Любовь, Любовь…
Любовь, Любовь…
Поэма Горы
Liebster, Dich wundert die Rede? Alle Scheidenden reden wie Trunkene und nehmen gerne sich festlich…
H?lderlin[18]
Посвящение
Вздрогнешь – и горы с плеч,
И душа – горе?.
Дай мне о го?ре спеть:
О моей горе!
Черной ни днесь, ни впредь
Не заткну дыры.
Дай мне о го?ре спеть
На верху горы.
1
Та гора была как грудь
Рекрута, снарядом сваленного.
Та гора хотела губ
Девственных, обряда свадебного
Требовала та гора.
– Океан в ушную раковину
Вдруг-ворвавшимся ура! –
та гора гнала и ратовала.
Та гора была как гром!
Грудь, титанами разыгранная!
(Той горы последний дом
Помнишь – на исходе пригорода?)
Та гора была – миры!
Бог за мир взымает дорого!
………………………………………..
Горе началось с горы.
Та гора была над городом.
2
Не Парнас, не Синай,
Просто голый казарменный
Холм. – Равняйся! Стреляй! –
Отчего же глазам моим
(Раз октябрь, а не май)
Та гора была – рай?
3
Как на ладони поданный
Рай – не берись, коль жгуч!
Гора бросалась под ноги
Колдобинами круч.
Как бы титана лапами
Кустарников и хвой –
Гора хватала за? полы,
Приказывала: стой!
О, далеко не азбучный
Рай – сквознякам сквозняк!
Гора валила навзничь нас,
Притягивала: ляг!
Оторопев под натиском,
– Как? Не понять и днесь! –
Гора, как сводня – святости,
Указывала: здесь…
4
Персефоны зерно гранатовое,
Как забыть тебя в стужах зим?
Помню губы, двойною раковиной
Приоткрывшиеся моим.
Персефона, зерном загубленная!
Губ упорствующий багрец,
И ресницы твои – зазубринами,
И звезды золотой зубец.
5
Не обман – страсть, и не вымысел!
И не лжет, – только не дли!
О когда бы в сей мир явились мы
Простолюдинами любви!
О когда б, здраво и по?просту:
Просто – холм, просто – бугор…
Говорят – тягою к пропасти
Измеряют уровень гор.
В ворохах вереска бурого,
В островах страждущих хвой…
(Высота бреда – над уровнем
Жизни)
– На? же меня! Твой…
Но семьи тихие милости,
Но птенцов лепет – увы!
Оттого что в сей мир явились мы –
Небожителями любви!
6
Гора горевала (а горы глиной
Горькой горюют в часы разлук),
Гора горевала о голубиной
Нежности наших безвестных утр.
Гора горевала о нашей дружбе:
Губ непреложнейшее родство!
Гора говорила, что коемужды
Сбудется – по слезам его.
Еще горевала гора, что табор –
Жизнь, что весь век по сердцам базарь!
Еще горевала гора: хотя бы
С дитятком – отпустил Агарь!
Еще говорила, что это демон
Крутит, что замысла нет в игре.
Гора говорила. Мы были немы.
Предоставляли судить горе.
7
Гора горевала, что только грустью
Станет – что? ныне и кровь и зной.
Гора говорила, что не отпустит
Нас, не допустит тебя с другой!
Гора горевала, что только дымом
Станет – что ныне: и Мир, и Рим.
Гора говорила, что быть с другими
Нам (не завидую тем, другим!).
Гора горевала о страшном грузе
Клятвы, которую поздно клясть.
Гора говорила, что стар тот узел
Гордиев: долг и страсть.
Гора горевала о нашем горе:
Завтра! Не сразу! Когда над лбом –
Уже не – memento[19], – а просто – море!
Завтра, когда поймем.
Звук… ну как будто бы кто-то просто,
Ну… плачет вблизи?
