«Средь толпы, средь потускневших взглядов…»

Средь толпы, средь потускневших взглядов

Я тебя, как солнышко, ищу.

Может быть, твой голос где-то рядом,

Твой игривый солнечный прищур.

Может быть, ещё не так уж плохи

У меня любовные дела.

И в сердцах житейской суматохи,

Может быть, любовь не умерла.

Может, бродят в мире половинки

Многогранных внутренних светил.

Может, рано праздновать поминки.

Может, я в любви ещё не жил.

Я, своей судьбой пренебрегая,

Не прошу небесного огня.

Что ж ты смотришь грустно, дорогая?

Озари, как солнышко, меня!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.

Читайте также

Мы гуляем средь торосов Мы гуляем средь торосов В голубых лучах луны, Все проклятые вопросы, Говорят, разрешены. Но луна, как пряник мятный, Детский пряник ледяной, Вдруг покатится обратно, И — покончено с луной. И, встревоженное чудом, Сердце дрогнет у меня, Я достану

Я хочу, чтоб средь метели[183] Я хочу, чтоб средь метели В черной буре снеговой, Точно угли, окна тлели, Ясной вехой путевой. В очаге бы том всегдашнем Жили пламени цветы, И чтоб теплый и нестрашный Тихо зверь дышал домашний Средь домашней

«Средь мглы томительной и нудной…» Средь мглы томительной и нудной, Навстречу первому лучу Я вышел в путь прямой и трудный, Затеплив скромную свечу. Пусть слева ветер лицемерный, Меняя дважды голос свой, Меня сбивал с дороги верной, Толкая в омут головой. Пускай

О. Л. Леонидову («Средь стаи поэтических калек…») Средь стаи поэтических калек, Во всю разбарабанившихся ныне, Да будет эта книга Вам, Олег, Как манна голодающим в пустыне. 1926 г. 1 февраля.

П. А. Терскому («Средь неугомонной…») Средь неугомонной Лирики советской, Мыслями казенной, А по форме детской, Эта книга, Петро, Будет, вероятно, Чистотою метра Всем весьма приятна. 1926 г. 20 февраля.

Л. М. Пеньковскому («Средь теперешней московской…») Средь теперешней московской Поэтической трухи, Получи-ка, Лев Пеньковский, Настоящие стихи. Я не мчусь лихим карьером Виршеплетам модным вслед, Ибо я не «некто в сером», А сознательный поэт. 1926 г. 24 марта.

А. И. Худяковой («Вы средь дешевой канители…») Вы средь дешевой канители Мою лирическую нить По-настоящему сумели Почувствовать и оценить. Так пусть за это как награда, В передгрозовый душный час Моя спокойная «Прохлада» Провеет в комнате у Вас. 1927 г. 27 ноября.

Надпись на червонце без номера («Как средь толпы славян японец…») Как средь толпы славян японец, Иль меж научных книг роман, Сей недоделанный червонец Попал сегодня в мой карман. И я дивясь такому чуду, За то, что он в семье урод, Его поспешно с рук не сбуду, А сохраню,

«Целый день ты трешься средь собак…» Целый день ты трешься средь собак, Надрываясь в «пиль», «тубо» и кличках, А стемнеет – тащишься в кабак, Хоть живешь у черта на куличках. Чтобы псам в развитии помочь, Ты завел особенные баки, Став физиономией точь-в-точь Некиим

II. «Средь суеты и розни светской…» Средь суеты и розни светской, Во дни сомнений и труда, Лишь этот чистый облик детский Душе заветен, как звезда. И эти косы смоляные, И снежный девственный наряд Мои бессонницы земные Слезами райскими кропят. Но что за боль, – не

«Исток Руси – он средь полей…» Исток Руси – он средь полей С названьем тихим – Украина. И в той окраинной земле Моя зарыта пуповина. Воды напьюсь – не замочу руки, Припав губами к родниковой тайне… Звени, ручей, в сторонке дальней, Благословляя

«Средь шумного бала» Может быть, на этих дурачествах моя дружба с негритенком и кончилась бы, как кончилась когда-то дружба с Би-ба-бо, если бы негр не начал передразнивать певцов, вернее, даже не певцов, а мои же собственные занятия пением.Я уже говорил о том, что некоторое

Глава пятая «СРЕДЬ ШУМНОГО БАЛА, СЛУЧАЙНО...» В начале 1851 года Алексею Толстому было уже тридцать три года. Он считал, что прожил их плохо, но никто не знал его тягостных мыслей. Ум и воспитание наделили его манерой держаться просто, но в этой аристократической простоте была

«СРЕДЬ ШУМНОГО БАЛА…» Порой жизнь человека резко изменяет своё течение — достаточно единой минуты. И чаще всего речь здесь может идти о любви с первого взгляда. Подобное произошло и с Алексеем Константиновичем Толстым. Своему «прекрасному мгновенью» он посвятил одно из

Средь бела дня Вернемся к событиям, происходившим в Ровно примерно в то же время, что и «случай с фон Ортелем».20 апреля 1943 года Валя Довгер и Кузнецов увидели на трибуне во время торжеств по случаю дня рождения фюрера генерала Германа Кнута. Этот толстый генерал был важной