Сказание о царе Юдхиштхире (вольный пересказ эпизода из индийского эпоса «Махабхарата»)

Сказание о царе Юдхиштхире (вольный пересказ эпизода из индийского эпоса «Махабхарата»)

Кришна был царского рода и сам был царём, и всё его Учение настолько проникнуто благородным воинственным духом, что оно даже кульминировано в форме прекраснейшей поэмы, посвящённой великой Битве на поле Курукшетра. Все легенды о Кришне как о пастухе, проводящем время в танцах и в игре на лютне, в обществе пастухов и пастушек, есть позднейшее развитие народной фантазии…

Е.И. Рерих

Самое малое прикосновение истины спасает от самого глубокого отчаяния.

Бхагавадгита

Кауравы[26] и Пандавы – так назывались два царских рода в Древней Индии. Их царства граничили друг с другом, они часто враждовали, что однако не мешало им породниться между собой. И было такое время, когда царством Пандавов правил царь Юдхиштхира и шестеро его братьев[27], царством Кауравов – коварный царь Дхритараштра, дядя Юдхиштхиры.

Мудро и милосердно правил своим народом царь Юдхиштхира. Он помогал вдовам и сиротам, поощрял богатых на помощь бедным и везде установил строгую справедливость. И прозвали его в народе честнейшим среди честных. Ему помогали его братья, среди которых силою и полководческим талантом отличался Арджуна, а знанием правил чести и рыцарства – Бима. Слава о добродетелях Юдхиштхиры и его братьев, а также их нежной сестры Драупади, далеко разнеслась за пределы их царства.

И ещё славились царственные братья своими конями – никто не умел выращивать таких быстроногих красавцев, как они. Но Юдхиштхира не был бы таким мудрым и доброжелательным, если бы у него не было духовного учителя – одного из богов, принявшего образ человека – Кришны, который наставлял его.

Не таков был их дядя Дхритараштра, царь соседнего царства Кауравов. Он завидовал славе Юдхиштхиры и замыслил недоброе: когда меньше всего можно было ожидать нападения, когда воины Пандавов жили со своими семьями и наслаждались домашними радостями, Дхритараштра двинул своё войско на ничего не подозревавшего соседа и почти без труда захватил его царство. Царь Юдхиштхира, братья и его сестра Драупади были вынуждены тёмной ночью спасаться бегством в леса.

С трудом преодолев опасный переход по джунглям, братья добрались до пределов соседнего государства. Когда они, скрывши своё царское достоинство, явились к правителю этой страны, тот высоко оценил их знания по коневодству и назначил их придворными конюхами.

Обосновавшись таким образом на чужой земле, братья поставили перед собой одну-единственную цель – возвратить, во что бы то ни стало, утерянное царство.

Началась кропотливая работа по составлению планов, засылке лазутчиков на родину, установлению связей с прежними друзьями. Заговор плёлся годами, на родине создавалась подпольная армия. Драгоценности, вывезенные при бегстве, ушли на приобретение оружия, коней, колесниц, боевых слонов…

Наконец, всё было готово: день выступления назначен, Юдхиштхира и его братья во главе своего войска двинулись к столице Дхритараштры, но коварный царь, через своих лазутчиков узнав о готовящемся нападении, двинул свою армию навстречу. Оба войска сошлись на поле Курукшетра[28], но так как был уже вечер, то в бой не вступили, а расположились друг против друга станом.

К радости Юдхиштхиры и его братьев в их стане появился Великий Гуру Кришна[29], одно появление которого уже вселяло мужество и окрыляло надеждой. На военном совете братья распределили свои роли в предстоящей битве, а наутро при восходе солнца, пока оба войска завтракали и готовились к бою, состоялась между Арджуной и Кришной полная божественной мудрости беседа, которая изложена в жемчужине Востока – книге «Бхагавадгита».

Начался жестокий бой – армии сошлись врукопашную. Сотрясали воздух яростные выкрики людей. Молниями сверкали разящие мечи и копья. Ржали вздыбленные в сече кони, ревели боевые слоны, боевые колесницы с разбегу врезались в ряды пехотинцев, и воины, стоя на колеснице, левой рукой правили конями, а правой наносили удары по обе стороны копьём или длинным мечом.

В войске братьев не было воина страшнее брата – полководца Арджуны. В армии Дхритараштры таким непобедимым воином был сын начальника войска Дрона. В колеснице с особо дрессированными свирепыми конями, которые, придя в ярость, сами рвали зубами противников, – он, обладая огромной силой, как бог войны, носился по полю, разя и сокрушая, и гнал перед собой устрашённых воинов Юдхиштхиры. И никто, кроме Арджуны, не мог остановить его.

