ЖИВОПИСЬ ИСПАНИИ

ЖИВОПИСЬ ИСПАНИИ

Искусство Испании, как и вся испанская культура в целом, отличалось значительным своеобразием, которое состоит в том, что эпоха Возрождения в этой стране, едва достигнув стадии высокого расцвета, сразу же вступила в период упадка и кризиса, которые были обусловлены особенно сильной в этой стране католической реакцией. Однако на рубеже XVI и XVII веков здесь появляется такая значительная фигура, как Эль Греко.

Эль Греко (1541-1614). Эль Греко (Доменико Теотокопули) – первый подлинно великий живописец Испании. Он был одним из наиболее ярких представителей маньеризма, стилевого направления, возникшего в период между эпохой Возрождения и барокко.

Уроженец острова Крит, он был греком по происхождению (отсюда его прозвище). В юности он обучался в иконописной мастерской в соответствии с канонами византийской живописи.

В 1560-х гг. Эль Греко уехал в Венецию. Насыщенный колорит и перспективные архитектурные построения его работ этого периода выполнены полностью в духе венецианской школы («Изгнание торгующих из храма», ок. 1570; «Поклонение пастухов», 1570).

Позднее он перебрался в Рим, где поступил на службу к известному меценату и коллекционеру кардиналу Фарнезе. Здесь молодой живописец воочию увидел работы Микеланджело и других знаменитых мастеров Высокого и Позднего Ренессанса, влияние которых заметно в ряде его произведений («Портрет Джулио Кловио», 1572; «Мальчик, раздувающий лучину», 1570-1575).

В Риме же Эль Греко ознакомился с эстетикой маньеризма, рожденной на закате Возрождения, когда человек утратил ренессансное единение с природой и перестал ощущать внутреннюю гармонию. Драматическое многоплановое пространство и динамичная трактовка человеческой фигуры, являющиеся основными чертами маньеризма, оказались созвучны недавнему иконописцу. Извилистыми и спиралевидными стали линии его рисунка, сложным – пространство с перекрещивающимися планами и диагональным развитием («Пьета», 1565-1570).

Будучи уже известным художником, в 1577 г. Эль Греко покинул Италию и отправился в Мадрид, намереваясь обосноваться при дворе Филиппа II. Король, однако, не сумел по достоинству оценить дарование приезжего художника, которому впоследствии суждено было прославить испанское искусство далеко за пределами страны. Живопись Эль Греко, впитавшая яркие краски венецианской школы, его необыкновенная страстность, делавшие его непохожим на других художников, оказались чуждыми сдержанному стилю мадридского двора. Поэтому вскоре мастер переехал в Толедо, старую столицу Испании, центр богословия и утонченной культуры. В Испании, как писал в одной из своих работ Ф. Энгельс, «…гуманизм XV и XVI веков, первая форма буржуазного просвещения, в своем историческом развитии перешел в католическое иезуитство». В этой сложной и противоречивой обстановке складывается неповторимый живописный стиль великого мастера.

В своем творчестве художник настолько субъективно и эмоционально преображает реальную действительность, что в результате рождается какой-то особый, существующий лишь на его полотнах мир, в котором земное и небесное образуют нерасторжимый сплав. Земля и небо сливаются в его композициях в единое пространство, не имеющее границ и временной определенности. Существа, населяющие этот мир, будь то люди или святые, напоминают скорее бесплотные тени, колеблющиеся на ветру, подобно пламени свечи, и находящиеся в непрестанном движения.

Построение композиции и пространства, колорит и персонажи резко отличают живопись Эль Греко от произведений других испанских художников. Конечно, мир образов великого мастера иллюзорен, но в то же время он невероятно прекрасен своей внутренней одухотворенностью и взволнованностью. Духовное начало в нем решительно преобладает над материальным. Художественный язык Эль Греко достигает утонченного артистизма. Он использует неожиданные композиционные построения, резкие ракурсы, контрастные сопоставления фигур переднего и дальнего планов.

Изображения святых – весьма значительная часть творческого наследия Эль Греко. Особенно удавались ему парные композиции, построенные на противопоставлении различных характеров и темпераментов. Одно из наиболее известных его произведений – «Апостолы Пётр и Павел» (1587-1592), где изображены два верховных апостола христианской церкви, которые являют собой и две характерные противоположности (прил., рис. 5). В Библии рассказывается, что Петр – бедный, неграмотный человек, ранее неоднократно отрекавшийся от Христа, был им прощен и утвержден верховным апостолом. Павел же, энергичный и высокообразованный иудей из богатой семьи, поначалу был яростным противником новой веры. Но после личной встречи с Иисусом он стал горячим проповедником христианства.

