ШКОЛА ИЛИЗАРОВА

ШКОЛА ИЛИЗАРОВА

Каждый ученый мечтает, чтобы рядом были ученики

С Гавриилом Абрамовичем всегда рядом его молодые коллеги. Учатся у него, вместе разрабатывают новые методики лечения и различные модификации аппарата, ищут и находят новые области его применения в ортопедии и травматологии.

Первые ученики… Они работали с ним сначала в областной больнице, затем в госпитале инвалидов Отечественной войны. Некоторых он присмотрел в районных больницах, другие пришли сразу со студенческой скамьи. Анатолий Григорьевич Каплунов, красивый, с ровным характером и легкой рукой. Об этом прекрасно знали больные и мечтали попасть к нему на операцию. Улыбчивая Валентина Ивановна Грачева, комсомольский вожак, а позднее многие годы секретарь партийной организации. Теперь и дочь ее тоже врач, работает в том же детском отделении.

Великий спорщик, ничего не принимающий на веру, пока не разберется сам, Анатолий Андреевич Девятов, под внешней грубоватостью которого скрывается нежная душа ребенка.

Тоненькая, угловатая, как подросток, серьезная и задумчивая Валерия Георгиевна Трохова.

Борис Константинович Константинов, широкая натура, хирург, что называется, от бога.

Вечно занятая то сбором информации по распространению илизаровского метода, то подготовкой бумаг в министерство, то составлением методических рекомендаций Лидия Александровна Попова.

Что, кроме трудностей и борьбы, мог обещать им, молодым и подающим надежды хирургам, непризнанный доктор Илизаров?

Слава еще и не грезилась. Очередь на квартиры не двигалась. Была лишь работа, идея сделать счастливым больного человека. Они верили Илизарову, он верил им. И ради великой цели они жертвовали личным благополучием и покоем близких, теснились в невероятно перенаселенных палатах госпиталя, в заставленных кроватями коридорах и плохо оборудованных операционных.

С трудом, с помощью сотрудников, друзей, знакомых, больных собирали выточенные в мастерских и заводских цехах детали аппаратов. Засиживались до глубокой ночи в ординаторской, пили остывший чай. Когда Илизаров улавливал в повисшей тишине чей-то тяжелой вздох, он вскидывал голову, отчего пышные усы его смешно подпрыгивали, а глаза становились совсем черными, и упрямо повторял:

— Нас не понимают сегодня — поймут завтра, не поймут завтра — послезавтра поймут.

И снова шло своим чередом: операции, обход больных, разработки, горячие споры, поездки в Москву, в министерство, в институты ортопедии и травматологии других городов, в Центральный институт травматологии и ортопедии, на заводы по изготовлению образцов аппаратов.

Так незаметно для себя стал Гавриил Абрамович воспитателем, наставником молодых ученых. И хотя авторитет его непоколебим, хотя всегда последнее слово остается за ним, он гордится своими учениками: у них есть смелость мышления, отвага в научном споре и способность работать, доходящая до самопожертвования.

Иногда Гавриил Абрамович спохватывался: какое он имеет право так загружать их работой? Он начинал ворчать, разгонять друзей по домам, к женам и детям, уговаривал сходить в кино.

— Мы же добровольцы! — успокаивали его в ответ. И тут же начинали дурачиться, как мальчишки, петь: «Комсомольцы — добровольцы!»

Илизаров не раз ловил себя на мысли: мог бы он обойтись без таких помощников? И с радостью признавался: нет, без них — нет. Они никогда не объяснялись друг другу во взаимности, и, как ни скрывали, знает Гавриил Абрамович, что сначала для краткости звали его «шефом». Ему это немножко льстило, нравилось, хотя в общепринятом уважительном «шефе» и чувствовалось что-то чужое. Так было до тех пор, пока однажды, войдя стремительно в переполненный конференц-зал, он вдруг не услышал отчетливое и ласковое:

— Тятя здесь!

Это милое, деревенское, чистое «тятя» обдало его мягкой, нежной волной, будто прикоснулась к горячему лбу мозолистая рука отца, будто это все его сыновья и дочери.

Для учителя ученики остаются учениками, как всегда остаются малыми детьми для родителей взрослые дети. Не заметил и Гавриил Абрамович, как выросли, набрались силы и опыта его первые питомцы. Друг за другом защитили диссертации и стали кандидатами медицинских наук, возглавили отделы и лаборатории института.

