Мантра 20 Подлинность не подделать

Мантра 20

Подлинность не подделать

Почти 18 месяцев «Карандашами надежды» занимались исключительно волонтеры. Мне доставляло огромное удовольствие работать с друзьями над важным делом, но организация быстро привлекала все новых благотворителей, и надо было переходить от группы лидеров, работающих в свободное время, к команде, которая будет заниматься организацией на постоянной основе. Рост компании на раннем этапе очень сильно зависит от того, сколько времени вы можете на нее потратить, поэтому, когда нам стало поступать больше денег, появилась возможность перейти от армии волонтеров и апостолов к полноценному коллективу экспертов и ниндзя.

Но где найти таких людей? Я подумывал дать объявление о работе для некоторых должностей, включая человека, который займется нашими финансами, и специалиста по текущим вопросам, который станет руководить коллективом, пока я буду путешествовать и выстраивать отношения.

Но я был слишком нетерпелив и не мог просто сидеть и ждать, пока появится нужное резюме, поэтому решил действовать активно и перетягивать ключевых людей в нашу маленькую команду. Больше всего меня волновали страсть и талант. Всему остальному можно научить и научиться.

Работу по подбору персонала я начал с того, что изучил круг своих знакомых. Я знал, что все, кто был со мной на корабле во время «Морского семестра», прошли с рюкзаками через районы глубокой нищеты, часто целые дни проводили в деревнях и поэтому ценят и понимают жизнь в развивающихся странах. Многие посвятили социальным вопросам карьеру и научную работу. Моя подруга Джилл сотрудничала со многими глобальными общественными организациями и должна была получить степень магистра сразу по двум специальностям: управлению некоммерческими организациями и правам человека. Она согласилась стать ответственной за взаимодействие с нашими сотрудниками в США. Другой знакомый, Хули, четвертый год работал консультантом по управленческим вопросам в Deloitte и планировал летом пройти стаж в Clinton Global Initiative, а потом окончить курс MBA в Дартмутском колледже. Я убедил его выбрать вместо этого практику в «Карандашах надежды» и после месячной поездки в Лаос, где он помогал Лесли и Ланой строить нашу первую полностью независимую школу (он нанимал собственных архитекторов, строителей и персонал), предложил ему пост директора по производственным вопросам.

– Давай, у тебя никогда в жизни не будет такой возможности! – уговаривал я, пытаясь апеллировать к его предпринимательской жилке. – Ты построишь организацию с самого фундамента, возглавишь весь персонал, обучишь тысячи людей в процессе.

– Ты ведь знаешь, что мне самому очень хочется, – ответил он. – Моя невеста меня убьет, если я буду и дальше затягивать с бизнес-школой. Я втайне пытаюсь устроиться швейцаром, поэтому смогу заниматься «Карандашами», пока буду подрабатывать по вечерам.

Я был поражен. Этот парень работал в одной из самых престижных консалтинговых компаний в мире, его приняли в программу MBA Дартмутского университета, и при этом он искал работу швейцаром, чтобы поработать в «Карандашах надежды». Я никогда не сомневался в его талантах, но его страсть меня просто сразила.

– Вот что я тебе скажу, – продолжил он. – Я согласен на эту работу, но только если ты пообещаешь, что не станешь уговаривать меня задержаться дольше, чем на год. Потому что ты знаешь, что я останусь.

– Договорились. – Мы пожали друг другу руки. У меня появился директор по производственным вопросам, причем такой, в которого я верил так же, как он верил в меня.

Я отчаянно хотел заполучить кого-нибудь из Bain, чтобы привить новой организации сосредоточенность на результатах, поэтому, когда получил письмо от Эмили Гор, которую многие считали одной из суперзвезд среди младших сотрудников, встретился с ней, не откладывая. Она искала практику, которая даст ей опыт международной работы. Я тут же сделал ей деловое предложение, и она согласилась присоединиться к нам на полгода для создания надежных программ мониторинга и оценки (на сленге благотворительных организаций они называются M&E – monitoring & evaluation) нашей деятельности в Лаосе.

