Глава 19 Безумный Шляпник

Глава 19

Безумный Шляпник

Мне кажется, у каждого в жизни бывает время, когда он оглядывается назад и спрашивает себя: кем еще я мог бы стать? Что еще я мог бы сделать? У меня ответ не вызывает никаких сомнений.

Если бы я не стал инженером, я бы стал учителем. Не в старших классах, не в университете, а в пятом классе. Я хотел быть учителем именно пятого класса – с тех пор, как сам попал в пятый класс.

Еще с юности меня к этому тянуло. Кто знает, откуда появляются такие желания? Возможно, дело в том, что моя учительница в четвертом и пятом классах, мисс Скрак, так помогала мне и так мне нравилась. Я считал, что она во многом помогла мне в жизни, поддерживала в учебе. И я был твердо уверен, что образование очень важно.

Помню, как отец рассказывал мне давным-давно, что именно благодаря образованию я смогу достичь любых высот, что оно способно изменить ценности людей. Помню, как он говорил, что мир – довольно поганая штука, потому что в нем существует холодная война между США и СССР и масса других проблем. Он считал, что благодаря образованию новое поколение сможет учиться на ошибках своих родителей и добиться большего.

Я полагал, что это действительно великие жизненные цели: сознательно выбирать, кем ты хочешь стать, ту жизнь, которую ты хочешь вести, общество, в создании которого ты хочешь участвовать.

К старшим классам и тем более в колледже я уже подзабыл о своей мечте работать в сфере образования. Но иногда она снова возникала. У Холли – девушки из Беркли, первой девушки, которую я поцеловал, – была соседка по комнате, и родственница этой соседки как-то раз принесла к нам в общежитие своего четырехмесячного младенца. Холли, интересовавшаяся детской психологией, принялась играть с ребенком в самые разные игры, пытаясь выяснить, что происходит у того в голове. Например, двигала карандаш и смотрела, следит ли за ним ребенок. Помню, как меня поразила в тот день мысль о когнитивном развитии. Меня поразило, что разум действительно развивается по определенным законам. Он предсказуем, почти как логика компьютерной программы. А я в то время как раз увлекался логикой и интригующим процессом – игрой по правилам.

Тогда я снова вспомнил о своем желании стать учителем, и всю оставшуюся жизнь я постоянно уделял много внимания детям, где бы ни оказывался. Новорожденные, младенцы, маленькие дети, дети постарше. Я пытался наладить с ними контакт, улыбался им, рассказывал шутки, стремился влиться в их компанию. Я рос с мыслью о том, что бывают «дурные люди», которые могут причинить детям вред или похитить их, и мне хотелось стать «хорошим парнем», на которого любой ребенок мог бы положиться.

* * *

Некоторые обожают заниматься с детьми, другие – не слишком. Однажды летом, когда я работал в HP, Стив Джобс сказал мне, что ему очень нужна подработка. Я отвез его в местный колледж Де Анца посмотреть объявления о работе, и мы нашли вакансию: простоять в универмаге Westgate неделю в костюме героя «Алисы в стране чудес». Им нужны были Алиса, Белый Кролик и Безумный Шляпник. Я был заинтригован и отвел Стива к человеку, который беседовал с кандидатами и рассказывал им об их задаче. «Вы надеваете эти костюмы, – говорил он, – носите воздушные шары, наполненные гелием, или просто стоите неподалеку. С детьми разговаривать нельзя, но они все время будут на вас смотреть».

«А могу я тоже поучаствовать?» – спросил я. Меня восхитила эта идея. Так что они наняли Стива, его девушку Крис Энн и меня на роли персонажей «Алисы». Мы выступали в этих костюмах по очереди с другими людьми, потому что даже после двадцати минут в них становилось ужасно жарко и они пропитывались потом. Там едва можно было дышать. Иногда я был Кроликом, а Стив – Шляпником, а иногда наоборот.

Это было довольно забавно, ведь в таких костюмах ваша мобильность очень ограничена. Я как-то раз вышел в роли Безумного Шляпника, и внезапно с десяток детей принялись хватать меня за руки, за рукава и крутить меня. Ради развлечения. Они смеялись! И я не мог ничего сказать, чтобы прекратить это, потому что детей было очень много, а я не имел права говорить с ними. Они могли опрокинуть меня! К счастью, этого не случилось.

