Глава 7 Новые десять заповедей Иисусовых

Глава 7

Новые десять заповедей Иисусовых

Иисус не стремился изменить мир. Он стремился подготовить обитателей нашего мира к пришествию Царства Божьего, что «не от мира сего». Понятия древних иудеев о земном существовании и о посмертии были неотчетливыми; лишь постепенно учились люди верно рассуждать о грядущей вечной жизни. Во времена Иисуса многие иудеи – например, саддукеи – по-прежнему отказывались принимать мысль об инобытии. Неудивительно, что вера в Христа, Мессию, Спасителя, или Искупителя, преобладавшая во времена Иисуса, была запутана донельзя. Но так или иначе, в Его пришествие на разные лады верили все евреи. Верили и самаряне: женщина, встреченная Иисусом у колодца, сперва имела пять мужей, а потом не слишком заботилась о нравственности и жила во грехе, но знала о Христе и с восторгом признала его в Иисусе. И те и другие – иудеи и самаряне – лишь гадать могли: явится Мессия светским или духовным вождем? Саддукеи видели в нем Давида, коему надлежало возродить великое еврейское царство, процветавшее за тысячу лет до описываемых событий. Фарисеи видели в Мессии теократа-первосвященника, что сосредоточит всю власть в руках служителей храма.

Иисус унаследовал учение о мессианстве, но никак не заблуждения, связанные с ним. Сын Божий, Он никогда не сомневался: «дело Отца Моего», как называл Он свою миссию, состояло в том, чтобы показать всем, кто будет слушать, как подготовить себя к загробной, вечной жизни. Иисус не требовал хранить Ему верность, как новому Давиду, или мирскому правителю, или даже царю-первосвященнику. Он призывал верить в Него как в духовного Наставника, Чья власть и Чье Царство обретаются в вечности. Иисус подчеркивал, что Он не потрясает общественных устоев и не восстает против римского владычества или властей иудейских. Он не делал ничего, что нарушало бы существовавшее политическое и общественное спокойствие. Только никто Ему не верил – даже собственные ученики. Апостолы не знали, чем закончится Его земная миссия. Им оказалось трудно понять, что Иисус был Искупительной Жертвой, что Ему предстояло умереть и воскреснуть во спасение человечества. И ведь ученики были благочестивыми, преданными людьми, всякий день общались с Учителем. А чем дальше люди отстояли от Иисуса, тем меньше знали они о Его учении, тем подозрительнее к Нему относились. Первосвященники, несомненно, считали Иисуса смутьяном, завидующим их положению и намеренным отобрать их власть, обычным подстрекателем черни, собиравшимся насмерть поссорить иудеев с римлянами – а этого они боялись больше всего. Мысль об Учителе и Наставнике, Чьи понятия и цели были чисто духовными, не приходила им в голову.

Сам Иисус недвусмысленно и постоянно разделял земное и Божественное. Спасителя не заботили ни политика, ни даже политическая философия. Он знал, что в 6 году в Палестине и Сирии вспыхнул мятеж, вызванный переписью населения и окончившийся кровопролитием, ибо римские легионы оказались вынуждены подавить бунт. Население переписывали, дабы упорядочить налоги – подушную подать. Иисус ведал: Его враги-священники, «люди из храма», попытаются вовлечь его в политические споры о взимавшейся подати. Ведь проще всего было представить Спасителя римским властям как мятежника, который выступает против имперских налогов и подстрекает людей уклоняться от них. Именно в этом первосвященники и обвинили Иисуса, когда наконец привели Его на суд к Пилату: «…мы нашли, что Он развращает народ наш и запрещает давать подать кесарю, называя Себя Христом Царем» (Лк. 23: 2). Это было заведомой ложью. Иисус выступал вовсе не против подати. Фарисеи и сторонники Ирода Антипы пытались заманить Его в эту ловушку. По словам Матфея, они умышленно называли Спасителя бесстрашным противником существующей власти, который говорит лишь правду: «Ты… не заботишься об угождении кому-либо, ибо не смотришь ни на какое лице. Итак, скажи нам: как Тебе кажется? позволительно ли давать подать кесарю, или нет?» Но Иисус, видя лукавство их, сказал: «…что искушаете Меня, лицемеры?» И потребовал показать монету, которою платится подать. Ему принесли динарий. «Чье это изображение и надпись? Говорят Ему: кесаревы. Тогда говорит им: итак, отдавайте кесарево кесарю, а Божие Богу». Этот великолепный ответ заставил лицемеров замолчать. «Они удивились и, оставив Его, ушли» (Мф. 22: 16–22).