Жестокая битва, не принося победы ни той, ни другой стороне, длилась целый день. Но как только наступал вечер и солнце скрывалось за горизонтом, воины, по свято соблюдаемому в то время обычаю, прекращали битву, отходили в свои станы, где готовили себе ужин и ложились спать, с тем, чтобы утром, с восходом солнца возобновить битву. И так – изо дня в день.

Каждое утро облачённый в сияющие доспехи Дрона на колеснице налетал, как смерч, на ряды воинов Юдхиштхиры и, пока подоспевал Арджуна, усеивал поле трупами. Его боялись. Дух войска Юдхиштхиры падал. Появились дезертиры, армия братьев таяла, ещё несколько дней – и всё могло быть потеряно. Озабоченные до крайности братья собрались на военный совет. Что предпринимать, чтобы предотвратить надвигающуюся беду – крушение дела всей их жизни?

Арджуна и Дрона победить в единоборстве друг друга не могли. И задумались братья: а нельзя ли поразить Дрону духом, но так, чтобы он потерял своё мужество, ярость и отвагу?

Один из братьев предложил хитроумный план: в неприятельской армии сражался единственный сын Дроны – Ащватамма; а что если в пылу сражения, когда Дрона опять налетит со своей колесницей, крикнуть ему: «Ащватамма убит!» Ведь обольётся кровью родительское сердце и сникнет душа!

– Но ведь это будет ложь! Не можем мы, воины касты кшатриев, осквернять свои уста ложью. Это ляжет на нас вечным позором! – воскликнул Юдхиштхира.

– Тогда надо сделать так, чтобы это не было ложью, – ответил брат.

– И сделать это можно очень просто, – продолжал он, – у нас есть боевой слон по имени Ащватамма. Мы его убьём и после этого можем смело кричать: «Ащватамма убит!»

Все смутились и переглянулись. Обратились за советом к великому гуру Кришне, который тоже присутствовал на собрании. Но тот сказал, что этот вопрос братья должны решать сами. С большой неохотой Юдхиштхира, по настоянию братьев, дал согласие на этот план.

На другое утро, когда снова возобновилась битва, Дрона, как и прежде, атаковал сильно уже поредевшие ряды противника, а воины Юдхиштхиры упорно сопротивлялись, и схватка стала ожесточённой. И тут, в самом пылу сражения, до слуха Дроны донёсся громкий торжествующий крик: «Ащватамма убит!» Не веря своим ушам, Дрона остановил коней. У него вырвался крик: «Как? Мой сын Ащватамма убит? Кто сказал это?»

Но уже не один, а несколько голосов повторили ему то же самое. Два огненных слова, переплетаясь, как две огненные змеи – как их не перевёртывай – страшного смысла не теряли. Они летели к нему и жалили в самое сердце.

Вдруг, выпрямившись во весь свой богатырский рост, Дрона закричал:

– Никому не поверю! Пусть честнейший среди честных царь Юдхиштхира придёт и повторит, что мой сын Ащватамма убит, – тогда поверю.

Сражение прекратилось, молчание воцарилось кругом. Слышно было, как воин побежал звать царя.

Юдхиштхира стоял, окружённый братьями, когда к нему подбежал воин – тот самый, кому было приказано произнести роковые слова, и доложил о происшедшем. Юдхиштхира молча выслушал воина. Это был удар – неожиданный и жестокий. Кто мог это предвидеть! Теперь от него, никогда не сказавшего ни слова лжи, будут требовать, чтобы он солгал…

Юдхиштхира обвёл взглядом лица окружающих его братьев – они с мольбой смотрели на него, старшего своего брата, которому привыкли повиноваться как отцу, и их взоры, их молящие глаза говорили яснее слов: «Иди и солги!» Разве мог он осудить их за это? Разве он сам не прошёл все унижения и тяготы долгих годов изгнания? Разве нежные руки сестры Драупади – царевны мало перетаскали воды из чужих колодцев? И разве коварный дядя честным путём лишил их царства? И разве он сам не мужчина и станет жеманиться в грозный час, решающий всё…

– Если я вас правильно понял, вы хотите, чтобы я пошёл и сказал то, что требуют от меня? – спросил он братьев.

– Так, брат, так. Ты правильно нас понял. Иди и скажи! – тихо сказали братья, полные благодарности, что не пришлось уговаривать.

