ГЛАВА 3 Война с Америкой (декабрь 1941 – июнь 1942 гг.)

ГЛАВА 3

Война с Америкой

(декабрь 1941 – июнь 1942 гг.)

Нападение Японии на Перл-Харбор явилось полной неожиданностью для германского адмиралтейства. Не меньшим сюрпризом оказалось оно и для командующего подводным флотом в Керневеле. Всего за несколько дней до этого Годт, вернувшийся из Берлина, сообщил Деницу о том, что он узнал в военно-морском штабе. Несмотря на явную очевидность всеобъемлющей помощи Британии со стороны Соединенных Штатов, верховное командование придерживалось политики, в соответствии с которой США считались на сто процентов нейтральной страной. И ничего не следовало делать – менее всего со стороны подводного флота, – что могло бы усилить напряженность между Соединенными Штатами и Германией.

И вот настал Перл-Харбор. Дениц понимал, что начало войны на Тихом океане скоро аукнется и в подводной войне в Атлантике. Хотя задача лодок состояла в том, чтобы топить неприятельские грузовые суда, центр приложения сип оказался сдвинут. Раньше задачей было уморить Англию голодом, а теперь – топить скорее, чем Союзники будут успевать строить новые суда. Для достижения этой цели нужно было существенно поднять показатели потопленного тоннажа по сравнению с 1941 годом, когда они равнялись в среднем 250 000 в месяц.

В первом полугодии 1941 года в море находилось в среднем 18 лодок, а во втором – 33. Командование могло рассчитывать на ежемесячное пополнение в 1942 году в количестве двадцати лодок. Если потери останутся такими же, то шансы обнаружения целей при растущей численности лодок существенно повышались. Отсутствие опыта у эскортов в дотоле нетронутых водах Западной Атлантики должно было пойти на пользу Германии, особенно в узловых точках маршрутов.

У Деница оставалась все та же проблема: как наиболее выгодно использовать лодки, как вскрыть слабые места противника, чтобы нанести ему максимальный урон с минимальным риском для собственных сил. Очевидным местом для начала кампании виделись прибрежные зоны Америки. Уверенности в этом мнении прибавлял тот факт, что с марта 1942 года Дениц собирался получать первые подводные танкеры, благодаря которым даже лодки-малютки смогут действовать в дальних водах.

Командиры получили новые боевые приказы. Им следовало совершить одновременные внезапные рейды в районе нескольких американских портов и атаковать цели только более 10 000 тонн. Было приказано не приступать к операции, пока командиры не получат кодовое слово «Paukenschlag».[76] Командирам было указано загрузиться всем необходимым для обеспечения жизнедеятельности во всех климатах, в частности тропической и теплой одеждой, так как их полем деятельности могла стать любая точка от крайнего севера до крайнего юга североамериканского континента.

Лодки вышли в море в скверную зимнюю погоду. Пересекая Атлантический океан, они принимали множество сигналов от судов, терпящих бедствие в условиях шторма, но лодки игнорировали эти сигналы во имя большой цели, стоявшей впереди. Наконец пришла радиограмма: «Paukenschlag» состоится 13 января.

12 января Хардеген на «U-123» находился недалеко от назначенного ему района под Нью-Йорком, когда показался дымок. «U-123» на полном ходу направилась навстречу своей жертве, мачты, труба и надстройки которой постепенно все яснее вырисовывались на фоне неба.

– Отличное большое судно, – заметил старпом. – Такое, пожалуй, нельзя упускать.

Хардеген заколебался: «Paukenschlag» назначен на 13-е, надо ждать до завтра, но десятитысячник… Если бы можно было потопить его незаметно, чтобы новость об этом не успела разойтись к следующему дню. Что бы сделал на его месте адмирал? Он, скорее всего, провел бы атаку. Это соображение все и решило.

После удара в машинное отделение британское грузовое судно «Циклоп» водоизмещением 9 076 тонн застопорило ход, орудийный расчет бросился к боевому посту, несомненно, заработала и радиосвязь, но после второй торпеды нос поднялся и судно вертикально ушло на дно.

К восходу новой луны «U-123» прибыла на свою позицию под Нью-Йорком. Ждать пришлось не долго: услышали шум приближающегося теплохода. «U-123» развернулась на цель, и через несколько секунд произвела залп. В небо взметнулись огонь и дым. Радист подводной лодки доложил: из сигнала бедствия судна следует, что это танкер «Норнесс» и что на нем создалось впечатление, что они наскочили на мину.

– Мину! – презрительно сказал Хардеген. – Никто, видно, не ожидает здесь немецких подводных лодок.

Он подождал немного, но танкер не думал тонуть. Хардеген произвел еще один выстрел, на сей раз танкер стал быстро погружаться, но нос, метра три, продолжал оставаться над водой. Стало очевидно, что корма лежит на дне: в этом месте было мелко.

«Paukenschlag» начался.

На следующий день «U-123» перехватила передачу американского радио, где говорилось о «разрушенном неизвестном танкере». Неизвестный танкер? Это значит, что спасшиеся еще не добрались до берега и американцы не знают о присутствии подводной лодки. Хардеген приказал, чтобы все время прослушивались радиопередачи, включая на волне 600 метров, потому что это было лучшим источником информации.

Через сутки лодка перехватила еще один танкер водоизмещением 10 000 тонн, идущий от берега. После того как торпеды попали в цель, небо заволокло дымом.

