3. Пол

3. Пол

Джеймс Пол Маккартни родился в Ливерпуле 18 июня 1942 года в платном родильном отделении Уолтонской больницы.

Пол - единственный из «Битлз», появившийся на свет в таких роскошных условиях. Он происходил из рабочей семьи, шла война, и если он родился с таким шиком, то только потому, что его мать когда-то работала старшей сестрой в этом отделении. Когда она пришла туда рожать своего первенца, ее приняли с распростертыми объятиями и обращались с ней как с кинозвездой.

Выйдя замуж за будущего отца Пола, Мэри Патриция, мать Пола, ушла из больницы за год до его рождения. Ее девичья фамилия - Мохин; как и муж, она была родом из Ирландии.

Джим Маккартни, отец Пола, четырнадцатилетним мальчиком начал зарабатывать на жизнь в «А. Ханней и Кo» на Чепел-стрит, ливерпульской фирме, что занималась куплей и продажей хлопка. Джим разносил образчики сырья. В отличие от жены Джим не был католиком. Он всегда считал себя агностиком. Джим родился в 1902 году в многодетной семье и был одним из семерых детей - трех братьев и четырех сестер.

По общему мнению, ему очень повезло, когда, окончив школу, он получил работу на хлопковом предприятии. Индустрия хлопка достигла своего расцвета, и Ливерпуль стал главным поставщиком хлопка на ланкаширские прядильные фабрики. Влез в хлопковое дело - считай, что обеспечил себя до конца дней.

В качестве разносчика Джим Маккартни получал 6 шиллингов в неделю. Ему полагалось обойти будущих клиентов и ознакомить их с образцами. Фирма «Ханней» ввозила хлопок, распределяла его по сортам и продавала на прядильные фабрики.

Джим отлично работал и к двадцати восьми годам получил повышение - должность торговца хлопком. Для простого парня это был большой успех. Обычно торговцы хлопком происходили из среднего класса. Джим всегда одевался с иголочки, не без щегольства, и производил приятное впечатление благодаря открытому и доброму выражению лица.

После повышения ему стали платить 250 фунтов в год - не бог весть что, но жить можно.

Джим был слишком молод, чтобы участвовать в первой мировой войне, и слишком стар, чтобы сражаться во второй. Впрочем, его все равно не взяли бы в армию, так как он слышал только на одно ухо - в десять лет Джим упал с большой высоты и повредил себе барабанную перепонку. Но его сочли подходящим кандидатом для работы в оборонной промышленности. И когда хлопковая биржа из-за войны закрылась, его направили в Нейпирс, на инженерные работы. В 1941 году, достигнув тридцати девяти лет, он женился и поселился с молодой супругой в меблированных комнатах в Энфилде. Днем Джим работал в Нейпирсе, а в ночь, когда родился Пол, гасил фугаски на крыше. Он имел право приходить в больницу в любое время, а не в установленные для обычных посетителей часы, так как его жена была здесь своим человеком.

– Ну и урод, - подумал я. - Невыносимый. Страшный. Один глаз у него был открыт, а другой закрыт, он все время орал. Его взяли на руки, чтобы показать мне, и я увидел какой-то чудовищный кусок красного мяса. Вернувшись домой, я долго плакал, впервые за многие-многие годы.

Несмотря на то что жена Джима была медицинской сестрой, любая болезнь вызывала у него непереносимые страдания. Больничный запах приводил его в ужас, и этот ужас по наследству передался Полу.

– Но на следующий день он уже стал больше похож на человека. Хорошел на глазах. И в конце концов превратился в очаровательного малыша.

Однажды, когда Пол играл в садике перед домом, его мать обнаружила у ребенка на лице несколько пылинок и сказала, что отсюда нужно переезжать. Работа в Нейпирсе над производством двигателя для одного из истребителей приравнивалась к службе в военно-воздушных силах и поэтому Джим получил дом в Уолласи, в районе Наулси. Тамошние дома принадлежали муниципалитету, но некоторые из них предназначались для работников министерства авиации.