Эта метафора – отличный пример тому, как Иисус старался показать: Его учение безусловно отличает мирское от духовного, юдоль земную от жизни грядущей и вечной. Иисус пришел в юдоль не для того, чтобы освобождать евреев от римлян, а для того, чтобы показать всему человечеству, как освобождаться от греха. Не класть начало новому политическому строю, а предначертать новый образ жизни. Этому перевороту надлежало состояться лишь в умах и душах. Это было восстанием против своекорыстия и алчности, жестокости и предрассудков, гнева и похоти: потрясающим переходом от себялюбия ко всеобщей любви и всеобщему братству. Человек возродившийся будет начисто иным, и все изменится. Но внешне мир будет оставаться прежним.

Но будет ли? Ключ к тайне Иисусовой жизни – великий парадокс, наиболее поразительный и важный парадокс во всемирной истории. Спаситель стремился показать мужчинам и женщинам, как подготовиться к переходу в иной, и лучший, мир, в Царствие Небесное, как удостоиться этого Царствия. Иисус делал это с таким достоинством, с такой мудростью, с таким философским блеском и живостью, что одновременно представил образец поведения, следуя коему люди могли становиться лучше, а следовательно, и счастливее уже в мире земном. Подражание Христу – средоточие христианского вероучения. В Евангелии показано, как ведет себя, как думает и говорит совершенный Человек. Следуя Христову примеру по мере скромных сил и способностей, последователи Христа за две тысячи лет смогли сделать наш мир лучше, позволили земным обитателям жить счастливее. Поиски мира иного преобразили наш собственный. Но пример, поданный Иисусом, сколь бы ни был он убедителен, – не единственная движущая сила в преобразовании мира. Человечество предрасположено и к добру, и к злу. Иные, хотя и менее влиятельные, исторические лица подавали дурные примеры. Было написано и сказано много лживых слов, что вводили в заблуждение и развращали. Я пишу эту книгу в начале XXI века и могу как историк проследить изменения, происходившие на протяжении двух тысячелетий. В этот период разворачивалась битва за людские души между последователями Иисуса и силами, которые Он сам назвал бы силами тьмы. Наша цивилизация переживала великие эпохи перемен в мировоззрении: возникновение христианства в Европе, его триумф и его упадок; Ренессанс и Реформацию; первую научную революцию XVII века; XVIII столетие – век Просвещения; промышленную революцию, наступление эпохи рационализма и преобразований; колоссальные умственные и общественные перемены, пришедшие в XX веке и продолжающиеся доныне. Во всех этих событиях переплетались добро и зло, справедливость и первобытная дикость, нежность и жестокость, прогресс и вырождение. Но если сегодня, во втором десятилетии XXI века, мы отделим все полезное и целесообразное от постыдного и прискорбного, если задумаемся над тем, что есть достойного и ценного в наших современных взглядах, то увидим: все естественные положительные сдвиги в жизни людей и в их взаимных отношениях берут свое начало в учении Христа, и главное – в примере, Им поданном.

