Глава II «ПРАВИЛЬНО Я ГОВОРЮ, КАМИЛО?» — «ПРАВИЛЬНО, ФИДЕЛЬ»

Глава II

«ПРАВИЛЬНО Я ГОВОРЮ, КАМИЛО?» — «ПРАВИЛЬНО, ФИДЕЛЬ»

Во главе партизанской Колонны № 1 имени Хосе Марти народ на руках вносит Фиделя через главный пост в городок, где располагался генеральный штаб только что разбитой армии. Деморализованные войска, уже без своих генералов, которые бежали от революционного правосудия, встречаются с Главнокомандующим победившей стороны.

Величие Фиделя открылось еще раз в этот вечер 8 января 1959 года. В его обращении к нации не прозвучало ни одного выпада против тех, кто потерпел поражение, ни одной фразы, которая могла бы ранить достоинство слушающих его солдат и офицеров. Фидель выработал эту линию поведения для командования повстанцев еще в те дни, когда, будучи пленником Батисты и представ перед судом в связи со штурмом Монкады, сумел провести разграничительную черту между военными, служившими неправому делу, и теми, кто запятнал кровью свои мундиры.

Сотни местных и иностранных журналистов сообщают всему миру о великодушии Кубинской революции, которая раскрывает свои объятия, чтобы укрепить единство всего народа. Фидель не исключает возможности, что некоторые из этих деморализованных солдат смогут вступить в новую армию революции.

В речи, произнесенной в «Колумбии», Фидель коснулся двух тем. Он отметил непобедимую силу народа и публично осудил неблаговидные маневры некоторых членов Директората,[6] которые изъяли оружие из казарм, захваченных революцией.

Среди всеобщего ликования по поводу победы Фидель без обиняков говорит о создавшемся положении:

— Говорить правду — первейший долг каждого революционера. Обманывать народ, пробуждая в нем иллюзии, всегда чревато наихудшими последствиями, и я думаю, что народ надо настораживать против излишнего оптимизма.

Главнокомандующий говорит, что Повстанческая армия выиграла войну, потому что всегда говорила правду своим солдатам, а тирания потерпела поражение, потому что обманывала их. Когда революционные силы терпели неудачу или совершали ошибку, об этом сообщалось всем, чтобы избежать их повторения, а офицеры диктатуры скрывали свои неудачи и ошибки. Фидель пояснил, почему вреден излишний оптимизм. Пока народ празднует свою победу, его самое высокое руководство вынуждено заниматься вопросами, которые еще не стали достоянием гласности. Далее он говорит, что по отношению к Повстанческой армии мы будем особенпо требовательны, потому что от нее зависит победа или поражение революции. И это соответствует реальному положению вещей, так как на этом этапе еще нет партии, которая объединяла бы весь народ, а у революционного государства пет институтов, которые гарантировали бы преемственность процесса.

Фидель правильно определяет ответственную роль Повстанческой армии в первые годы революции. Организованные партизаны не только были творцами победы над тиранией, но и образцово выполнили свою авангардную роль. Поэтому неудивительно, что именно из пх рядов впоследствии вышли наиболее выдающиеся основатели и руководители нынешней коммунистической партии.

В своей речи в «Колумбии» Фидель выдвинул тезис, который остался неизменным до наших дней: народ — самый прочный бастион процесса исторических перемен. Вспомним его замечательные слова по этому поводу:

«Когда я слышу разговоры о колоннах, когда я слышу разговоры о фронтах сражений, когда я слышу разговоры о более или менее многочисленных войсках, я всегда думаю: вот наша самая надежная колонна, наше самое лучшее войско, единственное войско, которое может в одиночку выиграть войну; это войско — народ!

Ни один генерал не может сделать больше, чем народ; ни одна армия не способна сделать больше, чем народ. Если бы меня спросили, какими поисками я предпочел бы командовать, я бы сказал: хочу вести в бой народ, потому что народ непобедим. Эту войну выиграл народ, ведь у нас не было танков, у нас не было самолетов, у нас не было пушек, у нас не было военных академий, у нас не было лагерей, в которых новобранцы проходили бы подготовку, у нас не было ни дивизий, ни полков, ни рот.

Так кто же выиграл войну? Народ, народ выиграл войну. Эту войну выиграл только народ, и никто иной, и я это говорю на тот случай, если кто-нибудь думает, что он ее выиграл, или какое-то войско думает, что оно выиграло. И поэтому народ превыше всего».

Именно этот народ несколько лет спустя отразил империалистическую агрессию и одержал победу на Плая-Хирон; по призыву Фиделя он взял в руки оружие, чтобы очистить Эскамбрай; выстоял во времена октябрьского кризиса, когда над ним нависла угроза атомной бомбы, а в 1980 году провел Марш сражающегося народа. И не только на войну мобилизовал Фидель наш народ, но и на кампанию по ликвидации неграмотности, и на борьбу за выполнение производственных задач. Говоря о похищении оружия после январской победы, Фидель отметил, что покушаться на мир, завоеванный ценой стольких жертв, — это самое большое преступление против народа.