На следующий день из передачи на немецком языке из Буэнос-Айреса на лодке узнали, что с танкера «Норнесс»[77] спасено 38 человек, а еще через день они услышали сообщение о втором танкере. Все, секрет выплыл наружу.

Американцы зашевелились. Вдоль берега туда и сюда стали сновать эсминцы, в небе появилось множество самолетов, но лодка спокойно лежала на грунте и лишь по ночам всплывала.

После того как лодка потопила третье судно, она поменяла позицию, перейдя южнее, к мысу Хаттерас. Это было весьма подходящее для нее место, море здесь буквально кишело судами. «U-123» осторожно прокралась вдоль береговой линии и заняла позицию в районе, где в последующие четыре месяца около четырех сотен самых разных судов станут жертвами германских подводных лодок.

Первой целью «U-123» на новой позиции стало судно в 4 000 тонн, тяжело груженое. Оно попало в поле зрения, так как было ярко освещено. Первая торпеда прошла мимо. Хардеген с руганью стал маневрировать для нового выстрела, но тут, проходя мимо светового буя, увидел еще три судна. Хардеген решил их пока не трогать и остановился на прежней цели. Атаковал он с дистанции 400 метров, и через тридцать секунд торпеда взорвалась прямо под трубой судна. Корма затонула и достала дно, а нос продолжал торчать. Хардеген обогнул судно и бросился за другими судами. Он снова вышел на позицию и выстрелил, и снова столб пламени поднялся вверх после попадания торпед. У Хардегена оставались только две торпеды. Он решил вернуться к плавучему маяку и там почти сразу увидел пять судов в кильватерном строю, ярко освещенных. Пять судов – и только две торпеды. Был один выход – атаковать пушкой. Он вызвал своего офицера-артиллериста фон Шретера, который скептически выслушал командира.

– Атаковать, пристроившись с кормы? – с сомнением произнес офицер. – Невозможно. Они же заметят нас, не успеем мы сделать и выстрела, а потом нам достанется.

– Ерунда! Во-первых, у них, скорее всего, нет должного наблюдения, и, во-вторых, они представления не имеют, как выглядит рубка подводной лодки. Пушки – это не по моей части, но у меня предчувствие, что это сработает… По местам стоять к артиллерийской атаке! – крикнул командир вниз через люк.

– Хардеген повернулся к фон Шретеру. – Чем наглее будем, тем больше наш блеф имеет шансы на успех. Если мы попадем первыми же выстрелами, противник потеряет голову. Надо использовать эти первые мгновения замешательства.

Затем, перегнувшись через поручни мостика, он крикнул артиллеристам:

– Крепче держитесь на палубе!

Орудийный расчет, на который летели брызги разбивающихся о борт волн, был мрачен и сосредоточен.

– Дистанция двести метров… оба средний вперед… десятью выстрелами… огонь!

Над палубой мелькнуло пламя бездымного пороха, послышались взрывы снарядов, попавших в цель. Вначале на палубе танкера появился неуверенный огонек, который быстро перерос в огромный пожар, потом последовали взрывы емкостей с горючим.

Тем временем командиру доложили, что остальные суда погрузились во тьму и отворачивают с курса. Артиллеристы прекратили стрельбу, лодка бросилась в погоню за шеститысячником. Когда лодка набрала полный ход, вдруг из-за поломки водяного насоса охлаждения заглох левый дизель. Хотя правый работал вовсю, цель уходила. Близился рассвет, и Хардегену следовало решать, как распорядиться оставшимися двумя торпедами.

Горящий танкер давно остался за кормой, но вдруг на лодке услышали работу его радиостанции: «На танкере "Мелэй" пожар после обстрела подводной лодкой, Просим информировать ближайшее военно-морское командование. Огонь под контролем. Иду к Норфолку. «Мелэй» – восемь тысяч двести семь тонн», – сообщал радист.

– Господи, не думал, что он такой большой, – воскликнул Хардеген. – Надо отдать ему наши последние две торпеды. Шеф, когда вы поправите этот дизель?

– Не могу сказать, господин командир, – ответил механик.

«U-123» заковыляла дальше на одном дизеле. Везение не оставляло лодку: внезапно в темноте выросли надстройки. Командиру только пришлось немного развернуться и произвести торпедный выстрел. Торпеда попала по центру, и судно развалилось надвое, затонув на десятиметровой глубине. Нос и корма торчали из воды, мачты склонились одна к другой. Из сигнала бедствия, поданного судном, узнали его название и то, что это пятитысячник.

– Передайте командиру, – сказал радист, который вел статистику побед, – что «U-123» набрала теперь более двухсот тысяч тонн.

«Сто тысяч, – под моей командой», – подумал Хардеген, вглядываясь в темноту в поисках танкера «Мелэй». Наконец он увидел танкер, но и танкер заметил его и отвернул к берегу, но там глубина быстро уменьшалась, и танкеру пришлось изменить курс. Как только он это сделал, Хардеген выстрелил и попал точно в машинное отделение. Танкер быстро затонул.[78]

Внутри лодки услышали долгожданный приказ:

– Право на борт, курс домой!

* * *

Оперативная зона вдоль берегов Соединенных Штатов была вскоре расширена. Операция «Paukenschlag» проводилась в акватории от залива Святого Лаврентия до мыса Хаттерас, а следующая группа больших лодок распространила свои действия до Тринидада и Арубы, средним же лодкам была предоставлена свобода действия в самом заливе Святого Лаврентия. В штабе поняли, что эти средние лодки имеют больший радиус действия, чем считалось раньше. При том, как они использовались до этого, они не могли продемонстрировать, насколько экономичными являются на больших переходах. К началу марта 1942 года эти сравнительно небольшие лодки действовали под Нью-Йорком, а через две недели – за мысом Хаттерас.

