ОХОТА ЗА АТОМНЫМИ СЕКРЕТАМИ

ОХОТА ЗА АТОМНЫМИ СЕКРЕТАМИ

Вся жизнь разведчика — риск. Но сами эти люди не считают свое дело «героическим». Просто специфика профессии. Ордена дают за иное— за особые заслуги, выполнение конкретных важных заданий. Если же говорить о Звезде Героя, то, чтобы ее получить, надо совершить нечто выдающееся. Александр Семенович Феклисов. Герой России. Награжден орденом Отечественной войны 2-й степени, двумя орденами Трудового Красного Знамени, двумя орденами Красной Звезды, орденом «Знак Почета»… Двенадцать лет он занимался разведывательной работой в США и Великобритании, принимал самое непосредственное участие во многих операциях, в том числе в одной из величайших— добывании для советских физиков сверхсекретных материалов по атомной и водородной бомбе.

В конце февраля 1941 года в советское генеральное консульство в Нью-Йорке прибыл 27-летний стажер (еще даже не имевший дипломатического паспорта) Александр Фомин. Никто из дипломатов не знал, что его настоящая фамилия — Феклисов. Он был разведчиком и свои донесения в Москву подписывал «Каллистрат». Это был один из псевдонимов.

B то время (в 1941 г.) в нью-йоркской резидентуре было тринадцать сотрудников. Сегодня можно назвать некоторых из них. Тридцатишестилетний Леонид Квасников, заместитель резидента по научно-технической разведке, псевдоним Антон. Он также много сделал для раскрытия атомных секретов. В 1996 году ему посмертно присвоено звание Героя России. Тридцатилетний Семен Семенов— талантливый, принципиальный и бесстрашный человек. Кроме Нью-Йорка, активно поработал и во Франции. В 1950 году в ходе «чистки» МТБ от евреев был уволен из министерства. Оригинально мыслящий Анатолий Яцков. Псевдоним Алексей. Он был тесно связан с ценнейшими агентами по атомной проблеме. Добывал уникальные материалы. В 1996 году присвоено звание Героя России. Молодые сотрудники К. Чугунов, М. Шаляпин.

Работавший инженером в Амторге Виктор Лягин. В годы войны он был заброшен в немецкий тыл для организации диверсий. В 1944 году посмертно присвоено звание Героя Советского Союза. Если же говорить о руководителях нью-йоркской резидентуры, то ими были Гайк Овакимян, Василий Зарубин, Степан Апресян.

Итак, слово А. С. Феликсову.

Накануне Великой Отечественной войны наша страна имела мощную разведывательную сеть во многих странах мира. В Германии — «Красная капелла», в Японии — группа Рихарда Зорге, в Англии — знаменитая «пятерка», в Нью-Йорке — резидентура, где я работал, а еще в Швейцарии, Франции, во многих странах. Руководитель американской разведслужбы Ален Даллес сказал как-то: «Любая страна может только мечтать о такой сети». Наша внешняя разведка внесла неоценимый вклад в укрепление обороноспособности страны. Я знаю это доподлинно, не с чьих-то слов, и горжусь…

В 1942–1946 годах сотрудничавшие со мной агенты работали в крупнейших авиационных, электротехнических и других фирмах, например «Рестингауз», «Дженерал электрик», «Вестерн электрик», где создавалась самая современная военная техника. Если взять для примера хотя бы электронику, то агенты передали нам более двадцати тысяч страниц секретнейших документов. Материалы по новейшим компьютерам, радарам, прицельным системам, сонарам, радиовзрывателям. Более десяти тысяч страниц мы получили по ракетной технике и военной авиации, в частности по первому американскому реактивному истребителю «Падающая звезда». Но особо важным направлением было конечно же получение материалов по урановой проблеме…

В 1940 году начальник научно-технического отделения внешней разведки Леонид Квасников (кандидат химических наук) обнаружил, что в иностранных научных и технических журналах исчезли публикации по делению ядер урана. До этого ученые оживленно обсуждали теоретическую возможность осуществления цепной реакции, необходимые для этого условия, результаты различных экспериментов. И вдруг все замолчали. Квасников дал задание резидентам в ряде стран узнать, не ведутся ли исследования по созданию атомного оружия.

В сентябре 1941 года англичанин Маклин (один из «пятерки» — Филби, Маклин, Беджес, Блант, Кейнкрос) передал нашему лондонскому резиденту документы о работе Уранового комитета. Это был первый очень серьезный сигнал.

Вот один из уникальных документов той эпохи — «Справка» с грифом «Совершенно секретно», составленная для высшего руководства Советского Союза начальником Разведуправления НКВД СССР Фитиным. Три машинописные странички: «В 1939 году во Франции, Англии, США и Германии развернулась интенсивная научно-исследовательская работа по расщеплению атомного ядра урана и по разработке метода применения урана для новых взрывчатых веществ. Эти работы ведутся в условиях большой секретности.

…Из прилагаемых сов. секретных материалов, полученных НКВД СССР в Англии агентурным путем, характеризующих деятельность Уранового комитета, видно, что:

а) Эти исследования основаны на использовании одного из изотопов урана, урана-235, обладающего свойством эффективного расщепления.