И не надо было бы желать ничего лучшего, если бы так все и продолжалось. Но наступил день, когда вчерашние птенцы начали вылетать из родного гнезда. Как ни горестно расставаться учителю с талантливым учеником, правой рукой и надеждой, приходят новые ученики. И дело продолжается.

Владимир Иванович Шевцов, заведующий лабораторией, в институте второй десяток лет. Как быстро летит время! А будто вчера было…

В институте — стажировка врачей из районов. Лекции ученых и опытных коллег, показательные операции, долгие вечерние беседы и утренние обходы больных с подробнейшим разбирательством историй болезни и хода лечения.

Гавриил Абрамович внимательно присматривается: не загорится ли кто по-настоящему его идеями, не испугается ли трудностей и вступит вместе с ним на путь неизведанного? Кому доверить интересную перспективную разработку нового направления?

Нужен не просто врач, хороший специалист, а блестящий хирург, и не только способный заниматься наукой, а иметь характер организатора. «Врач… должен прежде всего действовать административно, а потом врачебно», — одну из заповедей отца русской хирургии Пирогова Илизаров не раз испытал на собственном опыте и уверен, что без настойчивой организации мертвым капиталом могут остаться даже самые эффективные методы лечения.

— Владимир Иванович, — Илизаров задерживает в ординаторской после обхода палат молодого хирурга из Юргамышского района Шевцова, — будете у нас работать?

— Буду! — отозвался Шевцов, как о давно решенном для себя. Не спросил ни о должности, ни о квартире. Даже если бы в тот момент эти мысли и пришли в голову, он все равно не спросил бы. Потому, вернувшись домой, не мог объяснить толком жене, что ждет их в Кургане. Единственное, в чем он был уверен, — интересная и сложная работа. А для начинающего ученого это главное.

То, чем предложил Илизаров заниматься Шевцову было не просто интересной работой. Амбулаторное лечение больных с заболеваниями опорно-двигательного аппарата только-только начало развиваться в курганском институте. Подобного в мировой медицинской практике не встречалось.

На мысль об амбулаторном лечении Илизарова натолкнули… сами больные и острый недостаток мест в стационаре. А что если наложить аппарат, научить человека самостоятельно дозировать дистракцию, наблюдать больного каждый день или через два-три дня? Жить в это время он может и дома, и в гостинице, и в пансионате.

Есть любопытный факт в истории илизаровских методов лечения. Больного со сложным переломом привезли из Шадринского района. Лечение шло успешно, не аппарат снимать было рано. Наступил август. Больной затосковал и наконец решился:

— Гавриил Абрамович, отпустите меня домой. Погляжу, как хлеб убирают. Не могу, сердце разрывается, вдруг да комбайн мой стоит.

— Ну, а если стоит, что сделаешь, Александр Иванович?

— Подтолкну, Гавриил Абрамович, — обрадовался Богачев, поняв, что его и вправду могут отпустить.

Илизаров позвал на совет врачей, осмотрел Богачева:

— Можем отпустить на неделю.

Богачев уехал с подробной инструкцией, как себя вести и беречь ногу в аппарате.

Вернулся в клинику загорелый, обветренный, довольный.

— Вот, Гавриил Абрамович, подтолкнул, — он положил на стол газету.

— Что подтолкнул? — не понял Илизаров.

— Уборку!

В газете среди фамилий передовых механизаторов стояла фамилия и Богачева Александра Ивановича, намолотившего шесть тысяч центнеров зерна.

— Так у тебя нога в аппарате?!

— А она мне и не мешала, — расплылся в улыбке механизатор. — Сами же говорите, что больную ногу надо больше нагружать для быстроты лечения.

— Спасибо, Александр Иванович, — Илизаров растроганно пожал руку. — За хлеб спасибо, за успешное испытание наших методик и аппарата спасибо.

Ту газету за 16 сентября 1976 года и по сей день хранят в институте. Ее засняли на пленку и показывают слайд, как еще одно доказательство возможности амбулаторного лечения.

Владимир Иванович Шевцов по-прежнему заведует лабораторией чрескостного остеосинтеза при ортопедической патологии у взрослых. Кандидат медицинских наук, он продолжает изучать различные методики лечения в амбулаторных условиях. Вся амбулаторная служба в курганском институте — на нем.