На собственном примере Иисус явил новые десять заповедей в действии. Внимательное изучение Евангелий – подобное тому, которое я попытался отобразить в этом кратком жизнеописании, – позволяет нам понять, какие это заповеди. Первая: каждый из нас должен развить в себе истинную личность. Иисус учил: каждый из нас неповторим, у каждого, помимо тела, есть еще и душа, хранилище нашей личности. Если тело бренно, то душа неразрушима и бессмертна. Это наиважнейшее наставление Христово, оно звучит или подразумевается во всех Его высказываниях. Мы должны познать самих себя: отнюдь не в некоем эгоистическом смысле слова; следует лишь понять, что все мы – творения Божьи. Мы живем в обществе: мы члены своей семьи, своего племени, народа, расы, религиозной общины, профессионального союза, наконец. Однако личность, которую мы в себе ваяем и воспитываем, предстает Богу наедине. Всевышний ведает о нас все, Он видит и взвешивает все, что мы делаем, говорим или думаем. Осознать это – и есть познать самого себя. А с самосознанием тесно связано и самоопределение, свободное волеизъявление. Каждый человек обладает волей; силой воли мы ваяем и чеканим свою личность, каждому данную от рождения и навсегда. Каким бы незначительным и беспомощным любой из нас ни казался, у каждого есть воля – и она свободна. А значит, каждый способен к волеизъявлению – и это неотъемлемое человеческое право. Личность обладает всей полнотой власти над своей волей, она всегда свободна. Именно это имел в виду апостол Павел, когда спустя десятилетия после Христовой смерти и Воскресения писал: «Господь есть Дух; а где Дух Господень, там свобода» (2 Кор. 3: 17)

Политическое и общественное значения личности безграничны; более того, они становятся ныне сущностью христианства. И то и другое складывалось в течение двух тысяч лет, и продолжает складываться поныне. Личность, неповторимость всякого человека – блеск и гордость людского племени. Но у всякого человека есть обязанности. Во-первых, ответственность: мы, и только мы, в ответе за свою личность, которую ваяем в течение жизни. Умерев, мы должны отчитаться в работе над совершенствованием своей личности. День Страшного суда и его последствия для вечности – вот цена, которую мы платим за свободу волеизъявления. Во-вторых, каждая личность неповторима, но все же несовершенна. Душа дана от Бога, в ней заложено неискоренимое стремление вернуться к ее Создателю. И душа не обретает покоя, доколе не достигнет этого. При наличии свободной воли это возможно. Если та личность, которой мы наделены и которую помогаем образовать, угодна Богу, то мы войдем в Царство Небесное, как называет его Иисус. Если же нет, врата замкнутся пред нами. Иисус неоднократно говорил об этом, используя всевозможные метафоры. Он ясно давал понять: смысл и цель земной жизни в том, чтобы душа наша стала угодна Богу. Строптивость навлечет на нас кару, которую Фома Аквинский зовет «болью утраты», используя сравнение с утратой и обретением, часто встречающимися в учении Христовом.

Наша личность – наш ключ к жизни вечной. Иисус недвусмысленно провозглашает это, говоря: «…кто хочет душу свою сберечь, тот потеряет ее, а кто потеряет душу свою ради Меня и Евангелия, тот сбережет ее. Ибо какая польза человеку, если он приобретет весь мир, а душе своей повредит?» (Мк. 8: 35–36).

Вторая заповедь гласит: прими и смирись с тем, что все мы едины. Постоянно, ежедневно Иисус учит нас: человечество следует воспринимать как единое целое. Каждая душа неповторима, но каждая предстает частью целого человечества. Тут, как это часто бывало, Иисус недвусмысленно различает мирское и духовное. Различия между разными личностями, разными душами бывают бесконечны. Телесные же отличия незначительны, телесное людское сходство куда как более явно. В очах Господних мы все «ближние», следовательно, должны стать ближними и в собственных глазах. Христово учение о ближнем, поразительно ярко изложенное в притче о добром самарянине, прямо или косвенно повторяется во всем, что Иисус говорил или делал. В политическом и общественном смысле учение это чрезвычайно могуче. Иисус никогда открыто не звал Себя ни миротворцем, ни другом народа, ни человеколюбцем. Он просто был и тем, и другим, и третьим – в том смысле, который мы придаем упомянутым словам. Для Иисуса любить Бога означало возлюбить ближнего своего, как самого себя. Любовь к ближнему Иисус называл «великой заповедью», исполнение коей включало в себя все, что придумала добрая людская изобретательность ради всеобщего мирного и согласного сосуществования. Возлюби ближнего – прекрасная заповедь, понятная каждому и применимая где угодно. Ее, в общем, и не сложно выполнять – хотя иногда, в отношении некоторых ближних, может оказаться весьма затруднительно.

