20 октября – Сергей БОНДАРЧУК

20 октября – Сергей БОНДАРЧУК

Отец этого выдающегося кинорежиссера скончался в 70-летнем возрасте. Режиссер тоже считал, что судьба отмерит ему этот же срок. И ошибся совсем на немного: он пережил отца на четыре года. Но он мог бы прожить и дольше, если бы не ряд поистине драматических событий, которые окончательно подорвали его здоровье. Сначала коллеги по кинематографу несправедливо осудили его и отлучили от режиссерской профессии, а потом его окончательно добила поистине криминальная история с последним фильмом.

Сергей Бондарчук родился 29 сентября 1920 года в селе Белозерка Херсонской области. Его отец – Федор Петрович – был коммунистом-«двадцатипятитысячником» и на момент рождения сына работал председателем колхоза. Когда сын закончил школу в городе Ейске, отец посоветовал ему идти в инженеры. «Солидная профессия», – объяснил он сыну. Однако тот отца не послушал. Еще со второго класса школы он участвовал в художественной самодеятельности и теперь мечтал посвятить свою жизнь искусству. «В артисты хочу пойти, батя», – сказал Бондарчук своему отцу. Но тот продолжал настаивать на своем и, когда сын в сотый раз ответил «нет», попросту прекратил с ним всякие отношения. Они долго не разговаривали друг с другом.

И все-таки победил в этом споре Бондарчук-младший. Видя, что сын ни в какую не согласен посвятить себя технической специальности, Федор Петрович дал «добро» на отъезд сына. «Только прошу тебя, Сергей, – напутствовал перед отъездом отец сына, – будь актером, а не комедиантом». Сергей пообещал. На следующий день вместе с другом он отправился в Москву, чтобы поступить в театральный институт. Однако, когда до даты первого экзамена оставалось почти ничего, друзья внезапно испугались. В тот же день они пошли в институт, забрали документы и первым же поездом отправились обратно на родину.

Между тем в пути Бондарчук внезапно осознал, что обратной дороги домой ему, собственно, и нет. Ведь отец обязательно спросит, почему он так скоро вернулся назад, и придется сказать ему правду. Правду о том, что его сын в самый последний момент струсил идти на экзамены. Трусом в глазах родных и друзей наш герой выглядеть не собирался. Поэтому он сошел с поезда в Ростове-на-Дону и прямиком отправился в местный драматический театр. Труппа была уже набрана, и 17-летнего выпускника средней школы, пришедшего с улицы, не хотели брать даже в массовку.

Другой бы на месте нашего героя смирился со своей судьбой, махнул на все рукой и не солоно хлебавши вернулся в родные стены. Но не таким человеком был Бондарчук. Он пришел в театральное училище при драмтеатре и буквально настоял на том, чтобы его прослушали. На его счастье, среди педагогов нашелся один человек, который уступил настойчивым требованиям юноши. Этим человеком был известный преподаватель А. Максимов, который во время этого экзамена сумел разглядеть в красивом и статном Бондарчуке будущего актера. Так Сергей оказался в числе студентов театрального училища в Ростове-на-Дону.

К началу войны Бондарчук уже успел закончить училище и какое-то время поиграть в труппе театра. Затем его призвали на фронт. Он прошел всю войну и демобилизовался только в январе 1946 года. Тогда у него было только одно желание – продолжить свою артистическую карьеру. Для этого он в феврале приехал в Москву и сразу был принят на третий курс ВГИКа. Как вспоминала Тамара Макарова: «Бондарчук был в солдатской гимнастерке без погон, ладный такой, подтянутый, с добрыми, печальными глазами. Он прочитал стихи, какие-то отрывки и сразу приглянулся нам с Сергеем Аполлинарьевичем…»

В 1947 году Герасимов задумал снимать фильм по роману А. Фадеева «Молодая гвардия». В качестве актеров он пригласил на съемки почти весь свой курс. Однако Бондарчуку роли сначала не досталось, так как в основном для съемок требовались молодые актеры. В фильме была одна серьезная роль – большевика-подпольщика Валько, – но ее тогда дали другому актеру. И тут в дело вмешался случай. Тот актер внезапно заболел, и в экспедицию взяли Бондарчука. И, как показало будущее, не ошиблись. Роль он сыграл отменно. Когда картину посмотрел знаменитый Всеволод Пудовкин (премьера 1-й серии состоялась 11 октября 1948 года), он изрек в сторону Бондарчука: «Вот артист, который вошел на экран, как танк…»

В первый раз Бондарчук всерьез влюбился в 19-летнем возрасте: это произошло за два года до войны, когда наш герой учился в театральном училище в Ростове-на-Дону. Он познакомился с дочерью прокурора Евгенией Белоусовой, которая родила ему сына Алексея. Однако пожениться молодые люди не успели: началась война, и молодым было не до этого. А когда в 1946 году Бондарчук демобилизовался, то в Ростов-на-Дону он не вернулся, а отправился в Москву, где поступил во ВГИК. Там он встретил свою вторую жену: это была его однокурсница, вместе с ним снимавшаяся в «Молодой гвардии» (в роли Любови Шевцовой), Инна Макарова.

Свадьбу молодые сыграли весной 1947 года, когда еще не выехали на съемки в Краснодон. Однако настоящей свадьбой это назвать было нельзя, поскольку у молодых не было ни гроша – студенты как-никак! По словам самой актрисы: «При нем я чувствовала себя несмышленой девчонкой – все-таки, когда мы поженились, Сергей был уже взрослым дядечкой, прошедшим фронт, бывшим однажды женатым». Тамара Макарова прислала молодоженам поздравительное письмо, в котором были такие строки: «Помните, мои дорогие, все постепенно проходит, но дружба на творческой основе остается вечно. Вы достойны друг друга. И берегите свои отношения – это очень нужно, чтобы жить долго вместе».