Наша активность там быстро росла под руководством Лесли, зато появились проблемы в Никарагуа. Из-за плохих дорог и низкой плотности населения мы тратили на стройку намного больше средств, при этом достигая меньшего числа учеников, чем ожидалось. Мы решили в долгосрочной перспективе поддерживать школы, которые построили в Никарагуа, но одновременно я побуждал команду рассмотреть возможность расширения деятельности на регион озера Атитлан в Гватемале – район, который я хорошо знал со времени, проведенного вместе с Хоэлем Пуаком. Нужда там была ужасающая. Если мы хотим быстро развиваться в тех местах, управлять нашей работой должен опытный сотрудник. И снова, чтобы не искать случайного лидера, я обратился к человеку, которого знал и которому доверял.

Мой друг детства Ноа после окончания колледжа успел поработать на крупную общественную организацию в Эфиопии, Судане и Боливии. Когда я его нашел, он жил в Боливии, был там советником в многомиллиардном национальном проекте по здравоохранению и жаловался на бюрократию при выделении грантов и жесткие рамки, не дававшие ему заниматься самыми важными проблемами людей, которым они пытались помочь. Я видел в нем и особенную страсть, и талант к работе по глобальному развитию, поэтому очень активно пытался его к нам перетянуть. На свадьбе нашего общего друга мне удалось познакомить его с «Карандашами надежды». Я подробно рассказал о наших программах и предложил ему на следующей неделе побеседовать с Хули. Через два месяца Ноа переехал в район озера Атитлан и стал нашим региональным директором по Латинской Америке.

Когда команда начала расти и за рубежом, и в США, обстановка в нашем нью-йоркском офисе сильно изменилась. Норман выделил нам одну комнату в задней части своего бюро, и ее ежедневно с десяти утра до восьми вечера заполняли практиканты. Кроме того, у нас был доступ к выставочному помещению, которое мы использовали в качестве комнаты для совещаний. Поскольку я не мог проводить серьезных встреч в толпе сотрудников, мне приходилось вести переговоры с потенциальными спонсорами и руководителями компаний в общем выставочном зале. Так как компания Нормана торговала дамской одеждой, помещение было уставлено витринами с его линией женского белья, а стены сверху донизу увешаны старушечьими трусами. Во время серьезных разговоров с крупными спонсорами и партнерами собеседник, вместо того чтобы смотреть на меня, глазел на безразмерное белье, свисавшее у меня над плечами. Невероятно сложно заставить воспринимать себя всерьез, когда кругом розовые панталоны 54?го размера.

Проблема с трусами решилась, когда Мими в конце лета оставила работу в коммерческой недвижимости и перешла на полную ставку в «Карандаши надежды». В качестве прощального подарка ее шеф сделал нам удивительное предложение – 75 квадратных метров в Нижнем Ист-Сайде: большое помещение и смежная комната для совещаний, отделенная раздвижной стеклянной дверью.

Это был наш первый независимый офис, и мы поклялись поддерживать в «Карандашах надежды» сложившийся командный дух и культуру работы. Вечером перед переездом я написал восемь офисных правил и в первый день зачитал их сотрудникам. Правило № 1 оговаривало, людей какого типа мы будем приглашать: «Чтобы здесь работать, нужен безнадежный идеализм в совершенно невозможных вещах. Хочешь быть реалистом – работай где-нибудь еще. Это место для мечтателей». Правило № 3 гласило, что нужно быть скромным и при необходимости просить о помощи. Правило № 4 учило, что энергия человека влияет на всех окружающих, а правило № 7 подчеркивало, как важно приводить в офис родных (особенно дедушек и бабушек) и рассказывать о своей работе людям, без которых вас бы здесь не было.

Мне хотелось создать динамичную среду, в которой каждый сможет выразить себя и сделать других лучше. Раз в три месяца наши сотрудники должны были составлять список любимых песен, которые потом включались в их подпись в электронной почте. По музыке, которую человек слушает, можно узнать о нем намного больше, чем по количеству его подписчиков в социальных сетях. Я даже настаивал, что в офисе должна постоянно играть музыка, чтобы поддерживать энергию. Кроме того, поскольку большинство людей работали у нас бесплатно, им надо было давать вознаграждение в виде серьезного опыта. Поэтому в рамках программы «Обедай и учись» они встречались с опытными CEO и слушали истории об их жизни и личном пути. Они знакомились со всеми лидерами, с которыми встретился я сам. Вскоре наш офис заполнили двадцать с лишним преданных делу, страстных практикантов – временных и постоянных сотрудников, которые жили и дышали «Карандашами надежды».

