следующий день снимали тот же объект. На этом съемки в Румынии были закончены, и съемочная группа вернулась в Москву, чтобы оттуда спустя несколько дней отправиться в новую экспедицию – в Чехословакию.

Между тем Театр сатиры взял небольшой тайм-аут и на неделю освободил свою главную сцену для гастролеров – Хорватского национального театра. Миронов, воспользовавшись этим, отправился в чехословацкий город Крумлов. 27 апреля там возобновилась работа над «Сказкой странствий». В тот день прошли репетиции с участием Миронова и Аксюты. Съемка состоялась на следующий день. Снимали приход Орландо и Марты в город, где свирепствовала чума.

29 апреля снова снимали чумной город. Съемки велись с 14.00 до 24.00. На следующий день Миронов улетел в Москву. И 30-го снова вышел на сцену родного театра – играл «Женитьбу Фигаро».

1 мая Миронов играл в «Мы, нижеподписавшиеся…», 4-го – в «Женитьбе Фигаро».

5 мая утром Миронов улетел в Чехословакию и в час дня уже был на съемочной площадке «Сказки странствий». В районе Троски в Седьмигорках снимали эпизод, где Орландо и Марта подходят к харчевне. В съемках принимали участие: Миронов, Аксюта и Лев Дуров (он играл злодея Горгона).

6 мая в районе Коста сняли сразу три объекта: «у башни», «башню» и «в лесу». Съемки велись с 12.00 до 21.00, в них участвовали Миронов и Аксюта.

7 мая в 90 километрах от Седьмигорок снимали «мертвый лес». На следующий день утром Миронов улетел в Москву, поскольку 9-го вечером ему предстоло играть в «У времени в плену». На следующий день Театр сатиры прервал свои выступления в столице и отправился в очередные гастроли – на этот раз в Ростов-на-Дону. Выступления «сатировцев» проходили на двух площадках: В Театре драмы имени Горького и в ДК «Красный Аксай». Было показано 70 представлений, которые посетили 70 тысяч человек. А на сцене Театра сатиры тем временем гастролировал Ленинградский ТЮЗ имени А. Брянцева.

Миронов был занят в спектаклях не каждый день, поэтому имел возможность продолжать съемки в «Сказке странствий». Так, 17 мая он снова прилетел в Чехословакию. В районе Седьмигорок, в лесу, снимали встречу Орландо и Марты с Чумой (актриса Кармен Галин). А на следующий день сняли кульминационный эпизод: смерть Орландо. Пытаясь отогнать Чуму от Марты и детей, Орландо не смог уберечь себя от смертельного прикосновения. Он умирал на глазах у детей, отдавая Марте последние наставления относительно своих неосуществленных проектов. Потом его сжигали пришедшие в лес чумные санитары. Как это обычно бывает в кино, «умерев» на съемочной площадке, актер в последующие дни «оживал» и спокойно продолжал сниматься в других, ранних эпизодах. Так вышло и с Мироновым. 19 мая он вновь предстал перед камерой и отснялся в объекте «чумной лес»: снимали общение Орландо и Марты с детьми. Съемки велись до 17.30, после чего Миронов на самолете «Аэрофлота» вернулся на родину, в Ростов-на-Дону.

Гастроли Театра сатиры длились до 10 июня. После чего труппа возвратилась в столицу и уже на следующий день показала свой первый спектакль – «Горе от ума». Миронов, как мы помним, играл в нем Чацкого. 12-го это был «Ревизор». Затем Миронов от спектаклей был освобожден и спустя три дня улетел в Ялту, куда к тому времени успела перебазироваться из Чехословакии съемочная группа «Сказки странствий».

На съемочную площадку Миронов вышел 17 июня, чтобы в павильоне Ялтинской киностудии отсняться в объекте «сарай» из начала фильма (там Орландо выхаживает Марту). На следующий день снимали тот же объект. Работа длилась с 9.00 до 15.00. Потом два дня съемок не было. Миронов эти дни посвятил своей родной дочери Маше Мироновой, которую он специально взял в Ялту – и отдохнуть, и на съемки посмотреть. Правда, в силу своей занятости он не мог постоянно быть рядом с дочерью и поэтому в такие дни доверял ее своей партнерше по съемкам Татьяне Аксюте. А та… Впрочем, послушаем ее собственный рассказ:

«С Андрей Александровичем на съемках была его дочь Маша. Так он заставлял меня с ней возиться: для него мы с ней были как бы одного возраста – значит, подружки! (На самом деле Аксюта была старше Маши на 16 (!) лет. – Ф. Р.) Меня это выводило из себя! Единственным, кто меня жалел, был Владимир Басов. Он умел снять напряжение, рассмешить. Ради хорошего настроения партнера не стеснялся даже ушами шевелить – была у него такая способность. Только к концу съемок Миронов стал ко мне относиться серьезнее. Помню, даже пригласил на «взрослую» вечеринку к себе в номер…»

21 июня группа выехала на натуру. В 150 километрах от Ялты, в Саки, снимали эпизод, где Орландо и Марта идут по болоту и встречают людей, выкачивающих воду.