Молодые жили в крохотной комнатке в коммунальной полуподвальной квартире. Из мебели там были табуретки, столик, кровать и железная печка. Самое ужасное – в этом доме водились крысы, которые сновали по комнатам даже днем. Именно в этом подвале супругов и застал выход на экраны «Молодой гвардии». Там же они узнали, что стали лауреатами Сталинской премии. Эти деньги лауреаты поделили между собой, и на свою сумму Макарова купила в ЦУМе шубу из венгерской цигейки (жуткий дефицит по тем временам).

В 1949-м аварийный дом, в котором жили Бондарчук и Макарова, расселили, и супругам досталась однокомнатная квартира на четвертом этаже в доме на Песчаной улице. Бондарчук тогда находился на съемках в Киеве. Так Макарова специально поехала туда, чтобы лично показать ему ключ от собственной квартиры. Радость ее была огромной, и вскоре Макарова забеременела. И 10 мая 1950 года в молодой семье появилось пополнение – родилась девочка, которую назвали Наташей. Из роддома девочку привезли уже в новую квартиру.

Между тем, когда бывшая возлюбленная Бондарчука узнала, что отец ее ребенка женился в Москве, она предприняла все возможное, чтобы вернуть его себе. Ведь к тому времени Бондарчук был весьма известным человеком, и женщина не собиралась так просто отпускать его от себя. Она подала на Бондарчука в суд, пытаясь доказать, что он не имел права жениться на другой женщине, поскольку до этого несколько лет жил с ней и от этой связи имеет несовершеннолетнего сына. Так как за спиной бывшей возлюбленной стоял папа-прокурор, суд вынес решение в ее пользу. В итоге брак Бондарчука с Макаровой был аннулирован. Им потом пришлось трижды ездить в Ростов-на-Дону, чтобы уломать хитрую дамочку отозвать свое заявление из суда. Уговорили-таки…

Между тем на рубеже 40—50-х годов творческая карьера Бондарчука была на редкость удачной. В те годы в стране снималось очень мало фильмов, и большая часть актеров оставалась без работы. Например, в 1949 году на экранах появилось всего 18 картин, в 1950-м – 13, в 1951-м – 9, из которых большая часть была фильмами-спектаклями. Однако Бондарчука даже в период такого малокартинья безработица не коснулась. Он активно снимался сразу в нескольких фильмах. Правда, в трех из них («Мичурин», «Путь славы» и «Победители») ему достались второстепенные или эпизодические роли. Однако в двух других картинах («Кавалер Золотой Звезды» и «Тарас Шевченко») Бондарчук снялся в главных ролях. С этого момента имя Бондарчука стало известно всей стране. Но главное – его творчество было одобрено на самом «верху».

По одной из легенд, артист сумел понравиться самому Сталину. В результате настоящий дождь из званий и наград посыпался на него: в 1950 году Бондарчуку было присвоено звание заслуженного артиста РСФСР, в 1952 году он стал лауреатом Сталинской премии (за «Тараса Шевченко») и получил новое звание – народного артиста СССР. Последнее награждение вышло спонтанно. Сталину очень понравился фильм «Тарас Шевченко», и он, увидев у себя на столе обложку журнала «Огонек», где Сергей Бондарчук был изображен именно в этой роли, тут же собственноручно внес изменение: написал карандашом на портрете новое звание Бондарчука: «Народный артист СССР». Эту новость сообщил актеру сын Сталина Василий, который потребовал за это с актера вполне стандартную плату: устроить ужин в ресторане «Арагви». Что и было незамедлительно сделано. Так Бондарчук стал самым молодым киноактером, удостоившимся высокого звания в столь молодом возрасте – в 32 года.

В начале 50-х Бондарчук был одним из самых востребованных актеров в стране и порой снимался сразу в нескольких фильмах одновременно. Поэтому дома отсутствовал по нескольку месяцев кряду. А затем и Макарова стала активно сниматься, и их разлуки иной раз длились до полугода. Естественно, прочности семье это не прибавляло. Что касается дочери, то ее воспитанием в основном занималась мама Макаровой.

В 1954 году Бондарчук снимался в роли ревнивца Отелло в одноименном фильме по трагедии У. Шекспира. Дездемону в нем играла 27-летняя дебютантка Ирина Скобцева, с которой Бондарчук до этого был знаком лишь шапочно. Они познакомились при обстоятельствах весьма романтических. Известный художник Ефанов, многократный лауреат Сталинских премий, нарисовал портрет Скобцевой и выставил его в Академии художеств. Скобцева была приглашена на эту премьеру, и там же оказался и Бондарчук. Их встреча произошла прямо у портрета Скобцевой. Потом они еще несколько раз встречались на Киностудии имени Горького, прежде чем совместная работа свела их в «Отелло». И вот, волею судьбы, задушив руками своего героя красавицу-жену прямо в супружеской постели, Бондарчук вне съемочной площадки внезапно влюбился в свою партнершу. У них начался красивый роман.

Поскольку Бондарчук на тот момент был человеком женатым, да еще имел малолетнего ребенка, эти отношения вызвали негативную реакцию на самом «верху». Дело дошло до того, что Бондарчука вызвали в ЦК КПСС и потребовали определиться: либо развестись с официальной женой, либо прекратить связь на стороне. Но Бондарчук грозного окрика не испугался и продолжал жить на два дома. Так длилось до июля 1957 года. После чего Бондарчук наконец решился: он ушел от Макаровой с одним чемоданчиком в руках. Он пришел в дом к родителям Скобцевой и попросил пустить его жить. Те разрешили, хотя их дочь с Бондарчуком тогда еще не была расписана (это произойдет только в 1959 году).

