Лев ЛЕЩЕНКО

Лев ЛЕЩЕНКО

Л. Лещенко родился 1 февраля 1942 года в Москве (на 2-й Сокольнической улице) в семье военнослужащего. Его детство выпало на первые послевоенные годы, о которых он вспоминает так: «Меня воспитывала приемная мать — замечательная женщина! Жили мы в старом московском дворике, и жили очень дружно. Если у кого-то во дворе появляется велосипед, на нем по очереди катаются все ребята двора. Если кто-то покупает косном, приходят смотреть все соседи. И радость каждой покупки — общая. Ну а если ты голоден, а родители еще на работе, кто-нибудь из соседок обязательно тебя накормит. Жили, конечно, трудно, но открыто, щедро друг для друга».

Еще будучи ребенком, Лещенко решил, что обязательно станет артистом. Поэтому свое восхождение к славе он начал с районного Дворца пионеров, где записался сразу в два разных кружка: хоровой и драматический. В одном он с удовольствием пел, в другом с таким же упоением читал стихи. Судя по тому, что вскоре его стали брать на все районные и городские смотры художественной самодеятельности, занятия в обоих кружках шли ему на пользу.

Между тем к окончанию десятилетки Лещенко окончательно определился со своим выбором и решил посвятить себя музыке. Накупив в магазине пластинок Франко Карелли, Марио Дель Монако и других популярных исполнителей, наш герой с утра до вечера крутил их на своей радиоле, после чего с дотошностью прилежного ученика пытался самостоятельно воспроизвести услышанное. На его взгляд, получалось неплохо. В конце концов, преисполненный самых радужных надежд, Лещенко после окончания школы в 1959 году отправился в ГИТИС — поступать на отделение артистов оперетты.

К сожалению, тот поход закончился неудачей — Лещенко в институт не приняли. Видимо, на фоне других абитуриентов он выглядел не столь убедительно, поэтому экзаменаторы провалили его со спокойной совестью. Пришлось Лещенко ждать целый год, чтобы поискать счастья в новой попытке. Год прошел незаметно, тем более что все это время Лещенко не бил баклуши, а трудился сначала рабочим сцены в Большом театре, а затем ушел на завод точных приборов слесарем.

Как это ни странно, но и вторая попытка будущего народного артиста России попасть в ГИТИС завершилась провалом. Экзаменаторы вновь не нашли в нем ничего примечательного и завернули с первого же захода. После этого любой другой на месте Лещенко наверняка пришел бы к грустной мысли о несоответствии своего таланта выбранной специальности. То есть занялся бы чем-нибудь другим. Но, будучи человеком настойчивым, он поступил в соответствии со своим характером — пришел на очередные экзамены в ГИТИС через год после второго провала.

На этот раз Лещенко сдавал экзамены намного успешнее, чем в два предыдущих раза. Тур за туром он шел к заветной цели — стать студентом — и наверняка бы им стал, если бы и на этот раз случай не вмешался в течение событий. Дело в том, что к тому времени пришла пора молодому человеку служить в армии, и пришедшая из военкомата повестка наглядно это продемонстрировала. Вот и пришлось Лещенко вместо того, чтобы сесть за парту, становиться к орудийному расчету — он попал в танковые войска и в качестве заряжающего танка проходил службу в ГДР.

Стоит отметить, что занятия вокалом новобранец не прервал и в армии. Вскоре о его способностях прознало армейское начальство и пристроило Лещенко солистом в ансамбль песни и пляски. В этом качестве он и закончил свою службу в армии. А вернувшись на гражданку, он в четвертый (!) раз пришел на экзамены в ГИТИС и все-таки добил своим упорством преподавателей — несмотря на огромный конкурс (46 человек на место), его приняли на отделение музыкальной комедии (преподаватель — Георгий Павлович Анисимов).

Во время учебы в ГИТИСе в жизни Лещенко произошло сразу несколько заметных событий. Во-первых, в 1969 году, будучи студентом 3-го курса, он женился на своей однокурснице Анне Абдаловой, во-вторых, он стал пользоваться успехом как солист. Сначала его пригласили в Московский театр оперетты в качестве бас-баритона, определив ему оклад в 110 рублей (другим начинающим певцам платили всего лишь 90 рублей), а в 1970 году он получил приглашение стать солистом вокальной группы Гостелерадио СССР.

Так ступенька за ступенькой артист шел к своей славе. Причем путь этот был отнюдь не таким гладким, как может показаться на первый взгляд. Много разочарований, обид и даже трагических случайностей поджидало его на этом пути. Например, и 1970 году Лещенко едва не погиб в авиационной катастрофе. Он тогда должен был лететь вместе со своими музыкантами и популярным в те годы пародистом Виктором Чистяковым на гастроли на юг, однако Гостелерадио его из Москвы не отпустило, нкиду его участия в творческом вечере поэта Льва Ошанина. И самолет улетел без него, но до места назначения так и не долетел — разбился.

