Полемическая противораскольническая литература и взгляд И. Т. Посошкова на раскол
Полемическая противораскольническая литература и взгляд И. Т. Посошкова на раскол
Русский раскол, сущность которого характеризуется возведением обряда простой формы на степень божественных догматов, священных правил, был явлением, подготовленным всей многовековою жизнию русского народа с самого начала его исторического существования. Догматирование обряда, слепое пристрастие к форме и вера в нее, доходящая до поругания здравого смысла, естественно вышли из особых условий одностороннего направления всей древнерусской жизни. Своим возникновением раскол предупредил реформы Петра I. Церковное разногласие и разделение, со всей силой обнаружившееся еще в начале первой половины XVII века, явилось грустным и неизбежным результатом веками закрепленного умственного невежества и крайне обрядового направления в церковной жизни.
Церковные исправления, начатые Никоном, послужили сигналом к обнаружению разногласия, к выделению разномыслящих из недр Православной Церкви и образованию из них особого общества, приобретшего в нашей истории печальную известность под именем раскола старообрядчества. Ревнители старины увидели в реформах Никона посягательство на разорение и искоренение отцепреданного Православия и благочестия, ряд новшеств, введенных в среду святой древности, новую веру, которою враг Божий – Никон – вздумал затмить светло сияющее русское Православие. Верные чада прародительского благочестия собрали все, что они находили нарушенным в национальной русской вере, и составили себе поистине новую веру, прикрытую авторитетом древнерусского, дониконовского, только ни в каком случае не подлинного, старообрядчества.
Еще определеннее и энергичнее поднялся раскол при Петре I. Всестороннее преобразование древнего порядка и новое устройство России вывело раскол из сферы церковно-богослужебной и обнаружило в нем оппозицию против всякого рода преобразований, протест не только церковным новшествам, но и реформам чисто гражданским и государственным. Прогрессивная и цивилизаторская деятельность Петра I возбудила в раскольниках решительное фанатическое упорство и противодействие как окончательное, по их ложно апокалиптическому воззрению, проявление нового, антихристианского, духа.
«Зерцало на раскольников обличение» Посошкова посвящено специальному рассуждению о расколе как об одном из самых заметных, самых выдающихся явлений в современной жизни. Заявивший себя в это время во всей силе и упорстве, раскол, однако, не был уже тогда новостью в русской жизни. Точно так же и сочинение Посошкова не было первым в своем роде. Оно следовало за многими другими, в которых был уже указан путь и направление к полемике с расколом.
Кроме «Зерцала…» Посошкова в полемической противораскольнической литературе второй половины XVIII века отметим как самые крупные и обстоятельные следующие сочинения: «Жезл правления» Симеона Полоцкого, «Увет духовный» патриарха Иоакима, «Пращица…» Питирима, епископа Нижегородского, и «Розыск о брынской вере» святителя Димитрия Ростовского. Чтобы составить понятие об общем направлении и характере тогдашней полемической литературы на Руси, познакомимся в общих чертах с этими поименованными сочинениями.
Сочинение Симеона Полоцкого «Жезл правления» имело своим назначением «нелепые упразднити расколы и крамольные истребити мятежи, во еже бо всем единого Бога едиными устами воспевати». Достижению этой цели служат две части сочинения, из которых в первой по пунктам «возобличаются» основные положения (числом до 30) главного расколоучителя Никиты. Во второй части, по тому же плану, опровергаются 70 положений другого «равного Никите хулителя на Церковь – Лазаря попа».
Ввиду того что «мнози ныне в Российской Церкви восстают, молву и смятение творящии, клевещущие и нелепыми лжуще лаяними, годствует нам, – говорит автор, – ответствовати на безумие, на ложь и клеветы, да узрят буйство свое, да непщуют без возобличения быти неправедная своя обличения». И вот Полоцкий предлагает «многим трудом сооруженный жезл правления, утверждения, наказания и казнения… Се воздвизаем жезл мысленный, верным во спасение и правление, колеблющимся на утверждение, непокоривым в наказание, волков хищных на поражение». В предисловии сам автор охарактеризовал направление своего сочинения: «…да не безмерны явимся в обличении, неже во учении».
Сообразно этому, прямые обращения к раскольникам занимают в книге сравнительно мало места. Обыкновенно, поставив известное положение расколоучителей, в своем изобличении Полоцкий исключительно занимается его рассмотрением. Только иногда, как бы между прочим и большею частию в конце своего ответа, Полоцкий обращается со своими замечаниями к раскольникам. Но и этого достаточно, чтобы видеть сущность его взгляда на раскол и объяснить характер его полемики. Полоцкий смотрит на раскол как на плод невежества и следствие ожесточения в борьбе, обусловливаемого гордостию раскольников, приводящего их к умопомрачению и побуждающего даже на клевету. «Никита с своими единомышленниками безумен есть, невежда и клеветник»; раскол – «слепота, безумие, вражда, злоба и клевета бесстудная».
