Я всегда рядом! Борис Сичкин

Я всегда рядом!

Борис Сичкин

В тот же раздел, что и текст несостоявшейся беседы с Савелием, могла бы войти и, тоже не состоявшаяся, беседа с Сичкиным. Этот раздел сборника в его первой публикации я назвал «Жители волшебного мира» — там было и о Леночке Кореневой, и еще о ком-то из киноактеров… В общем, не случилось такой беседы с Борей Сичкиным. Он и был для всех нас, его друзей — Боря, несмотря на солидную разницу в годах. А для всех — Бубой Касторским.

Одно из последних воспоминаний о Сичкине связано с моим юбилеем, празднование которого случилось при моем яростном сопротивлении: вечер все же состоялся с участием прилетевших из Москвы, из Иерусалима друзей и, конечно же, Бори Сичкина, прибывшего за несколько дней до того, загодя, из Нью-Йорка. Боже, — как он лихо танцевал на эстраде, повторяя эпизоды из «Неуловимых мстителей», как пародировал дряхлого Брежнева (он сыграл и серьезную роль в этом амплуа в фильме у американцев)! А потом, после хорошего застолья, мы погружались в пузырящуюся воду джакузи, и с нами — спокойно, все было пристойно — не вполне одетые девушки…

А еще Боря позванивал иногда из Нью-Йорка со словами: «Саша, ты же знаешь, как я тебя люблю, я всегда рядом! Ну скажи, чем я тебе могу быть полезен? Может, тебе нужны деньги? — немедленно звони мне. Нужен миллион? О чем разговор, ты только скажи, и мы побежим искать этот миллион вместе!».

Денег он мне, однако, никогда не присылал, что и правильно — всё зарабатываемое Борисом уходило на инструменты и прочие профессиональные нужды его сына, композитора талантливого, что, как известно, не всегда сопровождается большими деньгами, зато новые записи Емельяна ко мне приходили часто.

А вот еще: мы собирали деньги на памятник Савелию — они тесно дружили и с какой-то даже, я бы сказал, нежностью относились друг к другу. Борис успел посвятить Савелию многие страницы своей книги, весёлой и забавной, изданной незадолго до его кончины в Нью-Йорке. (Сичкин был великолепным рассказчиком — в застолье, и, как теперь оказалось, обладал писательским даром — тоже.)

Борис по старой памяти передал через меня в «Панораму» главки из этой, подготовленной к печати, книги и, ожидая их публикации, звонил мне: «Ну, что, вышли они?». Опубликованы главки были с небольшой рекламой незадолго до выхода самой книги. Кто тогда мог знать, что и незадолго до кончины самого автора…

Так вот, когда не стало Савелия. Мне удалось договориться с Михаилом Шемякиным — собственно, и уговаривать-то его не требовалось, надо было создать надгробный памятник Савелию.

Шемякин сказал сразу:

— Да, конечно, за честь сочту, только не сразу — надо сдать срочные заказы. Какие деньги, ты что? — возмутил его мой вопрос. — Только на литье потребуются — это будет сделано в Ленинграде.

И было сделано, причем, превосходно — может быть, даже это одна из лучших работ замечательного художника и скульптора.

Вот и Сичкин прилетел из Нью-Йорка, и он снова был неподражаем, Журбин Саша с супругой Ириной, Круглова Вероника из Сан-Франциско. Эрнст Неизвестный на мою просьбу откликнулся, прислав для проводимого аукциона статуэтку — что тоже помогло собрать недостающую сумму. Привезли дочку Савелия Басечку — названную так Савелием в память о своей маме. Наташа Крамарова (она и сейчас сохраняет фамилию Савелия) — первые деньги на памятник, конечно, были её — едва скрывала слезы на протяжении вечера.

Вот уже сколько времени прошло со дня, когда звонил мне Емельян, сын Бориса… Сказанными тогда его словами завершил я главку, посвященную Крамарову и Сичкину, в вышедшей недавно в Москве книге. Не случайно их имена стоят там рядом: они и в жизни были близки, свидетелем чему мне довелось быть на протяжении лет, прожитых ими в Штатах.

И в судьбах их было немало общего — так, они оба оставили страну, где их популярности могли завидовать актеры-лауреаты многих государственных премий (и ведь завидовали! — мне и с этим довелось столкнуться, когда я добывал в Москве согласие соратников Савелия по экрану на беседу с американскими авторами фильма о нём).

А недавно принял я с благодарностью, но и с грустью, предложение российского издательства участвовать в сборнике, посвященном памяти Бориса Сичкина, ушедшего в мир иной немолодым, если возраст исчислять годами, но невероятно юным душой и неутомимо активным и в жизни, и в творчестве. Он и умер за рабочим столом, поднявшись пешком на четвертый, кажется, этаж к себе в квартиру…

Вспомнил я в своей главке, как в первый приезд в Лос-Анджелес Сичкина сопровождал импресарио Виктор Шульман. Кажется, это была первая американская гастрольная поездка Сичкина по Штатам с концертами, участие в которых принимал и популярный в те годы эстрадный певец Жан Татлян. Вспомнить это помогла мне сохранившаяся фотография — её я сделал по пути в Малибу, в замечательный рыбный ресторан-поплавок, таким не зазорно было похвастать перед гостями из Нью-Йорка.