22 июня съемки не проводились.

23 июня в местечке Уган-су снова снимали болото. Съемки длились с восьми утра до шести вечера.

24 июня снимали все то же болото.

25 июня сняли последний кадр из объекта «болото», после чего три дня отдыхали. 29-го Миронов снова вышел на съемочную площадку: в окрестностях Симеиза снимали один из самых сложных эпизодов фильма – проход Орландо и Марты по Дракону. Съемки длились с трех дня до двенадцати ночи.

30 июня снимали объекты «озеро» и «деревня». Это туда Орландо и Марта приходят в поисках Мая.

1 июля снимали встречу Орландо и Марты с одним из жителей деревни – бывшим рыцарем (Вениамин Смехов). На следующий день снимали продолжение этой встречи – как бывший рыцарь знакомил гостей с обитателями деревни. 2–3 июля снимали все ту же «деревню».

4 июля должны были снимать ее же, но из-за непогоды работу пришлось отложить до лучших времен. Тем же вечером Миронов улетел в Москву, чтобы 5-го отыграть в театре «Трехгрошовую оперу». А 6-го утром он снова вернулся в Симеиз, где в 12 часов дня вышел на съемочную площадку. Снимали несколько кадров из двух объектов: «чумной лес» и «Дракон». Съемки длились до девяти часов вечера. После чего Миронов опять рванул в аэропорт и сел в первый же самолет, вылетавший в Москву. Вечером 7 июля он уже играл в «Горе от ума».

9 июля это была «Женитьба Фигаро», 11-го – «Бешеные деньги», 12-го – «Трехгрошовая опера».

Утром 13 июля Миронов снова был в Ялте и в двенадцать дня у горы Ай-Петри начал сниматься в эпизоде, где Орландо замуровывали в башню, а Марта, решив его не бросать, забралась к нему в незаделанную брешь. На следующий день снимали все тот же эпизод «у башни».

15 июля у Симеиза снимали эпизод, где Орландо и Марта бродят по деревне. Марта пытается покинуть деревню, но охранники ее не выпускают, пытаются поймать, и ей на помощь приходит Орландо.

16 июня снимали объект «Дракон» с участием Миронова и Аксюты. На следующий день снимали того же «Дракона». Завершились съемки в 15.00. После этого Миронов и Аксюта покинули Ялту и на самолете вернулись в Москву. И в 19.00 Миронов уже играл в «Бешеных деньгах».

18 июля Миронов вновь играл в «Бешеных деньгах» (днем), 20-го – в «Трехгрошовой опере», 21-го – в «Мы, нижеподписавшиеся…». На этом участие Миронова в спектаклях завершилось. «Сатира» пробыла в Москве еще семь дней, после чего 28 июля отправилась с малыми гастролями в Югославию с одним-единственным спектаклем – «Трехгрошовая опера». Выступления проходили в трех городах: Загребе, Опатии и Любляне.

В Москву «сатировцы» вернулись 7 августа. И уже на следующий день давали первый спектакль, но без участия Миронова – «Ее превосходительство». Наш герой вышел к зрителям 11-го – в «Ревизоре». Затем спектакли с его участием прошли в следующем порядке: 15-го – «Трехгрошовая опера».

Утром 16 августа Миронов приехал на «Мосфильм», чтобы продолжить работу в «Сказке странствий»: в 9 часов утра в павильоне № 2 начали снимать эпизод, где Орландо и Марта едут в повозке. После обеда сняли еще два кадра: «зимний лес» и «замок Горгона».

17 августа с утра Миронов снимался (кадры из объектов «повозка», «у харчевни», «болото»), а вечером играл «Женитьбу Фигаро».

22 августа Миронов играл в «Бешеных деньгах».