В 1959 году Бондарчук дебютировал в кино как режиссер, экранизировав рассказ М. Шолохова «Судьба человека». Причем главную роль – русского солдата Андрея Соколова – Бондарчук доверил себе же. Дебют оказался более чем успешным: во всесоюзном прокате фильм занял 5-е место, а также собрал множество призов на самых различных кинофестивалях, начиная от Московского и заканчивая Сиднейским. Как писала одна из крупнейших английских газет, предваряя знакомство кинозрителей с «Судьбой человека»: «Если вы действительно хотите понять, почему Советская Россия одержала великую победу во Второй мировой войне, посмотрите этот фильм».

В 1960 году «Судьба человека» была отмечена Ленинской премией.

Триумф этого фильма заметно изменил жизнь Бондарчука в лучшую сторону. Во-первых, изменилось его бытовое положение: до этого они с женой жили в двухкомнатной квартирке вместе с родителями и бабушкой Скобцевой. Теперь же они получили хорошую квартиру на улице Горького, куда и переехали вскоре вместе с родителями. Бывшую квартиру они сдали государству, а взнос за кооператив, который им так и не построили, Бондарчук передал одному из детских садов.

Во-вторых, став Ленинским лауреатом, Бондарчук приобрел заметный вес в кинематографической среде и получил возможность самому определять свои будущие постановки. И следующая идея у него была масштабной – он решил замахнуться на классику, экранизировать роман Л. Н. Толстого «Война и мир». Собственно, это была его давняя идея, просто до этого времени у нашего героя не было ни сил, ни возможностей взяться за эту работу. Теперь такая возможность появилась. Кроме этого, само время побуждало советскую кинематографию взяться за эту экранизацию.

Дело в том, что в конце 50-х американский режиссер Кинг Видор снял фильм «Война и мир» с целым набором тамошних звезд во главе с Одри Хепберн (Наташа Ростова) и Генри Фонда (Пьер Безухов). Однако фильм не имел того успеха, на который рассчитывали его создатели. Во-первых, снимался он наспех (Видор боялся, что его опередят другие кинематографисты, в частности советские), во-вторых, – бюджет у него был не большой (даже батальные сцены, где участвовали 4–5 тысяч статистов, снимали в Италии, поскольку в США никто не рискнул взять на себя расходы по таким массовкам).

Именно американо-итальянская киноверсия «Войны и мира», а также приближающееся 150-летие Бородинского сражения стали теми побудительными мотивами, чтобы в Советском Союзе сняли свой вариант толстовского романа. В те годы США и Россия пребывали в непрестанной гонке друг с другом во всех областях жизни, и кинематограф здесь не был исключением. Поэтому, опоздав в экранизации «Войны и мира», мы должны были взять другим – масштабностью и более глубокой трактовкой этого романа.

Первоначально главным претендентом на роль постановщика фильма выступал мэтр отечественного кинематографа, глава оргкомитета Союза кинематографистов СССР и хозяин «Мосфильма» Иван Пырьев. Однако у него было множество врагов, в том числе и в кремлевском руководстве. Там давно хотели убрать Пырьева с руководящих постов в советском кинематографе, но веских поводов для этого не было. А тут еще желание мэтра взяться за «Войну и мир». Недоброжелатели режиссера прекрасно отдавали себе отчет, что, осуществи он постановку, его позиции стали бы еще сильнее. Поэтому сделали все возможное, чтобы этого не произошло. В итоге в качестве альтернативы Пырьеву был выдвинут Сергей Бондарчук. Он хоть и был режиссером начинающим, однако его дебютный фильм «Судьба человека» (1959) был безоговорочно признан шедевром и принес его создателю Ленинскую премию.

Поскольку отказать Пырьеву впрямую было невозможно, был придуман беспрецедентный для отечественного кинематографа ход: ему и Бондарчуку предложили снять «пилотные» варианты фильма (несколько эпизодов) с тем, чтобы комиссия Минкульта во главе с министром культуры Екатериной Фурцевой, просмотрев обе версии, выбрала достойного кандидата. Но до съемок «пилота» так и не дошло, поскольку Пырьев отказался участвовать в проекте после того, как Бондарчука поддержали высокопоставленные деятели из Министерства обороны.

Поскольку Пырьев был человеком злопамятным, он не смог простить Бондарчуку его поступка. Спустя несколько лет, когда фильм «Война и мир» будет снят, Пырьев внесет в Госкино предложение, чтобы авторам фильма урезали постановочные. Так как четыре серии шли как один фильм, авторам заплатят за первую серию 100 % постановочных, а за остальные – по 50 %. После того как правительство утвердит это решение, Бондарчук перестанет с Пырьевым даже здороваться. И не подаст ему руки вплоть до его смерти.

Съемки эпопеи «Война и мир», состоявшей из четырех фильмов, начались в сентябре 1962 года и продолжались более трех лет. Это был поистине адский труд. Достаточно сказать, что в процессе работы над картиной с дистанции сошли сразу трое операторов, которые не смогли выдержать ни напряжения съемок, ни диктата самого Бондарчука. Был момент, когда даже исполнитель роли Андрея Болконского актер Вячеслав Тихонов хотел покинуть проект, не найдя общего языка с режиссером. К счастью, этого не произошло, и двум выдающимся мастерам отечественного кинематографа удалось понять друг друга.

Сам Бондарчук во время работы над первыми двумя сериями едва не умер. Случилось это на просмотре фильма «Я – Куба» летом 64-го. Стояла невыносимая духота, а фильм длился четыре часа. В итоге, когда все вышли и отправились в буфет промочить горло, Бондарчуку стало плохо, и он как подкошенный рухнул на пол. Когда его привели в чувство, первое, что он произнес, было: «Я умираю. Картину пусть завершает Сергей Герасимов». И потерял сознание. К счастью, «Скорая» примчалась очень быстро и увезла Бондарчука в больницу. Там у него случилась клиническая смерть, но врачам удалось вернуть режиссера к жизни. И после этого он проживет еще почти 30 лет.