И спокойно, как подобает мужчине и царю, пошёл Юдхиштхира, ведомый воином, и произнёс перед Дроной:

– Я, царь Юдхиштхира, прозванный честнейшим среди честных, заявляю тебе: да, твой сын Ащватамма убит.

И тогда Дрона зарыдал, бросил своё копьё и меч на землю и протянул обе руки воинам Юдхиштхиры со словами:

– Вяжите меня – сдаюсь. Не хочу ни воевать, ни жить без сына, света моих очей.

И тут произошло то, чего ни Юдхиштхира, ни его братья никак не могли ожидать. Увидев своего победоносного вождя сдающимся, его воины один за другим последовали его примеру: бросали оружие, сдавались, бежали с поля сражения. Воины Юдхиштхиры с победными криками бросались вперёд, врывались в никем уже не защищённый стан врага и предавались грабежу.

Перед потрясённым от неожиданности и как бы замершим в каком-то оцепенении Юдхиштхирой победа обернулась не своей радостно-ликующей стороной, но своим ужасным ликом. Его воины волокли сопротивляющихся и плачущих женщин, прижимающих к груди своих детей. Из вражьего стана тащили одеяния, утварь, а кто сопротивлялся – тут же убивали… Стон, вой и плач висели в воздухе, победители вступили в драку между собой за обладание лучшими конями. Юдхиштхира стряхнул с себя оцепенение, стал отдавать приказы к движению вперёд, к столице, стараясь, если можно, не допустить жестокости к побеждённым.

Но грабёж и насилие, эти два отвратительных близнеца, были неотделимы от войны. К нему подвели толпу пленниц из царского дворца Дхритараштры. Среди них была и старая царица с распущенными волосами, растерзавшая себе грудь от горя. Гнали стада отобранного скота, который должен был поступить в царскую казну. Но в душе Юдхиштхиры не было ни капли радости победы. Наоборот, в ней была страшная рана от сознания, что всё это куплено ценою его лжи. Он чувствовал, что рана эта превратилась в незаживающую язву, которая отравит ему душу, и не будет ему больше радости в этой жизни. То же самое испытывали его братья и сестра, ибо сознавали, что безжалостно подтолкнули своего брата на ложь.

Как Юдхиштхира, так и его братья знали, что действие, нарушившее законы морали, в данном случае – их ложь, может быть исправлено только действием. Одного раскаяния для этого мало, и они потратили несколько лет на восстановление благополучия в стране, на залечивание ран, причинённых войною. И проявляли милосердие, где только представлялся случай, и стремились сеять вокруг себя радость и улыбки. Это облегчало укоры совести, но не освобождало от них.

Тогда Юдхиштхира, его братья и сестра приняли решение: покинуть своё царство, передав его достойным правителям, а самим отправиться на поиски великой горы Меру[30], подножие которой покоится на земле, а вершина уходит в небесное царство, в тот рай, где обитают боги, куда после смерти уходят герои, праведники и достойные люди, но никто не мог в точности указать её местонахождение. Знали только, что путь туда лежит через многие страны и великую пустыню, что путь этот полон опасностей и великих лишений.

Без тени сожаления они покинули свой пышный дворец, находящиеся в нём богатства и, одевшись в простые одежды, пустились в путь. Впереди шёл Юдхиштхира, а за ним его братья и сестра. При их выходе из дворца из него выбежала собака Юдхиштхиры и пошла за своим хозяином.

Через леса и горы, реки и долины, через опасные ущелья, кишащие змеями и зверями, под грохот падающих с круч камней и мрак непроглядных туманов, ползущих из пропастей и лепящихся к чёрным скалам, шли они. Иногда страшные призраки протягивали к ним костлявые руки, и леденящий душу хохот доносился и спереди, и сзади. Но путники не оглядывались, ничто их не устрашало.

У них была одна-единственная цель – достигнуть священной горы Меру, или погибнуть. Так шли они из страны в страну и, наконец, дошли до великой пустыни, где не было ни воды, ни животных, ни птиц – лишь необозримые пески и палящее солнце. Но за этой пустыней, сказали братьям люди, должна была находиться их цель – священная гора.

Бесстрашно, без колебаний двинулись братья в пустыню. Как всегда, впереди Юдхиштхира со своею собакою, за ним братья и Драупади. Долго они шли под палящим солнцем, жаждущие, измождённые, смертельно усталые. И тогда первой замертво упала на раскалённые пески любимая сестра Драупади. Братья даже не оглянулись на неё, не замедлили шаги и шли вперёд. Затем упал могучий воин Арджуна, и никто не оглянулся на него, не замедлил шага. Затем упал Бима, и один за другим пали все братья, за исключением Юдхиштхиры, который теперь один продолжал путь, не оглядываясь. Вот уже вдали начали перед ним вырисовываться очертания священной горы Меру.