25 августа спектаклем «Затюканный апостол» (Миронов в нем не играл) Театр сатиры закрыл сезон в Москве. Труппа была распущена в отпуска. Миронов свой отпуск проводил вдали от родины: вместе с Ларисой Голубкиной они отправились отдыхать в Бельгию. Мало кто из артистов Театра сатиры мог себе позволить такую поездку, но Миронов с Голубкиной как-никак были звездами первой величины. Помимо Бельгии, они тем же летом побывали также и в Болгарии, у своих добрых знакомых супругов Найдена и Зои Андреевых. У них была дача на море, и они специально пригласили туда чету Мироновых. По словам Н. Андреева: «Ах, какой это был месяц! Исполненный радости оттого, что мы были вместе, могли беседовать, спорить, беззаботно смеяться. Именно тогда, в сущности, я смог полностью осознать, как богат Андрей душевно, как разносторонни его интересы, почувствовать его деликатность и огромные творческие возможности…»

24 сентября Миронов и еще 12 человек съемочной группы фильма «Сказка странствий» (Александр Митта, Татьяна Аксюта, Лев Дуров и др.) отправились на съемки в Чехословакию. В течение недели были сняты эпизоды, где Орландо и Марта пытаются отнять Мая у Горгона в море во время шторма; голова огнедышащего Дракона и др. В Москву группа вернулась 1 октября. По причине усталости Миронов попросил руководство Театра сатиры, который в тот день открывал сезон спектаклем «Трехгрошовая опера», заменить его другой постановкой. В итоге сезон был открыт спектаклем «По 206-й».

4 октября на «Мосфильме» возобновились съемки «Сказки странствий». В два часа дня в павильоне № 2 были сняты комбинированные кадры, где Орландо и Марта летят на самодельном летательном аппарате под названием «нетопырь». Работа длилась с 14.00 до 23.00.

5 октября съемки эпизода «полет „нетопыря“ были продолжены. О сложности работы говорит тот факт, что за 8 часов (14.00–23.00) был отснят всего лишь один кадр.

6 октября Миронов снова был на «Мосфильме», но уже не на съемке: он участвовал в озвучании роли Орландо. Работа длилась с 17.30 до 20.15.

9 октября вместе с Театром сатиры Миронов отправился на малые гастроли в ГДР. Спектакли проходили в трех городах: Берлине, Эрфурте и Ростоке. Поездка длилась всего девять дней, и уже 18 октября «сатировцы» вернулись на родину.

22 октября состоялась последняя съемка Миронова в фильме «Сказка странствий». В тот день во 2-м павильоне «Мосфильма» был снят всего лишь один комбинированный кадр из объекта «зимний лес» с участием Миронова и Аксюты. Работа длилась с 10 утра до 2 часов дня. А вечером Миронов играл очередной спектакль – «Трехгрошовую оперу».

23 октября в 8 утра Миронов вновь приехал на «Мосфильм», чтобы участвовать в очередной сессии озвучания роли Орландо. Его партнерами были Марина Неелова (она озвучивала роль Марты вместо Татьяны Аксюты) и Валерий Сторожик (Май). Пробыл Миронов на студии до четырех часов дня. После чего отправился в Театральное училище имени Щукина, где в тот день проходила встреча его однокашников, посвященная 20-летию окончания театрального училища.

Вспоминает А. Брискидова: «От имени однокашников поручили выступить Андрею. Дело это довольно ответственное. Аудитория, безусловно, доброжелательная, но при этом возбужденная и придирчивая. Как говорится, на мякине не проведешь. Андрей прекрасно об этом знает, как и то, что шутки в такой вечер – самое милое дело. Что-что, а это он умеет. Но не хочет.

– Дата «сурьезная», как-то не до шуток.

И, подумав, решительно:

– Расскажу о нашем главном учителе, об Иосифе Матвеевиче Рапопорте. Из тех, кто будет в зале, наверное, уже мало кто что-нибудь знает о нем.

…Начинается вечер. Я в зале, встречаю опоздавших наших гостей, высматриваю места, стараюсь потихоньку усадить всех. В какую-то паузу выхожу через малое фойе посмотреть, не приехал ли он. Рядом, на ярко освещенной лестнице, идет своя шумная, говорливая жизнь. Здесь темно и тихо. На фоне большого окна силуэт. Узнаю Андрея. Он стоит ко мне спиной и как-то непривычно неподвижен. На стук двери не обернулся. Мало ли что? Наверно, просто задумался. Что же меня тогда испугало? Отчего на мгновение я обомлела?