Художник изображает Святого Павла ближе к зрителю – стоя в характерной уверенной позе в ярком одеянии красных тонов, он опирается рукой на Евангелие. Его образ явно лидирует на полотне, его огненный взор полон решимости и стремления нести людям истину. Слева от него – Святой Петр в неброском одеянии цвета охры со слегка склоненной набок головой и скромно сложенными руками; его кроткий взгляд обращен внутрь себя.

За свою жизнь Эль Греко написал множество картин религиозной тематики. И, хотя часто повторяемые евангельские сюжеты порой страдают у него некоторым однообразием, его живопись поражает своим совершенством – не случайно многие современники и даже позднейшие исследователи считали его учеником Тициана (чего в действительности не было).

Эль Греко был не только истинным наследником знаменитых венецианских колористов, а в чем-то пошел еще дальше них. Его живописная палитра впечатляет смелостью и неожиданностью, казалось бы, самых невозможных сочетаний: ярко-красного и зеленого, желто-оранжевого, золотистого и голубого, синего и фиолетового. Он не боится вводить в свою живопись даже черную и белую краску. Но благодаря сложной системе рефлексов, умению достигнуть цветовой гармонии или, напротив, резкого цветового диссонанса, Эль Греко заставляет свои полотна буквально светиться и, если прибегнуть к евангельскому выражению, «говорить языками человеческими и ангельскими».

Живая игра света и тьмы наполняет единственный пейзаж художника – изображение ночного Толедо («Вид Толедо», 1610-1614). Город представлен в каком-то невероятно фантастическом, ослепительном освещении. Этот пейзаж свидетельствует о высочайшем мастерстве колориста, об умении художника отобразить все тончайшие оттенки цвета – в данном случае серого и зелёного (прил., рис. 6).

С течением времени Эль Греко всё дальше отходит от традиций современного ему искусства, у него практически не было учеников и последователей – ведь недаром в его работах последних лет особенно остро ощущаются трагическое восприятие действительности, обостренное чувство одиночества и фатализма. И хотя творчество великого испанца пришлось на начало ХVII века, искусство его не было проникнуто проблематикой новой эпохи, наивысшие реалистические достижения которой связаны с именами художников следующего поколения.

Хусепе де Рибера (1591-1652). Одним из первых из них по праву должен быть назван Хусепе де Рибера, который являлся последователем итальянца Микеланджело Караваджо – представителя реалистического направления в европейской живописи рубежа XVI-XVII веков.

Первоначальное художественное образование Рибера получил в мастерской Франсиско Рибальты в Валенсии (на востоке Испании), а затем – в Риме. Но большую часть своей жизни художник провёл на юге Италии, в Неаполе – столице государства, подчинённого в то время испанскому королю, где работал в основном по заказам местного духовенства и вице-короля герцога Осуна, а также его преемников. В 1626 г. он был избран членом римской академии Святого Луки. Рибера прославился также как наиболее значительный испанский гравер до Гойи. Но, начиная с конца 1620-х гг., он посвятил себя исключительно живописи. Тематика его произведений разнообразна: эпизоды из античной истории, события, описанные в Ветхом и Новом Заветах, сцены из жизни святых. В то же время его кисти принадлежат и запоминающиеся сцены из народной жизни.

В творчестве этого талантливого мастера, жившего в период наивысшего расцвета испанского искусства, нашли воплощение многие характерные черты национальной школы. Это прежде всего стихийный демократизм, ярко выраженное народное начало, а также обращение к натуре, к окружающей действительности во всем многообразии ее проявлений и острейших противоречий, отказ от идеализации образов, лаконизм и трезвость художественного языка.

Наиболее сильной стороной Риберы был драматизм, стремление достигнуть суровой правдивости и эмоциональной напряженности в передаче острых жизненных коллизий. Это отчетливо отразилось, например, в написанных им многочисленных полотнах со сценами мученичества святых, которые пользовались особой популярностью у большинства испанских художников и их заказчиков. С поразительной пластичностью и убедительностью изображает мастер напряженные, полные страдания лица своих героев, стойко переносящих жестокие мучения. В них без труда угадываются наиболее характерные испанские народные типы («Мученичество Святого Филиппа», 1639).