– Мы обычно называли их полудомиками, такие они были маленькие, хлипкие, с голой кирпичной кладкой внутри. Но все-таки это было лучше, чем меблированные комнаты, особенно когда есть маленький ребенок.

Служба в Нейпирсе закончилась раньше, чем война. Джима перевели в ливерпульский отдел Санитарной корпорации временным Инспектором: он должен был обходить мусорные свалки и следить, чтобы санитарные служащие исправно исполняли свои обязанности.

Джим зарабатывал в корпорации очень мало, поэтому его жена снова пошла работать патронажной сестрой, пока в 1944 году у нее не родился второй сын, Майкл.

Мэри Маккартни всегда больше нравилось быть медсестрой, чем заниматься патронажем. И притом рабочий день с девяти до пяти - это чересчур много, как в конторе. Поэтому через некоторое время она вновь возвратилась к акушерству. Взяла две акушерские ставки по месту жительства, что означало уход и присмотр за всеми беременными женщинами на большой территории. Акушеркам также предоставлялось муниципальное жилье. Один ее участок находился на Вестерн-авеню, второй - на Ардвик-роуд. Ее вызывали каждую ночь. Джим говорит, что жена слишком много работала, гораздо больше, чем ей следовало, но она всегда была чересчур трудолюбивой.

Самые ранние воспоминания Пола - ему было тогда три или четыре года - связаны с мамой. Он помнит, как кто-то вошел в дверь и протянул ей гипсовую собаку.

– В знак благодарности за то, что она приняла роды. Она постоянно получала подарки в этом духе. Еще я помню, как прятался от кого-то, а потом вышел и дал им по голове железякой. Но гипсовая собака была, по-моему, раньше.

К ранним воспоминаниям о матери относятся и ее попытки исправить его произношение.

– Я говорил на местном наречии, как все ребята, жившие рядом. Однажды Мать стала ругать меня за то, что я неправильно говорю, а я в ответ начал передразнивать ее. Она обиделась, и от чувства вины перед ней мне стало очень неуютно.

Когда Пол пошел в начальную школу на Стоктон-Вуд-роуд, семья жила в Спике. Мать не хотела посылать его в католическую школу, потому что невзлюбила эти учреждения в свою бытность патронажной сестрой. Вслед за Полом туда же отправился и Майкл.

– Помню, директриса говорила, как хорошо обращаются с младшими детьми эти два мальчика, - вспоминает Джим, - всегда защищают их. Она говорила, что Майкл - прирожденный лидер. По-моему, она думала так, потому что он вечно спорил. Пол был гораздо спокойнее, осторожнее. Майк вечно лез на рожон. Пол же избегал неприятностей.

Когда школа оказалась переполненной, они перешли в другую начальную школу, Джозефа Уильямса, она находилась в Гейтейкре, за городом.

Становясь старше. Пол все больше и больше совершенствовал свой дар тихой дипломатии - делал все очень спокойно, как его мать, не в пример шумному Майклу.

– Однажды я за что-то лупил Майкла, - говорит Джим. - Пол стоял рядом и кричал Майклу: «Скажи ему, что ты этого не делал, и он перестанет». Майк же продолжал утверждать, что сделал это, - не помню уж что. А Пол всегда умудрялся вылезти сухим из воды.

– Я был довольно хитрым, - говорит Пол. - Если меня когда-нибудь наказывали за плохое поведение, я обязательно прокрадывался к родителям в спальню, когда там никого не было, и понемножку отрывал бахрому у занавесок: вот вам, вот вам, думал я злорадно.

