Послесловие

Послесловие

Книга американского писателя Ирвинга Стоуна — первая подробная биография Джека Лондона, появляющаяся на русском языке. Биограф широко использовал автобиографические произведения Лондона, его переписку, воспоминания друзей и близких. Он листал газеты того времени, беседовал с современниками писателя, еще жившими в конце тридцатых годов, когда создавалась книга. Автор стремился сделать свою работу о Лондоне убедительной и увлекательной — и это ему удалось.

Однако следует обратить внимание читателя на некоторые существенные пробелы в этой в целом оригинальной книге.

Слишком поверхностно, на наш взгляд, Стоун изображает жизненную трагедию Джека Лондона. Он рассказывает нам о неумении писателя распоряжаться деньгами, показывает, как долги толкали Лондона к сочинительству малохудожественных произведений, как творческое перенапряжение породило у него усталость, а затем и разочарование в писательском труде. Но Ирвинг Стоун не видит более глубоких, социальных причин, которые в действительности определили и содержание творчества писателя и его судьбу. А они-то в конечном счете и привели Джека Лондона к духовному и творческому кризису.

Ни в одной стране мира культ денег не существует в столь нагло-обнаженной форме, как в США. Доллару поклоняются и чтят его не ниже самого всевышнего Дух наживы пронизывает все сферы американской жизни, заражает все возрасты и все классы, определяет мораль и вкусы, взгляды и цели. Культ доллара и всепроникающий дух наживы клеймили великие американцы Уолт Уитмен, Марк Твен, Теодор Драйзер, против него боролись тысячи простых людей США, но и по сей день он с утроенной силой лихорадит американское общество. Это первое, что необходимо учитывать, пытаясь понять причины личной трагедии Джека Лондона.

Далее, нельзя забывать, что Лондон вступил в литературу, когда в ней сильны были традиции так называемых «нежных реалистов» — авторов сладеньких романов и рассказов, обходящих жестокую правду американской действительности, ее социальные конфликты, ее противоречия и пороки. «Нежные реалисты» выступали против обсуждения проблем, «нарушающих общественное равновесие», против изображения «грубого, вульгарного» в жизни. Они шли в русле традиций буржуазной морали и церкви. Утверждая в своих произведениях все американское, они пытались утверждать и капиталистический строй, замалчивая его все более обнажающиеся пороки.

Стремление некоторых писателей изобразить жизнь такою, как она есть, обратиться к темам, волнующим простого человека, использовать литературу в борьбе против социальной несправедливости подавлялось и издателями и критикой.

Судьбу многих писателей-реалистов, современников Лондона, исковеркала капиталистическая Америка. Она подкупила талантливого Хэмлина Гарленда, начавшего свой творческий путь откровенными рассказами о разоряющемся американском фермерстве. Она третировала и объявила «безнравственным» самобытного художника Стивена Крейна, рисовавшего жизнь низов американского города. Она затравила Генри Фуллера, пытавшегося выступить с разоблачениями бизнесмена. Она на десятилетие принудила умолкнуть Теодора Драйзера, объявив аморальным его первый роман — «Сестра Керри». Марк Твен, великий сатирик и отважный человек, вынужден был, по его собственному признанию, всю жизнь писать полуправду из опасения потерять кусок хлеба для семьи.

Есть и еще один момент, мимо которого нельзя пройти, стараясь уяснить причины перелома в творческом развитии Джека Лондона, наступившего после 1910 года.

На рубеже веков Соединенные Штаты превратились в агрессивную империалистическую державу. Широкое распространение получают здесь теории расового превосходства англосаксов, книги, содержащие проповедь захватов, воспевающие колонизаторов. С подобными произведениями выступают социолога Джошуа Строит, Джон Фиск, будущий президент Теодор Рузвельт.

Шовинистическая и расистская пропаганда заметно влияла на сознание американца. Сказывалась она и на рабочем движении. Это выражалось в дискриминации рабочих иностранного происхождения, в отказе принимать в профсоюз негров и т. д. Отразилась она и на мировоззрении даже прогрессивно мыслящих людей того времени.

Эти социальные факторы: господствующий дух наживы, реакционные литературные традиции и расистская идеология — по-разному в разное время и в различной степени оказали влияние на Джека Лондона и сыграли решающую роль в его судьбе.