В разуме грамматическом, по свидетельству Полоцкого, расколоучители были столь скудоумны, что не владели искусством правильно читать; «их чтение – слепых невежд читание», они «не умеют чести по препинаниям», – а это и было причиною многих заблуждений, потому что, «не на своих местах положив словес препинание», они «растерзают православное разумение». Тем более раскольники были невежды в языке греческом, на который, однако, они ссылались: «Никита прилагает, яко гречестии книги суть растленны, а сам он не весть алфа гречески прочести». Но, «поврежденные умом», они «не точию в граматице погрешают, но и еретичеством развращают», потому что не в силах понять многое в Слове Божием: «на богословие вооружися, море хоте исследити, на брезе тонут». «Слепии невежды, внегда вознести очеса своя мрачная в солнце богословские премудрости, паче помрачаются. Не ведая и не постизая силы словес предложенных», они «нестерпимыми лжами клевещут на Церковь, здравая и полезная мертвяще и скаредующе». В то же время, как «орудие прегордого, проклятого диавола», как «чада ехидны», раскольники заражены духом гордости: «прегордый Никита уподобився умом падшей деннице, горделивец, той же гордости и люди учит».
Сообразно такому взгляду на раскол и его причины Полоцкий и направляет свои обличения. Опровергая заблуждения раскольников, он не довольствуется только указаниями на свидетельства Слова Божия, писания отеческих и древнейших памятников богослужебной письменности, но тщательно раскрывает смысл приводимых свидетельств, смысл непонятый или ошибочно перетолкованный раскольниками. Мало того, он часто обращается к грамматике и посвящает «слепых невежд в граматическом разуме», в правильный, научный разбор известных выражений, приводит грамматические правила, чтобы показать, как «сама грамматика нашу правду яве творит». Иногда Полоцкий приводит даже греческие выражения, чтобы показать по ним верность перевода или исправления наших книг.
С целью окончательного убеждения наших раскольников, восставших против всяких исправлений, Полоцкий указывает на тождественность всего содержимого нашей Церковью с Православною Греческой; доказывает законность исправления «всякой дерзости и погрешения (прежних) списателей и прилагателей»; защищает доброе дело Никона; наконец, отсылает сомневающихся в «Патриаршую книгохранительницу» убедиться там, что новые исправления «несть разврат и повреждение, но древности подражание».
Наряду с этими обличениями и увещеваниями Полоцкий умоляет раскольников отложить гордость, смириться и присоединиться к Церкви. Нельзя, впрочем, сказать, что полемика Полоцкого отличается миролюбивым тоном: для нашего времени странно звучат часто встречающиеся в книге бранные выражения. В своих обращениях к православным Полоцкий заповедует «далече бежать от лестного учения», отгоняя «псы, лающие на Церковь» предлагаемым жезлом.
Взгляд Симеона Полоцкого на раскол и характер его полемики могут служить образцовыми за все тогдашнее время, потому что и последующие расколообличители держались тех же взглядов на раскол и пользовались, в сущности, теми же приемами обличения.
«Увет ду ховный» патриарха Иоакима также представляет две части, из которых в первой – «Возглашении к российскому народу» – предложено «изъявление на раскольников, како воссташа на Святую Церковь, киими словесы простой народ прельщаху и на те развращенные словеса свидетельства святых книг положенные»; во второй части последовательно опровергаются пункты Соловецкой челобитной, «да увесть всяк скверное их челобитье, составленное не Бога боявшеся, не народа срамящеся, являюще свое безумство». Свое увещание автор направляет исключительно к православным, «да не лестию безумных раскольников сведен будет кто и погибнет от пути правого». Что же касается самих раскольников, то их, «безумных, никоими словесы невозможно увещати, точию наказать их подобает». Поэтому им предложены только «краткие увещания, искореняющие их буйство, и из старых книг свидетельства».