Пока не было никаких свидетельств, что Соединенные Штаты перешли на условия военного времени. После двух месяцев войны их суда плавали без охранения. Капитаны судов останавливались возле торпедированных судов и общались с ними по мегафону. Если по судну попадала торпеда, но оно оставалось на плаву и способным продолжать движение, капитаны никогда не варьировали скорость хода и никогда не делали противолодочные зигзаги, что помешало бы лодкам нанести завершающий удар.

И у них не было никакого представления об обеспечении безопасности. Они болтали о чем угодно на волне 600 метров. Мало того, радиостанции береговой обороны передавали в эфир постоянные информационные программы, сообщая при этом подробности о спасательных работах, о том, какие районы патрулируются самолетами и где будут находиться корабли противолодочной обороны. Подводные лодки настраивались на эту волну еще в середине Атлантике. Эта информация оказывала им огромную помощь в их операциях, с ее помощью они определяли местоположение судов, получали довольно ясную картину движения на море и даже высчитывать соотношение между танкерами и обычными торговыми судами и, соответственно, вероятность выйти на то или иное судно.

В течение нескольких недель американцы полагались в противолодочной обороне на несколько слабо вооруженных патрульных кораблей, командам которых не хватало как уверенности в собственных силах, так и опыта. В результате несколько немецких подводных лодок, застигнутых врасплох на поверхности, сумели уйти, потому что противник быстро прекращал преследование.

Эсминцы, патрулировавшие вдоль судоходных маршрутов, ходили туда и обратно с точностью часового механизма, и на лодках могли по ним проверять часы. Поэтому в американских водах в 1942 году немецкие командиры подводных лодок чувствовали себя смелее, чем у британских берегов в 1939 году. Они даже атаковали суда из орудий в виду берегов. Никогда до или после орудия подводных лодок не играли такой большой роли в их операциях, как в это время.

Хотя в это время в воздухе была куда большая активность, чем на море, особенно под Галифаксом, Нью-Йорком и у мыса Хаттерас, самолеты не досаждали лодкам, потому что экипажам не хватало опыта своих британских коллег, которые делали весьма трудной жизнь подводников в Восточной Атлантике.

Однако успешному ведению этой кампании помешал удар с той стороны, откуда он совершенно не ожидался. Дениц как раз собирался направить в этот район две группы новых лодок, поступивших с баз подготовки в Атлантике, и тут из адмиралтейства поступило сообщение о том, что в опасности Норвегия. Сам фюрер был крайне обеспокоен возможной высадкой Союзников в Норвегии, которую он рассматривал в качестве «решающего района всей войны». Он приказал усилить оборону этого скверного бастиона надводными кораблями и подводными лодками и даже потребовал, чтобы все подводные лодки были сосредоточены в акватории Норвегии – они должны были осуществлять разведывательные в связи с возможностью вражеского вторжения. Чтение разведывательной информации убедило фюрера в том, что противник располагает достаточным количеством судов для высадки десанта, и военно-морское командование согласилось с ним.

Дениц был вне себя от этого приказа, который находился в полном противоречии с его концепцией. Но, к счастью для него, поступление на этот момент первых сообщений об успехах подводников в американских водах привело к тому, что исполнение директивы фюрера от 22 января было отложено. В принципе требование о переводе подводных лодок в норвежские воды продолжало оставаться в силе, и в начале февраля адмиралтейство приказало осуществить следующую диспозицию: восемь лодок должны нести вахту в районе Исландии, Фарерских островов и Шотландии, шесть – в южных водах и по две – у Нарвика или Тромсе, у Тронхейма и Бергена.

Итого требовалось двадцать лодок, так что для Атлантики мало что оставалось. Несмотря на все протесты Деница, ему пришлось подчиниться, но, как он и ожидал, результаты оказались бледными до крайности. Из-за неожиданного снижения числа лодок, поступивших с баз подготовки в конце февраля, ему пришлось перебросить на север с баз в Бискайском заливе шесть лодок, включая лодки «U-701» Дегена, «U-553» Турманна, «U-753» фон Маннштайна и «U-569» Хинша. Это были опытные командиры, которые весьма пригодились бы в американской кампании. А чего они добились на севере? Одно маленькое грузовое судно и три патрульных корабля на всех в районе Сейдисфьорда.

Берлин придерживался позиции, что подводные лодки могут оказать материальную поддержку наземной кампании Германии, только атакуя полярные конвои Союзников, направлявшиеся в Архангельск и Мурманск, и приказал, чтобы четыре лодки, действовавшие на тот момент у Гебридских островов, были переданы на эти цели и поставлены под командование адмирала, отвечающего за операции в северных водах. Дениц ответил, что те лодки непригодны для выполнения такой задачи, и тогда адмиралтейство решило просто подождать, пока с баз подготовки придут новые и соответствующе оборудованные лодки. В конце марта двадцать лодок в северных водах вышли из-под командования Деница.

Адмирал продолжал доказывать свою точку зрения: главная задача подводных лодок – топить суда быстрее, чем Союзники могут их строить. Наибольшая часть судостроения, подчеркивал он, приходится теперь на Соединенные Штаты, поэтому атаки должны быть сосредоточены против них и, в частности, против американских линий снабжения Союзников топливом. Каждое судно, потопленное в американских водах, означало бы, что одним судном грузов станет меньше в России, как и в Англии, а также усилит оборонительные возможности Германии во Франции и в Норвегии.