Анатолий Сергеевич Свешников, напротив, приехал в Курган зрелым ученым, доктором медицинских наук. Но еще будучи студентом Ставропольского медицинского института, узнал о методах лечения по Илизарову и следил за тем, как нелегко пробивают они дорогу в практическом врачевании. Прочитав в «Медицинской газете» о конкурсе на должность руководителя радиоизотопной лаборатории в Курганском НИИ, собрался и поехал.

Не пожалел, что простился с институтом медицинской радиологии Академии медицинских наук СССР, где проработал пятнадцать лет. На основе радиоизотопных исследований процесса костеобразования отрабатываются оптимальные варианты лечения. В ортопедии и травматологии это и впервые и очень эффективно. Ближайшая задача — выяснить природу резерва клеток, лежащих в основе образования кости.

О каждом ученом и сотруднике института можно рассказывать много интересного. И каждый, в большей или меньшей степени, ученик. Зрелый хирург, уже и сам давно наставник, но гордится, если скажут о нем: «Ученик Илизарова».

От них самих можно часто слышать:

— Нам повезло.

— Нам посчастливилось, — сказала и Анна Аранович, когда ей в числе девяти молодых ученых была присвоена премия Ленинского комсомола, — нам посчастливилось работать с родоначальником нового направления в ортопедии и травматологии, лауреатом Ленинской премии, директором нашего института Гавриилом Абрамовичем Илизаровым.

На основе глубокого физиологического, биохимического и биомеханического анализа молодые исследователи — врачи, биологи, инженеры — Арнольд Попков, Валерий Голиков, Анна Аранович, Геннадий Сушко, Александр Шеин, Людмила Палиенко, Геннадий Шевченко, Александр Предеин, Наталья Петровская — вы явили эффективные методы лечения некоторых сложных заболеваний по методу Илизарова. Их практические рекомендации помогли сократить сроки лечения, а это, понятно, важно для больного и для страны.

Школа — понятие широкое. Это прежде всего — направление в науке. Это и единомышленники, последователи, продолжатели. Сначала единицы, потом десятки, сотни практических врачей и научных сотрудников по собственной инициативе и по командировкам республиканских и областных органов здравоохранения приезжали и приезжают в Курган учиться у Илизарова.

Благодаря школе Илизарова сегодня более чем в 600 лечебных учреждениях страны применяется его метод, в шестьдесят стран мира экспортируется аппарат Илизарова и учебные фильмы к нему. Гавриил Абрамович проводил блестящие операции, выступал на международных симпозиумах в Венгрии, Монголии, Германской Демократической Республике, на Кубе, в Италии. Зарубежные ортопеды и травматологи считают за великое счастье попасть в Курган, в «ученики» к знаменитому доктору.

Никогда не таил секретов Гавриил Абрамович:

— Смотрите, изучайте, исследуйте, повторяйте, идите дальше, но… не дискредитируйте, не перечеркивайте, не порочьте то, что достигнуто неимоверным трудом людей для людей.

На одной из последних союзных конференций на трибуну поднялся представитель Саратовской области и подверг критике метод амбулаторного лечения.

— Не пригодно! — безапелляционным тоном заявил он. — Не знаю, как это получается в Кургане, но мы имеем отрицательные результаты — осложнения, гнойные процессы.

Зал заволновался: то, что хорошо у Илизарова, не всегда получается у других.

Оратор, не смущаясь, между тем рассказывал, что в одной районной больнице их области «освоили» наложение аппаратов по Илизарову. «Наложат» и отправляют больного домой, не беспокоясь, как он доберется за десятки километров по бездорожью. Какие там еще рекомендации и указания! Даже приказ министерства, рекомендующий опыт распространения амбулаторного лечения применять там, где есть условия, где в совершенстве овладели илизаровскими методами и неукоснительно соблюдают инструкции и рекомендации института, не действует на таких горе-лекарей. Амбиции больше, чем собственного разумения.

— Что же вы делаете, товарищи доктора! — негодует Гавриил Абрамович. — Остановитесь, не калечьте до конца больных людей, не усложняйте им и без того нелегкую жизнь. Смелость в нашем деле никогда не должна превышать умелость. А умелости у вас не достает. Приезжайте, будем учить.

После конференции Гавриил Абрамович долго не может успокоиться и недоумевает:

— Как можно? Совести нет, что ли? Ну, ладно, опорочили методы лечения, так люди же, люди страдают!