Спустя всего лишь восемь дней после бегства тирана Фидель излагает свои взгляды на единство революционных партий:

— Думаю, что всем нам с самого начала надо было состоять в одной революционной организации — нашей или любой другой, потому что, по сути дела, мы все были одинаковы — и те, кто сражался в Сьерра-Маэстре, и те, кто сражался в Эскамбрае или Пинар-дель-Рио, — все мы были молоды, и у нас были одни и те же идеалы, так зачем было иметь полдюжины революционных организаций! Наша была просто первой; наша была просто той организацией, которая провела первое сражение в Монкаде, высадила десант с «Гранмы» 2 декабря и которая больше года сражалась в одиночестве со всеми силами тирании; эта организация, даже когда в ней осталось всего 12 человек, высоко несла повстанческое знамя; и она показала народу, что можно было сражаться и можно было побеждать; она разрушила все псевдореволюционные теории, которые бытовали на Кубе. Ибо здесь все, кто угодно, были замешаны в заговоре то с капралом, то с сержантом, забрасывали оружие в Гавану, отобранное у полиции. И так длилось до тех пор, пока не пришли мы и не показали, что это была не борьба, что борьба должна быть иной, что нужно разработать новую тактику, новую стратегию, и это были та тактика и та стратегия, которые мы осуществили на практике и которые привели кубинский народ к величайшему триумфу за всю историю страны. И я хочу, чтобы народ открыто сказал мне, так это или не так.

Фидель рассказывает, как, свергнув тиранию, Повстанческая армия овладела провинциями Орьенте, Камагуэй и Матансас, частью провинции Лас-Вильяс, Пинар-дель-Рио, как Колонна имени Антонио Масео под командованием Камило овладела военным городком «Колумбия», а Колонна № 8 имени Сиро Редондо под командованием Че — крепостью Ла-Кабанья. Он отмечает, что главную роль в этой борьбе сыграл народ. Было очевидно, что путь вооруженной борьбы, на который стал Фидель в начале 50-х годов, после военного переворота 10 марта 1952 года, оказался правильным путем.

— Говоря об этом, я лишь ставлю все на свои места. Речь идет о роли в этой борьбе «Движения 26 июля», которое повело за собой народ в тот момент, когда здесь разглагольствовали о выборах и о системе выборов вообще. Находясь в Мексике, я был вынужден написать статью, которую озаглавил «Против всех», потому что действительно мы шли вразрез со всеми мнениями, защищая нашп революционные взгляды, стратегию этой революции, выработанную «Движением 26 июля», и необходимость завершить эту революцию полным разгромом режима тирании…

Подчеркивая это, Фидель Кастро имел в виду неблаговидные действия некоторых руководителей из Эскамбрая, которые не только похищали оружие, но и настаивали на своем праве войти в состав Совета Министров.

— Об этом надо говорить, чтобы не было демагогии, неразберихи и раскола и чтобы первый, кто заявит о своих амбициях, был узнан народом. Что касается меня, то я хочу вести в бой народ, потому что это наилучшее войско; я предпочитаю народ всем вооруженным колоннам вместе. И заверяю вас, что, если революция окажется в опасности, я всегда и прежде всего обращусь к народу. Потому что, обращаясь к народу, мы можем обойтись без кровопролития; потому что здесь, прежде чем сделать хоть один выстрел, надо тысячу раз обратиться к народу и говорить с народом, чтобы народ без выстрелов разрешал возникающие проблемы. Я верю в народ и доказал это, я знаю, какими возможностями обладает народ, и думаю, что доказал это. Поэтому я говорю: если народ захочет, в этой стране никогда не прозвучит больше ни одного выстрела. Общественное мнение имеет огромную силу, огромное влияние, особенно когда нет диктаторского режима. Во времена такого режима общественное мнение ничего не стоит, но во времена свободы общественное мнение может все, и дула винтовок опускаются, оружие пасует перед общественным мнением.

В этом месте своей речи Фидель поворачивается к Камило и спрашивает его с улыбкой, полной довсрпя:

— Правильно я говорю, Камило?

— Правильно, Фидель, — отвечает майор Сьенфуэгос. Народ аплодирует и кричит:

— Да здравствует Камило!

Этот короткий диалог запечатлевается в анналах истории.

Фидель продолжает:

— Я так говорю с народом потому, что мне всегда нравилась предусмотрительность, и я верю, что, говоря доверительно с народом, революция может избежать опасностей, подстерегающих ее впереди. Я не скажу, что они так уж велики, но, для того чтобы революцпя укрепилась, не хотелось бы больше проливать ни одной каплы крови кубинского народа.

