3

3

Бывшие люди продавали. Нэпманы покупали и прятали. Такие коллекционеры, как Вишневский, словно вампиры, забирались к какой-нибудь нуждающейся старушке, хранительнице портретов предков, картин, фарфора, давали за фамильные реликвии ничтожные суммы и с торжеством уносили ценности*.[11]

А дельцы предпочитали золото. Между продавцами и покупателями находились посредники — маклеры. Назову одного из них. Это был мой троюродный брат, бывший конногвардейский офицер, Георгий Михайлович Осоргин. Он отличался безупречной честностью, брал за посредничество какой-то определенный процент, и бывшие люди, доверяя ему брошки, золотые ложечки или пятирублевики, верили в его дворянскую честность. Он редко имел дело непосредственно с покупателями ценностей, а перепродавал их определенным лицам — двум-трем евреям-маклерам, о чьей честности ничего не могу сказать.

Почему же отдельные дворяне занялись такой не свойственной их сословию деятельностью?

— А потому, — объясняли они сами. — Мы в свое время присягали царю, а служить Советской власти не хотим.

Кроме золота и других ценностей, нэпманы запасали иностранную валюту, и в первую очередь наиболее твердую — американские доллары. Иностранцы служащие АРА, миссии Нансена, миссии папы Пия XI, дипломаты, торговые представители, бизнесмены с каждым годом появлялись в Москве все в большем количестве. Государство начало сдавать предприятия в концессии. Англичане забрали золотые прииски в Якутии — Lena Goldfields, американцы — марганцевые рудники в Чиатурах на Кавказе и карандашную фабрику Хаммер в Москве и т. д.

Иностранцев сразу можно было отличить по круглым очкам в толстой оправе и по ботинкам на толстой ярко-рыжего цвета подошве; одевались они куда элегантней москвичей и вид имели заносчивый! Они приезжали с толстыми портфелями, и очень скоро каждый из них постигал: зачем менять доллары на совзнаки по официальному курсу в банке, когда у самого входа в тот же банк жмется к стенке некто и на ломаном английском языке шепотом дает за валюту в пять раз дороже, нежели в банке.

На маленькой площади посреди Ильинки бродили темные фигуры, одни таинственно шептали "беру доллары", а другие шептали "даю доллары". Кажется, чего проще — подойдите друг к другу и меняйте. Так нет, ходили фигуры туда и сюда и продолжали шептать. Их называли валютчиками и порой забирали в Бутырки.

Мой отец всю жизнь отличался безупречной честностью. Когда его брат Александр Владимирович начал ежемесячно посылать дедушке десять долларов, отец мой пошел их менять в банк. Он ни за что не хотел совершать, по его мнению, «незаконные» сделки прямо на улице; с большим трудом удалось его убедить, "что так делают все". Но сам он никогда не ходил на Ильинку. За эту операцию взялся Георгий Осоргин.

Кроме евреев, в Москву понаехало много китайцев. Они не только показывали на рынках фокусы с яблоками, а еще держали прачечные по всей Москве и мелкую галантерейную торговлю на тех же рынках и возле памятника Первопечатнику под Китайгородской стеной. Там они стояли рядами с самодельными пуговицами, расческами, ремешками для часов и разной мелочью.

Правительство тогда обратило особое внимание на Китай в надежде завербовать в этой огромной, раздираемой гражданской войной стране верных друзей, оно хотело их убедить стать поборниками близкой мировой революции. В Москве на Волхонке был основан специальный Китайский коммунистический университет, а сзади Страстного монастыря другой университет — "Трудящихся Востока", и также коммунистический. Студенты обоих вузов ходили в дешевых темно-синих костюмах, усердно постигали основы марксизма-ленинизма, а потом отправлялись в свои страны, и прежде всего в Китай, распространять идеи коммунизма. Среди них были Хо Ши Мин, Чан Кайши и многие соратники Мао Дзэдуна.

Будущее показало, насколько обманулось в своих надеждах наше правительство…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.