Уже первые две серии эпопеи вызвали небывалый ажиотаж у публики: очереди в кассы кинотеатров выстроились километровые. Картина зрителей по-настоящему потрясла. Происходящее на экране затмило все ранее виденное: это был по-настоящему первый советский блокбастер, где зрителя поражало буквально все: игра актеров, декорации, батальные сцены. В соответствии с этим распределились и финансовые затраты. Самый крутой советский блокбастер «съел» 8 миллионов 291 тысячу 712 рублей. Но все эти затраты окупились сторицей, поскольку четыре серии фильма собрали в прокате свыше 135 миллионов зрителей, каждый из которых заплатил за билет в среднем по 25 копеек. Если умножить и посчитать эти цифры, то легко можно себе представить, в какую астрономическую сумму уместилась прибыль от этого блокбастера. Таких денег советское кино еще не видело. Сам Бондарчук за режиссуру и исполнение роли Пьера Безухова удостоился не менее беспрецедентных по советским меркам денег – почти 42 тысяч рублей (правда, эти деньги выплачивались ему на протяжении трех лет съемок). Кроме этого, съемки фильма запомнились режиссеру и другим: во время них у него родились двое детей: дочь Алена и сын Федор.

Фильм запишут в грандиозные кинотворения ХХ века. Причем не только советские специалисты. 15 апреля 1969 года в Лос-Анджелесе, на церемонии вручения премии «Оскар» за 1968 год, фильм «Война и мир» был удостоен награды как лучший зарубежный фильм. Он также будет внесен в Книгу рекордов Гиннесса за то, что в его съемках принимало участие самое большое число киностатистов – 120 тысяч человек.

Слава о Бондарчуке как о великом баталисте разлетелась по всему миру. В итоге в конце 60-х его пригласили в Италию для съемок фильма «Ватерлоо». Он, конечно, произвел меньший фурор, чем «Война и мир», однако все равно был признан шедевром.

Закончив работу над «Ватерлоо» в 1970 году, Бондарчук на какое-то время отошел от кино, посвятив всего себя семье: общался с женой, детьми, а также занимался любимой живописью. Наконец, отдохнув, он вновь вернулся к своей основной профессии. В его планах было экранизировать для телевидения «Тихий Дон» М. Шолохова.

Как мы помним, с великим классиком Бондарчук познакомился еще в конце 50-х, когда взялся экранизировать его рассказ «Судьба человека». С этого момента между ними установились теплые отношения, которые постепенно переросли в крепкую мужскую дружбу. В результате Бондарчук оказался одним из самых принципиальных защитников Шолохова от всех нападок, которые позволяли себе недруги писателя. А последних у него было предостаточно, причем с каждым годом их число становилось все больше и больше. Особенно этот процесс активизировался с конца 1965 года, когда Шолохову была присуждена Нобелевская премия.

Дискредитацией Шолохова на Западе занимались идеологические центры тамошних спецслужб, которые методично внушали своим гражданам, что Шолохов – плагиатор. В Советском Союзе тоже находились люди, которые это мнение всячески поддерживали и старались распространить посредством провоза на территорию страны изданий, где пропагандировалась мысль о «плагиаторстве» Шолохова. Особенно эта кампания усилилась после того, как в начале 1966 года Шолохов выступил на ХХIII съезде КПСС и поддержал суровый приговор суда двум советским писателям – Андрею Синявскому и Юлию Даниэлю (их осудили на несколько лет тюрьмы за то, что они тайком печатали свои антисоветские произведения на Западе). После этого в кругах так называемых советских либералов ненависть к Шолохову достигла наивысшей точки. Она стала тем водоразделом, который навсегда разделил советских интеллигентов на два лагеря: на тех, кто почитал Шолохова (патриоты-державники), и тех, кто его ненавидел (либералы-западники).

Бондарчук относился к первым и прекрасно видел лицемерие многих коллег: когда они с высоких трибун произносили слова о гениальности Шолохова, но в душе тайно его ненавидели. Бондарчук своим поведением доказывал обратное: он не только вслух говорил о величии Шолохова, но и в творчестве старался подтверждать правоту этих слов.

Вот почему в начале 70-х, когда после событий в Чехословакии часть советской либеральной интеллигенции буквально взбесилась от антисоветизма, Бондарчук и решил обратиться к прозе Шолохова, задумав экранизировать «Тихий Дон» на телевидении. Стоит отметить, что Бондарчук очень хорошо относился к картине своего учителя Сергея Герасимова 1957–1958 годов выпуска, однако видел и ее недочеты: эпическое полотно Шолохова трудно было уместить в три серии (почти шесть часов экранного времени). Поэтому Бондарчук, на волне того сериального бума, который начался в Советском Союзе еще в конце 60-х, и решил снять телеверсию протяженностью в 13–15 серий, в которую должен был уместиться почти весь роман.

У этой идеи были все предпосылки, чтобы осуществиться, поскольку ее автор был тогда в фаворе после присуждения «Оскара» и триумфа «Ватерлоо» (плюс в 1971 году он стал секретарем правления Союза кинематографистов СССР). Убежден, произойди это тогда, и наш кинематограф обогатился бы новым шедевром. Ведь Бондарчук был выдающимся мастером, а свой сериал он бы снимал в лучшие годы советского кинематографа, когда под рукой у него оказались бы не только безграничные технические ресурсы, но и сотни прекрасных актеров. Однако в ситуацию вмешался целый ряд непредвиденных обстоятельств.