Активность подводных лодок у американских берегов обеспечивалась теми силами, которые были доступны. Только в двух случаях подводные лодки обнаруживали конвои. В конце января они вышли на быстрый конвой и потопили британский эсминец «Белмонт», а в конце февраля они обнаружили конвой «ONS-67».

И тут впервые пришла новость об использовании противоторпедных сетей. Заметили, что в одном из конвоев ими были оснащены два танкера, а одна из лодок сообщила, что на Ньюфаундлендской банке заметила странного вида судно, похожее на кабелеукладчик, торпедный удар по которому не возымел никакого эффекта. Только после войны стало известно, что британцы оснастили сетями около семисот судов, из которых пятнадцать было спасено после торпедных атак, включая транспорт с войсками. Этот транспорт, сам того не ведая, тащил за собой неразорвавшуюся торпеду в течение полутора суток до самого порта, где она и была обнаружена.

Мнения в германском адмиралтействе стали меняться, когда там постепенно поняли важность нанесения максимального ущерба каналу американских топливных поставок. Пришел приказ от самого гросс-адмирала Редера: новая кампания по противодействию топливным поставкам начнется не с борьбы с танкерами, а с разрушения прибрежных нефтеперегонных предприятий артогнем с моря.

Хартенштайн на «U-156» пошел первым на операцию по уничтожению нефтехранилищ на острове Аруба, но несчастный случай помешал операции, едва она началась. Преждевременный взрыв снаряда ранил двух моряков и повредил ствол пушки. После нескольких часов напряженной работа удалось исправить пушку, отпилив поврежденную часть ствола, но тем временем на Арубе подняли тревогу, и операцию пришлось отложить, хотя позже Хартенштайн потопил два судна из пушки с отпиленным стволом.

Подводную лодку «U-161» направили в Порт-оф-Спейн, Тринидад. Ахиллес, командир лодки, хорошо знал те места по мирным временам и использовал свои знания, чтобы проникнуть в гавань, где в темное время суток потопил танкер и грузовое судно, а затем благополучно ушел. Он повторил этот опыт неделей позже в Порт-Кастрис на острове Сент-Люсия. Пока он зарабатывал себе прозвище «Тринидадский бурильщик», его товарищи наносили удары по танкерам, перевозившим нефть от скважин к нефтехранилищам.

В то же самое время – шла третья неделя февраля – командир «U-504» Поске открыл сезон у входа в порты Флориды – таких как Чарлстон, Саванна, Джэксонвилл, Джупитер и на шикарных курортах – Палм-Бич и Майами. В тех местах подводных лодок еще не видели. Морские пути были забиты судами, как и в мирное время, побережье сияло огнями. Вот следующий краткий отчет из вахтенного журнала Поске: 

21.20. Прибыл в заданный район. Дал залп двумя торпедами по груженому танкеру, идущему на юг. Попадание в нос и корму. Затонул кормой. Следующим вечером преследовал грузовое судно, но потерял его из-за дождя и шквального ветра. Полчаса спустя в ночной атаке потопил четырехмачтовое судно. Судно опрокинулось. Направился на юг, к Джупитеру. Атаковал большой танкер. Сильный взрыв, судно сразу охватило пламя. Перевозило 12 000 тонн горючего. В ясную ночь услышал характерный шум эсминца; увидел противника и погрузился. Был атакован глубинными бомбами, преследование длилось три часа, но, хотя противник проходил несколько раз над головой, он больше не атаковал и в конце концов ушел. Несколько позже произвел атаку с подводного положения на нефтеналивной танкер в 7 000 тонн. Танкер взорвался. Тремя днями позже атаковал норвежское судно, но все три торпеды прошли мимо. Серьезные повреждения палубы от сильного шторма, препятствующего нашим боевым действиям. Взял курс на базу малым ходом. Потопил судно, шедшее в Бомбей, везло на палубе легковые автомобили. Судно разбито вдребезги… 

С возвращением из района Наветренных островов «U-126» Бауэра в Карибском море наступило временное затишье. Все лодки израсходовали свои запасы торпед одновременно, а на их место направить было некого. Так было до тех пор, пока не в апреле не вступили в строй подводные танкеры, которые прозвали «дойными коровами». После этого представилось возможным держать в добычливом Карибском море районе постоянный контингент.

По расчетам, в 1942 году должно было поступать ежемесячно по двадцать лодок, но суровая зима и замерзание Балтийского моря задержали поступление сорока пяти лодок: с января по март поступило только тринадцать лодок, с апреля по июнь – лишь десять. После вычета двенадцати лодок, погибших в море, и тех, которые были приданы силам на севере и в Средиземном море, получился прирост в тридцать лодок вместо восьмидесяти.

Все лодки, имевшиеся под рукой, направлялись на «американский фронт». Число это было невелико – от шести до восьми в каждый данный момент, но их командирами были прожженные вояки, прошедшие суровую школу британской противолодочной обороны. Лейтенант Топп на «U-552» был одним из них – ас по конвоям. Был там и Мютцельбург на «U-203», и Лассен на «U-160», каждый из которых потопил пять – шесть судов. Был там опять и Хардеген на «U-123», который потопил одиннадцать судов, а Йохен Мор на «U-124» потопил девять судов за один выход; он еще отличился и тем, что отрапортовал о своих успехах стихотворной радиограммой в адрес адмирала: 

Мыс Хаттерас. В ночь чернее чернил

Несколько танкеров здесь потопил.