Для этого используется урановая руда, наиболее значительные запасы которой имеются в Канаде, в Бельгийском Конго, в Судетах и в Португалии…

в) …Химический концерн «Импириал кемикал индастрис» дает следующую оценку:

«Научно-исследовательские работы по использованию атомной энергии для урановых бомб достигли стадии, когда необходимо начать работы в широком масштабе. Эта проблема может быть разрешена, и необходимый завод может быть построен…

…Профессор Бирмингамского ун-та Р. Нейерлс определил теоретическим путем, что вес 10 кгр урана-235 является критической величиной…

Возникает прогрессирующая реакция расщепления, вызывающая колоссальной силы взрыв.

При проектировании бомб активная часть должна состоять из двух равных половин, в своей сумме превышающих критическую величину… Изучение материалов по разработке проблемы урана для военных целей в Англии приводит к следующим выводам:

1. Верховное Военное Командование Англии считает принципиально решенным вопрос практического использования атомной энергии урана (урана-235) для военных целей.

2. Английский Военный Кабинет занимается вопросом… организации производства урановых бомб…»

Однако вначале Берия, возглавлявший НКВД, не поверил разведке. «Это дезинформация, — сказал он. — Враг хочет, чтобы мы отвлекли огромные силы и средства…» И только в конце 1942 года состоялось совещание у Сталина (с участием крупных советских физиков), на котором было решено приступить к работам по атомной бомбе.

Неоценимую помощь нашей стране оказал крупный немецкий ученый Клаус Фукс, работавший в секретных центрах Англии и США. Осенью 1941 года он сам «вышел» в Лондоне через своего друга на советского разведчика, считая недопустимым скрывать от СССР — союзника в борьбе с фашистами — разработку атомного оружия. Связь с ним поддерживалась через агента военной разведки Урсулу Кучинскую.

В январе 1943 года Фукс переехал в США в секретный комплекс в Лос-Аламосе, где создавалась бомба. Американец Гарри Голд был главным «звеном» между Клаусом и нашим разведчиком в Нью-Йорке Анатолием Яцковым. (Много позже арестованный американцами Голд предал всех, кого знал.) Летом 1946 года Фукс вернулся в Англию. А в 1947-м в Лондон прибыл Александр Феклисов, чтобы, установив связь с ученым, продолжать получение от него ценнейших материалов. С 1947 по май 1949 года Клаус давал подробнейшую письменную информацию, в том числе передал принципиальную схему уже не атомной, а водородной бомбы, над которой работали ученые в США и Англии.

Внешняя разведка точно выполняла заказы наших атомщиков. Игорь Курчатов, руководитель советского атомного проекта, составлял подробный перечень вопросов. Через некоторое время он получал исчерпывающие ответы. Плюс к этому документы, чертежи, расчеты. Если было что-то неясно, он просил прислать уточнения. И из Нью-Йорка или Лондона по особым каналам поступали детальные разъяснения.

Не доверяя машинисткам, Игорь Васильевич все запросы составлял в рукописном виде и в единственном экземпляре. Вот один из многих документов (ксерокопия находится в редакции):

«Сов. секретно. Товарищу Е. М. Потаповой. Материал по заводу тяжелой воды был просмотрен мной и т. Корнфельдом М. О.

Материал очень ценен, т. к. он дает схему производства методом электролиза, в которой сложное и взрывоопасное сжигание газов может быть заменено изотопным обменом в реакционных колоннах.

Чрезвычайно важно было бы получить следующие дополнительные данные:

а) Отношение объема реакционной колонны к количеству пропускаемого через нее в единицу времени (час или минуту) водорода.

б) Более точную схему соединения электролизеров и реакционных колонн».

И. Курчатов 22.02.44 г.

Разведчики переправляли в Москву не только документы, но и подлинные образцы секретных изделий.

Кроме Клауса Фукса, сверхсекретные материалы по атомной проблеме передавали советским разведчикам и другие ученые, специалисты, работавшие в Лос-Аламосе, Харуэлле, иных тщательно охраняемых центрах. Наши признают это, но фамилии не называют.

Однако американское Агентство национальной безопасности (АНБ) в прошлом году сообщило: оно считает, что советский агент Млад — это американский физик Теодор Элвин Холл, работавший в Лос-Аламосской лаборатории. Именно у него забирала материалы в соседнем городке Санта-Фе связная советской разведки американка Леонтин Коэн.

Другие «источники» в Лос-Аламосе, передававшие информацию, до сих пор не раскрыты. АНБ, например, так и не сумело узнать, кто же такие Перс и Квант, которые, судя по расшифрованным телеграммам, тоже участвовали в охоте на атомные секреты.

Результат: атомную бомбу мы взорвали в августе 1949 года, а водородную — в 1953-м, раньше американцев. Сэкономлены огромные средства, выигрыш во времени — годы.

Академик Курчатов в своем письме начальнику внешней разведки подчеркивал: «Разведка оказала неоценимую помощь в создании советского атомного оружия».