Мне эта работа показалась довольно веселой, и я даже пожертвовал своими инженерными проектами и согласился на почасовую оплату на той неделе, лишь бы провести побольше времени, изображая героя сказки. Я просто обожал разглядывать лица детей в тот момент, когда они на меня смотрели.

В перерыве на обед мы сидели в маленьком ресторанчике в том же магазине, в нашей обычной одежде. И вот однажды один малыш – совсем маленький – указал на мои теннисные туфли и закричал: «Эй, это же Безумный Шляпник!» Я сказал ему: «Эй, потише!» Ха-ха. Это была ужасно веселая неделя.

Стива же все это совсем не радовало. Много лет спустя я заметил в разговоре с ним, какой веселой была эта работа в костюмах из «Алисы», а он ответил: «Нет, это было отстойно. Мы почти ничего не заработали». Вот как: у него остались плохие воспоминания, а у меня – самые прекрасные. Наверное, я тогда думал, что все люди – вроде меня, что всем нравится возиться с детьми.

* * *

Мне нравилось быть родителем. Это здорово. Я не читал книжки для родителей, я не хотел читать ничего о четко определенных правилах. Мне хотелось общаться с ребенком и налаживать с ним контакт. Ведь если вы научитесь с ним говорить, то он станет рассказывать вам почти обо всем. Я хотел научить их подходить к делу творчески, показать, что не обязательно мыслить узко и ограничивать себя, как делают многие. Я ни разу не пытался насаждать своим детям даже свои собственные жизненные ценности.

Я хотел походить на своего отца. В разговорах со мной он всегда обращал внимание на все стороны вопроса. Я понимал, что именно думает он сам, но он позволял мне прийти к собственным выводам, которые очень часто оказывались такими же, как его. Он был очень хорошим учителем. И я намеревался стать таким же.

У нас с Кэнди трое детей. Первым был Джесси, родившийся в ночь перед фестивалем «МЫ» на День труда в 1982 году. Два года спустя родилась Сара, а в 1987 году, когда мы уже развелись, на свет появился Гэри. Так что расстаться было непросто.

* * *

Когда Джесси было всего несколько месяцев, я ужасно веселился, устраивая ему «полеты». Я держал его так, что его живот находился у меня на ладони, и он видел все в правильной перспективе. (Идею мне подкинул брат Кэнди, Питер Кларк, который рассказал, что если держать младенца на спине, он видит все иначе, чем взрослые люди.) Теперь ребенок мог видеть мир так же, как и мы. Все логично.

Вот так я держал младенца Джесси, и однажды заметил, что его глаза иногда скашиваются немного вправо или влево. Потом его голова поворачивалась в том или ином направлении и останавливалась. Я понимал: ага, он смотрит на штору. Тогда я подносил его к окну. Это тоже было логично. Я позволял Джесси дотронуться до окна – я брал его руку и протягивал к окну, – а когда он удовлетворял свой интерес, его голова снова поворачивалась, например, к маме, и тогда мы подлетали к ней.

И мы взяли это за правило. Он лежал у меня на ладони, глядя на большой телевизор, и я подносил его к телевизору. Или к шкафу: у него был верх и край, к ним Джесси мог прикоснуться. Так он начал узнавать мир, а в конце всегда возвращался на базу.

Джесси становился все более и более уверенным в себе. Мы начинали с базы и облетали весь дом, комнату за комнатой. Он исследовал. Я чувствовал, как его мышцы напрягаются тем или иным образом, что я мог интерпретировать как «Подними-ка меня повыше» или «Давай-ка теперь пониже». Став постарше, он порой принимался размахивать руками и ногами, как бешеный пловец, что означало: «Быстрее, еще быстрее!» Так мы отлично научились общаться, и это было еще до того, как ему исполнилось восемь месяцев. Я не просто следил за движениями его головы – я чувствовал, как его мускулы напрягаются, показывая мне, в какую сторону идти. Я рассказывал об этом многим, но мне никто не верил. Я говорил: «Ладно, давайте я закрою глаза. Теперь бросьте что-нибудь». А потом Джесси напрягал мышцы, и я двигался куда нужно по его сигналу. Народ сильно удивлялся.