Рузвельту грустно: у них с этих пор

Меньше на тысяч с полсотни.

Ваш Мор. 

Под градом ударов американцы понемногу начали реорганизовывать свою оборону, и командиры подводных лодок быстро заметили эти перемены. Суда больше не плавали как и когда придется, а варьировали время и дистанцию от берега от берега, иногда шли в одиночку, иногда группами. Самолеты начали атаковать подводные лодки и по ночам, в периоды полнолуний заставляя их уходить от берега.

Но очень скоро командир «U-105» Шух обнаружил узловой пункт судоходных маршрутов – в трехстах милях восточнее мыса Хаттерас, – и «морские волки» снова собрались в стаю.

Второй поход Хардегена на «U-123» начался благоприятно для него. Не успел 22 марта он прибыть на позицию, как потопил танкер «Маскоджи» из Уилмингтона водоизмещением в 7 000 тонн. На следующий день он увидел еще один. Но – и это было новым для времен «Paukenschlag» – судно шло зигзагами и к тому же было вооружено. Хардеген заметил два 105-миллиметровых орудия на корме и два 88-миллиметровых в центре судна, а также несколько легких противовоздушных средств на мостике, но его нельзя было отпугнуть такой демонстрацией силы. Под покровом дождя и шквального ветра он подобрался к судну и выстрелил. Одна торпеда застряла в торпедном аппарате и шум ее винтов разнесся по всей лодке, но торпеда все-таки «выскользнула», и Хардеген с облегчением вздохнул. На момент выстрела расстояние до цели составляло 900 метров, и продвижение к цели продолжалось, Раздался взрыва, из носовой части судна стало вырываться пламя, а это значило, что одна торпеда все-таки дошла до цели. Люди на судне забегали, стараясь спастись, в любой момент новый взрыв мог разнести судно на куски. Никто на обреченном судне и не думал открывать огонь.

– По местам стоять к артиллерийской атаке! Шесть снарядов по машинному отделению, два по кормовым трюмам – огонь!

После первого попадания в небо поднялся белый огненный шар. Пять с половиной часов спустя судно затонуло в гигантском дымовом облаке.

В тот же вечер лодка обнаружила пароход водоизмещением примерно в 3 000 тонн, который шел прямым и мирным курсом, иногда выбрасывая в воздух клубы черного дыма. Не решаясь положиться только на свое собственное мнение, Хардеген пригласил на мостик штурмана и курсанта. Никто из них не увидел ничего подозрительного в судне, и Хардеген решил атаковать с надводного положения. С расстояния примерно 600 метров единственная торпеда угодила в носовую половину судна, вверх вырвался столб черной воды. Судно остановилось, на нем начался пожар. С борта судна радировали: «Кэролайн» торпедирована. Горит. Не сильно. Координаты…». Судно начало немного крениться. С борта спустили одну спасательную шлюпку, другая продолжала висеть на шлюпбалке. «Не сильно? – подумал Хардеген. – Ну что ж, посмотрим».

«U-123» обошла горящее судно с кормы на близком расстоянии, чтобы атаковать его из пушки с другого борта. Хардеген сидел на поручнях мостика и наблюдал. Люди с «Кэролайн» садились и во вторую шлюпку.

– Дайте им отойти от судна, – сказал Хардеген, наблюдая за посадкой. – Не стрелять же по ним.

Внезапно на «Кэролайн» увидели два красных огня. Судно как будто двигалось. То ли оно сохраняло инерцию, то ли у него работали собственные двигатели, но расстояние между судном и лодкой сократилось. С некоторым подозрением Хардеген приказал дать средний вперед и право руля. И «Кэролайн» повернула тоже! Совпадение? Хардеген прибавил хода и снова дал право руля. И «Кэролайн» снова повернула! Она прибавила ход и ожила. Упал маскировочный брезент, раздались выстрелы пушек, заговорили пулеметы. Взвыли на полную мощь дизеля подводной лодки, выбросив облако черного дыма, Взрывы снарядов происходили вначале за кормой, потом возле бортов. Трассирующие пули свистели над головой, попадали в рубку. Курсант застонал и упал, раздался сильный взрыв на палубе.

– Все вниз! Задраить переборки! – скомандовал Хардеген.

На мостике под градом снарядов остались лишь командир и старпом. Раненый курсант лежал возле люка на мостике, его правая нога была разбита и вся в крови. Боцман пытался перевязывать его. Раздались новые взрывы. Потом Хардеген увидел какой-то черный объект, летящий по воздуху. Оказалось, что на «Кэролайн» установлено устройство, метавшее глубинные бомбы! Это было самое настоящее судно-ловушка, и он позволил провести себя, как начинающего!

Погружаться было нельзя и потому, что на мостике курсант, и потому что Хардеген не был уверен теперь в водонепроницаемости корабля. Командир потерял равновесие и упал, старпом тут же спрятал его под обвес рубки.