При помощи контрастов света и тени и напряженной, звучной живописи, выразительность которой строится не столько на яркости цвета, сколько на тональных градациях, художник добивался необычайной внутренней экспрессии. В драматических сценах мученичества он выявлял победу духа и воли над телесной немощью и страданием («Прометей», ок. 1630).

Продолжая создавать драматически напряжённые полотна, Рибера стал обращаться и к другим образам – полным внутренней гармонии. При этом меняется и его манера живописи: исчезают резкие цветовые контрасты, появляется мягкая светотень; краски, положенные мелкими мазками, кажется, мерцают под воздействием света. Таково полотно «Святая Инесса» (1641), изображающее юную девушку-христианку (прил., рис. 7).

В Житии канонизированной церковью Святой Агнессы (Инессы), знатной римлянки (ок. 291-304), говорится, что сын римского префекта воспылал к ней жгучей страстью, однако она отвергла его домогательства, с юных лет решив принять обет безбрачия и вести целомудренный образ жизни. В то время христиане по указу императора Диоклетиана подвергались жестоким гонениям. Когда на допросе у префекта выяснилось, что девушка, как и вся ее семья – ревностные христиане, Агнессу поставили перед выбором: или она прилюдно принесет жертву римским языческим богам, или будет отправлена в публичный дом. Когда же девушка отказалась поклониться языческому культу, ее отправили в публичный дом, причем нагую. Но, согласно Житию, когда стражники сорвали с Агнессы одежду, ее густые волосы чудесным образом отросли и целомудренно укрыли ее подобно плащу. Чудеса продолжались и далее. Позднее, когда Агнессу как колдунью бросили в костер, он потух, и тогда один из воинов убил ее ударом меча.

Согласно преданию, при создании этого полотна художнику позировала его собственная дочь. Трогательная хрупкость и угловатость совсем еще юной девушки на картине сочетаются с грациозностью, скромность и целомудрие подростка – с большой внутренней силой. Лицо мученицы озарено лучистым взглядом ее выразительных глаз, рассеянный свет образует вокруг ее фигуры мерцающую воздушную среду, смягчает контуры, усиливая одухотворенность образа. Рибера написал эту картину разнообразными по длине и направлению мазками густых красок, тончайшими переливчатыми оттенками выделяя яркие блики. Это полотно по праву считается одним из лучших в его наследии.

Одной из самых удивительных работ последнего периода творчества мастера стала картина «Хромоножка» (1642) – прил., рис. 8.

Мальчик-калека изображён здесь художником почти в такой же позе, как на традиционном парадном портрете, но в этом нет ни капли иронии. Запечатленное живописцем физическое уродство подростка незаметно отходит в сознании зрителя на второй план. Во всём облике мальчика, в его гордой осанке, в открытой доброй улыбке проявляются замечательная внутренняя сила, душевная гармония и бодрость.

Несмотря на явно ощутимые народные истоки, сыгравшие столь существенную роль в формировании национальной школы испанского искусства, огромное влияние и авторитет догматов католической церкви предопределили и некоторую ограниченность творчества Риберы, Сурбарана и ряда других выдающихся испанских художников. Но в лучших своих произведениях Рибера вплотную приближается к тому высокому гуманистическому идеалу, который со всей полнотой раскрылся в искусстве его великого соотечественника и современника Веласкеса.

Диего Веласкес (1599-1660). Диего Родригес де Сильва Веласкес принадлежит к числу величайших гениев не только испанской, но и мировой живописи. Его произведения справедливо считаются вершиной испанской живописи XVII в. Никто из современников не мог сравниться с ним по широте художественных интересов и виртуозности кисти.

Жизнь Веласкеса была небогата внешними событиями. Он родился в Севилье, и его первыми учителями были местные живописцы, преподавшие ему первоначальные навыки работы с натуры, стремление к тщательности рисунка и поиску точного сходства с моделью.

Большинство работ юного живописца этого периода близки к так называемому жанру бодегонес (от исп. bodegon – трактир). В них отчетливо видны традиции караваджизма. Обычно это картины с изображением лавки или трактира, нечто среднее между натюрмортом и бытовой сценой. Обязательный элемент бодегонеса – грубоватая деревянная или глиняная посуда; его персонажи – простые люди с неприметной внешностью («Завтрак», ок. 1617; «Старая кухарка», ок. 1620; «Водонос», ок. 1621).

