Заповедное имение
Заповедное имение
В 1975 и 1976 годах почти одновременно увидели свет две монографии, посвященные одной теме: положение крестьян литовских губерний и реформа П. Д. Киселева. Авторы монографий, Т. Конюхова и В. Неупокоев, тоже упоминали о покупке имения.
На сей раз речь шла о другом имении. В Россиенском уезде Виленской (впоследствии – Ковенской) губернии находилось огромное поместье Юрбург, пожалованное в свое время Екатериной II ее фавориту Платону Зубову. Имение Зубовых, по данным одной из монографий, в 1841, а по другим данным – в 1842 году, по одним данным, за пятьсот тридцать, по другим – за пятьсот сорок пять тысяч рублей серебром было приобретено обратно в казну. В роли покупателя выступало Министерство государственных имуществ. Через три года, в начале 1846 года, Николай вновь подарил это имение – на правах майоратного, то есть заповедного, владения, не подлежавшего перепродаже или раздроблению.
Кому досталось бесплатно то имение, за которое министерство Киселева отвалило пятьсот сорок пять тысяч серебром?
Делаем предположение, очередное, оно же и последнее, других не будет, – Искомому.
Нетрудно представить, что Киселев почувствовал себя крайне неловко. При его участии подарено поместье стоимостью в пятьсот сорок пять тысяч серебром. После чего ему домой приносят сорок тысяч. С приплетением рассказа про какую-то давнюю денежную награду…
Мы начали с того, что пытались вычислить дату награды при помощи таблицы сложных процентов. То был обременительный и, возможно, напрасный труд. Вот другой, куда более простой расчет.
Известно, что неизменный официальный курс серебряного рубля равнялся трем с половиной рублям бумажным. Таким образом, сорок тысяч рублей серебром, умноженные на три с половиной, – это и есть сто сорок тысяч рублей бумажных.
Почему же сумма «приношения» не была круглой?
«Лишние» две тысячи восемьсот рублей, по всей вероятности, составляли так называемый лаж. Так именовалась небольшая приплата, взимаемая при обмене бумажек на серебро.
Значит, исходная сумма – сорок тысяч серебром – была возвращена беспроцентно. В таком случае дата присвоения не ограничена никакими подсчетами, она могла быть любой.
Отныне мы вправе принять во внимание и 1817, и 1818, и начало 1819 года. Как раз в это время Киселев находился в подчинении у Искомого, награда законным порядком должна была проходить через начальственную руку командира гвардейского корпуса.
Не прошла, прилипла?
Но была ли она вообще?
Вот в какой связи Киселев в письме к царю спрашивал – вправе ли он, Киселев, принять приношение, которое явилось «под прикрытием имени, для меня священного».
«…Мои опасения относительно законности подобного приношения, под видом некоего возвращения, мне совершенно неведомого, меня глубоко озаботили…»
Тем самым Киселев, в сущности, спрашивал: не кроется ли под видом приношения слегка замаскированная «благодарность»?
Теперь становится понятно, почему Киселеву было столь важно в точности выяснить: действительно ли когда-то имело место присвоение денежной награды?
Иначе приношение – всего лишь уловка, за которой прячется самая обыкновенная взятка.
Действительно ли даритель являлся похитителем?
Это оставалось неразъясненным.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.