На поверхности было глубокое отвращение Лондона к писательскому труду, а подоплекой был гнет издателей, прессы, так называемого «общественного мнения». На поверхности оказывались такие низкопробные, недостойные пера Лондона романы, как «Приключение» и проникнутый расовыми предрассудками «Мятеж на «Эльсиноре», а причиной их появления — соблазнительная возможность заработать, подобно десяткам предприимчивых литераторов, на вкусах невзыскательного читателя. На поверхности было появившееся к концу жизни желание расширить свое ранчо, построить роскошный Дом Волка, а основой — развращающее влияние торгашеской Америки.

Творчество Лондона, отразившее противоречия действительности и общественных движений, тяжелую борьбу в душе самого художника, неравноценно по своему художественному и идейному уровню. Н. К. Крупская рассказывала, как читала Владимиру Ильичу за два дня до смерти рассказ Джека Лондона «Любовь к жизни», который, по ее словам, Ленину чрезвычайно понравился. Прочла Надежда Константиновна Ильичу и другой рассказ Лондона — о капитане, обещавшем владельцу корабля выгодно сбыть груз пшеницы; капитан, чтобы только сдержать слово, готов пожертвовать жизнью. Рассказ был пропитан буржуазной моралью. «Засмеялся Ильич и махнул рукой».

Советский читатель любит в творчестве Лондона все сильное, свежее, проникнутое подлинной верой в человека. Его романы «Мартин Иден», «Морской волк», «Белый клык», «Железная пята», повесть «Зов предков», рассказы северного цикла (такие, как «Любовь к жизни»), новеллы из сборника «Дорога» и сборников, посвященных южным морям, «Отступник», «Сила эта сильных», «Мексиканец», статьи и очерки Лондона — шедевры американской и мировой литературы. Главным образом это произведения, написанные до 1910 года Именно благодаря им писатель жив в сердцах миллионов. И Лондон написал бы немало еще великолепных вещей, не изуродуй, не исковеркай его душу капиталистическая Америка. Но есть у писателя вещи, художественно слабые, отражающие его буржуазные предрассудки.

С первых же шагов ощутил он на себе сокрушающее воздействие буржуазных литературных традиций, издателей, прессы, формирующей общественное мнение, церкви Стоун не сообщает, что написанная Лондоном в 1898 году, на заре творческой деятельности, статья «Вопрос о максимуме», которая доказывала неизбежность превращения капиталистического строя в олигархию и его гибель, была куплена издателями и в течение семи лет не печаталась. Что пламенная его статья «Революция», которая подводила итоги социалистического движения и смело заявляла о неумолимом приближении социалистической революции, была приобретена издателем «Кольерса» и не публиковалась до 1908 года. Два с половиной критических года мировой истории!

Стоун пишет об издателе Мак Клюре как о благодетеле молодого Лондона. Но вот как сам автор «Мартина Идена» охарактеризовал Мак Клюра: «Он хотел сделать из меня евнуха, хотел, чтобы я писал мелочные, ограниченные, беззлобные буржуазные рассказы, он хотел, чтобы я встал в ряды умных посредственностей и тем потворствовал бесхарактерным, ожиревшим, трусливым буржуазным инстинктам». Лондон почувствовал, как Мак Клюр, ссужая щедрые авансы, все крепче забирает его в руки, и решительно порвал с ним.

В своих статьях Лондон гневно протестовал против реакционных традиций и политики издательств, вынуждающих писателя создавать произведения малохудожественные, фальшивые; именно такие книги обеспечивают высокие гонорары, а правдивые произведения издатели отвергают.

Вырвавшись из-под опеки Мак Клюра, Лондон почувствовал себя увереннее. На предложения издателей опустить наиболее «опасные» места в сочинениях он отвечает отказом. Так было с очерками «Люди бездны», с романом «Железная пята». Он пишет в эти годы (1902–1909) на темы, к которым влекут его талант и гражданская совесть. Именно в эти годы созданы его наиболее зрелые рассказы, романы, статьи и очерки. Именно в эти годы Максим Горький писал: «Джек Лондон пробил огромную брешь в литературной плотине, которая окружала Америку с тех пор, как средний класс, состоящий из промышленников и лавочников, пришел к власти… Идет великая пролетарская литература, и Джек Лондон будет чествоваться, потому что он указал путь».

