АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ КОЛЧАК

АЛЕКСАНДР ВАСИЛЬЕВИЧ КОЛЧАК

Александр Васильевич Колчак был из породы тех людей, которые могут в труднейшую минуту для своего Отечества взять на себя всю полноту ответственности. Его имя и сегодня остается для нас символом чести моряка, капитана гибнущего корабля, который покидает его палубу последним, а иногда и остается на его борту…

Впервые род Колчаков упоминается в первой половине XVIII века. Родоначальником рода стал Илиас-паша Колчак — серб, принявший ислам, впоследствии ставший визирем султана.

В годы русско-турецкой войны 1739–1740 годов Илиас-паша Колчак руководил обороной Хотина и был взят в плен вместе со всем гарнизоном крепости. В своей знаменитой Оде императрице Анне Иоанновне на взятие Хотина М.В. Ломоносов впервые упомянул и об Илиас-паше:

«Коль скоро толь тебе, Колчак,

Учит Российской вдаться власти,

Ключи вручить в подданства знак

И больше избежать напасти?

Правдивый Аннин гнев велит,

Что падших перед ней щадит».

Таким образом бывший визирь султана оказался в России, и в дальнейшем представители его рода писали о себе, как о выходцах из Бугского и Донского казачьих войск.

Отец адмирала Василий Иванович Колчак (1837–1899) принимал участие в обороне Севастополя, был награжден Знаком отличия Военное ордена. В бою на Малаховом кургане 2 августа он получил контузию и ранение в руку и был захвачен французами в плен. После возвращения из плена на Принцевых островах Василий Колчак окончил курсы при Институте корпуса горных инженеров и для прохождения практики отправился на уральские горные заводы. По возвращении в Петербург Колчак был назначен членом комиссии морских артиллерийских приемников орудий и снарядов на Обуховском оружейном заводе. Даже после своего выхода в отставку в 1893 году в чине генерал-майора, он продолжал работать на Обуховском заводе заведующим сталепусканговой мастерской. Василий Иванович Колчак оставил после себя немало работ по истории металлургии в России и о самом металлургическом производстве. Кроме того, им были опубликованы воспоминания о Севастопольской обороне 1853–1855 годов.

Василий Иванович Колчак был женат на уроженке Одессы Ольге Ильиничне Посоховой, происходящей из дворян Херсонской губернии (1855–1894).

Александр Васильевич Колчак родился 4 ноября (ст. стиля) 1874 года в Петербурге. Будущий «верховный правитель России» рос, как он впоследствии писал сам, «в чисто военной семье». Братья его отца также были военными моряками, так что даже окружавшая Александра Колчака среда была исключительно военной.

Домашнее образование позволило Александру подготовиться к поступлению в 6-ю Петербургскую классическую гимназию, в которой он проучился лишь до 3 класса. В 1888 году он уже числился в списках кадетов Морского корпуса. Среди своих товарищей он пользовался несомненным авторитетом и отличался серьезным отношением к делу и знаниями, которые он непрестанно пополнял. Колчак числился в числе первых воспитанников корпуса по успеваемости и в 1893 году был назначен фельдфебелем младшей роты.

Еще в ходе учебы Александр вместе с отцом часто посещал Обуховский завод, что дало ему возможность на практике применить теоретические знания по артиллерийскому и минному делу.

Весной 1894 года после окончания Морского корпуса Колчак отказался от предложенного ему первого места для распределения, считая, что его товарищ более достоин подобной чести. Александр был выпущен из корпуса вторым, получив, однако, при этом премию им. П.И. Рикорда.

Уже осенью Александр Колчак был произведен в мичманы. Первую офицерскую практику он провел на должности вахтенного начальника броненосца «Рюрик». Уже на следующий год Колчак перевелся на Тихий океан вахтенным начальником «Крейсера». Плавание на «Крейсере» стало первым серьезным походом Колчака. В свободное время он занимался научными работами по океанографии и гидрологии. Молодой офицер мечтал об открытии Южного полюса, но попасть в южные моря ему так и не удалось.

На «Крейсере» Колчак зарекомендовал себя способным и грамотным офицером, знатоком военно-морской истории и нескольких европейских языков. В «Записках по гидрографии» (XX выпуск, СПб, 1899) им были опубликованы «Наблюдения над поверхностными температурами и удельными весами морской воды…», где описывались холодные течения у берегов Кореи.

По возвращении в 1899 году в Петербург лейтенант Колчак попытался перейти в команду на ледокол «Ермак», который должен был через несколько дней отправиться в Северный Ледовитый океан. Для этого он был готов даже уйти в отставку, но попасть на «Ермак» ему так и не удалось.

