2 VI 1915 Шестаково

2 VI 1915 Шестаково

День, полный хлопот и волнений. Я заспался. Бимбаев входит в комнату, когда я еще не вставал, и говорит, что есть слух, будто германцы прорвались в Красном. Обозы и парки отступают. Ж.д. линия очищается. Поезд Пуришкевича уходит, больше поездов в Шестакове не будет. Справляюсь лично на станции у коменданта и получаю полное подтверждение. Нам должны были 3 вагона два дня тому назад для хранения запасного имущества и быстрого его увоза на случай отступления. Зная голод вагонный в стране, я сначала не хотел брать вагонов, но со всех сторон штабы и просто сочувствующие организации нашей лица советовали забрать вагоны, предупреждая, что это единственное средство обеспечить свое отступление. Эти вагоны мы должны были занять частью наиболее ценным имуществом из запасов, частью вещами из лазаретов. Я теперь прежде всего хватился за эти еще недогруженные вчера вагоны. Увы – они на моих глазах угоняются со станции в Олиту, и я ничего не могу сделать, чтобы их задержать. Посылаю Егорова выяснить положение в штабе 27 дивизии, а сам приступаю к подготовке свертывания лазарета. У нас 110 раненых, что с ними делать. Из Пужка через Шестаково в Олиту должен пройти поезд санитарный, но комендант говорит, что он не остановится в Шестакове. Звоню во все штабы и во все канцелярии. В результате добиваюсь остановки поезда в Шестакове на 10 минут. Выносим всех раненых на платформу и, когда поезд подходит, переносим их на поезд, ну, не в 10 минут, но не больше как в 20 минут. Поезд ушел. Последний. Теперь надо думать о том, как нам уйти самим. Очевидно, гужом и пешком. Это кое-кому не нравится, но я не обращаю внимания на жалобы и замечания. Приказываю укладывать в повозки наиболее громоздкое имущество и прибрать лазаретное так, чтобы оно могло уложиться в обоз. Работа идет скоро и очень успешно, без особой сутолоки. Санитары-студенты и сестры на высоте положения. Приезжает фон Резон, особо уполномоченный Красного Креста при 34 корпусе. «Вы свертываетесь? Хорошо делаете. Всё отступает. Я уже 3-е отступление проделываю! Скучно». Я предлагаю проехать в штаб 27 дивизии, чтобы ориентироваться в положении, и оттуда съездить в обе наши летучки, которые ничего еще не знают. Едем нашим мотором. В штабе большое напряжение, но внешне спокойно. «Ждите наших указаний».

Предупреждаю летучку «Б» в Новинах, и едем затем в Сусники в летучку «А», с тем чтобы оттуда проехать в штаб 53 дивизии. Не застаем Босса в Сусниках. Накануне он искал по указанию штаба 53 дивизии помещение под летучку «А» в Погрантышках и, не найдя ничего подходящего, поехал просить разрешения остаться в Сусниках. В Сусниках ничего о тревоге на нашей станции не знают. От поездки в штаб 53 дивизии фон Резон отказался. «Мы с вами не знаем, что произошло и происходит, нелепо ехать при таких условиях вдоль фронта, когда, может быть, в этом месте наши войска уже отступили. Я не хочу ехать немцам в плен». Так как замечание это было по-моему основательно и при том я ничего от поездки в штаб 53 дивизии не ждал, я решил возвращаться в Шестаково, дав в летучке «А» все указания на случай отступления и на случай если бы Босс, поехавший в штаб вдоль позиции, не вернулся. К счастью, эта предусмотрительность оказалась излишней. Босс привез вечером из штаба указания отодвинуть летучку свою в Шестаково, и на закате вся летучка в полном порядке медленно подъехала к Шестаковскому лазарету.

Впоследствии я узнал, что волнение охватило в тот день многих даже бывалых военных. Так, интендантство сожгло некоторые склады, готовясь к отступлению.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.