СТРЖЕЛЬЧИК ВЛАДИСЛАВ
СТРЖЕЛЬЧИК ВЛАДИСЛАВ
СТРЖЕЛЬЧИК ВЛАДИСЛАВ (актер театра, кино: «Майор Вихрь» (т/ф, 1967), «Адъютант его превосходительства» (т/ф, 1970), «Корона Российской империи, или Снова неуловимые» (1971), «Звезда пленительного счастья», «Соломенная шляпка» (оба – 1975), «Женитьба» (1977) и др.; скончался 11 сентября 1995 года на 75-м году жизни).
Рассказывает жена актера Людмила Шувалова-Стржельчик: «Последние два года работы в БДТ он сильно уставал. Я видела – что-то меняется в нем, но списывала это на возраст, все-таки ему перевалило за семьдесят… Его пригласили на главную роль в спектакль „Макбет“. Его умоляли сыграть эту роль, и он дал согласие. После очередной репетиции он пришел жутко раздраженный. „Я не могу выучить текст“, – сказал он. „Не смеши меня, у тебя сто страниц от зубов отлетает, а здесь всего две странички текста“, – успокаивала я его. На следующий день он вернулся еще более мрачный: „Устал, больше не могу…“ Мы сели вместе на кухне, и он начал говорить мне текст. Один раз прочитал четко, второй раз – спотыкался через фразу… Тогда мы решили обратиться к врачам – думали, склероз. В клинике намекнули, что у мужа – прединсультное состояние, и посоветовали отдохнуть в санатории…
На предпремьерной репетиции он вышел на сцену и вообще забыл слова. Тогда он поклонился коллегам, произнес: «Со мной все, ребята» – и ушел. А вечером ему предстояло играть спектакль «Пылкий влюбленный». Я сидела в зале – и вдруг в финале Владислав Игнатьевич забывает свой монолог, который играл много лет. Алиса Фрейндлих стала ему подсказывать, а он даже не мог связать фразы… В тот момент мне стало страшно.
На следующий день в нейрохирургическом институте ему поставили диагноз: опухоль мозга. Я попросила врачей ничего не говорить супругу о болезни. Сама тоже молчала до последнего…
На следующий день мы отправились в театр – в нашем медпункте ему сделали уколы. Владик разделся в гардеробной и вздохнул: «Наверное, я последний раз захожу в этот театр…» И по его щеке скатилась крупная слеза. Вот что значит актерская интуиция.
На следующий день его положили в больницу (в Военно-медицинскую академию. – Ф. Р. ). И начался кошмар – длиною в семь месяцев. Свой диагноз он не узнал до самой смерти. Ему сделали несколько операций, но ничего не помогло. Помню, я его успокаивала: «Подумаешь, инсульт! Все восстанавливается. Есть другие радости в жизни…» Он перебивал меня: «Нет, жизнь без театра для меня не имеет смысла»…
Я не отходила от него ни на шаг. На семь месяцев меня освободили от работы. Самое страшное было сначала – когда я еще не осознавала, что он умирает. Я ни разу не заплакала при нем и все твердила: «Все будет хорошо…»
Вот все говорят: «Как страшно умирать одной!» – но поверьте, все умирают одни. Вот и Владислав Игнатьевич умер без меня. В больнице медсестра сказала мне: «Людмила Павловна, на вас невозможно смотреть, идите домой хоть на полчаса, пообедайте». Я ушла в пять часов вечера, а в шесть – он умер…»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.