Достигнув высокого уровня мастерства уже в молодые годы, Веласкес, начиная с 1623 г. и до конца жизни являлся придворным живописцем испанского двора и любимцем короля Филиппа IV. Благодаря своей необычайной одаренности и многолетнему упорному труду он сумел преодолеть враждебное поначалу отношение придворных кругов и постепенно достиг высших ступеней иерархической лестницы – титула гофмаршала двора. Однако, судя по всему, он тяготился своим высоким положением и всячески стремился сохранить внутреннюю независимость.

В мадридский период мастерство художника совершенствуется. Он обращается к редким для испанской живописи античным сюжетам («Триумф Вакха, или Пьяницы», 1628-1629; «Кузница Вулкана»,1630), а также историческим – «Сдача Бреды» (1634-1635) – прил., рис. 12.

Это единственное произведение, написанное Веласкесом на исторический сюжет, отображает подлинное событие – взятие испанцами в ходе военных действий голландской крепости Бреда (1624). Изображенные мастером на полотне испанцы-победители стоят плотно сомкнутым строем, лес копий над их головами символизирует сплоченность. Голландцы, напротив, сбились в беспорядочную толпу. Комендант крепости Юстин Нассауский вручает ключи испанскому адмиралу Спиноле, пытаясь преклонить перед ним колена, а благородный и великодушный победитель удерживает его от этого. Здесь Веласкес пренебрёг традицией, согласно которой победители всегда изображались надменными и торжествующими, а побеждённые – униженными и раболепными. Художник стремился показать, насколько важно всегда сохранять свое человеческое достоинство и благородство – и в дни поражений, и в дни побед.

Изысканность цветового строя, поразительное богатство и разнообразие приемов, в которых он не знал себе равных, никогда не становились у Веласкеса самоцелью, но всегда оставались лишь средством для воплощения могучим языком искусства его демократических идеалов, проникнутых духом гуманизма. Пафосом его искусства всегда была объективность, не случайно современники уважительно величали его художником Истины.

Центральное место в творчестве Веласкеса, безусловно, занимал портрет. Будучи придворным художником, он зачастую был ограничен в выборе моделей – в основном ими становились члены королевской семьи или их приближённые (например, его влиятельный покровитель граф Оливарес. Мастер никому не льстил, никогда не приукрашивал и не идеализировал изображаемых им людей. В то же время он не прибегал и к сознательному заострению отрицательных черт, к сатире и обличению. Но кого бы ни изображал на своих полотнах Веласкес, – членов королевской семьи или придворных шутов, знатных дам с их кавалерами или юродивых и калек, – он с одинаковым старанием, глубиной и объективностью стремился раскрыть внутренний мир модели, следуя примеру великих мастеров итальянского Возрождения, и достиг в этом деле невиданных высот.

Хотя в портретах Веласкеса обычно отсутствуют жесты и движение, они необычайно реалистичны и естественны, их отличает психологическая завершённость. Фон подобран так, чтобы максимально оттенить фигуру человека, сдержанная цветовая гамма оживляется тщательно подобранным сочетанием цветов. Художник стремился передать характер личности, показать ее своеобразие.

К числу лучших произведений, созданных Веласкесом, относятся портрет Папы Римского Иннокентия X (1650), который сам заказчик недовольно назвал «слишком правдивым», многочисленные портреты короля Филиппа IV, его всесильного министра графа Оливареса, инфанты Маргариты и знаменитая серия «Шуты и карлики» (1630-1640-е), в которой образы физически уродливых людей наполнены огромным эмоциональным содержанием. В шутах, развлекающих праздных придворных вельмож, художник видит прежде всего людей, обделенных судьбой, но достойных уважения и сострадания.

В течение всей жизни Веласкес увлечённо изучал античную историю и культуру, творчество мастеров итальянского Возрождения и современного ему барокко, для чего совершил несколько путешествий в Италию. Так, тема знаменитой картины «Венера перед зеркалом» (1650), вероятно, была навеяна впечатлениями от венецианской живописи эпохи Ренессанса. Обнажённая богиня изображена мастером полулежащей перед зеркалом, которое держит перед ней маленький Амур (прил., рис. 9).

Полотно было создано художником в Италии, так как инквизиция в Испании запрещала писать обнажённое женское тело. Но Венера Веласкеса воплощает именно испанский национальный идеал красоты: она изящна, пропорции её фигуры далеки от канонов античной «правильности». Богиня показана спиной к зрителю (что очень необычно), а её лицо можно видеть только в зеркале. Телесная, чувственная красота Венеры доступна простому взгляду, но тайну красоты внутренней зритель в состоянии ощутить лишь смутно в неясном, расплывчатом зеркальном отражении.