Потом все было хорошо. Веселая встреча с товарищами…»

А вот еще одно воспоминание о том же дне – однокурсницы Миронова Виктории Лепко, за которой он, как мы помним, некогда ухаживал: «Перед встречей мы все друг друга обзвонили и договорились, что обязательно встретимся и будем отмечать, пришли в училище. И как всегда после официальной части все разошлись по классам, по своим курсам, сидели, пили винцо, вспоминали. И вдруг, не знаю почему, никогда такого не было раньше, почему-то наши мальчики, однокурсники наши, куда-то все растворились, куда-то все спешили, кто-то заболел, не пришел, в общем, получилось так, что у нас остался один Андрей и много девочек. И вдруг Андрюша говорит:

– Поехали все ко мне. Я сейчас всех своих любимых девочек беру к себе. Жена уехала на гастроли, а я сейчас человек холостой, я вас всех приглашаю в гости.

Он жил на Селезневке. И мы, конечно, очень радостные, решили поехать. Я, Эля Суханова, Аля Кремнева, Валя Шарыкина – человек шесть девочек и он. И он нас привез, нескольких в своей машине, остальным взял такси.

Мы приехали к нему. Дом был очень красивый. Он нам сначала показал, как он живет, как объединил две квартиры, сделал из них одну. И посадил нас в гостиной, с изумительной старинной мебелью, открыл бар, стал доставать всякие напитки. Тогда же ничего купить нельзя было.

– Девочки, что хотите, чай, кофе, мартини, кампари, шампанское, коньяки, вино?

Но это была прелюдия. Дальше началось главное действие. После того как мы освоились за столом, он повел нас в одну из маленьких комнаток, где у него находился… музей: не знаю, в каком-то невероятном количестве собранные дамские шляпки. Совершенно изумительные шляпки. Разных времен, разного фасона. И Андрюша всем нам сам надевал шляпки, примерял. «Тебе вот эта, нет, та тебе не идет, это не трогай, это ей».

Он сам, как художник, каждой из нас надевал шляпку, такую, какую он считал, больше всего каждой из нас идет, в стиле, в образе, и мы все в этих разных шляпках потом пришли, сели за шикарный стол, он включил магнитофон, записи старинные, фокстрот, танго, и он с каждой из нас танцевал. С каждой по-своему, под каждую шляпку была определенная мелодия, определенный танец, вы себе не представляете! Вот я сейчас говорю, а у меня слезы. Воспоминание на всю жизнь. Он нам устроил такой праздник, мы были ему так благодарны. Но я же не знала, какая трагедия у него – совсем недавно умер Александр Семенович. А у меня еще в этот год трагические события в жизни произошли, погиб человек, которого я очень любила. Я была в совершенно невменяемом состоянии.

В тот вечер я забыла даже про это. Андрей ухитрился сделать нам бесценный подарок, он был так нежен со всеми. Такой мужчина, такой кавалер. Заботливый, внимательный, он так за нами ухаживал, он был такой актер, он нам устроил такой изумительный праздник, это был такой театр, в котором мы все принимали участие, для каждой из нас он нашел свою роль. И он сам был главным персонажем, при этом каждая женщина чувствовала, что она главная. В это мгновение, когда он с ней танцует, когда он говорит о ней тост. О каждой он говорил тост. Это было что-то потрясающее. Это я ему никогда не забуду. Мы все всегда вспоминаем, как собираемся.

Мы потом всем остальным рассказывали, нам все завидовали, кто не был на этом вечере.

Мы ушли от него, когда открылось метро. Мы провели вместе всю ночь и даже не заметили. Это была импровизация: он же не знал, что не будет мальчишек. Но ему захотелось праздника. Он был счастлив, потому что он получил огромное удовольствие сам, мы же это видели. И вот тогда он мне подарил изумительную фотографию. Он там очень хорош, глаза такие прекрасные. И подписал: ничего не написал особенного, только наш с ним знак. Были такие знаки, которые только я и он могли понять, еще в шестидесятом году: «Вика?!!!» и сердце, пронзенное стрелой. Расшифровывать это могли только мы с ним. «Целую, Андрей». И все. Три слова и много всяких знаков…»

25 октября Миронов снова был на «Мосфильме» – озвучивал Орландо (7.30–16.00). В семь часов вечера он уже вышел на сцену родного театра в костюме Чацкого из «Горе от ума». На следующий день это были «Бешеные деньги».

27 октября Миронов снова озвучивал роль Орландо (17.00–24.00).

28 октября «озвучка» Миронова прошла с 7.30 до 11.30. На следующий день на это ушло времени гораздо больше: с 7.30 до 16.00.

30 октября Миронов играл в «Мы, нижеподписавшиеся…».