В начале 70-х «Мосфильм» по заказу ЦТ запустил сразу два долгосрочных кинопроекта, в основу которых легли экранизации известных произведений советских авторов: «Вечный зов» А. Иванова (19 серий) и «Хождение по мукам» А. Толстого (13 серий). Естественно, в такой ситуации запускать в производство еще один многосерийный фильм ни студия, ни ЦТ были не готовы, и Бондарчук согласился с этим делом повременить. Об этом же Бондарчука просил и его учитель, автор предыдущей экранизации «Тихого Дона» Сергей Герасимов. Согласно легенде, тот сказал ученику: «Вот когда я умру, тогда, Сережа, и снимай свою версию „Тихого Дона“.

Поскольку сидеть сложа руки Бондарчук не умел, он стал искать подходящий материал для нового кинопроекта. Сначала хотел экранизировать чеховскую «Степь». Но тут на него вышел сам министр обороны СССР А. Гречко. Напомнив режиссеру, что в 1975 году страна собирается отмечать 30-летие Победы, он предложил ему экранизировать мемуарную книгу «Битва за Кавказ». Однако Бондарчуку это произведение как материал для фильма не понравилось. А поскольку у него было правило не работать с материалом, который не ложился ему на сердце, ситуация складывалась патовая. И вдруг она разрешилась самым неожиданным образом.

В 1975 году страна готовилась отмечать еще одну знаменательную дату – 70-летие М. Шолохова. Однако это событие не желали пропускать мимо своего внимания и недруги СССР, которые собирались отметить ее новой антишолоховской кампанией. И поведал Бондарчуку об этих планах другой высокий чин – заместитель председателя КГБ СССР Семен Цвигун.

Этот человек не только симпатизировал державникам, но и имел непосредственное отношение к кинематографу: на основе его романов о партизанском движении в Великую Отечественную войну на главной киностудии страны «Мосфильм» в 1973 году затеяли снимать трилогию. Основываясь на докладах оперативных источников, Цвигун рассказал Бондарчуку о том, что в советских диссидентских кругах готовятся к переправке на Запад несколько новых книг против Шолохова (среди этих книг будут: «Стремя „Тихого Дона“ И. Томашевской с предисловием и послесловием А. Солженицына и „Кто написал „Тихий Дон“ Роя Медведева). По мнению Цвигуна, эти книги должны были поднять новую антишолоховскую волну, которая ставила своей целью скомпрометировать писателя-патриота как за рубежом, так и у него на родине. В итоге Бондарчук решил взяться за постановку романа Шолохова «Они сражались за Родину“, тем самым решая обе задачи: не оставлял без внимания День Победы и поднимал свой голос в защиту друга и духовного наставника.

Таким образом Бондарчук оказался в числе тех, кто своим творчеством вступился за честное имя писателя. Фильм «Они сражались за Родину» явился достойным перенесением прозы великого Шолохова на широкий экран, одним из лучших советских фильмов о Великой Отечественной войне. Поэтому не случайно в этой ленте согласились играть многие русско-советские актеры, которым тоже было не безразлично честное имя Шолохова: Василий Шукшин, Вячеслав Тихонов, Юрий Никулин, Нонна Мордюкова, Георгий Бурков, Иван Лапиков, Николай Губенко, Евгений Самойлов, Лидия Федосеева-Шукшина, Ирина Скобцева и сам Бондарчук, который, помимо режиссуры, сыграл в картине одну из главных ролей. В 1977 году фильм удостоят Государственной премии РСФСР.

Однако дружба с Шолоховым и другими деятелями, стоявшими на державных позициях, плодила новых недоброжелателей вокруг самого Бондарчука. Поэтому они использовали любую возможность, чтобы досадить режиссеру. Вот лишь один из подобных примеров.

В 1974 году на экраны страны вышел фильм режиссера Игоря Таланкина «Выбор цели», в котором главную роль – академика И. В. Курчатова – исполнил Бондарчук. Фильм очень понравился тогдашнему председателю Госкино Филиппу Ермашу, и в 1977 году по его протекции картину выдвинули на соискание Государственной премии СССР. Однако члены Комитета по премиям фильм внезапно забаллотировали, отомстив одновременно и Ермашу, и Бондарчуку.

После фильма «Они сражались за Родину» Бондарчук осуществил-таки свою давнюю мечту – экранизировал «Степь» А. П. Чехова. Сам же сыграл и главную роль – Емельяна. Кроме этого Бондарчук как актер снялся еще в нескольких фильмах у других режиссеров: «Отец Сергий», «Молчание доктора Ивенса», «Бархатный сезон» и др.

В 1980 году Бондарчук задумал вернуться к жанру эпического кинематографа и снять фильм по произведениям Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир» и «Восставшая Мексика». Эта эпопея получила название «Красные колокола» и состояла из двух фильмов: «Мексика в огне» и «Я видел рождение нового мира».

Эту картину Бондарчук снял неспроста. Страна тогда переживала не лучшие свои времена: руководство страны дряхлело, а народ пребывал в апатии. Как гражданин, как честный художник Бондарчук не мог спокойно на это смотреть. Взявшись за постановку широкомасштабного кинополотна, где речь шла о мексиканской революции 1910-го и Октябрьской революции 1917 года, он надеялся заставить руководство страны вновь обратиться к революционным идеалам. Вспомнить, за что бились и за что умирали их предшественники в далеком 17-м. Не помогло.

Говорят, Брежнев так и не смог высидеть до конца четыре серии фильма и ушел, сославшись на нездоровье (он и вправду тогда был уже совсем плох). Так же поступили и остальные его соратники, которые по возрасту и сопутствующим ему болячкам недалеко ушли от генсека. А более молодым членам Политбюро кино про революцию и вовсе было неинтересно: им нравились западные боевики про Джеймса Бонда. Однако и оставить «Красные колокола» без внимания партаппарат не мог: отсюда и награждение фильма Госпремией в 1984 году. Кроме этого, фильм получил ряд других наград: международную премию «Академии Симба» (Италия), приз Всесоюзного кинофестиваля (1983).