Однако давление буржуазной прессы и критики не прекращалось ни на минуту; и чем откровеннее выступал писатель против общественной системы США, тем яростнее становились атаки. На Лондона сыпались обвинения в социализме, безнравственности, в плагиате, его книги запрещались, газеты с радостью подхватывали лживые сплетни о жизни писателя. Следствием злобной травли явилось охлаждение читателя к произведениям Джека Лондона. А главное — горький осадок оставался в душе писателя. Ко всему присовокуплялось влияние реакционной идеологии, духа наживы, господствовавшего в Америке. И писатель, согласившийся вначале на незначительные уступки (как было с идиллическим финалом «Морского волка»), пошел на более серьезные.

Джек Лондон, искренне преданный идеям революции, одна из виднейших фигур американского социалистического движения начала XX века, в десятых годах начинает отходить от активной общественной деятельности. Этому содействовали раскол, переживаемый Социалистической партией, и принятое в 1912 году партийной конференцией добавление к уставу, означавшее, что партия отказывается от революционных методов борьбы и даже изгоняет из своих рядов тех, кто их защищает. Так исключен был выдающийся руководитель пролетариата Билл Хейвуд. Джек Лондон не мог не переживать разочарования от победы курса на реформистские методы, и это, конечно, усиливало индивидуалистические тенденции в его мировоззрении. Постепенно он почти утрачивает связь с социалистическим и рабочим движением США, хотя свои революционные идеалы он сохранил до конца.

В последние годы жизни отвращение к писательской деятельности овладевает Лондоном. В порыве откровенности он заявляет, что, будь его воля, он никогда бы не прикоснулся пером к бумаге — разве лишь, чтобы написать социалистическую статью и выразить буржуазному миру, как глубоко он его презирает.

Лондон был способен жить, только что-то открывая, занимаясь чем-то значительным — ив своих глазах и в глазах окружающих; он мог жить только среди друзей, представителей честной Америки, ежечасно ощущая их моральную поддержку. Переживая неудачу за неудачей, Лондон искал отдохновения в творчестве, но и процесс творчества становился ненавистен ему. Он мог бы обратиться к общественной деятельности, которая однажды уже вывела его из мучительного кризиса, но порвались его связи с соратниками по борьбе. Тяжелая болезнь подтачивала здоровье и волю. Чармиан, пытаясь заменить писателю мир, только содействовала еще большей его изоляции.

Некогда, объясняя причины крушения Мартина Идена, Лондон сказал, что тот погиб, потому что был индивидуалистом и ему в жизни не оставалось ничего, ради чего стоило бы жить.

И вот в один из осенних вечеров писатель сам пришел к этому же трагическому выводу — и принял смертельную дозу морфия.

Однако до последних своих дней Джек Лондон был человеком, преданным идее освобождения трудящихся. Об этом свидетельствует написанное им за год до смерти предисловие к антологии «Зов к справедливости» — здесь он говорил о необходимости строить новую культуру, которая раскрывалась бы в любви к человеку. «Мы уже знаем, — писал Лондон, — как создаются боги. Пришло время создавать мир». О том же говорит и отношение писателя к простым труженикам — это хорошо показано в книге Стоуна — и мотив, которым он объяснил свой уход из зараженной оппортунизмом Социалистической партии.

Получи рабочее движение Америки новый толчок к развитию, писатель примкнул бы к наиболее революционному его крылу, и, несомненно, доживи до Великого Октября, Лондон приветствовал бы его торжество так же, как приветствовал русскую революцию 1905 года.

Остановимся еще на одном положении, которое, возможно, и не заслуживало бы специального разъяснения, не стань оно общим местом в статьях зарубежных литературоведов. Речь идет о «ницшеанстве» Лондона.

Вслед за буржуазными литературоведами, которые упорно зачисляют прогрессивного писателя в разряд «ницшеанцев», И. Стоун называет реакционного немецкого философа Фридриха Ницше одним из духовных отцов Джека Лондона — наряду с Карлом Марксом и Гербертом Спенсером. Кстати сказать, автор романа «Как закалялась сталь», замечательный советский писатель Николай Островский тоже причисляется некоторыми буржуазными критиками к «ницшеанцам». Факты, однако, показывают, что, называя Маркса и Спенсера своими учителями, Лондон никогда не считал своим учителем Ницше. Ницшеанские идеи сказались главным образом на некоторых поздних произведениях писателя. Нет оснований утверждать, что до 1903 года — года творческой зрелости — Лондон вообще был знаком с работами реакционного немецкого философа, малоизвестного в то время в США. И первый же свой роман, где упоминалось имя Ницше, «Морской волк» (1904 г.), Лондон посвятил разоблачению ницшеанского «сверхчеловека». Той же задаче должен был, по замыслу, служить и «Мартин Иден» (1909 г.). Критиков, видимо, сбило с толку то обстоятельство, что некоторые герои Лондона (например, Вульф Ларсен из «Морского волка») — ницшеанцы. Но Лондон развенчал Ларсена, показал, что он обречен на гибель.