Еще одна трагическая история — и вновь с музыкантами из ансамбля, в котором пел Лещенко, — произошла через два года после этой авиакатастрофы. Рассказывает сам певец: «У меня тогда в ансамбле не хватало трубача. И я попросил своего музыканта, Мишу Вишневского, найти мне подходящего парня. Он договорился с первым трубачом утесовского оркестра, тот 18 мая 1972 года должен был приехать в Москву и подписать договор. И в этот день пять моих музыкантов разбиваются. Все. Насмерть. И когда мы их хороним на Кузьминском кладбище, я там встретил свою первую жену, которая говорит: «Я знала, ты сегодня своих ребят хоронишь, я тебя не напрягала, а вот мы сегодня хороним…» И называет имя того самого трубача из утесовского оркестра, где она сама работала. Оказывается, они 18-го приехали, он пошел в магазин за хлебом, и его сбил троллейбус… И его похоронили — в тот же день, на том же кладбище, рядом с пятью моими ребятами. Вот так вот — значит, или тут, или там, на том свете, но он должен был к ним присоединиться…»

Между тем именно в 1972 году к Л. Лещенко пришла всесоюзная слава. Случилось это после того, как на международных конкурсах «Золотой Орфей» (Болгария) и в Сопоте (Польша) он стал лауреатом, исполнив песню М. Фрадкина и Р. Рождественского «За того парня». Через год после этого Лещенко присовокупил к этим наградам и две премии — Московского и Ленин ского комсомола.

В 1975 году славу Лещенко приумножила песня композитора Давида Тухманова и поэта Владимира Харитонова «День Победы». Читатель наверняка прекрасно знает эту песню, однако не каждому известно, что путь к успеху у нее не был таким уж простым. Первоначально ее взялась исполнять жена Тухманова певица Татьяна Сашко. Однако во время премьеры песни в Союзе композиторов ее чуть ли не освистали. Композиторы говорили, что никакого отношения к Победе эта песня не имеет, а музыка — вообще фокстрот. И только директор фирмы «Мелодия» Владимир Рыжиков поверил в песню и выпустил в свет гибкую грампластинку. Но в исполнении Сашко песня в народ так и не пошла. Тогда песню взял в свой репертуар другой исполнитель — Леонид Сметанников, но и в его устах она не обрела популярности. И только после этого она оказалась у Л. Лещенко. Певец вспоминает об этом так:

«Дело было в апреле 75-го. Главный редактор радиостанции «Юность» Женя Широков уговорил Тухманова отдать эту песню мне. Тухманов дал мне клавир, и с ним я уехал на очередные гастроли. Договорились, что попробую, если получится, запишем. И когда я впервые начал петь ее на концерте в Алма-Ате, зал неожиданно встал. С людьми творилось что-то невероятное. У меня еще не было песни, которая бы так взрывала аудиторию.

После концерта звоню Тухманову — никому ее не отдавай. Запись будет. А он отвечает — Лева, прости меня, но тут День Победы на носу, и песню уже взяли на праздничный «Огонек». Исполнитель — Сметанников. Увы, спел он неважно. Отношение к песне стало прохладным. Полгода после премьеры она пылилась на полке. До 10 ноября, когда вся страна отмечала День милиции. Меня пригласили выступить перед сотрудниками МВД. На предварительном прослушивании был заместитель Щелокова, еще какой-то мужик, отвечавший за организацию милицейского праздника. И я заявил им песню. Дескать, год 30-летия Победы, милиция тоже не стояла в стороне. Посомневались, но прослушали и дали добро. А на концерте песня имела чудовищный успех, тем более что эфир был прямым».

Вслед за этим шлягером в репертуаре Лещенко один за другим стали появляться и другие. Самыми популярными из них, ос (условно, были песни: «Соловьиная роща» (в народе ее называли: «И с полей доносится — налей!»), «Прощай», «Ни минуты покоя», «Родительский дом», «Белая береза», «Родная земля».

С последней песней случилась довольно неприятная история, о которой рассказывает Л. Лещенко:

«Собираюсь на международный фестиваль в Сопот с песней «Родная земля». Главный редактор музыкального вещания телевидения Шалашов со товарищи слушают меня. Вижу, недовольны. И вправду, Шалашов изрекает — что за песня, не могли найти получше? Тогда не мог. Кое-как утвердили. В Польше, напротив, она была принята хорошо. После Сопота предложил ее на заключительный фестиваль «Песни года». Тот же Шалашов юперь категорически запретил даже вспоминать о ней. Я к председателю Гостелерадио Лапину — что за произвол? Знаешь, говорит, там есть нежелательные восточные интонации. Какие еще интонации? Еврейством отдает, поясняет Лапин, слышится открытый призыв к земле обетованной и все в том же духе. Да и мелодия надоедливая. Словом, как я ни бился, так и не пропустили».