В своей полемике патриарх Иоаким опровергает главные пункты раскола, указанные в челобитной, раскрытием истинного смысла Священного Писания, свидетельствами святых отец, богослужебными книгами, постановлениями Соборов; наконец, он предлагает «явное и руками осязаемое свидетельство» в памятниках древности, которые можно видеть в Ризнице Патриаршей. Законность всего, что возбуждало ропот в расколе, доказывает практикой Греческой Церкви, «откуда все прияхом». Что касается исправления книжного, то указывает на испорченность книг переписчиками, это зависело и от трудностей греческого языка, с которого даже «и учащемуся философских и богословских наук переводити книги было трудно, яко язык мудрый». Верность исправлений доказывает грамматически, приводя иногда и греческий текст подлинника. В своих обращениях к раскольникам патриарх Иоаким умоляет их оставить заблуждения, далеко не всегда, впрочем, выдерживая при этом спокойствие тона.
«Пращица духовная к раскольникам, иже бестудне хулами наскакуют на Церковь Святую» представляет собою громадное противораскольничье сочинение Питирима, епископа Нижегородского, который был в то время замечательным деятелем в борьбе с расколом. Его «Пращица…» состоит из 240 ответов на вопросы, предложенные раскольниками. Епископу Питириму уже известны были «Жезл правления» и «Увет духовный», на которые он часто ссылается и которые имел в виду дополнить, не повторяя изложенного в них.
Епископ Питирим исполнил свое намерение, обратив внимание, в отличие от своих предшественников, кроме заблуждений догматических и обрядовых, на жизнь раскольников, на очевидные плоды их лжеучения; он написал, по его словам, «о преступлениях, презорствах, развращениях и прочих злобах и злых делах раскольников». Разоблачая внутреннюю жизнь в расколе, епископ Питирим приходит к самым печальным результатам; он нашел, что раскольники «уклонилися на путь злый, развратный, народ развращают, честный брак отмещут, живут в великом скаредстве, мнози живут без крещения» и т. д.
Епископ Питирим раскрывает истинные причины силы и успеха расколоучителей: хитрость, обман, которыми они, если не могут привлечь имущих ум, то привлекают «простейших, неученых, перед которыми они, волки суще, преобразуются в овцы ложным пощением, лицемерным смирением, притворною кротостию». Чтобы ввести раскольников в сознание своей неправоты, епископ Питирим показывает их родство с древними, осужденными ересями, перечисляет множество их толков, враждующих между собою, указывает нелепость некоторых раскольнических положений, «всякие укоризны и смеха достойных», свидетельствует подложность некоторых книг, находящихся в обращении между раскольниками, уличает в прямой лжи и клевете на некоторые строго православные книги, и пр. Утверждая новость их староверства, епископ Питирим доказывает чистоту древнего правоверия, содержимого Церковью, и неизменность всего принятого от Константинопольской Церкви.
С тем чтобы установить правильный взгляд раскольников на книжные исправления, епископ Питирим доказывает испорченность книг, сопоставляя для наглядности правильный и искаженный тексты во множестве выписок из Священных и богослужебных книг. В то же время правилами Соборов, свидетельствами святых отцов, писаниями древнерусских писателей, иногда даже правилами грамматики и указанием на греческий текст доказывает точность исправлений.
В конце концов, епископ Питирим обыкновенно обращается к раскольникам с увещанием покаяться, ободряя при этом надеждою на милость Божию и прощение; православным же заповедует блюстися «от псов, от злых делателей, понеже бесстудно лают на Святую Церковь, зане дела их злы и плоды их мерзки».
Более ценный по своему содержанию труд, выродившийся из полемики с расколом, представляет «Розыск о брынской вере» святителя Димитрия Ростовского. Вызываемый постоянно в своей пастырской деятельности в столкновения с расколом, этот святитель, кроме устных увещаний, решился письменно «веру, учение и дела раскольников подлинным розыском разыскать, испытанием разложить и здравым рассмотрением увидеть, что в них есть». Во всех трех частях, то есть в розыске о вере, учении и делах раскольников, автор пришел к результатам, уже известным нам из рассмотренных сочинений: он разыскал везде только невежество, ожесточение, хитрость и обман. «Веру обретохом, извне лжесловесными льщеньми красящуюся, внутри же есть яко содомское облако – праха и смрада исполнено»; оказалось, что вера у раскольников совершенно потеряла свой истинный смысл и значение, расколоучители даже утратили понятие о ней: «вере учаще, что есть вера – не знают, самого речения: вера – истолковати не умеют. Старая икона, книги, осмиконечный крест – то их вера». Даже «нравы и обычаи своя и самая худая дела верою нарицают». Таково и учение, таковы и дела, разысканные святителем Димитрием в расколе. Свое невежество обнаружили раскольники везде, где только взялись богословствовать. «Не слыша о богословии, дерзнули догматизовати и, хотя показатися богословцами, показались буесловцами, еретиками, безумнии, слепии, черняе сажи умом потемнении, от своего мужичьего умствования» предлагают «словеса, иже суть тьма, мгла, мрак, бредня» и тем являют «крайнее русаков ослепление».
