Беседка с выездом для кибитки
Беседка с выездом для кибитки
Иногда у меня возникала блажь преобразиться в провинциального Ионыча. Или в спивающегося деревенского доктора Астрова.
Позвали за доктором, он загрузился в кибиточку, поскакал. Кругом непогода, вьюга, гроза. Или, наоборот, сонные сумерки, сенокос удался, коровы мычат, туман ползет, пыль клубится.
Приехал в имение, помыл руки. Поосязал барина, почмокал ртом, назначил пиявок и отвар из лопуха. Тут тебе дородная евдокия выносит на подносе пирог и большую рюмку водки.
- Оставайтесь, доктор, с нами обедать, - предлагают гоголевские хозяева, а дочка у них вся тургеневская и краснеет. Потому что за дверью страдает разночинный учитель музыки с патлами, которому в петрашевцы уже поздно, а в РСДРП еще рано.
И водится там дальняя родственница, вечная приживалка и компаньонка, тоже краснеет, но она уже умудренная жизнью, ее-то нам и надо. Если не в спутницы жизни, то хотя бы в поводы к тоскливому запою от неразделенной любви.
Роса, беседка, сверчки, бесперспективный чеховский диалог.
Правда, Михаил Афанасьевич писал чего-то про мялку, в которую попала нога, и эту ногу пришлось отрезать. И еще про солдатский зуб, который драть. И роды всякие - нет, этому я не обучен. Никакого распределения ответственности по десяти отделениям.
К тому же мои глупые грезы отчасти сбылись. Я лечил не только городское, но и сельское население.
Ходил в областной кардиодиспансер и консультировал там пригородную публику. С нею приходилось тяжко.
Однажды я напоролся на одного деятеля, которого незадолго до того выписал из своей больницы - и нате, он уже здесь. Тот насупился, опасаясь, что я всем расскажу, что он там вытворял и как себя вел, но я не стал портить людям сюрприз, сами увидят. Бог с ним, он городской был.
С деревенскими бывало так:
- И когда же вы заболели?
- А когда сарай горел.
- А когда сарай горел?
- Да как соседи сгорели.
Ну ее, деревню, красным поясом перепоясанную.