Я пробовал устраивать эти «полеты» с другими малышами и обнаружил, что примерно через двадцать минут я могу проделывать с ними то же самое. Все малыши были одинаковы! Все они давали одинаковые мускульные сигналы. Я был в восторге от того, что выяснил, как дать Джесси возможность исследовать мир так, как хотел, когда он еще не умел ни ходить, ни ползать. И он не зависел от кого-либо еще.

Когда Джесси подрос и стал слишком тяжелым для полетов, я увлекся маленькими скутерами Honda. У меня были скутеры с двигателями 80 и 120 кубических сантиметров. Они очень маленькие, как мотоциклы с крохотным мотором.

В горах Санта-Круз, где мы жили, было множество маленьких извилистых дорожек и очень мало машин. Я сажал Джесси с собой на скутер, и мы могли отправиться куда угодно. Я позволял ему решать, поедем ли мы направо или налево, и описывал, что мы видели. Он мог дотрагиваться до этих предметов; мы запоминали слова «лист», «вода», «дерево». Он каждый раз выбирал поворот сам. Со временем – через пару лет – у него появились любимые маршруты. Это были такие чудесные времена.

* * *

К 1988 году я стал отцом на полную ставку. Я покончил с CL9. К этому моменту у нас родился второй ребенок – дочь Сара. Кэнди и Сара были очень близки, как мы с Джесси.

Но мы с Кэнди так и не смогли наладить отношения. К этому моменту мы уже планировали развод. Критический момент случился вечером после концерта в Shoreline Amphitheater. У нас с Джесси была традиция: переднее пассажирское сиденье было «сиденьем для сказок», и тот, кто там сидел, имел право послушать историю, которую я рассказывал, будучи за рулем. Я, конечно, не писатель, и не спрашивайте, как мне это удавалось, но я выдумывал самые поразительные истории. В основном из области научной фантастики. И конца-краю им не было.

Но однажды вечером мы с Кэнди поссорились. Она посчитала, что выпила слишком много, и попросила меня сесть за руль. Я не возражал. Но она хотела сидеть впереди. Джесси был против – ведь он хотел услышать историю. Я упрашивал посидеть сзади – историю-то я все равно расскажу. Но он отказывался идти на заднее сиденье. И из-за этого у нас с Кэнди возникла жуткая ссора. Вскоре последовал развод.

* * *

Внезапно я оказался один, в моем новом доме в Лос-Гатос. Дети проводили неделю у меня дома, потом неделю у Кэнди. У меня не было никаких дел, в CL9 ничего не происходило, так что всю свою энергию я мог направить на детей.

И примерно в это время я сменил направление своей филантропической деятельности: вместо музеев и балета я взялся за школы в Лос-Гатос. Это был 1989 год, и тогда было много шума по поводу компьютеров в школах. И если в одних школах компьютеров было достаточно, то другие не могли себе их позволить. Я начал дарить школам компьютеры, оборудовать компьютерные классы с десятками машин.

Я договорился и с местной начальной школой, куда ходил Джесси. Это была школа Лексингтон в горах Санта-Круз. Обстановка там была необычной. В отличие от привычных школьных зданий, плоских и растянутых, она выглядела совсем простой и деревенской, а вокруг была природа: горы, деревья и Лексингтонское водохранилище. И школа была очень маленькой и аккуратной, у каждого класса была только одна своя комната.

Я познакомился там с кучей народа, особенно с мамами школьников, которые обычно и занимаются всей организационной работой. Я не мог заставить себя войти в школьный родительский совет, у меня не хватало на это времени. Но я подумал, что могу быть полезен детям и школе во всем, что касается компьютеров.

Примерно в то же время я стал учить Джесси работе на компьютере. Тогда он был в четвертом классе. Он заходил в свою комнату, где стоял его собственный компьютер с клавиатурой, и печатал целый день. Сперва он печатал неумело, двумя пальцами, но очень быстро выяснил, как копировать и вставлять текст с одной страницы на другую, чтобы не вводить его заново.

К концу четвертого класса его компьютерные навыки сильно усовершенствовались. В течение года он отвечал на мои вопросы – я делал вид, будто мне трудно найти что-то в системе, и Джесси подсказывал мне, в какое меню зайти. Я показал ему, как работать с электронными таблицами и как проводить расчеты, чтобы он мог выполнять на компьютере свои школьные задания по математике. Он мог все ввести в систему и увидеть ответ в таблице. Но, конечно, я объяснил Джесси, что сначала все нужно рассчитать в тетради, от руки. Он должен был сперва сделать задание письменно, чтобы я убедился, что он знает решение, а потом уже готовить красивые распечатки.