Черный столб дыма разделял лодку и «Кэролайн». Как часто они ругали этот дым, мешавший наблюдению за целью, а теперь в этом было их спасение. Дистанция выросла настолько, что «Кэролайн» прекратила огонь. Хардеген скорее слетел, чем спустился по трапу в лодку. Курсанта положили в кают-компании, разорвали на нем брюки. Он был в сознании, лицо у него посерело, глаза расширились и потемнели, губы были крепко сжаты. Он не издавал ни звука. Хардеген осторожно приподнял полотенце, прикрывавшее ноги, увидел развороченные мышцы и понял, что положение безнадежно. Хардеген сделал курсанту укол морфия, уложил его поудобнее и ушел в центральный пост. Он погрузился на перископную глубину, выровнял лодку и повел ее к «Кэролайн», которая стояла без хода и, видимо, ожидала новой атаки. Нос ее находился ничуть не глубже, пожар был ликвидирован. «Кэролайн» держалась на воде так, словно ее трюмы были заполнены пустыми бочками. «Группа паники», похоже, уже вернулась на борт, шлюпки были закреплены на шлюпбалках.

Спокойно и осторожно Хардеген вывел лодку на позицию для выстрела, прицелился так, чтобы машинное отделение оказалось прямо по курсу. Через двадцать четыре секунды столб воды взметнулся в районе трубы «Кэролайн». Вначале погрузился нос, затем мостик, над водой остались винт и рули. Хардеген наблюдал через перископ, как команда опять спускает на воду шлюпки. В половине шестого Хардеген всплыл и посмотрел в сторону«Кэролайн». Шлюпки уже скрылись из вида. Без нескольких минут шесть вдруг поднялся ее, до лодки донеслись три взрыва, и затем «Кэролайн» скрылась под водой.[79]

Поздно ночью лицо курсанта резко осунулось, он вытянулся – и тихо умер. Боцман достал новую парусину для койки. С первыми лучами рассвета лодка застопорила ход. В утренней тишине Хардеген прочитал молитву, затем дал едва заметный знак – и тело молодого офицера скользнуло в море, к месту своего последнего успокоения. Команда стояла, отдавая честь.

* * *

14 апреля 1942 года американцы добились первого успеха. Грегер на «U-85» стал жертвой атаки глубинными бомбами с эсминца «Роупер» к востоку от мыса Хаттерас. Американская оборона, хотя еще и очень слабая, постоянно улучшалась после усиления прибрежной патрульной службы эсминцами, кораблями береговой охраны и небольшими патрульными кораблями, которые также эскортировали местные конвои торговых судов.

Но это было не единственным местом, где подводные лодки понесли потери в первые месяцы 1942 года. 6 февраля Зигфрид Ролльманн с «U-82», возвращаясь с задания, сообщил о маленьком и, на его взгляд, слабо охраняемом конвое к западу от Бискайского залива. Ему приказали не терять конвой из вида, но после нескольких сигналов «U-82» замолчала.

26 марта «U-587», также возвращаясь с задания, также сообщила о маленьком и слабо охраняемом конвое в том же районе. В соответствии с инструкциями, капитан 3 ранга Борхердт также пошел за конвоем, через несколько часов также перестал отвечать на запросы.

15 апреля молодой командир Лерхен в своем первом поход, направляясь из Киля, заметил конвой в том же районе. Он получил приказ атаковать ночью и с предельной осторожностью, но вскоре после этого лодка перестала отвечать.

К этой проблеме необъяснимых потерь присоединилась и другая. В марте один из командиров вернулся из патрулирования с неприятным сообщением, что, идя ночью в надводном положении в Бискайском заливе, он внезапно в нескольких сотнях метрах за кормой, прямо в кильватере, увидел в воздухе над морем прожектор. Это было нечто новое. Противник применял ночное патрулирование с воздуха в районе Гибралтара, а недавно и у Тринидада – при высокой луне, но чтобы самолет был оборудован прожектором – такого еще не видели.

Дениц сразу же направил в Берлин одного из офицеров своего штаба, лейтенанта Меккеля, чтобы тот получил там определенный ответ на вопрос: может ли самолет обнаружить ночью лодку с такой точностью, чтобы прямо подлететь к ней? Эксперты в адмиралтействе подумали и решили, что это в высшей степени невероятно.

– В высшей степени невероятно – это не достаточный ответ, – сказал эмиссар Деница. – Адмиралу важно знать не то, вероятно это или нет, а возможно ли это технически.

– Мы не можем ответить с уверенностью, – было ему ответом, – но в соответствии с нашими техническими знаниями мы сказали бы нет.

Все эти новые события да плюс еще огромный район операций обязывали командование подводников быть в курсе всех подробностей происходящего. Соответственно и предыдущая оперативная политика была тщательно пересмотрена, и всем лодкам приказали сообщать обо всем происходящем в море. Командирам лодок было приказано пойти на лишний риск пеленгования их радиопередатчиков противником, ибо информация, которую они должны были передавать и передавали, представлялась жизненно важной для оперативного планирования.

* * *

Операция «Paukenschlag» положила начало второму «золотому веку» германских подводных лодок, который длился три полных месяца, прежде чем контрмеры противника между островом Нантакет[80] и мысом Хаттерас стали по-настоящему эффективными.

В марте 1942 года в море вышел первый подводный танкер «U-459», которым командовал фон Вильямовитц-Меллендорф. «Дойные коровы» – лодки серии XIV водоизмещением 1 700 тонн – были тихоходными и неповоротливыми созданиями, способными перевозить 700 тонн топлива, из которых б’ольшая часть шла на заправку других лодок. Они не располагали торпедными аппаратами и были вооружены лишь двумя 37-миллиметровыми пушками и одной 20-. миллиметровой зениткой. Они были созданы не для боев, а для снабжения других подводных лодок. Их запасов хватало для того, чтобы снабдить пятьюдесятью тоннами топлива двенадцать средних лодок и дать тем возможность действовать в самых дальних уголках Карибского моря или девяноста тоннами – пять больших подводных лодок, действующих аж под Кейптауном. Эта лодка имела на борту запчасти, на ней был врач, а также торпедисты, радисты, электрики для замены кого-либо из личного состава лодок в случае необходимости.