Лучше всего глубину живописи Веласкеса позднего периода передают две его монументальные работы – «Менины» (1656) и «Пряхи» (1657).

Перед зрителем картины «Менины» – на первый взгляд просто еще одна занимательная жанровая сцена (прил., рис. 10). На переднем плане – придворные дамы и карлица, окружившие маленькую инфанту Маргариту, дочь испанского короля. Хорошо продуманный колорит дает возможность зрителю оценить переливы тонов великолепного платья инфанты, сверкание множества драгоценностей, украшающих парадный наряд девочки, и блеск её пышных золотистых волос, уложенных в затейливую причёску.

Слева от придворных изображен сидящим за мольбертом сам художник, увлеченно работающий над огромной по размеру картиной. В зеркале на стене видны отражения короля и королевы, это наводит на мысль, что живописец пишет именно их портрет.

Некоторые исследователи считают, что «Менины» (в переводе с испанского это означает «фрейлины») являются еще и единственным дошедшим до нас автопортретом Веласкеса, а полотна, запечатленные висящими на стене королевских покоев, отражают извечную проблему творчества, которую художник блистательно разрешил всей своей жизнью, соединив в гармоничном союзе духовное богатство с непревзойденным совершенством своей живописной техники.

Картина «Пряхи» (прил., рис. 11) на первый взгляд тоже выглядит обычной бытовой зарисовкой, повествующей о нелегком и кропотливом труде работниц королевской ткацкой мастерской. На переднем плане женщины прядут и разматывают нити. В глубине картины, залитой лучами солнца, возле уже готового огромного ковра стоят нарядные дамы-заказчицы. Здесь изображена сцена из античного мифа, переданного древнеримским поэтом Овидием в его «Метаморфозах»: искусная мастерица юная Арахна вызвала богиню Афину на состязание в ткачестве и победила, но разгневанная богиня в наказание превратила девушку в паука.

Сцена с пряхами изображена художником на редкость поэтично, все фигуры будто окутаны мягким светом. В то же время персонажи на заднем плане, включая Афину и Арахну, нарисованы чётко и объёмно (фигура Арахны даже отбрасывает тень). Поэтому границу между реальным и вымышленным пространством полотна довольно трудно определить.

Историки искусства полагают, что эта необычная картина Веласкеса на самом деле отражает два эпизода мифа. Пожилая работница на переднем плане – это на самом деле Афина, а молодая – Арах-на. Они показаны живописцем в разгар состязания. В глубине же полотна представлено завершение мифа, когда разгневанная Афина, намереваясь покарать Арахну, появляется перед изумленной девушкой в своём истинном облике. Узрев богиню, юная мастерица испуганно прижимается к вытканному ею ковру.

Веласкес внес много нового во все жанры живописи, к которым он обращался. В каждом из них – будь то исторический жанр или портрет, мифологическая картина или пейзажный этюд, изображение обнаженного человеческого тела или бытовая сцена – он достиг поразительных результатов, во многом предвосхитив открытия европейской живописи последующих веков. Так, например, в его полотнах наглядно ощущается тот живой воздух, которым мы дышим в реальности, который окутывает все предметы на его картинах и придает такое необычайное богатство оттенков их колориту, в основе которого лежит знаменитый веласкесовский серый тон, которым впоследствии так восхищались Делакруа и Репин, Эдуард Мане и Серов, и который в действительности был соткан из огромного множества различных оттенков. Своими новаторскими художественными приемами знаменитый испанец на два столетия опередил живописные открытия импрессионистов.

Впитавшее в себя всё богатство европейской художественной традиции и в то же время сохранившее свою яркую национальную самобытность, творчество Диего Веласкеса знаменует собой вершину «золотого века» испанского искусства.

Франсиско Сурбаран (1598-1664) родился в крестьянской семье. Его обучение живописи было не совсем традиционным: наставником юноши стал не художник, а мастер по раскраске деревянной скульптуры. Возможно, поэтому фигуры на полотнах мастера кажутся такими объёмными и пластичными, а персонажи ранних работ напоминают раскрашенную скульптуру. Сурбаран почти всю жизнь прожил в Севилье, крупном культурном и торговом центре на юге Испании, получив там в 1628 г. должность главного городского художника.