Финальным аккордом в строительстве команды было найти человека, который станет заведовать всеми правовыми и финансовыми вопросами, – без этого не обеспечить доверия и ответственного отношения персонала, совета и сторонников. Брэд помог мне восстановить связи с Томом Касаццоне, которого я помнил только как лучшего детсадовского друга моего брата. Теперь он получил юридическое образование и имел опыт в бухгалтерии благотворительных организаций. Том подключился к финансовым делам «Карандашей надежды», и мы вскоре закрепили это официально, с реальной должностью и окладом.

Теперь я уже не был одинок. С нами работали люди по всему земному шару, и вместе мы могли воплотить новые цели и основать к концу года 15 школ. Команда управленцев целиком состояла из ребят, которых я знал не только по работе, но и как друзей. Создать компанию – значит пройти через огонь и воду. Надо знать характер тех, кто идет с тобой плечом к плечу. Доверие – это все.

Пока я создавал «Карандаши надежды», мой брат Скотт тоже изменил курс и встал на новый жизненный путь. Он переехал в Атланту, поступил там в Университет Эмори, принял кличку Скутер, которой я его в шутку называл в старших классах, быстро построил бизнес и стал крупнейшим промоутером ночных клубов в городе. От ночной жизни он перешел к музыкальной индустрии, работая на музыкального магната Джермейна Дюпри и So So Def Recordings, а потом оставил колледж и компанию звукозаписи, чтобы создать собственную компанию и заниматься людьми искусства, которых он открывал. Его первым успехом стал Эшер Рот и его хит I Love College. Однажды Скотт позвонил мне и рассказал о своей последней находке:

– Это еще ребенок, всего тринадцать лет. Я увидел его на YouTube, но он просто невероятный. На следующей неделе мы будем в Нью-Йорке, я приведу его к тебе, чтобы вы познакомились.

Через неделю ко мне в квартиру вошел паренек с растрепанными волосами и гитарой, казавшейся больше него самого.

– Здравствуйте, я Джастин. Можно я вам спою? – спросил он сразу.

– Конечно, – ответил я, и следующие 20 минут он выдавал песню за песней. У него был совершенно потрясающий голос, но еще больше меня покорила его заразительная энергия. Этого обаятельного ребенка просто нельзя было не полюбить. Тем вечером я встретился в баре с Брэдом и разразился рассказами о новом музыканте моего брата.

– Он только что подписал с ним контракт. Парень далеко пойдет. Его зовут Джастин Бибер.

Джастин был тогда совсем молодой, поэтому Скотт не просто стал для него менеджером, но и участвовал в его воспитании. В следующие несколько лет Джастин стал частью нашей «большой семьи»: проводил выходные в доме моих родителей, играл в бассейне, тренировал танцевальные движения перед зеркалом и втягивал нас в игры на дорожке перед домом.

Никогда не забуду летний вечер, когда мы учили его кататься на вейкборде[25] и вдруг на Z100, крупнейшей радиостанции в стране, зазвучал его первый сингл One Time. Тогда мы впервые услышали его в эфире и подскочили на месте, а Джастин начал петь на пределе своих легких.

Когда мы вернулись домой и немного успокоились, Джастин спросил меня, чем я в последнее время занимаюсь. Тогда мы первый раз серьезно поговорили про «Карандаши надежды». Во многом неожиданно для меня наша миссия сразу нашла отклик в его душе.

– Это здорово! Всегда хотел построить для детей школу. Скутер, мы можем как-то помочь «Карандашам надежды»? – воскликнул он.

– Мне кажется, тебе надо сначала надо разобраться со своей карьерой, – сказал я очень серьезно. Одна песня по радио – это прекрасно, но до мировой славы было далеко. – Если ты станешь великим, не сомневаюсь, что вместе мы сможем построить очень много школ.

Скотт c самого начала подчеркивал, что важно не только брать, но и давать, но очень старался не настаивать, чтобы Джастин помогал «Карандашам надежды» только потому, что эту организацию основал я. Однако наша организация очень старалась вдохновлять молодых людей, дать им понимание того, как они могут изменить мир, и в этот призыв Джастин глубоко верил. Вскоре он стал одним из первых членов нашего растущего молодежного движения, начал помогать собирать для организации деньги и пропагандировал нас в социальных сетях. Отчасти это произошло благодаря нашим близким отношениям, но в гораздо большей степени потому, что наша миссия естественным образом совпадала с делом, которое его очень заботило, – помощью детям.