В это же время Колчак узнал о готовящейся Русской полярной экспедиции под руководством барона Э.В. Толля и обратился с запросом к академику Ф.Б. Шмидту, имеется ли реальная возможность принять в ней участие.

Но академик не смог сказать на это ничего определенного, и Колчак подал рапорт о переводе в Сибирский экипаж.

Уже год спустя Колчак получил приглашение участвовать в Русской полярной экспедиции в качестве второго магнитолога, занимающегося гидрологией. Для подготовки к своим будущим занятиям Колчак был назначен в Главную физическую обсерваторию в Петербурге и Павловскую магнитную обсерваторию. Для изучения новейших достижений магнетизма и гидрологии Колчак выехал в специальную командировку в Норвегию.

Зимой 1900 года Колчак приехал в Христианию (ныне Осло), предварительно заехав в порт Лаврик, в котором заканчивались ремонтные работы на яхте «Заря».

По прибытии в Осло Колчак сразу же направился в университетскую лабораторию Ф. Нансена. С знаменитым норвежским полярным исследователем молодой офицер уже давно вел переписку и сейчас получил от него приглашение на личную встречу, где он обещал показать Колчаку свое оборудование для наблюдения в полярных широтах.

Колчак познакомил Нансена с маршрутом будущей экспедиции. Дойдя до острова Бенетта, он спросил Нансена, допускает ли он существование где-то рядом неоткрытой Земли Санникова. Нансен не исключил такой возможности, но сказал, что существование этой земли остается под вопросом. Подсказку к решению этой загадки, сказал он, могут дать птицы, пролетающие в этих местах.

При прощании Нансен благословил Колчака и попросил беречь себя, сказав, что в Арктике потерять жизнь легче, чем выронить монету из дырявого кармана.

21 июня 1900 года «Заря» вышла из Кронштадта в арктическое плавание. Незадолго до начала экспедиции на борт судна поднимался адмирал С.О. Макаров, хорошо знавший отца лейтенанта Колчака. Теперь он подошел к его сыну и пожелал ему доброго пути в предстоящем плавании.

С начальником экспедиции у Колчака сложились хорошие и ровные отношения. Толль сумел быстро оценить способности молодого офицера.

«Наш гидрограф Колчак, — записывал Толль в своем дневнике, — прекрасный специалист, преданный интересам экспедиции. Руководство драгированием он также взял на себя».

С начала августа под руководством Колчака начались гидрологические работы. Через каждые четыре часа велись наблюдения над температурами и удельными весами поверхностного слоя морской воды и раз в сутки проводились глубоководные работы на станциях, в то время как «Заря» находилась в море. При проходе Югорского Шара с каждой станции брались образцы морской воды для дальнейших исследований. На самой «Заре» производились только объемные анализы на содержание хлора..

После входа яхты в Карское море одновременно с наблюдениями над поверхностным слоем воды велись записи о форме и состояния встречаемого льда. Все эти наблюдения проводились с помощью ареометров. Немалую помощь в этих работах оказали последние исследования Нансена и его советы, данные Колчаку при его визите в Осло.

Колчак проводил не только гидрологические, но и гидрохимические исследования. Определение солености воды проводилось по ходу «Зари». На общий же химический анализ пробы брали в химическую склянку и консервировали их, чтобы общий анализ провести на якорных стоянках — в порту Диксона, фиорде Миддендорфа и на месте зимовки «Зари».

Для взятия воды с различных глубин использовались батометры Петтерссона и Бамберга. Колчак отмечал, что эти батометры можно считать самыми совершенными приборами, поскольку они благодаря своей прекрасной изоляционной системе представляли возможность очень точно измерить температуру того слоя воды, в котором находились.

Преданность Колчака работе оценил Толль, назвавший его именем один из открытых им островов у берегов Таймыра (ныне остров Расторгуев).

В ходе первой зимовки «Зари» у Таймырского побережья Карского моря Колчак закончил карту мензульной съемки рейда «Зари», заснял остров Боневы и часть острова Нансена. При участии Колчака были составлены четыре (из пяти) карт Таймырского побережья.

Толль не раз обращал внимание на бурный темперамент своего гидрографа. «Забавляюсь горячим спором между Ма-тисеном и Колчаком, — писал он в своем дневнике, — они неизменно придерживаются противоположных мнений, но… остаются в дружбе, несмотря на частое раздражение гидрографа».