Наиболее характерными для периода зрелого творчества Сурбарана являются монументальные циклы на сюжеты из жизни святых, написанные по заказам монастырей. По содержанию (но не по стилю) эти произведения во многом перекликаются с работами Эль Греко. Сурбарана занимала прежде всего тайна мистического общения человека с Богом (немногочисленные картины мастера на античные и исторические сюжеты намного слабее его религиозных композиций). Картина «Молитва Святого Бонавентуры» (1629, прил., рис. 13) посвящена истории о том, как этот святой разрешил спор кардиналов по поводу избрания очередного Папы Римского, указав им достойного кандидата. Главной темой здесь стал диалог молящегося Бонавентуры и ангела, который открывает ему имя избранника. Свет от фигуры ангела широкими полосами ложится на тёмное одеяние святого, обволакивает его одухотворённое лицо, наделяет мягким сиянием сомкнутые руки. Цветовую гамму дополняют золотистый блеск тиары (папского головного убора) на столе и перекличка двух красочных пятен – красной скатерти на столе и пурпурных одежд кардиналов, чьи фигуры видны сквозь арочное окно.

В картине «Святой Лаврентий» (1636) тема мученичества представлена художником как триумф: он словно показывает не шествие на казнь, а последующее небесное торжество святого. Лаврентий, облачённый в праздничное священническое одеяние, изображён на фоне светлого пейзажа. Он явно взволнован, но не испытывает страха; выражение его лица сдержанно и сурово. В руках святой держит орудие своей казни (решётку, на которой позже его сожгут). Здесь художник стремится уйти от сугубо житейского содержания события: радостное прославление героя для него важнее страданий или внутренней борьбы.

Сцены мистических видений – самые выразительные в творчестве художника. Сурбаран – прекрасный рассказчик: все происходящее он описывает очень подробно, сохраняя при этом атмосферу детского удивления перед чудом; его интересуют не столько даже сами видения, сколько реакция на них персонажей картин.

В картине «Видение брату Педро из Саламанки» (1638) на переднем плане два персонажа – сам брат Педро и его спутник, которому изумлённый герой указывает на свое видение, которое как таковое художником не показано. Кажется, что лицо Педро пронизано светом, но этот эффект вызван не природным освещением, а внутренним состоянием потрясённого человека. Спутник же Педро ничего необычайного явно не видит. На его лице читается смена самых различных настроений: преклонение перед собратом, удостоившимся лицезрения чуда, нетерпение и жгучее желание самому разглядеть хоть что-нибудь. Оба персонажа картины ведут себя на редкость естественно и эмоционально. Возвышенность происходящего события тонко подчёркнута самим характером живописи: строгим ночным пейзажем, мягкими, почти прозрачными тенями, окутывающими фигуры.

Мощное ощущение реальной жизни, лаконизм художественного языка и пластическая сила живописи создают в произведениях Сур-барана впечатление торжественной серьезности. Художник остро воспринимал красоту строгого рисунка, простых четких монументальных объемов, построенных большими плоскостями с помощью контрастов светотени. Ведущую роль в его произведениях играют цветовые пятна, их средствами он передает объем и движение. Плотно положенные краски глубоки, звучны, насыщенны, богаты полутонами и смелыми контрастами, мазок широк и спокоен. Сурбаран любил голубые, розово-красные, зеленые, оранжевые, лиловые оттенки, а также градации серо-черных и серо-коричневых тонов.

Поставив себе за правило писать не иначе, как с натуры, художник придерживался этого в течение всей своей жизни. Композиция в его картинах при всей правильности рисунка по большей части несложная и заключает в себе немного фигур, отличающихся благородством, поставленных в естественные, простые позы и прекрасно задрапированных. По части колорита и использования светотени Сурбаран подражал своему знаменитому современнику Микеланджело Караваджо (вследствие чего был даже прозван современниками «испанским Караваджо»), сообщая переднему плану поразительную рельефность через сопоставление сильного света с глубокими тенями.

Сурбаран любил писать портреты теологов, писателей, облаченных в одежды из тяжелых тканей, на фоне пейзажа или архитектурных строений, освещая их потоками верхнего света. Его персонажи обычно представлены в полный рост, в спокойных позах, они как бы сами рассказывают о своих деяниях. Выражения лиц полны страстных лирических переживаний, контрастирующих со сдержанными, но выразительными жестами. В период творческого расцвета Сурбаран удачно сочетал монументальность и суровость своих образов (главным образом различных святых) с их внутренней выразительностью.