Третья заповедь гласит: помни, в очах Господних мы все равны. Попытки возвыситься над окружающими были особенно неприятны Спасителю. Он ведал: человеку свойственно создавать некие иерархии, но итоги такого разделения были Ему не по душе. Когда Его ученики, даже апостолы, ссорились и спорили относительно главенства, Спаситель скорбел. Не терпел Он также назойливости и бесцеремонности. Если именитый старейшина или начальник синагоги стремились занять более высокие места на скамьях, Он с отвращением отворачивался. Иисус предостерегал тех, кто стремился занять почетное место за столом. Никогда не упускал Он возможности упрекнуть царей и вельмож в надменности или похвалить скромных и смиренных духом. В Его Евангелии то и дело звучат слова: «Многие же будут первые последними и последние первыми» (Мф. 19: 30). Дело не в том, что Иисус не ценил стараний, усердных и прилежных, или не замечал дарований. Часто в Его притчах превозносились люди, работавшие не покладая рук. «Добрый и верный раб» был в глазах Иисуса человеком благородным. Столь же благородна была и бедная вдова со своими двумя лептами. Человечество представлялось Иисусу огромной толпой, бредущей сквозь пространство и время, вызывающей жалость и сочувствие не только бесконечными своими страданиями – зачастую претерпеваемыми по собственной людской вине, – но и скрытым своим геройством. Именуемое толпой в силу своей многочисленности, это людское скопище на самом деле состоит из бесконечного числа отдельных личностей, и каждая личность бесценна для Господа, достойна равного отношения согласно заслугам своим и получает заслуженное из рачительных рук, направляемых Всевидящим Оком. Лучшее, что могли сделать люди, – это в первую очередь касалось правителей, чиновников и всех прочих, наделенных земной властью по праву рождения, по способностям, благодаря деньгам или случаю, – следовать примеру Господню, предоставляя равные возможности всем без исключения. Равенство, как учил Иисус, есть не отвлеченное понятие, а живое явление.

Кроме того, Спаситель учил – и это можно считать четвертой заповедью, – что человеческим отношениям надлежит основываться на любви, во всякое время, при каких угодно обстоятельствах. Слово «любовь» часто слышали из Его уст, говорил ли Он о любви к Богу или к другим людям. Эта любовь не имеет ничего общего с похотью – по сути, разновидностью себялюбия, – но при этом она и не всецело духовна, бестелесна. Скорее, это чувство, связующее воедино душу и плоть, а проявляющееся многообразно. И жизнью Своей, и проповедническим служением Иисус являл деятельную любовь: она сказывалась в том, как Он слушал, вопрошал, подавал утешение и помощь, исцелял и воскрешал из мертвых, объединял и примирял – она сказывалась в каждом шаге нелегкой жизни странствующего Проповедника, даже в беседах с глазу на глаз и тайных встречах. Четвероевангелие – образцовое наставление, учащее возвышеннейшей, чистейшей любви, вершина коей, по словам Самого Иисуса, есть готовность пожертвовать жизнью ради других. Невозможно определить и записать законы любви. Любовь можно лишь являть. Именно это и делал Иисус. По счастью, слова Его и деяния описаны разными людьми, четырьмя евангелистами, даровавшими нам возможность следовать Его примеру. Всемерное подражание Иисусу – наилучший путь к исполнению четвертой заповеди Его.

