Маяковскому

Маяковскому

1

Чтобы край земной не вымер

Без отчаянных дяде?й,

Будь, младенец, Володимир:

Целым миром володей!

2

Литературная – не в ней

Суть, а вот – кровь пролейте!

Выходит каждые семь дней.

Ушедший – раз в столетье

Приходит. Сбит передовой

Боец. Каких, столица,

Еще тебе вестей, какой

Еще – передовицы?

Ведь это, милые, у нас,

Черновец – милюковцу:

«Владимир Маяковский? Да-с.

Бас, говорят, и в кофте

Ходил»…

    Эх, кровь-твоя-кровца!

Как с новью примириться,

Раз первого ее бойца

Кровь – на второй странице

(Известий)

3

«В гробу, в обыкновенном темном костюме, в устойчивых, грубых ботинках, подбитых железом, лежит величайший поэт революции».

(«Однодневная газета», 24 апреля 1930 г.)

В сапогах, подкованных железом,

В сапогах, в которых гору брал –

Никаким обходом ни объездом

Не доставшийся бы перевал –

Израсходованных до сиянья

За двадцатилетний перегон.

Гору пролетарского Синая,

На котором праводатель – он.

В сапогах – двустопная жилплощадь,

Чтоб не вмешивался жилотдел –

В сапогах, в которых, понаморщась,

Гору нес – и брал – и клял – и пел –

В сапогах и до и без отказу

По невспаханностям Октября,

В сапогах – почти что водолаза:

Пехотинца, чище ж говоря:

В сапогах великого похода,

На донбассовских, небось, гвоздях,

Гору горя своего народа

Стапятидесяти (Госиздат)

Миллионного… – В котором роде

Своего, когда который год:

«Ничего-де своего в заводе!»

Всех народов горя гору – вот.

Так вот в этих – про его Роллс-Ройсы

Говорок еще не приутих –

Мертвый пионерам крикнул: Стройся!

В сапогах – свидетельствующих.

4

Любовная лодка разбилась о быт.

И полушки не поставишь

На такого главаря.

Лодка-то твоя, товарищ,

Из какого словаря?

В лодке, да еще в любовной

Запрокинуться – скандал!

Разин – чем тебе не ровня? –

Лучше с бытом совладал.

Эко новшество – лекарство

Хлещущее, что твой кран!

Парень, не по-пролетарски

Действуешь – а что твой пан!

Стоило ж в богов и в матку

Нас, чтоб – кровь, а не рассвет! –

Класса белую подкладку

Выворотить напослед.

Вроде юнкера, на То?ске

Выстрелившего – с тоски!

Парень! не по-маяковски

Действуешь: по-шаховски.

Фуражечку б на бровишки

И – прощай моя джаным!

Правнуком своим проживши,

Кончил – прадедом своим.

То-то же, как на поверку

Выйдем – стыд тебя заест:

Совето-российский Вертер.

Дворяно-российский жест.

Только раньше – в околодок,

Нынче ж…

        – Враг ты мой родной!

Никаких любовных лодок

Новых – нету под луной.

5

Выстрел – в самую душу,

Как только что по врагам.

Богоборцем разрушен

Сегодня последний храм.

Еще раз не-осекся,

И, в точку попав – усоп.

Было стало-быть сердце,

Коль выстрелу следом – стоп.

(Зарубежье, встречаясь:

«Ну, казус! Какой фугас!

Значит – тоже сердца есть?

И с той же, что и у нас?»)

Выстрел – в самую точку,

Как в ярмарочную цель.

(Часто – левую мочку

Отбривши – с женой в постель.)

Молодец! Не прошибся!

А женщины ради – что ж!

И Елену паршивкой

– Подумавши – назовешь.

Лишь одним, зато знатно,

Нас лефовец удивил:

Только вправо и знавший

Палить-то, а тут – слевил.

Кабы в правую – свёрк бы

Ланцетик – и здрав ваш шеф.

Выстрел в левую створку:

Ну в самый-те Центропев!

6

Зерна огненного цвета

Брошу на ладонь,

Чтоб предстал он в бездне света

Красный как огонь.

Советским вельможей,

При полном Синоде…

– Здорово, Сережа!

– Здорово, Володя! Умаялся? – Малость.

– По общим? – По личным.

– Стрелялось? – Привычно.

– Горелось? – Отлично.

– Так стало-быть пожил?

– Пасс в нек’тором роде.

…Негоже, Сережа!

…Негоже, Володя!

А помнишь, как матом

Во весь свой эстрадный

Басище – меня-то

Обкладывал? – Ладно

Уж… – Вот-те и шлюпка

Любовная лодка!

Ужель из-за юбки?

– Хужей из-за водки.

Опухшая рожа.

С тех пор и на взводе?

Негоже, Сережа.

– Негоже, Володя.

А впрочем – не бритва –

Сработано чисто.

Так стало-быть бита

Картишка? – Сочится.

– Приложь подорожник.

– Хорош и коллодий.

Приложим, Сережа?

– Приложим, Володя.

А что на Рассее –

На матушке? – То есть

Где? – В Эсэсэсэре

Что нового? – Строят.

Родители – ро?дят,

Вредители – точут.

Издатели – водят,

Писатели – строчут.

Мост новый заложен,

Да смыт половодьем.

Все то же, Сережа!

– Все то же, Володя.

А певчая стая?

– Народ, знаешь, тертый!

Нам лавры сплетая,

У нас, как у мертвых,

Прут. Старую Росту

Да завтрашним лаком.

Да не обойдешься

С одним Пастернаком.

Хошь, руку приложим

На ихнем безводье?

Приложим, Сережа?

– Приложим, Володя!

Еще тебе кланяется…

– А что добрый

Наш Льсан Алексаныч?

– Вон – ангелом! – Федор

Кузьмич? – На канале:

По красные щеки

Пошел. – Гумилев Николай?

– На Востоке.

(В кровавой рогоже,

На полной подводе…)

– Все то же, Сережа!

– Все то же, Володя!

А коли все то же,

Володя, мил-друг мой –

Вновь руки наложим,

Володя, хоть рук – и –

Нет.

    – Хотя и нету

Сережа, мил-брат мой,

Под царство и это

Подложим гранату!

И на раствороженном

Нами Восходе –

Заложим, Сережа!

– Заложим, Володя!

7

Много храмов разрушил,

А этот – ценней всего.

Упокой, Господи, душу

Усопшего врага твоего.

Савойя,

август 1930

Данный текст является ознакомительным фрагментом.