Смысл «150 000 000»
Смысл «150 000 000»
Перечитаем поэму ещё раз.
И вновь увидим, что, называя это произведение «моей поэмой» и решительно отказываясь от авторства, Маяковский сравнивает себя с другими «гениями»:
«Кто назовёт земли гениального автора?
Так / и этой / моей / поэмы / никто не сочинитель».
Во второй главе появляются строки, идущие якобы от лица ста пятидесяти миллионов настоящих авторов:
«Как нами написано,
– мир будет таков
и в среду, / ив прошлом, / и выше, / и присно,
и завтра, / и дальше / во веки веков!»
Первые две главы переполняют строки, призывающие идти мстить тем, кто виноват в охватившем Россию голоде. А возник этот голод, как утверждается в поэме, потому, что страны Антанты подписали мирный договор с Германией. Самый же главный виновник того, что россиянам нечего есть, назван уже на третьей странице – это американский президент Вудро Вильсон, один из подписантов. Даже голодные животные, выражая свой протест против недостатка пропитания, на своём «зверином языке» с возмущением заявляют в поэме:
«Но мы / не подписывали договора в Версале».
Поразмышляем над этой ситуацией.
Как известно, 28 июня 1919 года в Версальском дворце мирный договор с Германией подписали не только Соединённые Штаты, но и другие страны. Прежде всего – главные противники немцев: Великобритания, Франция, Италия и Япония. Затем свои подписи поставили представители (перечислим страны по алфавиту) Бельгии, Боливии, Бразилии, Гаити, Гватемалы, Гондураса, Греции, Китая, Кубы, Либерии, Никарагуа, Панамы, Перу, Польши, Португалии, Румынии, Королевства Сербов, Хорватов и Словенцев, Сиама (нынешнего Таиланда), Уругвая, Хиджаза (нынешней Саудовской Аравии), Чехословакии и Эквадора.
Почему же главным виновником голода в России Маяковский объявил президента Вильсона?
Соединённые Штаты находились от России очень далеко – за океаном. А президент Франции Жорж Клемансо и премьер-министр Великобритании Ллойд Джордж управляли странами, расположенными раза в два ближе к России, чем Америка. Вот куда следовало направлять всенародный гнев голодавшего населения.
Но Иван, проигнорировав других подписантов версальского договора, предстал всё-таки перед американским президентом:
«У того – /револьверы / в четыре курка,
сабля / в семьдесят лезвий гнута,
а у этого – / рука / и ещё рука,
да и та / за пояс заткнута».
И начинался поединок вооружённого до зубов Вильсона с безоружным Иваном:
«Сабля взвизгнула. / От плеча / и вниз
на четыре версты прорез.
Встал Вильсон и ждёт – кровь должна б, а из
раны / вдруг / человек полез.
И пошло ж идти!
Люди, / дома, / броненосцы, / лошади
в прорез пролезают узкий.
С пением идут. / В музыке».
То есть сюжет из документального, описывавшего всё то, что происходило реально, на самом деле, сразу превратился в сказочно-былинный: перед всесильным Вильсоном самым необыкновенным образом возник многомиллионный народ. И тогда соперник Ивана (как и положено сказочному злодею) принялся напускать на людей «нечеловеческие дружины»: голод, разруху, эпидемии и…
«… и последнее войско высылает он —
ядовитое войско идей.
Демократизмы, / гуманизмы —
идут и идут / за измами измы».
Вот она где – отгадка! Маяковский перечислил всё то, что обрушилось на Россию после подписания большевиками мирного договора с Германией: голод, разруха, эпидемии и учение Карла Маркса. Вот только Вильсон тут причём?
Во второй главе поэмы (случайно или намеренно?) возникают такие строки:
«Отчего / сегодня / на нас устремлены / глаза всего света
и уши всех напряжены, / наше малейшее ловя,
чтобы видеть это,
чтобы слышать эти слова:
это – революции воля, / брошенная за последний предел…»?
Причём здесь «воля революции»!
Вспомним «Мистерию-буфф». Там «нечистые» (тоже, кстати, голодные) разрушили большевистский ад, во главе которого стоял Вельзевул. Имя этого помощника дьявола содержит слог, очень напоминающий начало имени и фамилии вождя большевиков: «вул», то есть «В. УЛьянов». На это совпадение (как мы уже говорили) какой-либо другой поэт, может быть, и не обратил бы внимания. Но Маяковский любил играть словами. Поэтому он и дал правителю ада это имя – Вельзевул, а в аду поместил чистилище, то есть адскую Чрезвычайную Комиссию (чека), которая вычищала всех сомнительных.