В своей полемике святитель Димитрий преимущественно старается доказать и доказывает, что вера, содержимая раскольниками под именем старой, в сущности, «несть вера старая, но новая, новых ересей исполнена». С целью доказать новизну и ложность их веры, кроме указаний на догматические обрядовые отступления раскольников, святитель Димитрий ссылается: на раздробление их веры во множестве толков, каковых в Брынских лесах он насчитал 20, на их недостойную истинной веры взаимную вражду, на характер их пропаганды, на хитрость и обманы, которыми раскольники пользуются для своих целей; фактически уличает их в наглой лжи; распутывает ложность их предсказаний, противоречия в учении, ссылается на возмутительные для нравственного чувства мучения, истязания, оргии, практиковавшиеся в расколе, и пр. Впрочем, изобличить «все неправости и кривотолки раскольников недостанет и сил и времени. Некоторые лаяния же их недостойны и ответа». Чтобы остаться вполне справедливым, святитель Димитрий указывает на некоторые добрые дела в расколе: пощения, молитвы и т. п., но доказывает при этом, что эти «добрые дела вся в них суть яко не добрая».
Но особенную ценность придают сочинению святителя Димитрия Ростовского историко-богословские рассуждения, которыми оно преисполнено. Эти рассуждения возводят труд святителя Димитрия Ростовского на степень возвышенного умозрительного богословия. Положения раскола служат обыкновенно поводом святителю Димитрию к развитию христианских истин; так, он раскрывает умозрительное учение об иконах, о мощах, об образе и подобии Божием в человеке, о смыслах в Священном Писании. При этом он обыкновенно предлагает и историю догмата в Церкви, исчерпывая учение о нем со всевозможными подробностями. Нередко святитель Димитрий в общем потоке своего богословствования предлагает вопросы чисто философские, так, например, много рассуждает о том, что есть время.
В ряду рассмотренных нами сочинений по всей справедливости весьма заметное место должно занять современное им «Зерцало на раскольников обличение» Посошкова как сочинение, не только своею обширностию превосходящее их (кроме разве «Пращицы…»), но и по полноте и осознанности содержания, силе убеждения, чистоте и искренности побуждений нимало не уступающее им. Правда, здесь мы не встретим того глубокого богословствования и обширной ученой эрудиции, не найдем того обилия ораторских движений, той строгой систематичности расположения частей и строгой логичности изложения, которыми отличается, например, труд святителя Димитрия Ростовского и других; но мы найдем здесь все же вполне обстоятельное и основательное опровержение всех пунктов раскольнического заблуждения, даже более близкое знакомство с расколом; найдем то же святое, задушевное желание спасти душу ближнего, являющееся особенно ценным в произведении человека, своим положением призванного только «дрова сещи», по выражению святителя Димитрия Ростовского. Впрочем, это звание автора и горькая его судьбина, вероятно, были причиною того, что рассматриваемое сочинение, несомненно полезное всегда и драгоценное в ту пору, не получило надлежащего хода, не удостоено было и отпечатания, несмотря на желание автора.
Тем не менее высокопросвещенные личности того времени, имевшие случай познакомиться с «Зерцалом…», высказали тогда же свое правдивое суждение о нем. Мы имеем в виду того же святителя Димитрия Ростовского, который, прочитав предложенный ему список «Зерцала…», высказал свое неподдельное желание увидеть автора замечательного сочинения. «Книжица воистину благопотребна, – писал он о «Зерцале…», – великое раскольником обличение и постыжение; книжица эта достойна в свет произвестися». Сам Посошков в полной редакции «Зерцала…» свой «неученый, неисправный, простосложный» труд прикрывает авторитетным именем Ростовского святителя: «Блаженный Преосвященный Димитрий Ростовский и Ярославский митрополит, свидетельствовав (книгу – «Зерцало…»), повелел ми, переписав ю, у себя в доме не держати, но ради общия пользы повелел в мир ю пустити». Кроме того, святитель Димитрий Ростовский написал, как уверяет рукописный список «Зерцала…», «мудролюбия его пастырского метросочиненные стихи» к этому сочинению. Между прочим, эти «стихи Преосвященного митрополита Димитрия Ростовского, написанные 1709 лета, сице вещают:
Мала книжица сия, но разум в ней многий;
Мал ларчик, но скарб хранит в себе не убогий…
Та книжица раскольников сильна побеждати,
Вся же правоверные пользы исполняти…»
Данный текст является ознакомительным фрагментом.