Когда судно достигло мыса Челюскин, Колчак сошел на берег для проведения астрономических и магнитных наблюдений. Он проводил первые гидрологические измерения в проливе Вилькицкого, находящегося между Карским морем и морем Лаптевых, где обнаружил океанскую воду с высокой соленостью. Толль сделал вывод, что «Заря» вышла на границу «новой фаунистической и гидрологической области моря, которая обещает быть дальше еще интересней».

Весной 1901 года Толль и Колчак решили предпринять санную поездку по всему Таймырскому полуострову для окончательной съемки его берегов, чтобы уточнить их очертания, ранее нанесенные на карты. Несмотря на добросовестное выполнение Колчаком своих обязанностей, он не разделял плана своего начальника о путешествии в глубь Таймыра. Сам он хотел добраться до мыса Челюскина — самой северной точки Сибирского региона.

Путешествие было настолько трудным, что собаки, запряженные в нарты, сильно утомленные, отказывались двигаться дальше. И тогда в нарты впрягались Толль и Колчак. В день они проходили около 20 км.

Быстро убывали запасы продуктов, керосина, корма для собак. В палатках — постоянная сырость, спальные мешки и обувь не успевают просыхать. Люди очень устали, но по-прежнему проводили топографическую съемку, наносили на карту высоты и делали геодезическую привязку.

До «Зари» оставалось еще 200 км. В течение недели бушевал шторм, мешавший исследователям двигаться вперед. Несмотря на то что Толль и далее хотел двигаться вдоль побережья для исправления топографических съемок, Колчак сумел убедить его, что для измученных людей такая задача не по силам.

Сам Колчак не терял бодрости, стойко перенося все испытания экспедиции.

Толль писал в своем дневнике 28 мая:

«Сегодня съели последний сухарь, осталось немного крошек, которые бережем в качестве приправы к супу… Мы оба обессилели, питаясь в штормовом лагере одной четвертью рациона. Чувствую себя особенно плохо — болит голова и наступила апатия, а также потерялся голос. Гидрограф бодрее и сохранил достаточно энергии, чтобы дойти сюда, в то время как я готов был сделать привал в любом месте».

В эти дни проявилась еще одна черта личности Колчака — любовь к собакам, к которым он раньше не проявлял особой симпатии. Однако еще до начала экспедиции он хорошо усвоил слова Нансена, что на Севере хорошие собаки — самое дорогое, чем обладает полярник. Ведь они заменяют транспорт, помогают согреться, а в случае крайней необходимости их мясо спасает полярника от голодной смерти.

Во время экспедиции Колчак часто приходил к собакам и, подкармливая их, приучал к себе. И теперь, когда собаки гибли одна за другой от острой нехватки корма и усталости, Колчак предложил не пристреливать ослабевшую собаку Печать, к которой он особенно привязался, а положить на нарты и везти до «Зари». На нартах уже лежала другая собака, также ослабевшая от долгого пути.

Вместе с оставшимися собаками Толль и Колчак впряглись в лямки нарт и пошли вперед.

Продвижение становилось все медленнее, и все же к 30 мая они достигли мыса Миддендорф и направились к Таймырскому проливу. В тумане они прошли мимо своего продовольственного склада, однако возвращаться не стали, хотя до «Зари» оставалось еще 35 км.

Всю имевшуюся еду Толль и Колчак отдали собакам, именно в них сейчас было все спасение. Для подкрепления сил они выкурили по трубке. К вечеру 31 мая они увидели мачты «Зари».

В следующем году Колчак принял участие в экспедиции, носившей поистине роковой характер. Тогда стало известно, что экспедиция под руководством Толля отправилась к острову Бенетта и пропала. В Академии наук придумывали различные планы спасения участников экспедиции. Колчак по собственной инициативе взялся выполнить один из них.

Вначале предполагалось, чтобы Колчак отправился к острову Беннета во главе шлюпочной партии, составленной из поморских лодок, вести которые станут сами поморы из Мезень. В январе 1903 года Колчак приехал в Мезень, где попытался договориться с поморами об их участии в экспедиции. Однако скоро выяснилось, что за короткое время переправить лодки на арктическое побережье, ближайшее к Новосибирским островам, невозможно. Приходилось лишь рассчитывать на китобойный вельбот шхуны «Заря», стоящей в бухте Тикси.

Экспедиция пробыла на острове Беннета всего три дня. 90 дней продолжился арктический морской санно-шлюпочный переход от острова Новая Сибирь — остров Котельный — остров Беннета. Вся же экспедиция длилась семь месяцев. Колчаку удалось выполнить в достаточно короткий срок все то, что Русской Полярной экспедицией намечалось сделать за два-три года.