В фамилии американского президента Маяковский тоже обнаружил инициалы большевистского вождя. Ведь Вильсон – это ВИЛьсон, а ВИЛ – это Владимир Ильич Ленин. По-английски фамилия президента пишется как Wilson. Слово «Will» означает «воля», а выражение «ill will» переводится как «злая воля». «Ил ВИЛ» – это сочетание отчества Ленина (Ильич) и его инициалы.
Не знавший английского Маяковский наверняка консультировался со знатоками этого языка перед тем, как «назначить» американского президента главным врагом российского народа. И, стало быть, не случайно журнал «Вестник театра» назвал главных героев поэмы образами «собирательными».
Начиная с 1 ноября 1800 года, резиденцией президентов Соединённых Штатов является, как известно, Белый дом, особняк в Вашингтоне. А Маяковский поселил своего Вильсона в Чикаго. Почему? Знакомя читателей с этим городом, поэт употребил слова, начинающиеся на букву «ч»:
«Чудно человеку в Чикаго!
Чудно человеку! / И чудно!»
В «Мистерии-буфф» вокруг Вельзевула тоже были существа на букву «ч» – Черти, и Чистилище находилось где-то рядышком. Но там это ассоциировалось с чекистами. Стало быть, и в «150 000 000» слово «Чикаго» взято потому, что оно созвучно с «чека».
Мало этого, в поэме «150 000 000» есть эпизод, в котором происходит нечто, очень похожее на то, что описано в «Мистерии-буфф». Там, как мы помним, голодные «нечистые» сокрушали и рай, в котором «церемониймейстером» являлся Мафусаил, и в нём нетрудно было узнать пролетарского писателя Горького. А в «150 000 000» последними, кого Вильсон бросил против Ивана, были литераторы:
«Тогда / поэты взлетели на небо,
чтоб сверху стрелять, как с аэроплана бы.
Их / на приманку академического пайка
заманивали, / ждали, не спустятся пока…
В «Полное собрание сочинений», / как в норки,
классики забились. / Но жалости нет!
Напрасно /их / наседкой / Горький
прикрыл, /распустив изношенный авторитет».
Как видим, Горький тоже оказался в союзниках Вильсона. И Ивану ни за что не удалось бы победить американского президента, если бы на помощь не подоспели футуристы:
«Фермами ног отмахивая мили,
кранами рук расчищая пути,
футуристы / прошлое разгромили,
пустив по ветру культуришки конфети…
Загрохотав в международной Цусиме,
эскадра старья пошла ко дну…
Будущее наступило! / Будущее победитель!
Эй, века, / на поклон идите!»
На этом сюжет поэмы завершается – дальше идёт глава, в которой празднуется победа. Вот только вопрос: чья это победа, кого и над кем?
Кто он такой – этот собирательный Иван, который возглавил поход на Вильсона?
Был ли у него реальный прототип?
Был. Это Нестор Иванович Махно, которого вожди большевиков называли бандитом, но который создал для гуляй-польцев нормальную, сносную жизнь, и гуляйпольцы поддерживали своего батьку-анархиста.
Маяковский, исповедовавший анархистские взгляды, изобразил в своей поэме поход российского народа (всех ста пятьдесяти его миллионов) против большевиков, против советской власти, против Ленина. Описал восстание, поднятое против тех, кто довёл страну до жесточайшего голода. И какую страну – ту, что ещё совсем недавно кормила всех вокруг себя. Кровавый бунт, описанный поэтом-футуристом, уничтожал «ВИЛьсона», то есть Владимира Ильича Ленина, и сметал установленный им большевистский режим.
Вполне возможно, что мудрый Борис Пастернак всё это понял, и поэтому ему «впервые было нечего сказать»
Маяковскому. Но на что-то он, может быть, всё-таки ему намекнул. И Владимир Владимирович испугался.
Вот тогда-то ему и посоветовали (Осип Брик?) не называть себя автором поэмы, а издать её анонимно. И написать несколько пьесок-агиток в поддержку советской власти. Маяковский так и поступил, быстренько сочинив скетчи для Театра сатиры. Но когда увидел, что практически никто никакого антибольшевизма в его поэме не замечает, с радостью пошёл на попятную и согласился печатать «150 000 000» под своей фамилией.
Но вновь возникает всё тот же непростой вопрос, который появлялся, когда мы вникали в смысл «Мистерии-буфф»: мог ли написать такую антисоветчину молодой человек, якобы гордившийся своим революционным большевистским прошлым? Но раз он всё-таки написал, то возникает другой вопрос: а было ли вообще оно – это революционное прошлое у поэта Маяковского?
Данный текст является ознакомительным фрагментом.