Пятая заповедь Иисусова касается милосердия. Нам надлежит милосердие, поскольку Бог являет его нам самим. Милосердие – столь же теплое слово, сколь и «любовь», нераздельная с ним. Трудно дать милосердию какое-либо определение, однако его ни с чем не спутаешь. Это нечто, чего не может быть избыточно много, и нечто драгоценное даже в мельчайших своих проявлениях. Милосердие – это благодать. Его невозможно заслужить. Мы лишь молим о его ниспослании и благодарим за врученный нам дар. Иисус говорит: если выпадает случай тебе явить милосердие – являй, не размышляя, безрассудно и безудержно; и не жди благодарности, не жди раскаяния от того, к кому был милосерд, не старайся изменить что-либо в обществе или в отдельном человеке. Милосердствуй просто ради милосердия. Иисус не составлял совершенные своды законов, не писал Всеобщей Декларации Прав Человека. Он вообще не задумывался о «правах человека». Он не отстаивал человеческих прав – ни малых, ни значительных, – скорее, говорил о человеческом долге, но сострадание и милосердие превыше даже таких понятий. Никто не вправе требовать милосердия к себе. Милосердие, по самой природе своей, не подневольная дань, а доброхотное даяние. Милосердие – чудо: своеобразная нравственная поэзия. Являть милосердие непроизвольно, с радостью, свободно, незамедлительно; не бездумно, а без ненужных рассуждений, не величественно-снисходительно, а как являет его Господь – это лучший способ доказать, что мы созданы по образу и подобию Божию. Спаситель отлично помнил два стиха из Книги Премудрости Иисуса, сына Сирахова: «Ибо Господь сострадателен и милостив и прощает грехи, и спасает во время скорби» (Сир. 2: 11) и «впадем в руки Господа, а не в руки людей; ибо, каково величие Его, такова и милость Его» (Сир. 2: 18). Однако Иисус в Новом Завете старается дополнить Ветхий: сделать новые заповеди важными, насущными, зовущими к действию. Поэтому Иисус побуждал людей быть милосердными, словно милосердные цари и Сам Всевышний Бог. В последующие два тысячелетия учение Иисусово оказало великое влияние – большее, чем любые другие нравственные законы, научные трактаты или правоведение, – на то, как люди относились к сбившимся с пути истинного. В венце современности милосердие – один из блистательнейших алмазов (если, разумеется, общество заслужило право на этот венец).

Иисус проповедовал милосердие и другие добродетели где только мог, однако взглядов Своих не навязывал. Напротив, в Евангелиях все говорит о том, что Спаситель был Человеком очень уравновешенным, безошибочно находившим выход из наисложнейших положений. Будучи сдержан и даже временами замкнут, отшельником Спаситель не был. Он любил уединение – да только непродолжительное. Любил дружеское общество, но в меру. Говорил – а ему было что сказать, – но говорил сжато, и прекрасно ведал, когда вопросить, а когда – промолчать. Уравновешенный и сдержанный, Спаситель мог и негодовать, если вынуждали обстоятельства. Мог Он и проливать слезы – но никогда не впадал в отчаяние. Умел посмеяться, хотя об этом нигде не сказано прямо, – но смеялся не над кем-то, а вместе с кем-то. Над Ним насмехались, Он же сам никогда ни над кем не насмехался. Его били, и Он подставлял другую щеку. Даже в век ярости и ненависти, когда миром властвовала религиозная нетерпимость, Его трудно было не возлюбить и уж тем более трудно возненавидеть. И если в конце Его земного пути сыскались безумцы, возненавидевшие Спасителя настолько, что возжелали убить Его, то взбесило безумцев именно Его самообладание. Внимательно читая Евангелия, мы видим в Иисусе Человека, который сохранял самообладание даже там, где прочие теряли его напрочь. Евангелие учит нас долготерпению, самодисциплине, спокойствию, душевному равновесию, умению и стремлению сохранить покой средь жизненных бурь и потрясений. Более двух тысяч лет этот урок остается чрезвычайно важен для отдельных людей и целых обществ, которым достало ума его усвоить.

Таким образом, душевное равновесие можно звать шестой заповедью, что прямо связана с седьмой: обладайте широким взглядом и кругозором. Жизнь и смерть Иисуса представляли собой борьбу с теми, чей взгляд оставался предельно узок. Иисус не терпел фанатизма в любом виде, постоянно выступал против него. Такая ограниченность была характерна для религиозных учреждений того времени: особенно среди первосвященников Храма и предводителей сект, подобных фарисейской и саддукейской. Фанатизм проистекал из приверженности букве закона – и узкого, однобокого толкования этого же закона. Знаменательно, что слушатели Иисуса рассказывали, будто Он говорил совершенно не так, как книжники. Подразумевалось, что Сам Иисус, глаза Его и разум Его были открыты восприятию и познанию мира. Лука приводит изречение Иисусово: «Горе вам, законникам, что вы взяли ключ разумения: сами не вошли и входящим воспрепятствовали» (11: 52). Иисус пристально наблюдал, стараясь понять, что происходит в повседневной жизни, прислушивался к тому, что говорят люди. Это неразрывно связано с тем, что ныне зовется «открытостью», непредвзятым восприятием нового опыта и новых идей. Слово «открытый», как и слово «свет», часто использовалось в речи Учителя. Иисус явил человечеству пример открытого восприятия мира. И теперь, через два тысячелетия после распятия Христа, люди наконец научились воспринимать мир открыто, без предубеждения. И ранняя Церковь, похвально повергшая язычество; и последующее христианство, старавшееся построить общество людей верующих; и эпоха Возрождения с ее попытками взять у античности все наилучшее; и Реформация с ее покаянием и возвратом к апостольским добродетелям; и научная революция, стремившаяся поверить любые знания опытным путем и подтвердить доказательствами; и Просвещение с его поисками точных знаний; и современные реформистские общества с их решимостью улучшить жизнь простых граждан – все это свидетельствует: человечество добивалось успеха, если его предводители придерживались непредвзятого мнения, и терпело поражение, когда вожди уступали общепринятым догмам и «благопристойности».

