Баллада об алиментах («По возможности без лирических фраз…»)

Баллада об алиментах («По возможности без лирических фраз…»)

1

По возможности без лирических фраз,

Расскажу вам историю эту на ночь…

Не в некотором царстве, а в республике у нас

Жил гражданин Семен Иваныч.

Было ему сорок восемь лет,

Жил он, по-видимому, сыто,

Ходил постоянно обут и одет,

Ибо служил в кооперативе Госмыта.

По вечерам он пил кефир,

Мечтал почему-то о загранице,

И пытаясь одолеть «Ордер на мир»,

Каждый раз засыпал на третьей странице.

Ну и жил бы себе, да и дело с концом!

Но несколько странным его мать уродила:

Неизвестно отчего напоминал он лицом

Самого лучшего нильского крокодила.

Крокодил, безусловно, очень хорош

И даже пользуется уваженьем,

Но если человек на него похож,

Это нельзя назвать достиженьем!

2

И в той же квартире номер шестой, —

Как опишу сие хладнокровно! —

Сияя своей пролетарской красотой,

Цвела комсомолка Марья Петровна.

Она имела жирные уста,

Говорила нудно и слишком длинно,

Была глупа и потрясающе толста

И, по ее словам, невинна.

И когда по ночам скрипела кровать

Под телом ее сырым и мясистым,

Семена Иваныча это не могло не волновать,

Хоть он и считался на службе марксистом.

Он кряхтел и думал: «Я так одинок,

Заведу-ка романчик с этою Машей,

При ее содействии смешной такой щенок

В будущем году назовет меня папашей.

К тому же, во-первых, она ходит в райком,

Во-вторых, у ней есть за что подержаться;

Побалую ее конфетками с чайком,

Авось она не очень будет жаться?!.»

И в те же минуты ворочаясь без сна

Так, что внизу сыпалась известка

И мыши смертельно пугались, она

Рассуждала по-женски практично и жестко:

– «Нужно мне с ним спеться, хошь не хошь,

Это не такая уж большая досада,

Что Семен Иваныч здорово похож

На кого-то из злогического сада!

Во всяком случае его следует нагреть,

Довольно мне разыгрывать египетскую муму

При его солидности его треть

Должна представлять огромадную сумму!..»

И обсудив все детали со всех сторон,

Деловитая пролетарская фея

И распаленный буржуазный селадон

Мгновенно погружались в объятия Морфея.

3

И вот что мы видим через несколько дней:

Они во власти магического круга,

То она у него, то он у ней,

Словом, не могут наглядеться друг на друга.

Часто Марья Петровна впадая в гнев,

Возмущается ужасно поведеньем Чемберлена,

А Семен Иваныч от томленья побледнев,

В это время пожимает ее левое колено.

Потом, в свою очередь, ведет рассказ,

Немногословно, но красноречиво,

О том, как он собирался на Кавказ

И о недостатках кооператива.

4

Но в одну непрекрасную ночь, когда

Они пили чай, рассуждая о Париже,

Мой герой решил: Все это – ерунда!

Один разговор, надо к делу ближе.

И, высморкавшись, неожиданно рек:

– «Мэри, я мечтаю о Вас как о чуде,

Будьте моею сейчас… и навек!..

И храбро схватил ее за груди.

Но Марья Петровна была хитра,

Она и здесь поступила прекрасно:

Подумала: Дурак, давно пора!

Но сделала вид, что никак не согласна.

И когда, наконец, она решилась пасть,

Он перед таким телесным изобильем,

Прямо-таки африканскую страсть

Отразил на своем лице крокодильем.

И разинув рот изо всех сил,

Тут же на диване, под часами,

Сразу ей голову откусил,

Которую и проглотил вместе с волосами.

А Марья Петровна, этот бедный голубок,

Только укоризненно вздохнула,

Перевернулась на правый бок

И как ни в чем не бывало заснула.

Семен же Иваныч, выпив свой кефир,

Попытался выполнить невозможный номер,

А именно: осилить «Ордер на мир»,

Но на третьей странице не выдержал и помер.

5

А на утро в райкоме товарищ Якот

Развивал свой взгляд голосом еловым:

– «Человек, это ведь не рогатый скот,

Он отлично может прожить и безголовым!

У нее есть руки, чтоб голосовать,

Имеются ноги – заниматься физкультурой,

Чего же еще? А на голову наплевать,

По крайней мере не будет дурой!..»

Но товарищ Цацкин, известный кипяток,

На него набросился разъяренной пумой:

– «А на чем ей носить красный платок?!.

Ты об этом, товарищ Якот, подумай…»

Его поддержали и начали преть,

И через несколько часов, в поту и в мыле,

Что-то такое, не мог я подсмотреть,

При одном воздержавшемся постановили.

А чтобы покончить разом с молвой,

И чтобы пострадавшей не было обидно,

Ей дали удостоверенье, что она с головой,

Но только головы у нее не видно.

6

Женщины, вникните в мои слова:

Каждой из вас, как и всякому мужчине,

Весьма и весьма необходима голова,

По очень и очень уважительной причине.

Поэтому куда бы вас расчет не заводил,

Остерегайтесь подозрительных идиллий:

Ведь если ваш партнер лицом крокодил,

Значит у него и темперамент крокодилий!

12–13 июля 1926 года.

Москва

Данный текст является ознакомительным фрагментом.