В 1982 году Бондарчук был удостоен еще одной высокой награды: Государственной премии Украинской ССР за участие в фильме «Овод» (за роль епископа).

Как оказалось, триумф с «Красными колоколами» был последним официальным триумфом в судьбе Бондарчука. В 1985 году наступила перестройка, которая сыграла печальную роль в жизни выдающегося режиссера.

Поскольку перестройка «по Горбачеву» зиждилась в первую очередь на антипатриотизме, пришедшие к власти либералы вволю отыгрались на тех, кто долгие годы сидел у них как кость в горле. И первым среди этих людей суждено было стать многолетнему другу и соратнику Шолохова Сергею Бондарчуку. Сильный удар по нему был нанесен в мае 1986 года на 5-м съезде Союза кинематографистов СССР.

Теперь уже известно, что этот съезд целиком и полностью был срежиссирован на Старой площади – в ЦК КПСС. Горбачевская либеральная команда готовилась к широкомасштабной атаке на фундаментальные основы советского строя как в экономике, так и в духовной сфере, а для этого ей надо было избавиться от истинных патриотов, которые могли помешать этому «революционному» процессу. Начать решили с кино, поскольку, как говорил Ленин, оно является важнейшим из искусств. К тому же, Союз кинематографистов, в отличие от других творческих союзов, был почти весь пропитан либеральным духом «шестидесятничества», на котором, собственно, и выросла перестройка «по Горбачеву».

Съезд еще не начался, а уже грянул первый скандал: мандаты делегатов не получила целая группа влиятельных кинематографистов (664 человека), среди которых был и Сергей Бондарчук. Он с 1971 года был членом правления СК СССР и не пропустил ни одного не то что съезда, даже пленума. Это было откровенное оскорбление и прямой намек на то, что время таких патриотов, как Сергей Бондарчук, в руководстве кинематографии подошло к концу. Собственно, он и до съезда догадывался по ряду примет, что грядет смещение не только его, но и соратников по правлению, однако не ожидал, что это будет сделано в столь оскорбительной форме. Между тем это было только начало.

На съезде сразу несколько ораторов-революционеров обрушились на Бондарчука и других именитых режиссеров вроде Евгения Матвеева и Владимира Наумова (последнего даже согнали с трибуны во время выступления свистом и криками с места, не дав ему закончить речь) с зубодробительной критикой. А когда единственный из ораторов, Никита Михалков, попытался заступиться за Бондарчука (сказал, что неизбрание его на съезд является «ребячеством, которое дискредитирует все искренние, благие порывы оздоровить унылую, формальную атмосферу, царящую в нашем Союзе кинематографистов»), ему тут же дали отлуп. Сделал это коллега Михалкова режиссер Владимир Меньшов, который упрекнул Бондарчука, ни много ни мало, в получении Государственной премии за фильм «Красные колокола».

Это был беспроигрышный ход: после почти двухлетнего пребывания у власти Горбачева начали антибрежневскую кампанию (именно тогда в широкий обиход было введено определение брежневскому правлению – застой), и любого гражданина, который был удостоен высоких наград в те годы, можно было объявить апологетом застоя. При этом творцы перестройки поступали хитро: в эту категорию они зачисляли только тех, кто не подходил к их либеральному лагерю – исключительно державников. В итоге из кинематографистов туда были зачислены, кроме Бондарчука, Юрий Озеров (за киноэпопеи «Освобождение» и «Солдаты свободы»), Евгений Матвеев (за фильмы «Особо важное задание», с которого в советском кино началась «эпоха всесоюзных премьер», и «Победа») и др.

Тем временем, сместив старое правление почти целиком, делегаты съезда принялись выбирать новое руководство. После голосования долго не объявляли его результаты. Главным кукловодом при этом выступал член Политбюро, главный идеолог перестройки Александр Яковлев, который распоряжался, кого надо оставить в правлении, а кого не следует. Наконец результаты были объявлены. Из них следовало, что в новое правление не вошел никто из прежнего: ни Сергей Бондарчук, ни Евгений Матвеев, ни Лев Кулиджанов, ни Юрий Озеров, ни Станислав Ростоцкий. Зато туда вошли вечно диссидентствующие Элем Климов, Андрей Смирнов, Сергей Соловьев и другие будущие «перестройщики». Актриса Елена Драпеко стала свидетелем весьма характерной сценки, которая случилась сразу после объявления результатов голосования. Цитирую:

«Режиссер Андрей Смирнов, беря всю вину за кинодеятелей и как бы извиняясь перед руководством партии, запричитал перед Александром Яковлевым: „Это надо же, что мы наделали… Что наделали!“ А тот многозначительно усмехнулся из-под мохнатых бровей: „Это вы наделали? Это мы сделали!“…

После этого съезда для Сергея Бондарчука начались тяжелые времена. Он хотя и остался руководителем объединения на «Мосфильме», вокруг него образовался вакуум. Многие недавние коллеги перестали замечать его на службе, не звонили домой. А когда в 1987 году на экраны страны вышел его новый фильм «Борис Годунов» (он закончил работу над ним незадолго до 5-го съезда), критика не оставила от него камня на камня. Почему?

Одной из главных тем фильма была тема вышедшего в тираж правителя. Как заявил в одном из своих тогдашних интервью сам Бондарчук: «Трагедия Годунова – крах правителя, от которого народ отвернулся». Горбачев увидел в этом явный намек на самого себя (кстати, Бондарчук окажется провидцем: спустя год после выхода фильма на широкий экран рейтинг Горбачева в народе начнет стремительно катиться вниз и в итоге приведет его политику к окончательному краху). Была дана команда смешать эту работу Бондарчука с грязью. В десятках различных изданий появились разгромные статьи о фильме «Борис Годунов», где Бондарчука в чем только не уличали: один критик в журнале «Советский экран» дошел даже до того, что обвинил режиссера в непонимании творческих замыслов А. Пушкина, а его фильм назвал набором «стилизованных иллюстраций или диапозитивов».