Многие подобные изображения у Сурбарана напрочь лишены религиозного оттенка. Например, на полотне с героической «Святой Касильдой» (начало 1640-х), которая, согласно легенде, была дочерью мавританского правителя Толедо, у него мы видим, в сущности, просто исполненную строгой грации надменную знатную даму, одетую в дорогое нарядное платье. Пожалуй, только властное смуглое лицо с характерным решительным и суровым взглядом заставляет вспомнить о ее подвиге – тайной помощи пленным христианам.

Уже в начале XVII столетия в Испании широко распространился обычай изображать на полотне фрукты, цветы и предметы кухонного обихода. Наиболее характерное из того, что было создано в этом жанре, принадлежит кисти Сурбарана. Уважительное отношение художника к обыденным предметам повседневного быта чувствуется в его натюрмортах, полных сурового лаконизма и вещественной мощи – «Натюрморт с четырьмя сосудами» (1632-1634), «Натюрморт с апельсинами и лимонами» (1633) и др.

Наделенные пластическим совершенством, плоды, цветы и предметы существуют в его натюрмортах вне атмосферы повседневности. Строгий порядок, при котором ни один предмет не закрывает другой, монументальная архитектурно-ритмическая композиция, сила изысканного колорита рождают чувство спокойствия и торжественной значительности их бытия. Каждый предмет ярко охарактеризован, подчеркнутые светом крепкие формы обладают внушительностью. Вместе с тем в предметах выявлено то, что сближает их друг с другом, – соотношение форм, фактуры, красок, линий, образующих стройное, исполненное гармонии целое.

Для украшения одного из залов мадридского дворца БуэнРетиро в 1634 г. Сурбаран написал серию картин «Подвиги Геракла», которая не похожа ни на одну другую из его работ. Король Филипп IV высоко оценил выдающееся мастерство живописца, сумевшего в рамках мифологического сюжета показать красоту и мощь обнаженного человеческого тела, и присвоил ему звание придворного художника. Интересно, что оттиск первой картины из этой серии «Геркулес борется с немейским львом» изображен на современной серебряной монете Испании, выпущенной в 2011 г.

В конце жизни характер живописи художника значительно изменился. В его произведениях появились черты лиричности и эмоциональной взволнованности, в создаваемых им образах видны мягкость, теплота, нежность. Сурбаран все чаще обращается к нежным и лиричным образам: мадонны с младенцами, дети. Так, на картине «Отрочество Марии» (ок. 1660) запечатлена маленькая девочка-рукодельница с молитвенно сложенными руками – само воплощение кротости и душевной чистоты. Приковывают взгляд насыщенный красный цвет и своеобразная фактура материала ее скромного платья, лежащего плотными волнообразными складками. Девочка изображена с несвойственной детям серьезность и спокойствием. Все полотно пронизано неким трепетным величием и одухотворенностью и в то же время детской наивностью и непосредственностью.

Вместе с тем многие произведения Сурбарана этого периода отмечены печатью усталости, усилением мистических тенденций и идеализации, а фигуры персонажей лишены былой пластичности.

Последние годы своей жизни художник провел в Мадриде. Его популярность шла на спад, и, несмотря на поддержку своего знаменитого друга Диего Веласкеса, он, забытый заказчиками, испытывал значительные материальные трудности.

Бартоломе Эстебан Мурильо (1617-1682) был одним из последних знаменитых живописцев Испании XVII века. Его творчество завершает «золотой век» испанской живописи.

Жизнь художника была тесно связана с его родной Севильей, где он делал свои первые шаги в искусстве живописи и где впоследствии стал одним из основателей, а затем и президентом местной Академии художеств (1660), правда, недолго просуществовавшей.

Пройдя обучение у одного из местных живописцев, Мурильо поначалу копировал в своих работах его сухую, жесткую манеру. В дальнейшем, чувствуя творческую неудовлетворенность, он уехал в Мадрид, где его земляк Веласкес предоставил ему возможность изучать и копировать в королевских покоях произведения Тициана, Рубенса, Ван Дейка, Риберы, и сам, своей свободной, мастерской техникой оказал сильное влияние на начинающего живописца.

В 1645 г. Мурильо вернулся в Севилью совсем другим художником и вскоре создал для местного монастыря францисканцев серию картин о деяниях прославленных членов их ордена, которая принесла ему популярность. Уже в этих произведениях, несмотря на некоторую перенасыщенность и резкость их тонов, ярко выказываются колористическая наклонность и специфика творчества художника, берущего для своих персонажей натурщиков из народа.