Помню, разместились мы за столиком у окна с потрясающим видом на открытый океан. На Тихий океан! — не уставали мы с Баскиным бахвалиться, заказывая славящиеся на всю Калифорнию местного приготовления лобстеры и креветки.

— Что пить будем?

— Здесь превосходный шабли… Или красное?

— Минутку!.. — Борис склонился к походной сумке, невозмутимо вытащил из-под стола и торжественно выставил на него бутылку «Столичной». Мы с Баскиным дружно охнули: нельзя же здесь! Однако так же дружно вскоре прикончили «нелегальную» бутылку, манипулируя под столом стаканами, в которых нам принесли вино (его заказать все же следовало).

И как не вспомнить здесь его «Брежнева» — этот номер он исполнял неподражаемо точно, повторяя невнятную манеру изъяснения престарелого партийного вождя. Видимо, не случайно именно Борису досталась роль Брежнева в американском фильме — ее он сыграл с минимальным гримом.

Немного, но успел Борис поработать и в американском кино: сегодня, когда я вернулся к опубликованным в книге заметкам о Сичкине помог мне вспомнить его участие в американских фильмах Олег Видов. Именно Олег в 89-м году уступил Сичкину предложенную ему роль в фильме «Последние дни», что позволило Борису, став членом американской актерской гильдии, получить и роль Брежнева в фильме «Никсон».

Снимался здесь Сичкин и потом в нескольких (небольших, правда, — язык всё же!) ролях. Вспомнил сегодня Олег и телевизионный фильм, в котором он снимался с Борисом в России «Стоянка поезда 2 минуты».

А тогда, в Лос-Анджелесе, начинал Сичкин, обращаясь к залу: «Дорохие… товарищи евреи!..» — что сразу вызывало хохот в аудитории: большинство присутствующих как раз благодаря этому обстоятельству смогли покинуть Киев, Житомир, Москву… Далее следовали поздравления с праздниками Пасхи или с наступающим Новым годом по еврейскому календарю, и «Брежнев» переходил, вдруг, на местечковый жаргон, обильно вставляя в монолог словечки на идиш.

И потом, в фойе, зрители тесно обступали артиста и снимались на памятные фото — одно из них, сделанное, кажется, в последний приезд Сичкина в Лос-Анджелес, я сохранил в своем фотоархиве.

* * *

Даже и тогда, когда Борис задерживался в Лос-Анджелесе на неделю-другую, останавливаясь у меня, побеседовать с ним «под магнитофон» не случилось. Какие-то детали, подробности, вроде бы забытые, сегодня всплывают в памяти, ну, вот такое, к примеру.

Один из приездов Сичкина был связан с десятилетним юбилеем «Панорамы» и, значит, это был год 1990-й. Соответственно, был большой концерт с участием Бориса и последующие приемы — первый был устроен в доме, принадлежащем разбогатевшим (замечу, вполне справедливо) на создании компьютерных программ знакомым эмигрантам из Киева, по инициативе самих хозяев.

Наши нью-йоркские гости, авторы публикаций в «Панораме» Вайль и Генис (их имена всегда произносят вместе, нередко даже и теперь, когда не стало Петра Вайля), прилетевшие из Москвы Розовский Марк, Долинский Володя, еще кто-то и мы с Борисом Сичкиным шествовали за хозяевами по дому. Проходили, молча переглядываясь, через анфилады просторных комнат, минуя крытый домашний бассейн, джакузи и упиравшиеся в высокие потолки мраморные колонны.

И только когда мы спускались со второго этажа, Борис не выдержал, потрогав пальцем обитую стеганным атласом стену: «Мягкая… как в дурдоме», — шепнул он мне, подмигнув, полагая, что нас никто не слышит. Услышали, однако: хозяйка, шедшая впереди нас виду не подала, только с той поры наши с ней контакты стали очень нерегулярными. Что и ладно…

А вот — еще… Листая страницы альбома с надписью на корешке «Сичкин», нашел одну фотографию, напомнившую мне и такое: случилось нам однажды с Борисом встретить Новый год в замечательной компании в нью-йоркском ресторане. За столом в «Русском самоваре» собрались с нами Аксеновы Василий и Мая, Журбины Саша и Ирина, Лев Нусберг с супругой, Илья Баскин…

Гостеприимство Ромы Каплана, хозяина ресторана, в тот вечер пределов не знало — порознь все мы там бывали и раньше, но вот так, все вместе — впервые.

Борис, как-то естественно, сразу оказался в центре внимания: он сыпал новыми анекдотами (откуда только он их успевал добывать!), разбавляя их поток забавными историями из жизни бывших одесситов, населивших Брайтон-Бич. Думаю, многие из этих «историй» рождались у него здесь же, за столом, экспромтом — и это тоже было одной из сторон его таланта.

«Знаешь, — заметил Олег в нашем нынешнем разговоре, — удивительно чистый Борис был человек, полон достоинства, в компании друзей он мог повести себя „опереточно“, поддерживая общее веселье, но при этом совершенно не выносил пошлости, звучащей иногда в рассказываемых анекдотах».

* * *

А однажды я проверял свой автоответчик, готовясь к возвращению из Москвы, и услышал такую запись: «Саша, мы вчера папу похоронили…». Это звонил Емельян.

Ну вот, пока — всё. Остальное было в книге «Между прошлым и будущим»: это пространство вместило и те страницы, что посвящены дружбе с Борисом Сичкиным — они хранят для меня одно из самых дорогих воспоминаний.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.