Другой причиной нападок на фильм было то, что он входил в клинч с еще одной версией бессмертного пушкинского произведения: спектаклем «Борис Годунов», осуществленным Юрием Любимовым в Театре на Таганке и поднимаемым на щит либералами. Бондарчук никогда не скрывал антипатии к этому спектаклю, где народ был показан в виде раболепствующей толпы. Как заявил Бондарчук в одном из тогдашних интервью: «Авторскую ремарку „Народ безмолвствует“ я расшифровал как акт пробуждения совести в народе. Народ безмолвствует, когда ему приказывают славить Самозванца…» И далее в интервью Бондарчук имел смелость бросить камень в «огород» вольных интерпретаторов Пушкина, вроде Юрия Любимова: «Можно читать Пушкина хуже или лучше – это уже как кому дано. Но убежден, что нельзя читать его „вольно“ – надо верно».

Подобных высказываний либералы простить Бондарчуку не могли. В итоге его версия «Бориса Годунова» была смешана с грязью, а спектакль Юрия Любимова… объявлен лучшим спектаклем 1988 года.

Все эти передряги больно били по Бондарчуку. Как вспоминает его дочь Наталья: «Во время травли в какой-то газетенке его посмели сравнить с дохлым львом, на которого тявкают. Я спросила: „Как ты чувствуешь себя после этого пасквиля?“ – „Знаешь, я прочел эту статью в самолете и хотел выйти в открытый космос…“

Говорят, в те годы Бондарчук уже не хотел ничего снимать и в одном из разговоров даже признался, что разлюбил кинематограф. Однако очередная кампания против М. Шолохова, начавшаяся в стране, заставила его вновь вернуться в строй.

После книг Томашевской и Медведева, вышедших на Западе в середине 70-х, во всем мире расплодились десятки «исследователей», которые с новым рвением бросились уличать Шолохова в плагиате. Особенно активизировались подобные деятели в конце 80-х, в годы горбачевской перестройки. Антишолоховская вакханалия, которая проходила в те годы, затмила собой все предыдыщие, вместе взятые. Той злобе и ненависти, которую источали новоявленные «шолоховеды», могли позавидовать иные западные борзописцы, которые в предыдущие десятилетия написали не одну разоблачительную книгу о плагиаторстве Шолохова. В советских изданиях появились десятки статей против писателя, в которых нападкам подверглись уже не только его творчество, но и многие факты личной жизни. В процесс включилось даже телевидение: на этом поприще особую «славу» снискала ленинградская передача «Пятое колесо», которая целый выпуск посвятила разоблачению Шолохова-«плагиатора».

Среди других «исследователей» можно выделить бывшего советского гражданина, а ныне гражданина Израиля Зеева Бар-Селлу, который в 1988 году выпустил на своей новой родине книгу «Тихий Дон» против Шолохова. Текстология преступления». Два года спустя фрагменты этой книги с радостью стали публиковать отдельные советские либеральные издания, причем с предисловием, где высокую оценку этому опусу давал все тот же А. Солженицын. В книге вновь утверждалось, что Шолохов плагиатор (чуть позже этот же писатель выпустит еще одну книгу, где будет утверждать, что Шолохов и вовсе писателем никогда не был, а все произведения, выпущенные под его именем, родились… в ОГПУ-НКВД).

Между тем все эти нападки на великого писателя были не случайны. Во-первых, самого Шолохова уже не было в живых (он ушел из жизни в феврале 1984 года), во-вторых, в те годы великая страна опять стояла на перепутье, и в планы западных стратегов «холодной войны» и их идейных помощников в самом Советском Союзе входила компрометация знаковых фигур советской истории, которые долгие годы были олицетворением русского патриотизма. В литературе это были Александр Пушкин, Михаил Лермонтов, Михаил Шолохов, в кинематографе – Сергей Бондарчук, Евгений Матвеев, Юрий Озеров. Верно раскрывая подоплеку этих нападок на М. Шолохова, критик П. Басинский писал:

«Шолохов, а не просто таинственнный автор „Тихого Дона“, – это высшее оправдание советской литературы в ее патриотическом ключе. Если автором был М. А. Шолохов, то советская литература оправдана навеки как эпохальная культура, способная порождать гениальные мировые произведения… Здесь, рядом с автором „Тихого Дона“, некого поставить… Вот отчего вокруг имени Шолохова идет такая драка, и драка серьезная. Это – вопрос мирового культурного развития».

Как честный патриот своей страны, как друг и духовный наследник великого писателя Бондарчук не мог остаться равнодушным к той вакханалии, которая происходила вокруг имени и творчества Шолохова в перестроечные годы. Режиссер решил вернуться к идее телесериала по «Тихому Дону».

Шансов снять эту картину с помощью родных ЦТ, Госкино и Союза кинематографистов у Бондарчука не было. У руля каждого из этих ведомств стояли «перестройщики», которые не хотели ничего слышать ни о Шолохове, ни о Бондарчуке. В открытую режиссеру об этом никто не говорил, из-за чего он поначалу питал иллюзии, что проект удастся осуществить на государственные деньги. «Мосфильм» даже отправил в Вешенскую своего представителя, чтобы тот согласовал с местными властями условия предстоящих съемок. Но радость Бондарчука длилась недолго – вскоре ему сообщили, что у государства нет денег на сериал по «Тихому Дону». Вот тогда он и стал искать помощи у западных партнеров, с которыми у него были давние связи – еще с конца 60-х, когда он снимал в Италии «Ватерлоо».