И тут он переходит прямо к вопросу о похищении оружия:

— Все это я говорю затем, чтобы задать народу один вопрос. Хочу задать народу вопрос, который меня очень интересует и очень интересует народ. Пусть он ответит: зачем сейчас создавать подпольные склады оружия? Зачем прятать оружие по разным углам в столице? Зачем сейчас заниматься контрабандой оружия? А я вам скажу, что некоторые элементы из определенной революционной организации прячут оружие (крики: «Найти его!»), создают склады оружия, занимаются контрабандным ввозом оружия. Все оружие, которым завладела Повстанческая армия, находится в казармах. Мы оттуда ничего не взяли, никто ничего не унес домой и не спрятал. Оружие в казармах, под замком. Так обстоит дело и в Пинар-дель-Рио, и в Ла-Кабанъе, и в «Колумбии», и в Матансасе, и в Санта-Кларе, и в Камагуэе, и в Орьенте. Никто не вывозил оружие на грузовиках, чтобы спрятать его где-то, потому что это оружие должно находиться в казармах…

Я вам задам такой вопрос: для чего это оружие? Для борьбы с кем? С Революционным правительством, которое пользуется поддержкой всего народа? (Крики: «Нет!») Разве президент Уррутия и Батиста — это одно и то же? (Крики: «Нет!») Для чего это оружие, разве у нас сейчас диктатура? (Крики: «Нет!») Чтобы сражаться против свободного правительства, которое уважает права народа? (Крики: «Нет!») Если все гражданские права восстановлены, если в самое ближайшее время будут проведены выборы, то для чего же оружие, для чего прятать оружие? Чтобы шантажировать президента республики, чтобы угрожать здесь нарушением мира, чтобы создавать организации гангстеров? Что же, мы вернемся к гангстеризму, к ежедневным перестрелкам на улицах столицы? Для чего это оружие?

Так вот, сообщаю вам, что два дня назад члены одной организации пробрались в казарму, казарму Сан-Антонио, казарму, которая находилась в ведении майора Камило Сьенфуэгоса и в моем ведении как Главнокомандующего всей страны, и похитили имевшееся там оружие. Похитили 500 винтовок, 6 пулеметов и 80 тысяч патронов. (Крики: «Найти их!») Честно говоря, трудно было придумать более гнусную провокацию. Поступить так с людьми, которые сражались за родину в течение двух лет, с людьми, которые ныне несут ответственность за мир в стране и хотят все сделать наилучшим образом, — это подлость и провокация, не имеющая оправдания.

Далее Фидель говорит, что новое, Революционное правительство предлагает ему занять пост Главнокомандующего всеми воздушными, морскими и сухопутными силами и провести реорганизацию военных институтов республики. Он спрашивает народ, собравшийся в «Колумбии», должен ли он принять на себя такие обязанности, и, получив единодушный утвердительный ответ, говорит:

— Думаю, что если мы с двенадцатью бойцами создали армию и эти 12 человек теперь стали военачальниками, если мы научили нашу армию, что пленных нельзя расстреливать, что раненых нельзя бросать на произвол судьбы, что пленных нельзя бить, то мы сможем научить все вооруженные силы республики тому, чему научили эту армию. Чтобы никто из военных никогда больше не позволил себе ударить, подвергнуть пыткам или убить пленного. Кроме того, мы сможем послужить мостом между революционерами и честными военными, которые не грабили и пе убивали, потому что эти военные, которые не грабили и не убивали, будут иметь право продолжать служить в вооруженных силах. Но одновременно заверяю вас, что тех, кто убивал, ничто не спасет от расстрела.

Кто-то из толпы громко кричит:

— Фидель, а где Рауль?

И Главнокомандующий отвечает:

— Рауль находится в Монкаде, где ему и положено сейчас быть.

Так Фидель говорит об ответственной задаче, возложенной на майора Рауля Кастро, командующего вооруженными силами в героической провинции Орьенте, надежном бастионе революции.

Возвращаясь к вопросу о провокациях, связанных с похищением оружия, Фидель высказывает мысль, которую не раз будет повторять на протяжении всех этих долгих лет революционной борьбы:

— Когда у нас у всех кончится терпение, мы отыщем в себе силы потерпеть еще, и когда у нас снова терпение кончится, мы снова отыщем в себе силы потерпеть еще — таким принципом мы будем руководствоваться. И таков должен быть лозунг тех, у кого в руках оружие, и тех, кто стоит у власти: никогда не терять терпения, спокойно переносить неприятности и провокации, кроме тех случаев, когда под удар ставятся самые священные интересы народа.

Фидель не называет имен тех, кто пытается нарушить мир в самом начале революции:

— …потому что я не хочу отравлять атмосферу, потому что я не хочу нагнетать напряжение. Я только хочу предупредить народ об опасности, ибо было бы очень печально, если бы эта революция, стоившая стольких жертв, обманула наши надежды. Речь, конечно, идет не о том, что революция потерпит поражение, ибо уже известно, что при поддержке народа и при всем том, что делается в интересах народа, революции нечего опасаться, но было бы действительно печально, если бы после того примера, что она дала странам американского континента, здесь снова прозвучали бы выстрелы.

И заключает:

— Для нас принципы — самое главное, мы боремся не из честолюбия. Думаю, что мы уже ясно доказали, что боремся, не преследуя каких-либо честолюбивых целей. Думаю, что ни у кого из кубинцев нет сомнения на этот счет.

Стемнело, но Фидель продолжал говорить, и яркие лучи прожекторов освещали сидящих у него на плечах белых голубей — прекрасный символ мира.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.