Он был так предан нашей работе, что, когда отец одной из его поклонниц спросил, как устроить дочери встречу с ним перед шоу, Джастин повернулся к Скотту и спросил, сколько будет стоить строительство нового класса.

– Десять тысяч долларов, – ответил Скотт. Тогда Джастин сказал:

– Я согласен, если он пожертвует эти деньги «Карандашам надежды».

А вечером он прислал мне СМС: «Только что построил детишкам новый класс!»

Ближе к концу 2010 года мы запланировали всей семьей поехать в отпуск в Африку и встретиться с семьями Сэма и Корнелио, наших названых братьев из Мозамбика. К тому времени Джастин уже стал большой знаменитостью и считался одной из крупнейших звезд мировой поп-музыки. Он жил не как обычный подросток, поэтому мои родители и его мама Пэтти придумали отпуск без большой охраны, которая диктовала бы нашей звезде буквально каждый шаг. Скотт поселился со своей девушкой, моя сестра отдельно, поэтому мы с Джастином всю двухнедельную поездку провели в одном номере.

«Карандаши надежды» наконец приобрели групповую медицинскую страховку, и мне при первой возможности прооперировали плечо, но я все равно почти все путешествие был малоподвижен. В Африке шумиха вокруг Джастина была не такой сумасшедшей, как в Штатах, но даже там его постоянно узнавали на улицах, поэтому мы решили больше «зависать» в номере. Мы тогда уже были друзьями, но за столько часов, проведенных вместе, сблизились еще больше, болтая о музыке, девушках и о том, как молодежь вроде нас может помочь другим молодым людям во всем мире. Мы много смеялись, подкалывали друг друга (утром он взломал мой аккаунт в Twitter, а вечером я положил ему в карманы виноград) и пытались избежать внимания, которое привлекала его знаменитая прическа.

Однажды в лифте Джастина узнали две местные женщины лет тридцати пяти. Они были вне себя от счастья и стали просить сфотографироваться и дать автограф.

– Вы – это он! – воскликнули они.

– Кто «он»? – спокойно спросил Джастин.

– Джастин Бибер!

– Нет, я не он. Мы просто похожи, – настаивал Джастин, пытаясь избежать их истерики.

– Да посмотрите на ваши волосы. Я знаю эти волосы. Вы – это вы!

– Нет! Я – это не я! – воскликнул Джастин.

Тут мы все вчетвером расхохотались, он любезно согласился сфотографироваться, и мы пошли к себе в номер. Вспоминая, в каком восторге эти женщины были от встречи с ним, мы начали размышлять, как можно использовать эту популярность в благородных целях. Через несколько дней мы провели серьезный мозговой штурм.

– Давай сделаем что-то масштабное, – сказал Джастин. – Чтобы собрать кучу денег и построить массу школ.

– Что, если провести конкурс по сбору средств? Школьники будут соревноваться, кто больше соберет для «Карандашей надежды», а победитель получит главный приз. Может быть, ты придешь к ним в школу или что-то в этом роде? – предложил я.

– Отлично, давай так и сделаем.

– Ты уверен? Тебе ведь придется полететь в любую точку страны, чтобы посетить школу победителя.

– Для «Карандашей надежды»? Уверен на сто процентов.

Вечером мы записали на мою камеру любительское видео и рассказали в нем о новой кампании под названием Schools4All, которую запустим в начале следующего года. Она должна будет побудить учеников собирать средства в пользу детей, не имеющих доступа к образованию, и даст шанс выиграть визит Джастина в школу. Официальное видео вышло только в следующем апреле и в сочетании с первым роликом, снятым тем вечером в нашей комнате, стало бомбой. Проект воспринимался не как очередной высосанный из пальца повод для встречи со знаменитостью, потому что и в самом деле таковым не был. Идея выросла из реальных человеческих отношений, заботы друг о друге и о цели.

Когда на следующее утро мы поделились нашим проектом со Скоттом, он был только «за».

– Ребята, я вами горжусь. Мы однозначно можем это сделать, – сказал он.

Нельзя прикинуться подлинным, а поскольку Скотт всю жизнь был для нас с Джастином примером того, как делать людям добро, тем утром я подумал, что мой брат увидел: его уроки не пропали. «Карандаши надежды» успешно вели первую флагманскую кампанию, у нас была надежная команда, состоящая из людей, которые искренне интересовались своей работой. Теперь наконец я смог немного расслабиться и начать делиться нашей историей с миром.