Своими полотнами на религиозные сюжеты, которые он писал в течение всей своей жизни, Мурильо стремился нести утешение и успокоение человеческой душе. Неслучайно он так часто воплощал на холсте облик Богоматери и Святого семейства – композиции, где мог проявить себя лирический дар мастера («Воспитание Богоматери», ок. 1660; «Святое семейство с птицей», 1645-1650). Из картины в картину у художника переходит образ Марии в виде прелестной юной девушки с правильными чертами лица и томным взором, обращённым к небесам. Её невинный облик с неподражаемо переданным в позе и лице выражением девственной чистоты, кротости, молитвенного умиления и неземного блаженства неизменно вызывал у зрителя чувство умиления. Рисуя своих многочисленных Мадонн, живописец показывал изысканную и своеобразную красоту испанской женщины. Матерь Божья у Мурильо – это чаще всего прекрасная смуглая андалузка с красивыми миндалевидными глазами. Живописец мастерски умел передать на своих полотнах и очарование юных севильских красавиц, и трепетное счастье материнства. Недаром Мурильо заслужил у современников уважительное прозвище художника Мадонн.

Во всех своих произведениях на религиозную тему Мурильо поражает широтой, смелостью и силой, с какими его пламенное одушевление возвышенными идеальными темами выливается в реалистические, национально-испанские формы. Пылкость фантазии иногда мешает ему быть стильным в композиции, но зато он всегда полон жизни и превосходен в колорите и светотени. В расцвете творчества колорит его достигает редкого по красоте сочетания теплых, пропитанных светом локальных красок, которые приводятся к одному легкому, воздушно-прозрачному общему тону, как нельзя более подходящему к его спиритуалистическим, сверхъестественным сюжетам.

Большой популярностью пользовались и жанровые картины художника («Девушки у окна», 1670). Образы людей из народа, созданные Мурильо, на редкость реалистичны и разнообразны, среди них – калеки и нищие, дети бедняков, играющие с собакой или в кости, занятые едой, подсчетом мелких монет, продажей фруктов и т.д. (прил., рис. 14). Мурильо вообще очень чаcто и охотно обращался к детским образам из простонародья, с теплотой и искренним сочувствием изображая загорелых оборванцев, веселых и прекрасных, несмотря на бедность. Лишенные слащавой сентиментальности, эти произведения мастера в то же время проникнуты глубоким лиризмом и добротой, их пространство словно залито светом. Некоторые из них украшены мастерски написанными натюрмортами; живописная красота фруктов и цветов усиливает ощущение радости и полноты жизни. Здесь художник, безусловно, является продолжателем столь сильной и яркой в испанском искусстве традиции отражения высокого внутреннего достоинства простого человека.

Об этой традиции свидетельствует не только живопись Мурильо, но также плутовские романы и повести многих испанских писателей того времени, в том числе и произведения знаменитого Сервантеса. Например, в его новелле «Ринконето и Кортадильо» со знанием дела изображен преступный мир Севильи. Главными персонажами новеллы являются два ловких бедных подростка, вступающих в воровскую шайку, которой руководит многоопытный преступник. Среди участников этого своеобразного воровского «братства» – карманники, домушники, проститутки, шулеры и т.д. Сервантес знакомит читателя с их повадками, обычаями, занятиями, развлечениями, с их воровским жаргоном, задорными песнями (сегедильями), похожими на наши частушки. Эта пестрая, шумная, веселая толпа, видимо, привлекла внимание и Сервантеса, и Мурильо своей самобытной яркостью.

Мурильо занимался также пейзажной и ландшафтной живописью. Но какие бы темы ни затрагивал художник в своем творчестве, его работы всегда безукоризненно точны композиционно, богаты и гармоничны по колориту и в высшем смысле слова красивы. Его искусство, лиричнское и проникновенное, хотя подчас несколько излишне сентиментальное, пользовалось необычайным успехом у современников. И, несмотря на то, что на его полотнах уже не встретишь образцов той духовной мощи и глубины, которыми так потрясают зрителя произведения Веласкеса, Риберы или Сурбарана, слава Бартоломе Мурильо и в последующие столетия неизменно росла.

После смерти Мурильо испанская школа живописи как таковая практически перестала существовать. Резко упал общий уровень мастерства художников, господствующим стало влияние итальянских, французских и немецких живописцев. И, хотя и в последующие годы в Испании время от времени появлялись выдающиеся мастера, но говорить об испанской школе живописи как о явлении в искусстве можно лишь применительно к XVII столетию.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.