Пол с легкостью сдал экзамены на одиннадцать с плюсом и поступил в ливерпульский «Институт». Это была самая известная ливерпульская средняя школа. В 1825 году в Ливерпуле основали Институт механики, отсюда она и получила свое название. В этом же здании располагался и Художественный колледж, который до 1890 года являлся частью «Института». Ливерпульский университет имеет такое же происхождение. «Институт» стал обычной средней мужской школой примерно к концу прошлого века. Среди его выпускников - Артур Аски, Джеймс Лейвер, министр юстиции Моррис и покойный Сидней Силвермен.

Майкл тоже сумел сдать экзамены в «Институт», но через некоторое время оказался в самом слабом потоке. Пол учился превосходно и всегда был среди сильнейших.

– Пол умудрялся делать уроки и одновременно смотреть телевизор, - говорит Джим. - Я протестовал, говорил ему, что невозможно совмещать и то и другое. Но однажды я попросил его сказать мне, что он видел по телевизору, и он рассказал мне все в подробностях, хотя за это же самое время написал сочинение. Безусловно, у него были достаточно большие способности, чтобы учиться в университете. - Я всегда мечтал об этом. Хотел, чтобы он получил какое-нибудь ученое звание, и тогда можно было бы не беспокоиться за его будущее. Но когда Пол узнал о моих намерениях, он стал нарочно учиться хуже. Пол всегда успевал по латыни, но когда я сказал, что латынь понадобится ему в университете, он забросил ее. Пол необычайно рано развился в сексуальном отношении. - Однажды я нарисовал непристойный рисунок для класса. Я частенько это делал. Я так сложил листок с рисунком, что видны были голова и ноги женщины, но, когда листок разгибали, она оказывалась совершенно голой, даже с волосами внизу живота, хотя я понятия не имел, как они выглядят. Типичное школьное творчество. По ошибке я оставил рисунок в верхнем кармане моей рубашки. Именно там я обычно хранил талоны на обед, и мама всегда перед стиркой проверяла, не забыл ли я их вынуть.

В один прекрасный день я пришел домой, и мама протянула мне рисунок с вопросом: «Твоя работа?» Я сказал: «Боже упаси, конечно нет, честное слово, нет». Я сказал, что это нарисовал Кении Алпин, мальчик из нашего класса. Наверное, это он засунул рисунок ко мне в карман. Я бы признался, если бы это я нарисовал. Отпирался я в течение двух дней. А потом все-таки признался. Стыдно было до невозможности.

Проучившись год и получив по латыни 90 баллов, Пол остыл к учебе.

– В течение первого года все шло просто и легко. Я был аккуратен, горел жаждой знаний, - мне казалось, что иначе и быть не может. А потом все пошло вкривь и вкось. За все школьные годы не нашлось человека, который объяснил бы мне, в чем смысл моего учения, зачем я учусь. Отец, конечно, все время говорил, что необходимо получить диплом и все прочее, но я никогда не прислушивался к этому. Слишком часто это повторяли. У нас были учителя, которые либо били нас линейками, либо засоряли нам мозги рассказами о том, как они провели отпуск в Уэльсе или что делали в армии.

От домашних заданий можно было сдохнуть. Я просто не мог усидеть дома в летний вечер, когда все другие ребята играли на улице. Напротив нашего дома, в Ардвике, было поле, и из окна я наблюдал, как все веселятся.

В нашем районе мало кто учился в «Институте», и меня дразнили «институтским пудингом» или еще «хреновым институтским пудингом».

Я же мечтал только о женщинах, деньгах и одежде. Я немного подворовывал, ну, например, курево. Мы заходили в пустые магазины и, выждав, когда хозяин отлучится в жилую часть помещения, хватали все, что попадется.

В течение многих лет мечтой моей жизни было заполучить 100 фунтов. Мне казалось, что с такими деньгами дом, гитара и машина мне обеспечены. Так что, если бы у меня оказались деньги, я, наверное, покатился бы по наклонной.

Впрочем, Пол все же не был закоренелым бездельником. В 1953 году он получил премию за сочинение - специальную Премию Коронации, книгу под названием «Семь королев Англии» Джеффри Триза, изданную Хайнеманом, которая до сих пор стоит у него на полке. За все сочинения он всегда получал отличные оценки.