В начале ноября Миронов продолжал «озвучку» Орландо на «Мосфильме». Она проходила в разное время: 2-го в 20.00–24.00, 3-го – в 7.30–16.00, 4-го – в 18.00–24.00, 6-го – в 8.00–17.00, 11-го – в 16.00–24.00.

12 ноября Миронов должен был играть очередной спектакль – «Горе от ума». Но за два дня до этого скончался Генеральный секретарь ЦК КПСС Леонид Брежнев, в стране был объявлен траур, и все развлекательные мероприятия были отменены. Поэтому Миронов отправился на «Мосфильм», где провел еще одну сессию озвучания (20.00–24.00).

Очередной спектакль Миронов играл 17 ноября – это была «Женитьба Фигаро». 19-го это были «Мы, нижеподписавшиеся…».

20 ноября Миронов закончил озвучивать Орландо (14.00–18.00). За эту роль Миронов удостоился гонорара в сумме 4410 рублей (гонорары остальных были следующими: Л. Дуров – 3262 руб., Т. Аксюта – 2835 руб., В. Басов – 630 руб., В. Сторожик – 443 руб.).

Вечером 20 ноября Миронов играл «Женитьбу Фигаро». 27-го это была «Трехгрошовая опера», 28-го – «Бешеные деньги», 30-го – «Ревизор».

30 ноября Госкино приняло фильм «Сказка странствий».

В ноябре Миронов включился в очередной кинопроект – его утвердили на главную роль в комедию молодого ленинградского режиссера Владимира Бортко «Блондинка за углом». Миронову предстояло сыграть непутевого бывшего астрофизика Николая Гавриловича, который волею судьбы влюбляется в энергичную продавщицу овощного отдела (на эту роль будет утверждена Татьяна Догилева). Собственно, сценарий писался именно на Миронова (его автором был детский друг нашего героя Александр Червинский), однако формальное утверждение актера произошло именно в ноябре. Миронов с удовольствием согласился сниматься в этом фильме, поскольку сценарий был из разряда актуальных – он разоблачал мир так называемых «нужных людей», в основном из мира торговли. В иные времена этот острый сценарий ни за что бы не был принят к постановке, но в 82-м такое время настало – Брежнев доживал последние дни, и режим уже чувствовал это. Однако впереди фильм ждали такие мытарства, что практически все из тех, кто приложил руку к его созданию, неоднократно будут жалеть о том, что ввязались в это дело. Но об этом рассказ впереди.

Декабрь начался для Миронова с «Женитьбы Фигаро» (3-го). Далее шли: 4-го – «Ревизор», 6-го – «Бешеные деньги», 7-го – «Мы, нижеподписавшиеся…».

9 декабря приказом председателя Госкино СССР Ф. Ермаша были остановлены съемки фильма Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин». Произошло это не случайно. На протяжении всего процесса съемок чиновники от кино возмущались тем, что именно Герман снимает. Им казалось, что тот принижает героические 30-е, показывает людей какими-то ущербными, приземленными. Короче, в явном противоречии с господствовавшим в те годы методом социалистического реализма. Герману неоднократно указывали на это, но он продолжал гнуть свое – снимал так, как считал нужным. В итоге получился шедевр, который явно опередил свое время. Фильм был запрещен, все убытки были списаны на счет «Ленфильма», а самому Герману даже близко запретили подходить к съемочной площадке.

Когда эта весть дошла до Миронова, у него был шок, несмотря на то что нечто подобное с ним уже когда-то происходило: в 1968 году были положены на «полку» два фильма с его участием: «Любить» и «Урок литературы». Однако там ситуация была совсем иная: Миронов играл в тех фильмах маленькие роли – причем как в прямом (по метражу), так и в переносном смысле (по своим художественным достоинствам). А в «Лапшине» у него была не только одна из главных ролей, но и одна из самых интересных в его киношной карьере. И теперь получалось, что именно эта работа до широкого зрителя не дойдет.

Но жизнь тем не менее шла своим чередом. 11 декабря Миронов снова вышел к зрителям Театра сатиры – играл Мекки-ножа в «Трехгрошовой опере». 12-го это уже был Савва Васильков в «Бешеных деньгах». Затем Миронов отправился с короткими гастролями в Ленинград. Вспоминает Г. Гладков:

«Однажды я неожиданно стал участником творческого вечера Андрея. Случайно оказавшись со своими друзьями около Дома офицеров, я увидел афишу, извещавшую о проходящем здесь творческом вечере Миронова. У меня тут же мелькнула мысль разыграть его. Розыгрыши были стихией Андрея. Он любил разыгрывать, и его любили разыгрывать.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.