V

V

Аннибал решил немедленно начать войну. Он думал воспользоваться беспорядками в Цизальпинской Галлии — области в северной Италии, недавно подчинившейся Риму, — а натянутые отношения римлян к Македонии предупредят объявление войны самими римлянами.

Войско Аннибала было совершенно готово к походу, военная казна пополнела благодаря нескольким походам против соседних племен, но карфагенский сенат, в котором преобладала партия мира и бездействия, ничуть не расположен был содействовать планам молодого полководца и объявлять войну. Аннибал решил сам вызвать ее. Он начал раздражать греческую колонию Сагунт, римскую союзницу. Но сагунтинцы ограничились тем, что послали жалобу в Рим; Аннибал, опасаясь, что римляне, узнав о положении дел в Испании, первые начнут войну, внезапно напал на Сагунт без всякого серьезного повода. В Карфагене его образ действий привел в ужас и негодование многих робких людей, но делать уже было нечего; когда же после долгой и мужественной обороны Сагунт все-таки сдался и Аннибал прислал в Карфаген добычу для раздела, воинственный дух проснулся внезапно во многих из тех, которые до тех пор усерднее всего говорили о мире; раздел добычи сделал всякие мирные переговоры невозможными. Когда римское посольство прибыло в Карфаген за объяснениями, сенат карфагенский, наконец, собрался с духом: весною 218 г. война была объявлена.

Общее число войск Аннибала было очень велико: у него было 120 000 пехоты, 16 000 конницы, кроме того, 56 слонов и 50 кораблей. Лишь незначительная часть войск была из наемников, большинство же состояло из карфагенских подданных — испанцев и ливийцев. Чтоб заручиться верностью испанцев, Аннибал решил дать им важное доказательство своего к ним доверия — полный отпуск на всю зиму; ливийцам же он клятвенно обещал права карфагенского гражданства, если они вернутся в Африку победителями. Затем он распределил свои войска: одна часть должна была остаться в Африке для защиты его западного и северного прибережья; другая, под начальством брата Аннибала, Гасдрубала, — в Испании; там же оставался флот, чтобы поддерживать правильные сношения между Испанией и Италией. Туда, в Италию, Аннибал и решил отправиться с главной массой своего войска. От карфагенского правительства он не требовал ничего, кроме небольшой эскадры, которая должна была опустошать берега Италии и занять несколько крепостей в Сицилии. Решив идти на Италию, Аннибал приобретал все выгоды наступающей стороны и, кроме того, предупредил высадку в Африке, с которой римляне, конечно, начали бы войну.

Но для того, чтобы экспедиция эта была не сумасбродным, а строго обдуманным предприятием, необходимо было приобрести прочную опору в Италии. Приморские города не могли служить для Аннибала точкой опоры, потому что римский флот господствовал на Средиземном море; надеяться на то, что итальянский союз, незадолго перед тем стойка выдержавший войну с Пирром, распадется при появлении карфагенян — не было никакого основания. Только Галлия могла сделаться для Аннибала тем, чем была Польша для Наполеона в 1812 году. Страна эта, не вполне успокоившаяся после римского завоевания, еще не оцепленная римскими крепостями, населенная народом, чуждым латинской нации, должна была видеть в карфагенских войсках избавителей от тяжкого ига. Уже были заключены договоры с племенами бойев и инсубров, которые обязывались показать карфагенянам дорогу, подвозить провиант, обеспечить им дружественный прием у остальных кельтов и восстать самим, как только Аннибал явится в Италию. К сожалению, у нас нет достаточно данных для объяснения того, почему Аннибал пошел в Галлию через Альпы, а не морем. Быть может, причиною было нежелание рисковать в морском путешествии или незнакомство с трудностями избранного пути.

Как бы то ни было, но весною 218 года Аннибал с 90 000 пехоты, 12 000 конницы и 37 слонами двинулся по направлению к Эбро. О цели похода, о заключении союза с кельтами, о средствах, бывших в его распоряжении, он сообщил своим солдатам столько, сколько нужно было для того, чтобы каждый рядовой, военный инстинкт которого развит был долголетними походами, мог оценить заботливость и талант вождя и спокойно идти за ним в неизвестную даль; пламенная же речь Аннибала, в которой он представил им положение отчизны и надменное поведение римлян, позорное требование выдать Риму вождя карфагенского войска со всем его штабом, — все это пробудило в сердцах солдат чувство гражданского и военного мужества.