Гора горевала о том, что врозь нам
Вниз, по такой грязи –
В жизнь, про которую знаем все? мы:
Сброд – рынок – барак.
Еще говорила, что все поэмы
Гор – пишутся – так.
8
Та гора была, как горб
Атласа, титана стонущего.
Той горою будет горд
Город, где с утра и до ночи мы
Жизнь свою – как карту бьем!
Страстные, не быть упорствуем.
Наравне с медвежьим рвом
И двенадцатью апостолами –
Чтите мой угрюмый грот.
(Грот – была, и волны впрыгивали!)
Той игры последний ход
Помнишь – на исходе пригорода?
Та гора была – миры!
Боги мстят своим подобиям!
………………………………………………
Горе началось с горы.
Та гора на мне – надгробием.
9
Минут годы. И вот – означенный
Камень, плоским смененный, снят[20].
Нашу гору застроят дачами,
Палисадниками стеснят.
Говорят, на таких окраинах
Воздух чище и легче жить.
И пойдут лоскуты выкраивать,
Перекладинами рябить,
Перевалы мои выструнивать,
Все овраги мои – вверх дном!
Ибо надо ведь хоть кому-нибудь
Дома в счастье, и счастья – в дом!
Счастья – в доме! Любви без вымыслов!
Без вытя – гивания жил!
Надо женщиной быть – и вынести!
(Было-было, когда ходил,
Счастье – в доме!) Любви, не скрашенной
Ни разлукою, ни ножом.
На развалинах счастья нашего
Город встанет: мужей и жен.
И на том же блаженном воздухе,
– Пока можешь еще – греши! –
Будут лавочники на отдыхе
Пережевывать барыши,
Этажи и ходы надумывать,
Чтобы каждая нитка – в дом!
Ибо надо ведь хоть кому-нибудь
Крыши с аистовым гнездом!
10
Но под тяжестью тех фундаментов
Не забудет гора – игры.
Есть беспутные, нет – беспамятных:
Горы времени – у горы!
По упорствующим расселинам
Дачник, поздно хватясь, поймет:
Не пригорок, поросший семьями, –
Кратер, пущенный в оборот!
Виноградниками – Везувия
Не сковать! Великана – льном
Не связать! Одного безумия
Уст – достаточно, чтобы львом
Виноградники за – ворочались,
Лаву ненависти струя.
Будут девками ваши дочери
И поэтами – сыновья!
Дочь, ребенка расти внебрачного!
Сын, цыганкам себя страви!
Да не будет вам места злачного,
Телеса, на моей крови!
Тве?рже камня краеугольного,
Клятвой смертника на одре:
Да не будет вам счастья дольнего,
Муравьи, на моей горе!
В час неведомый, в срок негаданный
Опознаете всей семьей
Непомерную и громадную
Гору заповеди седьмой!
Послесловие
Есть пробелы в памяти – бельма
На глазах: семь покрывал.
Я не помню тебя отдельно.
Вместо че?рт – белый провал.
Без примет. Белым пробелом –
Весь. (Душа, в ранах сплошных,
Рана – сплошь.) Частности мелом
Отмечать – дело портных.
Небосвод – цельным основан.
Океан – скопище брызг?!
Без примет. Верно – особый –
Весь. Любовь – связь, а не сыск.
Вороной, русой ли масти –
Пусть сосед скажет: он зряч.
Разве страсть – делит на части?
Часовщик я, или врач?
Ты как круг, полный и цельный:
Цельный вихрь, полный столбняк.
Я не помню тебя отдельно
От любви. Равенства знак.
(В ворохах сонного пуха:
Водопад, пены холмы –
Новизной, странной для слуха,
Вместо: я – тронное: мы…)
Но зато, в нищей и тесной
Жизнь: «жизнь, как она есть» –
Я не вижу тебя совместно
Ни с одной:
– памяти месть!
Прага. Гора,
1 января – 1 февраля 1924
Данный текст является ознакомительным фрагментом.