– Помню, однажды школьный инспектор спросил, как мне удалось написать сочинение на такую чисто техническую тему, как горное дело. А я узнал обо всем из радиопередачи. Эти наушники просто чудо - лежишь себе в кровати и слушаешь радио. Здорово развивает.

Джим своими руками провел к кровати каждого из сыновей по паре наушников, чтобы заставить их раньше ложиться спать и чтобы они поменьше дрались друг с другом. Они действительно много дрались, но не больше, чем любые другие братья. Майкл, например, злил Пола тем, что обзывал его «Жирнягой».

– Ребенком Пол был очень красив, с огромными глазами и длинными ресницами, - говорит Джим. - Люди говорили: «Ох, он разобьет не одно девичье сердце». Но в раннем отрочестве был период, когда он вдруг располнел.

Маккартни уехали из Ардвика, когда Полу было около тринадцати. Его мать перестала работать акушеркой на дому, а позже вновь стала патронажной сестрой.

Семья поселилась в муниципальном доме по адресу: Аллертон, Фортлин-роуд,20. Дом стоял в низине, неказистый, старенький, но чистый и аккуратный. Менлов-авеню находилась теперь всего лишь в двух милях.

Они недолго пробыли на Фортлин-роуд - Полу должно было вот-вот исполниться четырнадцать, когда его мать вдруг стала ощущать боли в грудных железах. Эти боли продолжались три или четыре недели, то усиливаясь, то утихая: она объясняла их менопаузой. Ей было тогда сорок пять.

– Это, наверное, связано с возрастными изменениями, - говорила она Джиму. Она советовалась с разными врачами, но они соглашались с ней и рекомендовали поменьше думать об этом. Однако боли не проходили, а становились все сильнее и сильнее.

Однажды Майкл, неожиданно вернувшись домой, застал мать плачущей. Он подумал, что она плачет из-за того, что они с Полом натворили что-нибудь. «Ведь мы были порядочными подонками». Он не стал спрашивать ее, в чем дело. Она ничего не сказала. Но теперь она решила обратиться к специалисту. Диагноз был - рак. Ее оперировали, и она умерла. С того момента, когда она впервые почувствовала острую боль, не прошло и месяца.

– Я был убит, - говорит Джим. - Не верил, не понимал, что произошло. Это было ужасно и для мальчишек. Особенно для Майкла, ведь ему сравнялось всего двенадцать и он был очень близок с матерью. Не то чтобы они сломались, нет. Горе доходило до них постепенно.

– Я не могу отчетливо вспомнить тот день, когда нам все сказали, - говорит Майкл. - Помню только, что кто-то из нас, не помню кто, глупо сострил. Потом мы оба долго переживали.

Пол помнит, что произошло: «Пошутил я. Первое, что я сказал, было: «Что же мы будем делать без ее денег?»

Но всю ночь они оба проревели в своих постелях. Много дней Пол молился, чтобы она вернулась.

– Дурацкие молитвы, знаете, такие: «Если она вернется к нам, я буду всегда очень-очень хорошим». Я подумал, какая глупость вся эта религия. Молишься, молишься, и все бесполезно, ничего не сбывается, - как раз тогда, когда больше всего в этом нуждаешься.

Оба мальчика уехали из дома на время похорон и поселились у своей тетушки Джинни.

– Я думаю, отец не хотел, чтобы мы видели, как он убивается. У тети Джинни было скучно. Да еще и спать приходилось в одной кровати.

Самые большие заботы свалились на Джима. Он никогда не занимался домашним хозяйством - так было заведено его женой. А теперь, в пятьдесят три года, он должен был поднять двух мальчиков, двенадцати и четырнадцати лет, в самые их трудные годы. У него появились и денежные проблемы. Жена, работая акушеркой, приносила в дом денег больше его, что и отметил Пол с такой жестокостью. В 1956 году зарплата Джима составляла всего лишь 8 фунтов в неделю. Весь прочий рабочий люд стал ощущать какие-то признаки благоденствия, но как раз в хлопковой индустрии, где вы якобы должны были чувствовать себя спокойно всю жизнь, наступил спад.