В те же годы произошли изменения в личной жизни певца. Его брак с Анной Абдаловой просуществовал около шести лет и в середине 70-х распался. Немалое значение при этом играло то, что Лещенко познакомился с другой девушкой — 24-летней Ириной, которая через два года стала его женой. Рассказывает сам певец:

«Мы с Ириной познакомились в Сочи, во время моих гастролей. Случайно столкнулись в лифте гостиницы «Жемчужина». Ирина показалась мне интересной и загадочной. К тому же она не знала меня как артиста, поскольку в то время училась на дипломатическом факультете Будапештского университета, а еще раньше жила с отцом в Германии. Неудивительно, что она «прошла» мимо моей персоны. Именно эхо меня и подкупило, потому что в 76-м, когда мы познакомились, я уже был достаточно популярным человеком, исполнившим «День Победы» и «Соловьиную рощу». На меня смотрели как на звезду. Естественно, часто я не мог понять, насколько такое отношение искренне. И в этом смысле незнание Ирины определило начало наших отношений. Более того, она была независима от меня — находилась в своем свободном зарубежном полете, имела право выбоpa… Виделись мы редко, переписывались, и наш роман длился почти два года. В конце концов мы поженились…»

В январе следующего года Ирина приехала из Венгрии в Москву на каникулы. Узнав об этом через ее приятельницу, Лещенко приехал к ней домой и уговорил ехать с ним на гастроли в Новосибирск. Ирина согласилась. И в течение шести дней они были вместе: днем катались на коньках, а вечером Лещенко выступал на концертах. Затем Ирина вновь улетела в Будапешт.

Их встречи продолжались в течение года. Ирина в свободные дни прилетала в Москву, где артист специально снял для нее квартиру. А когда университет был благополучно закончен, Лещенко наконец сделал Ирине предложение руки и сердца, которое она, естественно, приняла.

В конце 70-х годов Лещенко уверенно входил в первую шеренгу самых популярных эстрадных певцов Советского Союза. Говорят, сам Л. Брежнев обожал слушать его песни и никогда не выключал телевизор при его появлении на голубом экране (с другими исполнителями он это проделывал частенько). В 1977 году Л. Лещенко было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР.

Стоит отметить, что, несмотря на внешнее благополучие, которое окружало в те годы советских «звезд» кино, эстрады или спорта, душевно многие из них чувствовали себя не слишком комфортно. Взять того же Л. Лещенко. Вот его собственные слова: «У меня никаких привилегий не было. Для меня это было унизительное время. Например, могли позвать попеть на даче у какого-нибудь чиновника. «За кулисами» накрывали небольшой стол, клали пару бутербродов и ставили стопку водки.

От государства я не получил ничего, и за все пришлось платить самому. Причем приходилось выпрашивать. Машину просил, мебель просил, икру и сырокопченую колбасу просил. А сколько я ходил, чтобы построить кооперативную квартиру?! Это отвратительное состояние, когда имеешь возможности и деньги устроить свой быт, но везде надо унижаться…

То же самое и в творчестве. Раньше у меня по плану было 16 норм. То есть концертов. Меньше 16 в месяц я спеть не мог. Это называлось: «Не выполнил план». Больше 32 тоже не мог. Это называлось: «Погнался за длинным рублем». Мои заработки в таком случае переваливали бы за 500 рублей, а за этим строго следили. Иногда мы ездили на фонды, то есть выступали не на основных площадках, а где-то еще. За это нас потом таскали в прокуратуру и говорили: «Какое вы имеете право?!» Помню, меня, Винокура, Пугачеву и Ротару полтора года трясли за то, что мы давали какие-то левые концерты. Стращали тюрьмой. Чтобы другим неповадно было.

Протащить на телевидение песню, которую написал не член (оюза композиторов, было делом практически невозможным. Мне хотелось работать с Юрой Антоновым, с Женей Мартыновым, со Славой Добрыниным, никто из них не был этим членом, и, когда я приносил их песню, обязательно слышал: «Кто это?.. Мартынов?.. Но он же не член Союза!.. Добрынин?.. Ну что вы, Лева!..

