Вадим Туманов
Вадим Туманов
Мой друг Вадим Туманов, доставшийся мне в наследство от Высоцкого (в последние пять Володиных лет они были с ним неразлучны), написал книгу. Эта книга — возможно, лучшее из того, что появилось в мемуарной литературе за последние годы.
Туманов — человек удивительной биографии. В двадцать с малым лет, его, морского штурмана, арестовали. Пресловутая 58-я статья, антисоветская агитация. Основания — длинный язык, ругал Маяковского, любил Есенина; при обыске нашли сорок пластинок А. Вертинского — это легло дополнительным грузом на весы правосудия. Короче, основания были.
Дали ему мало — восемь лет. Через год он бежал — добавили двадцать пять. Потом снова побег — еще четвертак. Опять побег, потом другой…
Рассказывает:
— Судят меня однажды… После очередного побега… А за окном весна, птички поют… Я заслушался, засмотрелся… И представляешь, прослушал приговор… Хоть конвоиров, что ведут меня к «воронку», спрашивай: сколько дали?
Хотя чего спрашивать — двадцать пять. Тогда меньше не давали…
Он выжил в страшных уголовных лагерях потому, что был железного здоровья. До сих пор — уж восемьдесят ему! — все зубы свои, все целы… К тому же, был чемпионом Тихоокеанского флота по боксу.
Порадовался бы Высоцкий, увидев его книгу. Впрочем, он ее знал. Мы слушали Туманова несколько ночей подряд. Володя иногда брал в руки гитару, начинал перебирать струны… Но откладывал гитару в сторону и просил Туманова:
— Давай, Вадим, рассказывай дальше…
Туманова расконвоировали после смерти Сталина. Спустя несколько лет реабилитировали. Он создал первую в стране старательскую артель. Мыли золото — в Сибири, на Северах, в Магадане…
Не все рассказы Туманова вошли в книжку. Смешные он счел несерьезным вставлять в серьезную книжку. Я тоже плохо уж помню, но кое-что все-таки застряло в памяти.
Кешка, якут-охотник, поймал в тайге беглого заключенного.
— Бросай оружия! Я метко стреляй! Белка в глаз стреляй. Тебя прямо сердце буду стреляй!
Привел в райцентр, в отделение НКВД.
— Эспиена поймал!
Дал ему начальник спирту. Кешка вечером, пьяный, хвастается:
— Эспиена поймал!
— Врешь, Кешка. Беглый это…
— Правильно, беглый эспиена. Начальник бутылка спирта Кешке дал. Сказал: молодец, Кешка! Как-то летим в Бодайбо. Подходим к самолету, а там, на груде мороженой рыбы спит пьяный якут. Растолкали его:
— Ты кто такой?
— Кешка, — бормочет он (они, якуты, почти все Кешки, Иннокентии то есть). — Депутата… Конперенция…
Дал ему пилот ногой под зад, он съехал с рыбной кучи… Захлопнули дверцу и полетели. Прилетаем в Бодайбо, а там нас целая делегация встречает. С цветами…
— А где депутат? — спрашивают. — С вами должен был лететь депутат на конференцию…
Был у нас работяга, рассказывает: — Сразу, как освободился, завербовался в геодезическую партию. Работы навалом, а отдых… Какой там отдых? Стакан спирта — и в спальный мешок. Бабы восемь лет не видел! Мне говорят: тут, в поселке, одна якутка принимает… Пошел. Вхожу в дом — сидит старая карга, лет сто, наверное…
— Сколько тебе лет? — спрашиваю.
— Три-и-са… (тридцать).
— Ты что, старше вороны, что ли?
— И-и…
— Любишь меня?
— И-и…
— Да у тебя сифилис, наверное…
— Ой ты! Со мной сам Кондратьев спал…
А Кондратьев — замначальника по снабжению, большой начальник. Возвращаюсь в отряд, иду к Кондратьеву…
— Ставь, гад, бутылку, — говорю, — а то всем расскажу…
Мне надо было куда-то лететь на вертолете. Приходит начальник милиции…
— Вадим, подкинь в тайгу, тут недалеко…
— А что случилось?
— Два охотника ушли в тайгу — на зверя. Взяли с собой три бутылки спирта. Представляешь, какая охота у них получилась… Поссорились, один убил другого…
Полетели. Пилоты, я, начальник милиции, следователь и охотник-убийца. Сели на поляне в тайге. Лежит труп, рядом его сторожит лайка, вся окровавленная — не подпускала зверье к мертвому хозяину. Начальник спрашивает арестованного:
— Ты стрелял?
— Я стреляй. Прямо серце стреляй.
— Почему?
— Плохой человека был… Рабочие поймали медвежонка в тайге. Целый год жил у нас, в артели. Здоровый стал! Но добродушный, еду брал из рук…
Приезжает к нам парторг из управления. Решил поиграть с медведем. Тот его погладил лапой по лицу.
— Сильно?
— Да как тебе сказать… Жена не узнала.
Понаехала милиция, кто-то из парткома, следователь… Все записали… Медведя велели расстрелять. А у нас был один грузин, особенно любивший мишку…
— Как расстрелять, что расстрелять… — возмутился грузин. — Он вам Тельман, что ли?
Спрашиваю у Вадима:
— Так и не выполнили приказ?
— Нет, конечно. Отвезли в тайгу, подальше, чтобы обратно дорогу не нашел. Там выпустили…
Был у Вадима в артели рабочий. Любил вставлять в разговор всякие ученые слова.
Например, говорил так:
— Ты мне, падла, все дисканально объясни…
Все это Туманов рассказывал нам с Володей Высоцким длинными ночами в квартире на Малой Грузинской. Многие рассказы Вадима легли в основу песен Высоцкого: «Побег на рынок», «Речка Вача»…
Как-то Вадиму передали, что с ним хочет встретиться человек, с которым он вместе сидел — Вася Корж. Отсидел этот Вася Корж, почти без передыху — 54 года!
Чемпион мира, можно сказать…
И вот приезжает этот Вася Корж в гости к Вадиму (было это в начале 90-х). Входит в квартиру и прямо с порога говорит:
— Ну, как тебе, Вадим, нравится нынешний беспредел? Вот, суки, какую страну сотворили… приблатненно-верующую!
Данный текст является ознакомительным фрагментом.