Очень помогали Джиму две его сестры - тетушка Милли и тетушка Джинни. Одна из них раз в неделю приходила на Фортлин-роуд и делала полную уборку в доме. Когда мальчики были маленькими, тетушки часто забирали их из школы.

– Особенно тяжело бывало зимой, - говорит Джим. - Возвратившись из школы, мальчикам приходилось приниматься за топку. Стряпал же я.

Но больше всего у меня болела голова оттого, что я не мог решить, как же мне вести себя как родителю. Когда была жива жена, я их ругал. Я строго наказывал их, коли заслуживали. Жена же была с ними доброй и мягкой. Если в виде наказания их лишали ужина, то именно она, чуть позже, приносила им в постель что-нибудь поесть.

Теперь мне предстояло решить, кем же я буду: отцом, матерью или тем и другим; а может быть, положиться на них, стать их другом и выкарабкиваться всем вместе?

Мне часто приходилось полагаться на них. Я говорил им: «Когда вернетесь из школы, не заходите в дом, если там нет одной из ваших тетушек». Иначе они начали бы приводить своих друзей и превратили бы дом бог знает во что.

Скажем, я возвращаюсь домой, а пяти яиц как не бывало. Сначала они не признавались; они, мол, понятия не имеют, что стряслось е яйцами, но потом раскалывались: «ах да, вспомнили - мы угостили друзей яичницей». В общем и целом они вели себя хорошо. Но я очень тосковал по жене. Ее смерть подкосила меня.

Майкл совершенно не понимает, как отцу удалось справиться с ними.

– Мы были ужасными, жестокими. Отец оказался большим молодчиной. И все это время у него не было женщины. Представить себе не могу. Пол очень многим обязан отцу. Оба мы ему обязаны.

Братья только и делали, что издевались над его доморощенной философией.

– Вот опять идет со своими двумя «остями», - говорили они про отца. Потому что Джим часто объяснял им, что две самые главные вещи на свете - это терпимость и сдержанность.

– Терпимость - это исключительно важное качество, - говорит Джим. - Они, например, как многие дети, смеялись над калеками. Я пытался объяснить, как бы им это не понравилось, окажись они сами на их месте. И сдержанность. Очень много бед случается из-за отсутствия сдержанности. Часто слышишь, как люди говорят: «Я бы побесил этого мерзавца», совершенно не задумываясь над тем, как на самом деле можно помочь такому человеку. Джим всегда думал о том, как сделать людям лучше. Он обладал природным обаянием и предупредительностью по отношению ко всем, но речь идет не об обходительности продавца, а о чем-то гораздо более глубоком и искреннем. Останься они на руках менее вдумчивого, менее отзывчивого отца, вся их жизнь после смерти матери пошла бы наперекосяк.

От матери Пол унаследовал умение работать и преданность делу. Он из тех людей, которые в случае необходимости всегда добиваются того, что хотят. В определенном смысле Пол презирал школу со всеми ее испытаниями, экзаменами и прочим не меньше Джона. Но какая-то частичка в его натуре никогда не позволяла ему распуститься окончательно, вовремя заставляла включиться в любую тяжелую работу и совершить рывок, достаточный, чтобы наверстать упущенное. Джон стал совершенно неуправляемым и не желал участвовать ни в чем. Полу это претило.

Его брат Майкл считает, что смерть матери непосредственно повлияла на Пола в одном:

– Все это началось сразу после смерти матери. Одержимость. Одержимость стала его спутником на всю жизнь. Потерял мать и нашел гитару? Не знаю. Может быть, в тот момент это помогло ему отключиться. Но отключиться от чего?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.