Основой философии Ницше являлась идея подчинения массы господину. Лондон же, как известно, был сторонником революционной борьбы против господ и победы массы над кучкой власть имущих. Он не питал, подобно Ницше, ненависти к социализму — напротив, был его убежденным сторонником и за него боролся. У реакционного философа человек аморален. Ницше проповедовал: «падающего. подтолкни». У Лондона основное качество положительных персонажей — душевное благородство, товарищеская взаимопомощь. В романе «Железная пята» (1908 г.) он показал, что выдающаяся личность должна действовать во имя счастья массы, трудящихся, и в том увидел ее величие. Выразитель идей Лондона в этом романе

Энтони Мередит презрительно именует Ницше «бесноватым философом».

Весь гуманистический пафос творчества Джека Лондона в корне противоречит человеконенавистнической философии ницшеанства. Да и облик самого Лондона, человека великодушного, щедрого, готового последним поделиться с товарищем, — таким он правильно рисуется в книге И. Стоуна — никак не вяжется с представлениями о лишенном моральных устоев, исповедующем культ силы ницшеанском герое-одиночке.

А вот что сам Джек Лондон написал о ницшеанстве всего за месяц до смерти: «Мартин Иден» и «Морской волк» — задолго до «Мартина Идена» — были протестом против философии Ницше постольку, поскольку ницшеанская философия доводит силу и индивидуализм вплоть до войны и уничтожения, выступает прочив сотрудничества, демократии и социализма Мировая война — вот вам логический результат ницшеанской философии».

Книга Ирвинга Стоуна, разумеется, не исчерпывает всего богатства документов и фактов, связанных с биографией большого и интересного писателя. Особенно досадно, что автор почти ничего не говорит о взаимоотношениях Джека Лондона с наиболее передовыми его современниками, недооценивает его роль как одного из первых популяризаторов социализма на страницах ведущих американских журналов (на эти недостатки в свое время указывала газета «Дейли уоркер»). Почти ничего не узнает читатель из книги Стоуна об интереснейшей, но, к сожалению, пока еще не изученной проблеме — о внимании Лондона к русской культуре и русскому революционному движению.

Возможно, автору было неизвестно, что в 1905 году Лондон подписал воззвание американского Общества друзей русской свободы, энергично поддержавшего русских революционеров и собиравшего для них деньги Весной 1906 года, когда по заданию партии в Америку приехал Горький, Лондон был в числе тех, кто материально и морально пришел на помощь революционной России.

К сожалению, пока еще не существует книги, в которой более или менее подробно рассматривалось бы творческое наследие Лондона, и «Моряк в седле» лишь отчасти восполняет этот пробел. Как и другие книги серии «Жизнь замечательных людей», это не монография, а жизнеописание, и писатель не ставит своей целью анализировать творчество Джека Лондона. Но нужно иметь в виду, что и некоторые краткие оценки Стоуна подчас крайне субъективны и небрежны (в важнейших случаях это отмечено в подстрочных примечаниях). Иногда автор основывается на ошибочной хронологии, порой говорит о малозначительных произведениях Лондона и не замечает существенно важных. Так, статью Лондона о романе M Горького «Фома Гордеев», сыгравшую принципиальную роль в развитии взглядов писателя на литературу, и ряд других его статей Стоун даже не упоминает.

Однако, несмотря на отмеченные недостатки, книга Ирвинга Стоуна представляет немалый интерес. Тем более что от первой и до последней страницы она проникнута искренней любовью к выдающемуся сыну американского народа Джек Лондон, по словам Стоуна, был с детства для него великим примером. Шести лет познакомился он с рассказами выдающегося писателя, и книги его сыграли решающую роль в формировании образа мыслей Стоуна. «Мартин Иден» вдохновил Стоуна на писательскую деятельность. С пятнадцатилетнего возраста лелеял Ирвинг мечту создать биографию писателя. Она была написана в 1938 году и с тех пор остается одной из лучших книг о жизни Джека Лондона.

В. БЫКОВ

Данный текст является ознакомительным фрагментом.