Документ для Святого Петра
Документ для Святого Петра
Тяжела временная холостяцкая жизнь. Стирал вручную покрывало, загаженное котом. И уронил в таз со стиральным порошком свой шампунь, в открытом виде. Произошло смешение. Что будет? Как мне быть?
Но я, вообще, хотел о другом.
Есть пациенты, которые остаются загадкой на всю оставшуюся жизнь подвигов и славы.
Вот один такой был, мужчина лет сорока, мне еще его жена возле лифта, когда я уже уходил, дала двадцать пять рублей. Это был квартирный вызов. И я, возмутившись, взял.
Получалось так: у мужчины болела голова. Я осмотрел его всячески, но ничего не нашел, кроме языка. Который был свернут на сторону. А всем невропатологам и даже некоторым другим врачам и санитарам известно, что это признак так себе, не самый хороший. Но все остальное - в полном порядке. Что бы это значило: один язык - и все?
Я прописал постельный режим. Таблетки безобидные, общеупотребительные. И уехал, пообещав вернуться через денек. А дома позвонил отчиму, старому асу-спецу. Ну, он мне, мальчишке, загнул ясный диагноз: "Мелкоочаговый ишемический инсульт в покрышке моста - чего тут непонятного?"
Да все понятно, раз так - я и забыл такие слова: покрышка, мост.
Ну, коли такое дело, я спровадил мужика в больничку. Он исправно отлежал положенный срок. Без капризов.
Вернулся долечиваться амбулаторно. Я лечил.
Я в жизни не встречал такого дисциплинированного пациента. Он встал на диспансерный учет. Ежегодно являлся по приглашению. Язык держал прямо. Брал рецепты. Приносил мне дефицитные талоны на макулатурные книги, так как имел связи. Все это с извиняющимся молчанием. Побывал в санатории. Не донимал. Не приставал. Не выпивал накануне. Садился, как суслик, на стульчик для больных, ручки держа перед собой. И все это молча, с широко распахнутыми, совиными глазами. На нем, таком здоровом, можно было пахать. Но нельзя. Сидел и безмолвно смотрел на меня.
Мы оба знали, что что-то во всем этом не так - в талонах, в языке. Но ему его грешного языка никто не вырвал, и у меня серафим ничего не тронул. Есть же документ, в конце концов - выписка из больницы. Покажу его Святому Петру при выяснении отношений.
А ведь помнил я одну ненормальную с повернутым языком, которая сообщила, что побывала в пятнадцати катастрофах. Последняя была авиационной. Но там был фон! безумный фон. И диагноз, раз и навсегда поставленный - попробуй не положи в палату.
Помнил. Но не вспоминал. Талоны сграбастывал.
"Уберите ваше золото!" - сказал профессор, гордясь собой. ..."Денежки я приберу, - сказала медсестра. - Нечего им тут валяться". Сгребла этикетки и стала таять. Цитирую по памяти.