V

V

Цезарь с беспокойством следил за возвышением Помпея и, подобно прочим вождям партий, интриговал и строил планы, продолжая свою службу государству. В 65 г. он был избран эдилом; обязанностью его было заботиться об общественных зданиях и поддерживать хорошее настроение в народе с помощью великолепных игр и зрелищ. Вероятно, Красс снабжал Цезаря необходимыми для этого денежными средствами. Цезарь украсил новыми колоннадами форум, базилики и даже Капитолий. Когда в праздники богини Цибелы и римских игр на него была возложена обязанность организатора игр, он выставил на арену не менее 320 пар гладиаторов; говорили, что число их было бы еще больше, если бы сенат не боялся впустить в город такую страшную силу. Велико было изумление и радость народа, когда однажды утром он увидел на прежнем месте трофеи Мария, захваченные в войнах с кимврами и с Югуртой, ранее удаленные Суллой из Капитолия: водворение их в Капитолии было делом Цезаря.

Все это делалось, разумеется, для привлечения на свою сторону народа и для приобретения положения вождя демократии, тем более, что ни Помпей, ни Красс не пользовались особенной популярностью народа. Цезарь поддержал также аграрный закон трибуна Сервилия Рулла, который предлагал поселить беднейших граждан на обширных землях Кампании и в других местах, рассчитывая таким образом уменьшить огромную пропасть между богатыми и бедными гражданами. Закон Рулла имел в виду, между прочим, усилить партию нового консула — Цицерона, вступавшего в должность в 63 г.; впрочем, в сущности, закон только и достиг этой своей косвенной цели. Благодаря своему таланту, Цицерон уже приобрел значительное влияние в Риме, но никто не знал, к какой партии он примкнет или в чьих интересах будет действовать в качестве консула. Сам он старался расположить к себе все партии; но в день избрания своего в консулы он прямо заявил, что желает поддерживать конституцию, и выразился против закона Рулла, говоря, что он направлен против народных интересов. Закон не был принят: это была первая и единственная победа Цицерона над Цезарем, и на некоторое время демократы были лишены возможности возвышать свой голос.

Во время консульства Цицерона освободилась должность великого жреца или понтифекса, и Цезарь всячески добивается этого положения, так как в случае успеха он должен был оказаться во главе всей римской религиозной системы и играть видную роль в политике. Он имел право быть избранным на эту должность, но молодость и его демократическое направление говорили против него. Тем не менее собрание жрецов избрало его значительным большинством голосов, отдав ему предпочтение перед более старыми и консервативными кандидатами. Это был совершенно исключительный случай, что человек, который не был еще претором, достиг такого высокого и постоянного звания. Рассказывают, что, выходя из дому в день избрания, Цезарь поцеловал свою мать и сказал ей, что или вернется победителем, или навсегда покинет Рим.

Вскоре после того народ избрал Цезаря претором, т. е. одним из начальников судопроизводства. Но конец 63 г. замечателен последней отчаянной попыткой демократической партии захватить власть, предупредив таким образом Помпея. Это был знаменитый заговор Каталины, в котором, впрочем, настоящие вожди демократии не принимали открытого участия. Цезарь и Красс, вероятно, знали о заговоре, но сохранили за собой право действовать по собственному усмотрению, если бы заговор этот не имел успеха.

Каталина, уже два раза потерпевший неудачу при избрании в консулы, решил попытать счастья в третий раз в интересах всех недовольных классов Италии, в числе которых находились и ветераны Суллы, и безземельный народ, и сыновья изгнанных марианцев, и разорившиеся столичные аристократы, и ленивые пролетарии. Транспаданские галлы и даже рабы готовились примкнуть к восстанию, направленному против богатых классов и имевшему целью предупредить верховное господство Помпея над римским государством. Если бы Каталина не был избран, то в Италии должна была образоваться армия, город должен был быть предан огню и среди общего смятения должны были осуществиться все притязания демократов.

Но дело не выгорело, Сенатская партия отложила выборы и решила избрать своих кандидатов. Заговорщики начали было уже действовать, но планы их были открыты Цицерону. Катилина бежал из Рима, и приверженцы его, оставшиеся в Риме, были арестованы. Цицерон в заседании сената предложил вопрос, как должно поступить с заговорщиками? Силан, новоизбранный консул, объявил, что они должны быть казнены. Но затем Цезарь высказался против казни заговорщиков, и в этом можно видеть его здравый смысл и политическую дальновидность. Признавая преступность заговорщиков, Цезарь все-таки продолжал стоять за конституционную свободу, прекрасно сознавая, что сенат не заслуживает доверия, и что насильственные методы могут только способствовать насильственным методам демократии, если она когда-нибудь достигнет власти.

Но Цицерон и Катон думали иначе и призывали сенат к сильному образу действий и спасению государства. Под их влиянием большинство подало голос за немедленную казнь заговорщиков, которая и была приведена в исполнение. Цицерон сделался на время кумиром испуганного народа, вовсе не желавшего, чтобы город был предан огню и мечу. Цезарь был так непопулярен, что едва не был убит на пути из сената домой. Заговору скоро был положен конец поражением и смертью Каталины в Этрурии, и обе партии стали с тревогой ожидать возвращения Помпея, который достиг в это время высшей точки своего могущества.

Цицерон, сознавая бессилие сената, писал Помпею в льстивых выражениях, призывая его стать на сторону конституции. Цезарь же прибег к более умной политике: он сумел показать Помпею, что разделяет его интересы и в то же время стал выжидать, что он станет делать.

Когда Помпей высадился в Брундизиуме, то настроение в Риме было крайне напряженное. Но туча внезапно рассеялась. Вместо того, чтобы вступить в Рим неограниченным повелителем, опирающимся на победоносную армию, Помпей распустил свои легионы, отказался от военной монархии и медленно направился в Рим, претендуя только на триумф и на влияние, какое мог иметь могущественный победитель, верный республике. Этот поступок был в глазах римлян не столько актом самоотвержения, сколько актом глупости, и велико было общее изумление, когда Помпей предпочел положение вождя государства без всякой силы положению неограниченного диктатора.