И уверяю вас, в классе больше не было детей, которые приносили бы распечатки в качестве домашних заданий.

Джесси это нравилось до безумия. Он всегда придерживался правила, что прежде чем садиться за компьютер, нужно сначала сделать домашнюю работу. Но он обожал все задания, которые можно было сделать на компьютере. Например, доклады.

В том году у одноклассницы Джесси, Елены, начались проблемы с учебой. Я знал ее еще крохой. Ее мама позвонила мне и рассказала, что она стала получать плохие оценки, у нее ничего не получается, сплошные трудности. Я очень беспокоился за Елену и решил, что буду заниматься с ней у нее дома. Я обсуждал с ней идеи для докладов. Мы пробовали добавить юмора, чтобы ей было веселее заниматься. И я показывал ей, как задания можно сделать на компьютере.

Это и стало ее мотивацией – возможность делать домашнюю работу на компьютере. Это казалось волшебством, и она действительно увлеклась этим. Ее оценки стали лучше, и родители благодарили меня. Она обожала все задания, которые можно сделать на компьютере. Она стала веселой, и в школе дела у нее пошли хорошо. А когда Елена выросла, она стала потрясающим лектором и актрисой.

Тогда я задумался. Если с Еленой это так здорово сработало – она чуть не вылетела из школы, а теперь училась на пятерки и четверки, – то, может быть, сработает и с другими детьми? Почему бы не попробовать? Я немного боялся. Смогу ли я обучать целую группу детей? Что для этого потребуется? Я очень хотел преподавать им обычные предметы – математику, чтение, письмо, историю, – но как? У меня ведь нет диплома учителя.

Тогда я решил: вот оно. Я стану учителем. Я буду вести компьютерный класс. Я выбрал шестерых детей из пятого класса, где учился Джесси, и взял их в компьютерный класс. Мы начали урок с того, что развинтили компьютеры и изучили их составляющие, а потом я рассказал о двоичной системе счисления – как числа представлены в компьютере в виде единиц и нулей. Мы не очень углублялись в эту тему, я лишь хотел, чтобы они поняли, как работают компьютеры. Пятикласснику это понять довольно просто, не нужна никакая высшая математика. И нам все удалось.

Но главной задачей было научить их красиво оформлять домашнюю работу. Тогда компьютеры находились на таком уровне развития, что этой задаче мы уделяли лишь около трети всего времени, отведенного на курс. Компьютеры были ненадежными, в них чаще встречались программные и аппаратные ошибки. В любой момент мог перестать работать жесткий диск. Или мог испортиться аккумулятор. Глючная программа могла испортить файлы. Поддерживать компьютер в рабочем состоянии было делом непростым, так что на это уходила еще треть времени.

Мы изучали, как устанавливать новые программы и компоненты, обнаруживать аппаратные проблемы, находить и исправлять самые разные ошибки в программном обеспечении. Наконец, много времени мы тратили на работу в Сети. Каждый год я покупал всем ученикам учетные записи на интернет-портале AOL.

Было очень важно научить их общаться с людьми издалека, причем так, как они никогда не общались. Активнее всего мои ученики занимались двумя делами: скачивали игры, бесплатные программы и другое развлекательное ПО, а также заходили в чаты. Я разрешал им делать в чатах все, что придет им на ум. Оказалось, что это очень забавно – притворяться другим человеком, будто ты старше, чем на самом деле. Девочки утверждали, что им по девятнадцать лет, хотя у них порой уходило по две минуты, чтобы напечатать одно предложение. А вот мальчики всегда честно называли свой возраст.

Порой одна из девочек возбужденно кричала всему классу, что договорилась о свидании с девятнадцатилетним парнем! Ага, точно. Только я заметил, что этот «девятнадцатилетний» тоже печатает предложение по две минуты. Когда начинались занятия, никто в моем классе не умел нормально печатать, но они учились.

А уж что я узнал и изучил за те десять лет, пока преподавал, – это просто не поддается описанию. Кажется, это было самое важное время в моей жизни.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.