Иисус постоянно подчеркивал: догматизм и фанатизм, слепая вера в то, что существует лишь один «правильный» способ действия, манера поведения, речи, образ мысли, – которые были столь же свойственны тогдашнему обществу, сколь и нынешнему, – начисто противоречат истине. Стремление к истине, полной и всеобъемлющей, простой и чистой, не прикрашенной для использования узким кругом избранных, незапятнанной недостойными чувствами, – наиглавнейшая задача каждого человека. Это и есть восьмая новая заповедь. «Истина» – еще одно важнейшее слово, повторяемое Спасителем: «Я есмь путь и истина и жизнь…» (Ин. 14: 6). Это изречение можно повторять бесконечно, вдумываясь в его смысл. Понятие истины включает в себя и Божественную истину, и истину природы. Истину находишь, следуя по Божьему пути, в согласии с природой, а не против ее законов. Иисус любил природу. Именно поэтому каждый раз, когда Он желал погрузиться в размышления или обратиться с истовой молитвой к Богу, Он уходил в пустыню или поднимался в горы, где суровая природа сохраняется первозданной. Многие образы в Его проповедях взяты прямо из природы, она словно определяет свойства Его поэтически прекрасной и точной речи. Природа украшает Его изречения метафорами. Природа создана Богом и в этом смысле священна. Для Промысла Божьего нет незначительно малого: «Не пять ли малых птиц продаются за два ассария? и ни одна из них не забыта у Бога» (Лк. 12: 6). Иисус любил природу, потому что любил истину, и считал, что идти против природы – значит истину попирать. Отсюда следует: все, что делает человек, необходимо делать в согласии с природой, а не вопреки ее законам. Иисус считал: природа ниспослана Богом, упорядочена, совершенна и прекрасна; Его постоянные упоминания о росте и развитии растений (Мк. 4: 18, 26–28, 31; 13: 8, 21; Ин. 15: 2–4); о повадках зверей (Мф. 6: 26; 7: 15; 10: 16; Лк. 13: 34; Ин. 10: 3–5, 12) свидетельствуют: Спаситель с удовольствием наблюдает за творческим замыслом Всевышнего Бога Отца, сыскавшим свое выражение в природе. И когда человек грубо и бессмысленно наносит вред природе – как живой, так и неживой, – он совершает ужасный грех. Ибо именно людям суждено было заселять землю, использовать ее и сохранять миропорядок таким, каким задумал его Господь. Таково было значение истины касаемо природы, и уважение к природе составляет восьмую заповедь.