Илизаров может простить сотруднику любой проступок, кроме того, который во вред больному. Поможет исправить ошибку, но будет долго расстраиваться, если об ошибке узнает не от самого виновника.

— Представьте, что этот больной — ваш сын или дочь, ваша мать, — сердится он. — Вы что, отнеслись бы так же невнимательно?

«Больной — самый близкий вам человек». Не об этом ли клятва Гиппократа, которую дают медики, одевая белый халат, — символ чистых помыслов и беззаветного служения человеку?

«Школой Илизарова» называют курганский институт все, кому довелось побывать здесь на курсах или стажировке. В шестидесятые годы, когда илизаровский метод с величайшими трудностями пробивал дорогу, уже тогда действовали в Кургане курсы — и в госпитале, и в областной больнице, где никаких условий для этого не существовало. Сейчас специальная кафедра занимается подготовкой и переподготовкой врачей. Руководит ею доктор медицинских наук Анатолий Дмитриевич Ли. В пору становления института, когда крепкая нужда была в научных кадрах, он приехал в Курган из Ленинграда.

А разве забыть молодым ортопедам и травматологам страны десятидневную школу, которую провели для них в институте Илизарова Центральный Комитет ВЛКСМ и обком комсомола и в которой занимались более двухсот «учеников» — начинающих ученых.

Лекции и задушевные беседы, операции, осмотр больных; доклады и обсуждения, дискуссии. Илизаров в дискуссии — человек прямо-таки незаменимый. Не успокоится, пока до мелочи не докопается, ни одного, самого незначительного вопроса не оставит без внимания. Он не любит людей инертных, равнодушных, ленивых. Сам кого хочешь зажжет, но и вокруг него должны все гореть: иначе работа не по душе.

Занятия во Всесоюзной школе молодых ортопедов и хирургов заканчиваются общей дискуссией. Вопросы Гавриилу Абрамовичу со всех сторон:

— Мы знаем, что ваши методы лечения утвердились не сразу. Не возникало ли у вас в связи с этим сомнений, разочарований? Не хотелось бросить все и уступить крупным авторитетам или заняться чем-нибудь попроще?

— Не хотелось, поверьте, — улыбается Илизаров. Молчит недолго и совсем буднично, просто говорит: — Истину вообще трудно постичь без мучительных сомнений, а утвердить без борьбы мнений — тем более.

— Значит, у вас были и есть враги?

— Нет, — качает головой Гавриил Абрамович, — врагов не было и нет. Просто одни искренне не верили и не понимали суть метода. Другие держались за старое, потому что боялись новых волнений. У третьих рушилось все, на чем они стояли и строили собственное благополучие. Так что по-человечески всех понять можно.

— Вы, значит, согласны на компромисс?

— Нет, понять человека и пойти на компромисс — далеко не одно и то же. Дело не в престиже и приоритете. Мы живем и работаем для людей, для их здоровья и счастья, и компромисс с собственной совестью здесь можно расценивать как предательство больных. Простите, наверное, я говорю прямо и грубо.

— Можете ли применить к себе слова Карла Маркса о том, что счастье — в борьбе?

— В борьбе я стремлюсь к достижению цели. Когда получается, действительно счастлив.

— Как проводите свободное время?

— Работаю все время, кроме отведенного на сон, поэтому свободного не остается. Раньше любил рыбалку, грибы собирать, бродить в лесу. Сейчас нет времени. Надо много сделать. А вы, — Гавриил Абрамович смотрит в зал, — вы молодые, у вас все впереди. Дерзайте, думайте, экспериментируйте, всматривайтесь в живую природу, она многое подскажет и откроет.

Сам он многому научился у природы и продолжает у нее учиться. Вот почему редкие прогулки в лес для него — радость душе и работа мыслям.

Не забыться, не уйти от самого себя… Человеку, мало общавшемуся с Илизаровым, могло показаться, что тот часто уходит в себя, невнимателен к собеседнику, не вникает в то, что происходит вокруг. Но обмануться здесь очень легко. Редкий человек умеет так слушать и так глубоко анализировать, как Гавриил Абрамович.

В вечном движении городских улиц ему вдруг слышится мертвый стук костылей по асфальту. В нежной музыке голоса дочери уловится чья-то печаль. В весенней капели, трепете доверчивого подснежника зазвучит победа добра над злом… В такие мгновения в нем творит художник и поэт, заявляет о себе гармония Природы и Человека.