7 марта экспедиция прибыла в Якутск и к началу мая достигла берега пролива Лаптева. Отсюда караван из двух нарт повез вельбот на север. 23 мая экспедиция прибыла на остров Котельный, на котором оставила собак, и двинулась к Благовещенскому проливу.

От мыса Высокого острова Новая Сибирь экспедиция из 17 человек во главе с Колчаком отплыла к острову Беннета. Поскольку экспедиция имела ограниченные средства, то никаких научных работ производить ее участники не могли. Колчак занимался метеорологическими наблюдениями, делал астрономические определения Для вывода широты и долготы стана и для определения поправки хронометров, занимался сбором посттретичных остатков млекопитающих и записывал наблюдения над льдом.

Для ночевок приходилось отыскивать большую льдину-стамуху и, высадившись на ней, ставить палатку. Во время последней из ночевок льдина треснула и экспедиция едва не лишилась вельбота. На вторые сутки плавания экспедиции удалось добраться до острова Беннета, где они сразу же обнаружили следы Толля.

Колчак провел в походе 42 дня. Он едва не утонул в заливе Чернышева, провалившись в трещину на льду в ледяную воду. Колчак сразу же потерял сознание, и лишь находчивость боцмана Бегичева (до этого спасшего вельбот на ночевке перед приходом на остров Беннета) спасла его. Однако купание в ледяной воде не прошло для Колчака даром — он получил пневмонию и тяжелую форму хронического суставного ревматизма.

За свое полярное путешествие Колчак был награжден орденом Св. Владимира 4-й степени. Русское гидрографическое общество наградило его большой Константиновской золотой медалью — исключительной наградой, которую до него имели лишь Н.А. Норденшельд и Ф. Нансен. В 1906 году Русское географическое общество избрало Колчака своим действительным членом.

В Якутске Колчака застало известие о начале Русско-японской войны 1904–1905 годов. По согласованию с Академией наук Колчак отправился в эскадру Тихого океана и вскоре появился в штабе адмирала С.О. Макарова в Порт-Артуре. Здесь он получил назначение на должность вахтенного начальника на крейсер «Аскольд», в апреле был переведен на минный транспорт «Амур», а затем стал командиром эсминца «Сердитый». Под командованием лейтенанта Колчака эсминец осуществлял нападения на корабли японской эскадры, под его руководством также к югу от устья Амура была поставлена минная банка, на которой подорвался японский крейсер «Тагасаго».

Вместе с Макаровым Колчак участвовал в подготовке прорыва с моря блокады Порт-Артура и планов нападения на транспортные суда японцев в Желтом море и на Тихом океане. Но после гибели Макарова новый командующий Тихоокеанской эскадрой адмирал В.К. Витгофт отменил ранее разработанный план.

В 1909 году Колчаком была опубликована фундаментальная монография: «Лед Карского и Сибирского морей». Эта работа явилась первым исследованием, посвященным вопросам гляциологии Арктики. В предисловии к своему труду Колчак писал, что «основанием для этого исследования послужили наблюдения над льдом в Карском и Сибирском морях, а также в районе Ледовитого океана, расположенном к северу от Ново-Сибирских островов, произведенные Русской полярной экспедицией в течение 1900, 1901, 1902 и 1903 годов».

Колчаку принадлежит важная роль в организации Российской гидрографической экспедиции Северного Ледовитого океана.

Когда начальник Главного Гидрографического управления Велькицкий предложил Колчаку организовать экспедицию для исследования северо-восточного морского пути, тот разработал проект этой экспедиции, подав его Вилькицкому. На основании этого проекта было решено построить два ледокольных судна, которые впоследствии были названы «Таймыр» и «Вайгач».

Уйдя в 1908 году из Морского Генерального штаба, Колчак всецело посвятил себя наблюдению за постройкой этих судов. Уже на следующий год суда были спущены на воду и осенью Колчак ушел с ними на Дальний Восток, чтобы летом 1910 года пройти через Берингов пролив.

Так же как и Толль, Колчак не оставлял надежду увидеть Землю Санникова. И в навигации 1912–1913 годов он вновь попытался это сделать. Сам Колчак вел «Таймыр», а бывший капитан «Зари» Матисен вел «Вайгач». Пароходы шли совсем близко с местом нахождения земли, однако густой туман мешал поискам и Колчаку так и не удалось выполнить завет Толля — найти легендарную землю.

Мечты о далекой Арктике не оставляли Колчака даже тогда, когда он стал Верховным правителем России. Чтобы установить сообщение Сибири с Северной Европой, Колчак организует плавание по Северному морскому пути. При нем была создана дирекция маяков и лоций, а затем специальный комитет Северного морского пути, упраздненный после организации Главного управления Северного морского пути.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.