На эти лодки смотрели как на дар небесный, они и их командиры были весьма популярны среди подводников. Фон Вильямовитц-Меллендорф командовал лодкой еще в Великую войну и оказался одним из немногих офицеров, делавших это и во Вторую мировую войну. 80-90 процентов лодок, действовавших в Карибском море, приходили заправляться к фон Вильямовитцу-Меллендорфу, а также к другим танкерам, которыми командовали Шорн, Штибер, Фове и Вольфбауэр. Нет никакого сомнения, что без них карибская кампания лишилась бы своей остроты.

В апреле в движении конвоев на юг наступило затишье, совпавшее с периодом полнолуния. Лишь 8 мая обнаружили конвой, сильно охраняемый, идущий близко к берегу, что делало условия для атаки весьма трудными. Но в то время как Шурену на «U-564» и Кремеру на «U-333» удалось потопить вместе дюжину судов, остальные четырнадцать командиров, рассеявшиеся на пятьсот миль вдоль берега, едва достигли такого результата на всех.

Американские суда теперь регулярно ходили в конвоях, плотно охраняемые эсминцами и другими патрульными кораблями, при сильном прикрытии с воздуха. Корабли эскорта набрались опыта и атаковали теперь более грамотно. Три лодки – треть сил между Галифаксом и мысом Хаттерас – стали жертвами эскортов. Это подводная лодка «U-215» под командованием Хекнера, «U-576» под командованием Хайнике, погибшая со всей командой, и «U-701» под командованием «смелого Дегена»,[81] как его звал Дениц; сам Деген и часть его команды попали в плен.

В целях избежания дальнейших жертв всем лодкам было приказано удалиться из района непосредственной близости к мысу Хаттерас. Полгода «морские волки» опустошали эти места, ставшие последним пристанищем сотен судов, что было помечено плотными пучками золотых булавок на карте в оперативном зале штаба. И вот впервые за полгода вокруг мыса Хаттерас воцарился мир, а лодки ушли дальше в Карибское море, где условия для атак оставались пока еще благоприятными. Прямым результатом оказался тот факт, что вскоре на каждую из девяти лодок, действовавших в Мексиканском заливе, в районе Багамам, Наветренного пролива, южнее Кубы вплоть до Юкатанского пролива, Кюрасао, Арубы, Тринидада и берегов Гвианы пришлось по шесть поптопленных судов. Здесь противник был захвачен врасплох, подводные лодки не заметили никаких признаков регулярного патрулирования с воздуха или охраняемых конвоев.

Эти успехи вдохновили Деница снова поднять вопрос о высвобождении лодок, оперировавших на Крайнем Севере, по крайней мере на летние месяцы, чтобы они усилили операции в Атлантике. Но германское адмиралтейство отвергло его аргументы о том, что каждое потопленное судно на западе означает, что одним судном груза будет меньше на Восточном фронте. Адмиралтейство пошло дальше, утверждая, что лодки в Арктике делают жизненно важную работу, выслеживая конвои, против которых проводят операции самолеты люфтваффе. Дениц был близок к отчаянию. Немецкие флотские статистики подсчитали, что ежемесячно следует топить не менее 700 000 тонн, чтобы только быть на уровне производственных возможностей судостроения Союзников, и если только превзойти эту цифру, то грузовое судоходство Союзников будет сокращаться. Однако адмиралтейство предлагало игнорировать тот богатый урожай, который мог бы быть собран на западе и «хранить» двадцать лодок в арктическом «леднике».

В середине мая правительство маршала Петэна[82] узнало, что существует вероятность нападения американцев на Мартинику. Воды в районе города Фор-де Франс все время патрулировали легкие американские корабли и летающие лодки. Вишистское правительство не могло полагаться на команды французских военных кораблей и грузовых судов в порту Фор-де-Франс и подозревало, что они могут перейти на сторону противника.

Хартенштайн на «U-156» и Цан на «U-69» получили приказ наблюдать за оказавшейся под угрозой французской колонией и атаковать американские корабли, а также те французские транспортные суда, которые попытаются перейти к противнику. «U-156» пришла в заданный район в полнолуние, и луна светила так ярко, что ни о минуте темноты и думать было нечего, и Хартенштайн был вынужден оставаться в подводном положении и днем и ночью, за исключением минимума в четыре часа, в течение которого ему нужно было заряжать батареи. Люди ворчали и исходили потом, потому что жара на лодке становилась нетерпимой. После семи суток пребывания на позиции – и 120 часов под водой – Хартенштайн вынужден был радировать, что достигнут предел терпения, и немедленно перевели в другой район.

Дениц к этому времени был уже не в Керневеле. Британское нападение в начале года на Сен-Назер послужило причиной прямого приказа Гитлера перевести штаб подводного флота в Париж, и Дениц разместил свой командный пост на авеню Марешаль Монури.

Радиограмма от Хартенштайна заставила задуматься Деница. Хартенштайн был одним из его лучших офицеров, и такой человек неспроста жаловался на предел терпения. Но в тех водах приходилось бороться не только с жарой. Почти одновременно с радиограммой Хартенштайна пришло известие о неудачной попытке трех лодок, направлявшихся к бразильским берегам, атаковать конвой в западноафриканских водах. Оказалось невозможным следовать за конвоем при постоянном давлении со стороны охранения с моря и воздуха. Времена здорово изменились по сравнению с тем же периодом прошлого года, когда в тех же водах появились «U-105» и «U-106».