Мне самому выйти за рамки образа традиционного певца никогда не давали. Я на сцене должен был быть образцом для подражания. И любой мой негеройский шаг рассматривался как побег. Почему выбрали именно меня, я не знаю. Внешность у меня, наверное, соответствовала. Ведь тогда какие классические герои были: Соломин, Тихонов… Лица должны были быть добрые, но справедливые. Мое подошло. А потом, я человек такой… не аномальный. У меня преобладает инстинкт самосохранения. Мне хотелось — и хочется — нормально жить, петь, есть… До сих пор я иногда слышу, что я «кремлевский соловей». Ну какой я соловей?! Я не пел никогда: «Наш Генеральный секретарь», и даже про БАМ у меня песни не было… И вообще, я тут свои фондовые записи прослушал, из 350 песен — 300 про любовь…»

В подтверждение слов артиста о том, что даже ему, одному из самых популярных певцов того времени, порой запрещали делать то, что он хотел делать, можно привести историю с фильмом «От сердца к сердцу», премьера которого была приурочена к летним Олимпийским играм в Москве 1980 года. Это был музыкальный фильм, авторами которого выступили Лев Лещенко и композитор В. Добрынин. Ничего крамольного в картине, по сути, не было — речь в ней шла о процессе создания песни. Однако был в фильме один изъян, который страшно возмутил цензурy, — отсутствие у артистов костюмов, которые заменили джинсы, рубашки-батники. В итоге картину уличили в проповедовании западного образа жизни и показывать запретили.

В начале 80-х годов Лещенко отправился с концертами в Афганистан. Эта поездка едва не стоила ему жизни. Однажды когда они ехали на «газике» в Джелалабад, сопровождающие их бронетранспортеры внезапно отстали, и они нарвались на душманов. Как назло, «газик» внезапно заглох, его долго не могли завести и жизнь пассажиров в течение нескольких минут висела на волоске. К счастью, все тогда обошлось и машина рванула с места раньше, чем к ней успели добежать душманы.

В 1983 году Л. Лещенко присвоили звание народного артиста РСФСР.

В первые годы перестройки для Лещенко наступили не самые лучшие времена. Как вспоминает певец: «Тогда появилась своеобразная тенденция в музыкальной тусовке: стало резко отвергаться все старое. Считалось, что все, чего мы достигли, незаслуженно, что все сфабриковано той жизнью, которой требовались такие артисты. Да, в принципе так оно и было. Нас сформировала действительность, главенствующая в те годы идеология. Но ведь даже самая бездарная идеология выбирает для своих проповедей самых талантливых людей. Всегда самые плохие пьесы несли в хороший театр. Плохие роли давали выдающимся актерам, которые своим мастерством вытянули бы их.

И вот музыкальная тусовка замерла: «Что же эти бездарные старые певцы, «кремлевские соловьи» — Кобзон, Лещенко и прочие, прочие, — что они будут делать сейчас?» А сейчас они все равно оказались наиболее профессиональными исполнителями. Мы выжили и в этой ситуации. Ведь, посмотрите, сейчас вообще не осталось профессионалов (и не только на эстраде).

На Западе в бездарность просто никто не вложит ни цента! Там те же богатые люди создают «звезд» для того, чтобы потом на них зарабатывать, потому действуют наверняка. Наши же «новые русские», часто обладая дурным вкусом и недостатком воспитания, вкладывают деньги в своих девочек и протеже не для заработка, а для собственного удовольствия, куража. Обидно, что тем самым они воспитывают дурной вкус и у публики…».

Отмечу, что, будучи преподавателем в Гнесинском институте на эстрадном факультете, Лещенко в 1997 году отобрал себе в ученики… одного студента. Остальные как будущие певцы оказались несостоятельными.

Сегодня Л. Лещенко творчески так же активен, как и двадцать лет назад. Он записывает новые песни, выпускает компакт-диски, снимается в клипах. Живет с женой Ириной в Москве и ил даче за городом (там же живет и его теща, у которой на участке растет 48 (!) сортов овощей, фруктов и ягод). В личном автопарке певца два автомобиля: «Мерседес-300» и «Ауди-Д-квадро».

Из последних интервью JI. Лещенко: «Детей у меня нет. Сначалa не хотелось, некогда было, не до этого. Теперь бы — и до того, но уже поздно. Вот и вся история…

Мыс Вовкой Винокуром в неформальной обстановке очень веселые ребята. Туляем, водку пьем, хулиганим, к девчонкам пристаем…

Жена меня не ревнует. Просто я уже в таком возрасте… Мне уже за 50, и это все лишено какого-либо смысла…

Есть одно качество, которое я считаю одним из самых больших пороков. Оно одинаково плохо для мужчин и для женщин. Это жадность. От жадности почти все неприятности. Жадность я не принимаю никогда…»

В материале использованы фрагменты интервью, взятых у к роя публикации журналистами: О. Сапрыкиной, Ю. Гейко (Комсомольская правда»), А. Сидячко («Мегаполис-Экспресс»), И Зубцовой («Аргументы и факты»),

Данный текст является ознакомительным фрагментом.