Именно в этой стране Бондарчук и в этот раз решил искать поддержки своим замыслам. При этом он прекрасно отдавал себе отчет, что если его идея выгорит, то ему придется пойти на определенные уступки зарубежным партнерам. Но он готов был на это пойти, поскольку цель у него была благая: во-первых, он хотел защитить честное имя Шолохова (а зарубежная постановка могла помочь это осуществить не только в СССР, но и на Западе, где фильм должен был прокатываться), во-вторых, посредством великого романа режиссер хотел остановить своих соотечественников от братоубийственной войны, которая, как считал Бондарчук, уже маячила на пороге как результат горбачевской перестройки. На примере полной драматизма судьбы Григория Мелехова режиссер собирался воззвать к умам и сердцам русских людей, которые вновь, как и 70 лет назад, начали делить друг друга на белых и красных.

Эпопея с фильмом закрутилась в январе 1990 года, когда в Риме Бондарчук подписал договор с компанией «Интернационал синема компани» («И-чи-чи»). Одно из условий этого договора было то, что главные роли в картине – Пантелея и Григория Мелехова, а также Аксинью – должны были исполнять западные звезды. Бондарчук понимал, чем это чревато для его картины. Он еще в период съемок «Ватерлоо» воочию убедился, что это такое – западная актерская школа: ему, к примеру, пришлось изрядно намучиться с канадским актером Кристофером Пламмером, который играл герцога Веллингтона. Да и с Родом Стайгером, игравшим Наполеона, Бондарчук тоже не сразу нашел общий язык. Но в «Тихом Доне» ситуация складывалась еще более сложная: там иностранцам нужно исполнять роли донских казаков, о которых они либо имели смутное представление, либо вообще ничего не знали. И Бондарчук это понимал. Но пошел на это, поскольку мечтал всеми правдами и неправдами снять «Тихий Дон».

Съемки фильма начались в неудачное время – в августе 1991 года, когда в Москве грянул путч. Проект, едва начавшись, оказался на грани закрытия, поскольку вся иностранная часть группы перепугалась и готова была уехать из страны. В итоге место съемок покинули только американцы, а итальянцев Бондарчуку удалось уговорить остаться. Но в декабре развалился Союз. Вот здесь уже сам Бондарчук по-настоящему испугался за судьбу картины. И, как оказалось, не зря.

Развал СССР и приход к власти Ельцина был встречен за рубежом с ликованием, поскольку новая власть в своих действиях взяла откровенно прозападный курс. Слово «патриотизм» в России тогда перешло в разряд ругательных. Естественно, при таком раскладе ни о какой поддержке экранизации Шолохова речи и быть не могло. Бондарчук понял, что на родине его картину в ближайшее время вряд ли увидят. Однако это был не единственный удар по режиссеру: он вдруг ясно осознал, что и на Западе она тоже имеет мало шансов быть показанной. Слишком внушительные силы стояли за ее противниками. Но режиссер продолжал биться за свой проект до конца.

Последние месяцы съемок шли с огромным напряжением. Достаточно сказать, что трижды иностранные сотрудники группы объявляли забастовки по разным поводам. В последний раз это случилось примерно за месяц до конца работы, когда было прекращено финансирование проекта. Западные партнеры хотели уже покинуть место съемок, но затем передумали. Вполне вероятно, что на них подействовал пример их русских коллег, которые согласились работать бесплатно. В конце концов с грехом пополам съемки были закончены. Они уместились в 12 серий, а это – более 160 тысяч полезных метров пленки. Весь материал Бондарчук монтировал в Риме. Но чего это ему стоило!

Когда представители компании «И-чи-чи» отсмотрели черновой вариант фильма, они с ним категорически не согласились. Их не устроил сам подход Бондарчука к этому произведению. Им хотелось, чтобы это была мелодрама с элементами боевика, а не народная трагедия. Поэтому они решили монтировать фильм своими силами, а Бондарчука держали… на подхвате. В итоге картину сводил итальянский монтажер, который допускал Бондарчука в монтажную только для просмотра уже готового материала. С выдающимся режиссером подобное происходило впервые в жизни: он-то привык каждую монтажную склейку делать сам. В итоге уже тогда из сериала стали выпадать целые куски, которые не устраивали итальянскую сторону. Таких кусков набралось… аж на две серии (более 30 тысяч полезных метров пленки!). А ведь Бондарчук умудрился уместить в сериал почти весь роман, в том числе и многие сцены, которые не смогли попасть в герасимовскую версию.

Когда режиссер увидел готовый вариант фильма, настала уже его очередь возмущаться. Он тут же обратился к помощи адвоката. Два месяца ушло на то, чтобы восстановить хотя бы часть выброшенного. Но другая часть так и осталась невостребованной. Поэтому Бондарчук прекрасно видел, что по многим критериям его версия уступает версии его учителя (в том числе и по актерскому составу), но он был уверен, что и этот вариант найдет своего зрителя. Подчеркиваю, главным для него было – чтобы гениальный роман вновь взволновал сердца людей. Но он и в страшном сне не мог предполагать, какие еще более страшные мытарства ждут его впереди.

В апреле 1993 года начался активный «промоушн» картины – в Риме состоялось роскошное шоу, в котором участвовали все основные актеры, занятые в фильме. Казалось, что все идет к благополучному финалу и выходу картины на широкий экран. Однако это оказалось не так. Уехав в Москву, Бондарчук стал чуть ли не еженедельно интересоваться, когда будет проведена последняя озвучка фильма и запись музыки. Но в ответ была тишина. Наконец в ноябре ему ответил сам продюсер картины Энцо Рисполи. Бондарчук вновь приехал в Рим, окончательно домонтировал 10-серийную телеверсию и получил обещание, что в скором времени фильм выйдет на широкий экран. Но его опять обманули.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.