* * *

Витте на «U-109» находился на задании у берегов Венесуэлы и собирался брать курс на базу, поскольку израсходовал все торпеды и почти все снаряды. Его 37-миллиметровая пушка вышла из строя, а кондиции оставшихся 20-миллиметровых патронов были сомнительными, после того как подвергся атаке глубинными бомбами.

Через два дня пути к дому с приходом сумерек увидели большой танкер. Витте решил всплыть и поджечь танкер оставшимися снарядами. Третий выстрел пришелся прямо по мостику, следующие тоже попадали в танкер, но мало какие снаряды взрывались: на них оказали воздействие взрывы глубинных бомб. Танкер огнем не отвечал. На лодке поймали его сигнал: «Садлер»[83] атакован подводной лодкой» – и позиция судна. Сразу после этого на воду была спущена первая шлюпка. Судно потеряло ход, от него отошла спасательная шлюпка. К его пушке никто не подходил. За первой шлюпкой последовали еще три.

– Подожгите мостик, – приказал Витте.

Опять загремели выстрелы, и они возымели действие: в воздух полетели осколки, гнулся металлические, скоро мостик закрыло огненной завесой. Стреляли до последнего снаряда. Потом стали ждать, пока не танкер не затонет. Час ждали, второй. Танкер горел, но тонуть и не думал, даже осадку не изменил. Время шло, приближался рассвет, и Витте приказал высадиться на танкер группе уничтожения и стал с нетерпением ждать. Наконец группа вернулась, возглавляемая старпомом, который держал под мышкой подарки – бутылки виски и джина из запасов танкера. Потом прозвучали четыре глухих взрыва, и танкер стал погружаться кормой. Медленно и величественно его нос поднялся над волнами, корпус встал вертикально и затем тихо и спокойно ушел под воду.

* * *

История этого периода войны в Карибском море и Мексиканском заливе полна такими операциями, когда артиллерийские атаки, хитрость и внезапность помогали топить суда и побольше и с более сильным вооружением, чем упомянутый танкер «Садлер».

К концу июня впервые стало заметным снижение интенсивности судоходства в Карибском море, в то время как патрулирование с воздуха усиливалось. Наконец пришли и первые сообщения о передвижении судов в составе конвоев – в районе Тринидада, Больших Антильских островов, в район Юкатанского пролива. Только в Мексиканском заливе продолжали ходить одиночные неохраняемые суда. В соответствии с принципом брать там, где легче, подводные лодки были постепенно выведены из других районов, за исключением урожайных неизменно полей вокруг Тринидада. Не то чтобы противолодочная оборона у американских берегов стала слишком сильной, просто конец самостоятельного передвижения транспортов и введение конвойной системы сделали невыгодным посылать подводные лодки в такую даль, и таким образом «морские волки» постепенно вернулись в Атлантику.

Так закончился второй «золотой век» – кампания в американских водах.

– = ПОДПИСИ К ФОТО В СЕРЕДИНЕ КНИГИ –=

Стр. 1 фото

Гросс-адмирал Дениц.

Фото капитана 3 ранга Сондерса.

Стр. 2 фото

Флаг рейха впервые поднят на новых немецких подводных лодках.

Фото «Экми».

Берлин приветствует капитана 3 ранга Гюнтера Прина, командира германской подводной лодки, потопившей британский линкор «Ройал Оук», когда Прин едет на прием к Гитлеру.

Фото «Экми».

Стр. 3 фото

Нацистские подлодки препятствовали судоходству Союзников, ставя мины и торпедируя суда. На этом немецком рисунке показано, как ставятся мины через отверстия в дне подводной лодки. Внизу – тоже немецкий рисунок, демонстрирующий атаку подводной лодки глубинными бомбами.

Фото «Экми».

Стр. 4 фото

В командном центре штаба подводного флота – Дениц со своими помощниками.

Стр. 5 фото

Знаменитый германский «шнорхель», покоящийся на палубе нацистской подводной лодки. Снятый со стопора, он всплывал на поверхность, и через гибкие шланги в лодку поступал воздух (потом он стал выдвижным устройством).

Официальное фото ВМФ США, «Экми».

Защищенные от бомб бункеры в Тронхейме, Норвегия. Подводная лодка слева – серии VII, справа – серии IX.

Фото из Имперского военного музея (Великобритания).

Стр. 6 фото

Гамбургские судоверфи. Подводные лодки, заканчивавшиеся строительством на момент капитуляции Германии.

Фото из Имперского военного музея (Великобритания).

Стр. 7 фото

Германская подводная лодка во время боевого дежурства в Арктике.

Подводная лодка «U-333» возвращается на базу искореженной после патрулирования в Атлантике.

Стр. 8 фото

Британский самолет «сандерленд» командования береговой обороны атакует нацистскую подводную лодку пушками и глубинными бомбами. Вскоре лодка была потоплена.

Фото из Имперского военного музея (Великобритания).

Десант с американского крейсера «Чателейн» (слева вдали) на подводной лодке «U-505», после того как та в результате бомбардировки глубинными бомбами с крейсера и самолетов авианосца эскорта «Гуадалканал» была вынуждена всплыть на поверхность.

Фото ВМФ США, «Экми».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.