Глава 31

Глава 31

В один прекрасный день весной 1961 года Даунька с буйной радостью ворвался в кухню: "Коруша, пришла телеграмма: Нильс Бор прилетает в Москву. Мы завтра едем на Шереметьевский аэродром встречать Нильса Бора, его жену Маргарет и сына Ore".

Как был счастлив Дау, узнав о приезде Нильса Бора. На Шереметьевском аэродроме Дау так сиял, просто парил. Мне казалось, что сейчас у него появятся крылья и он полетит навстречу своему легендарному учителю.

Свой первый визит в Москве Бор нанес Ландау. Как я готовилась к этому приему! Даже цветы подобрала в одной гамме с сервировкой стола. Награда была большая: Маргарет, войдя в столовую с мужем, сказала по-русски: "Как все красиво вы сделали!". Оказывается, собираясь в Москву, они изучали русский язык.

Это был последний приезд величайшего физика нашей эпохи в Советской Союз. Сознавая свою причастность к созданию атомной бомбы, он горел желанием внести свою лепту в дело разоружения, в дело борьбы за мир, хотел обсудить эту проблему с Н.С. Хрущевым.

Будучи у нас в гостях, он поделился своими соображениями с Дау, сказав, что записался на прием к Хрущеву: "Мне пообещали свидание, и я с завтрашнего дня буду сидеть в гостинице ждать телефонного звонка, чтобы узнать день и час приема".

Ведущие физики Москвы Капица, Алиханов и другие готовились принять у себя Нильса Бора. Он обещал после приема в Кремле посетить их.

Напрасно Алиханов ежедневно заготовлял шашлыки. Никого не смог посетить легендарный физик. Около недели тщетно ждал он телефонного звонка. А потом уехал!

Дау, ежедневно его посещавший, разворачивая газету, говорил: "Вот сегодня Никита Сергеевич принимает в Кремле доярок, вчера он принимал свекловодов, а для Бора у него нет времени. Но ведь великий Бор — гость страны. Это просто неприлично!".

О Нильсе и Маргарет Бор Дау мне рассказывал еще в Харькове: в Дании есть огромный роскошный дворец. Его некогда выстроил миллионер-пивовар для самого выдающегося человека Дании. Этот дворец по своей красоте соперничает с королевским дворцом. В нем живет со своей семьей Нильс Бор. Еще с харьковских времен жена Бора Маргарет представлялась мне женщиной, похожей на королеву (живет в таком дворце!). Я не ошиблась: в ней было что-то королевское. Она привезла мне в подарок красивый воздушный шарф небесно-голубого цвета. Меня поразили ее слова: "Так трудно было в Копенгагене узнать, что жена у Дау блондинка". Я до слез была тронута тем, что семья Бора, собираясь в Москву, интересовалась мной. Такое и присниться не может. Это просто фантастика.

Нильс Бор привез в подарок Дау чашу литого серебра. Я вспомнила, что у меня есть колье из аквамаринов стариннейшей работы, и подумала, что оно очень подойдет Маргарет, тем более что украшений на ней не было. Поздно вечером, когда они уходили, при прощании я надела Маргарет свой подарок. Колье произвело на всех большое впечатление, даже Бор сказал по-русски: "О, это настоящая старина". А когда все разошлись, Дау мне с большой гордостью и глубоким значением сказал: "Коруша, можешь гордиться: ты в своем доме приняла настоящего великого человека".

Бор рассказывал очень много интересного. В кабинете Дау, взяв в руки огромную золотую медаль Макса Планка, которую среди ученых мирового масштаба имеют только пять человек (Эйнштейн, Бор, Гейзенберг, Паули и Ландау), он весь просветлел, улыбнувшись своей доброй улыбкой. Ему было очень приятно, что его ученик Дау имеет эту поистине международную награду.

Накануне второй мировой войны об атомном оружии поговаривали во всем мире, особенно в мире науки. Всех пугала мысль, что расщепление было открыто именно в Германии. Все боялись, что немцы оборудуют свои военные корабли атомными двигателями или вдруг устроят атомный взрыв.

Я помню, однажды в неурочный час Петр Леонидович Капица срочно вызвал Дау к себе домой. Когда Дау вернулся, я спросила:

— Дау, что-нибудь случилось?

— Нет, Коруша, пока еще ничего. Просто Петр Леонидович попросил меня теоретически опровергнуть возможность создания атомной бомбы. Он сказал, что ему надоело слушать и читать о том, что атомный взрыв возможен.

— Ты согласился?

— Нет, Коруша. Я сказал Петру Леонидовичу, что атомную бомбу обязательно сделают. И атомный взрыв, возможно, тоже произойдет. А первую бомбу сделают обязательно в Америке, примерно лет через десять.

Этот разговор состоялся в 1940 году.

Так беззаботно мы разговаривали с Дау о возможности производства атомной бомбы. Вернее, беззаботность была во мне. Я в те времена была слишком счастлива, чтобы придавать значение тому, что где-то в буржуазной стране фашисты пришли к власти. Вслух я сказала что-то очень легкомысленное по этому поводу. Дау вдруг стал очень серьезен:

— Коруша, ты не права. Фашизм это международное зло. Это касается всех.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.