Девятая заповедь касается власти, ее отправления, милосердия к бесправным. Власть Иисуса была безгранична, но, как видно из Его поведения в то время, когда дьявол искушал Его, и позже, во время Его проповеднической деятельности, Он использовал эту власть осторожно и умеренно, с милосердием, состраданием и любовью. Его жизнь являет пример благоразумного использования власти, тогда как Его смерть служит жутким примером злоупотребления властью. Все, что связано с властью, отразилось и в жизни, и в смерти Иисуса. А Сам Он, сперва в чудесах, Им сотворенных, а потом в Своих муках, являет собой образец всемогущества и полного бесправия. Спустя тысячи лет после Его смерти и правители мира сего, и те, кто страдает от их произвола, могли обратиться к Евангелию, ища наставления, с одной стороны, и надежды – с другой. Распятие Христово – произвол мирской власти, а воскресение Христово есть восстание бесправных из бездны. Ни один учебник политической теории, ни одно руководство по разделению и отправлению власти, ни единый анализ допущенных злоупотреблений или проект, относящийся к их исправлению, не могут добавить ничего существенного к истории об Иисусе и власти, которую донесли до нас евангелисты. Чту нужно знать, чего следует избегать – все ответы сыщутся в Священном Писании. Любое политическое и конституционное устройство общества, в котором не уважают бесправных и не заботятся о них, неизбежно противоречит принципам истины и любви.

Десятая, и последняя, из новых заповедей, которую мы находим в словах Иисуса, в Его поступках и Его страданиях, гласит: проявляй мужество. Сам Иисус являл исключительное мужество и призывал к этому Своих последователей. Речь идет не о смелости в сопротивлении, а о мужестве, с коим переносятся обиды и несправедливости. Спаситель призывал Своих учеников к жизни кроткой – то есть к воздержанию от любого насилия, к высшему мужеству, дозволяющему сносить и боль, и гонения, к неустанному геройству перед лицом несправедливости, к настойчивости в провозглашении истины любой ценой. Иисус говорил Своим последователям: «Терпением вашим спасайте души ваши» (Лк. 21: 19), и «будете ненавидимы всеми за имя Мое; претерпевший же до конца спасется» (Мф. 10: 22). Иисус ожидал, что Его последователи будут являть мужество, и являл его Сам: это особое мужество Того, Кто верно ведает: впереди поджидают страдания, и страшится их, но тем не менее принимает. Учитель говорил Своим ученикам, что каждый из них должен взять на себя свой крест и показать, как можно и дулжно его нести. Иисус был Богом и Человеком; распятие стало примером Божественного мужества в хрупком бренном теле. Именно к этому нам следует стремиться. Сегодня, как никогда, нужно мужество, чтобы следовать примеру Иисуса – именно этого мужества нам недостает так же, как недоставало и Его современникам. Именно поэтому последнюю заповедь нужно толковать буквально и следовать ей неуклонно.

Новые заповеди, данные Иисусом, стали нравственным и общественным стержнями христианской веры, которую Он основал и которую создали Его последователи – хочу сказать: истинной христианской веры, в наилучших проявлениях. Постепенно, с течением времени, основные добродетели, перечисленные в учении, которое Иисус вручил Своему народу, распространились в обществе, оставляя благородный след любви и добрососедства, милосердия и всепрощения, мужества в страданиях и веры в добро. Нынче, на заре XXI столетия, мы ощущаем: наше общество, по крайности, рассматриваемое в идеале, свободно, открыто, демократично и живет в согласии с нормами прогрессивного, просвещенного законодательства.

На самом деле прогресс человечества очень часто оказывался иллюзорным. Во многих смыслах наше общество организовано ничуть не лучше, нежели две тысячи лет назад, когда миром земным заправляли ироды и пилаты. В некоторой степени наше общество улучшилось: мы заботимся о бедняках, больных, инвалидах; мы по-доброму относимся к детям. Изменилось наше отношение к вопросам нравственного воспитания; к наказаниям за правонарушения и к возмещению ущерба. Мы пытаемся справедливо распределять материальное благосостояние и поощряем людей к доброжелательным взаимным отношениям, призываем их помогать ближним в трудные минуты. Все эти изменения стали возможны оттого, что нам достало ума, здравого смысла и упорства, дабы следовать путем, который указал Иисус. Если сейчас, в XXI веке, в мире находится место доброте и великодушию, то лишь благодаря Иисусу, словом и делом Своим доказавшему нам, что без этого жить нельзя. Ни один другой человек в истории не оказывал столь длительного и серьезного всемирного влияния на все стороны людского бытия.

Разумеется, Иисус был не только Человеком, но Богом. И теперь мы обратимся именно к трагическим, но в то же время славным событиям, при коих сверхчеловеческие свойства Спасителя были явлены вполне, а Его Божественная сущность – всецело.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.