Выбиваясь из последних сил, Юдхиштхира шёл, не сводя с неё глаз. Она как бы росла в его глазах, поражая своим великолепием. Подошва её была окаймлена высокою стеною, в ней – решётчатые железные врата.

И видит Юдхиштхира, что жители этой горы уже заметили его, спускаются с высот и идут к воротам ему навстречу По мере приближения Юдхиштхира начинает узнавать среди толпящихся по ту сторону ворот небожителей некоторых героев прошлого и даже своих умерших родственников. У многих в руках цветы, видно, готовят ему торжественную и радостную встречу. Уже летят ему навстречу приветственные крики: «Да здравствует царь – герой Юдхиштхира! Победитель милосердия! Слава великому царю Юдхиштхире!»

И раскрылись настежь перед ним тяжёлые решётчатые железные ворота.

– Дошёл… достиг! – думает Юдхиштхира, и огненная волна радости пронизывает его с головы до пят, куда делась усталость!

Приветственные крики усиливаются. Юдхиштхира видит впереди толпы двух красавиц, которые держат в руках гирлянду роз, чтобы увенчать его. Он шагнул вперёд, и ворота за ним закрылись. Юдхиштхира оглянулся и увидел, что его собаку не впустили, она осталась по ту сторону ворот.

– Впустите мою собаку, прошу вас! – обратился он к тем, кто закрыл ворота.

– Великий царь и герой, – ответили они, – здесь не место собакам. Только самые достойные люди могут здесь пребывать, а о животных не может быть и речи. Мы понимаем твою любовь к животным. У нас самих были собаки. Но закон есть закон.

– Но эта собака особенная, она так любила, так служила и охраняла меня. Она прошла со мною через смертельные опасности, и нет животного вернее её! Умоляю вас – пожалейте её! Как я могу бросить её одну на погибель в пустыне?

Но стражи врат остались непреклонными, и толпа небожителей поддерживала их.

– Значит, я должен совершить подлость по отношению к своей собаке? За верность заплатить предательством? – он обвёл взглядом толпу. Все молчали.

– Тогда я отказываюсь от вашего рая! Выпустите меня обратно в пустыню, где осталась моя собака! – сказал Юдхиштхира.

Пока он это говорил, совершилось чудо: собака стала расти, изменила свой облик и превратилась в бога смерти, который сказал:

– Это было твоё последнее испытание, Юдхиштхира! Ты выдержал его блестяще!

Юдхиштхира помолчал и снова обвёл взглядом толпу стоящих перед ним небожителей.

– Но я не вижу среди вас милых братьев, моей сестры Драупади и всех тех, кто храбро сражался за меня и отдал свои жизни, – грустно произнёс Юдхиштхира. – Где они?

– Они оказались недостойными пребывать здесь вместе с тобою, – был ответ. – Свои прегрешения они искупают страданиями в заколдованном лесу, где они превращены в деревья.

– В таком случае, я ещё раз отказываюсь от вашего рая. Отведите меня туда, где находятся все те, кого я любил и кто любил меня. Их страдания пусть будут моими страданиями, я пребуду с ними до конца, – сказал Юдхиштхира.

И вмиг он очутился в мрачном лесу. Бугристые корни и ветви деревьев переплетались между собой. Колючие шипы покрывали стволы и вонзались в тело при неосторожном малейшем движении Юдхиштхиры.

Точно большие змеи, лианы обвивали деревья и преграждали путь. Юдхиштхира зычно крикнул во мрак: «Братья мои и сестра! Воины мои и все те, кого я любил и кто любил меня, – я опять с вами и теперь уже от вас никуда не уйду!»

И тогда произошло чудо: лес исчез, и Юдхиштхира опять оказался на горе Меру, но уже среди своих братьев и всех тех, кто сражался за него, кого он любил. И среди всеобщего ликования торжественно зазвучал голос Великого Гуру Кришны:

– Юдхиштхира, в своей жизни ты был полон мужества и других великих добродетелей, но у тебя была одна слабость – уступчивость. Когда нужно было проявить несломимую твёрдость, ты шёл на уступки, жалея тех, кто эту уступку требовал. Теперь этот недостаток выжжен огнём. Радуйся, Брат!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.