Эхо войны

Эхо войны

I. Третья группа

Я хочу вам рассказать, как я замуж вышла за собственного мужа. Совершенно серьезно!.. Очень странный случай, просто как в романе.

Я перед войной с ним развелась. У нас вечные ссоры были, скандалы.

Он на меня кричит: «Ты из меня кровь пьешь!» Я на него кричу: «Стану я всякую дрянь пить! Вот ты из меня действительно кровь пьешь!»

Одним словом, семейное счастье!

Он меня знаете в чем обвинял? В том, что я какая-то такая… никуда не приспособленная.

А главное — если бы он сам был каким-нибудь особенным человеком, а то художник по рекламе. Подумаешь, Айвазовский! Да я сама, если меня хорошенько разозлить, могу рекламу не хуже его рисовать.

Нет, ты, действительно, сначала сам сделайся настоящим Айвазовским, а потом уж упрекай женщину!

Ну что тут вспоминать! В общем, разошлись, как в море корабли… Я стала у подруги жить, поступила на службу. Тут как раз и началась война с немцами.

Проходит месяц, другой… И вы знаете: мне как-то неловко вдруг сделалось. Все воюют, все участвуют, только я одна какая-то неприспособленная!.. Хожу на службу — и все… Даже неудобно!

В общем, я решила стать донором. Я молодая, здоровая. Почему бы мне, действительно, и не стать донором?

В общем, пошла в институт.

Меня освидетельствовали, взяли кровь, говорят:

— Можете быть донором. Ваша группа третья.

Так я и стала донором.

Однажды мне сказали:

— Одному раненому бойцу срочно нужна кровь третьей группы. Мы пошлем вашу кровь для него в госпиталь. Если хотите, можете послать записочку ему.

Ну, я и написала:

«Дорогой боец! Посылаю тебе немножко своей крови третьей группы и желаю скорее поправиться».

И подписалась:

«Шура Иванова».

Через месяц сижу вечером дома, жду воздушную тревогу, злюсь, что она сегодня опаздывает, — вдруг в дверь стучат.

Входит товарищ в армейской шинели. Лицо ужасно знакомое.

И вдруг говорит:

— Шура, это же я!

Смотрю — это он, мой бывший муж. Совершенно серьезно!

А он продолжает:

— Шура, очень странный случай произошел. Дело в том, что меня твоя кровь спасла. Это мне ее тогда из института прислали! Спасибо тебе, Шура!..

Знаете, я даже растерялась. «Знала бы, думаю, что тебе моя кровь достанется, ни за что бы не дала!..»

Говорю:

— Вот видишь, Юра, я всегда говорила, что ты из меня кровь пьешь, — так оно и есть.

Он смеется:

— Тебя не узнать! Ты совсем другая стала, Шура. Глаза серьезные. И вообще…

А я смотрю — и он совсем другой. То был пижон пижоном — в пиджачке заграничном с платочком, — а теперь возмужал, лицо интересное, военная форма ему идет. И глаза тоже… другие.

Я говорю:

— И ты, Юра, другой. Ты что же на фронте делал? Картинки рисовал?

— Нет, Шура, у меня другая специальность: я минометчик…

Вы знаете, он у меня просидел до половины двенадцатого ночи, все рассказывал про фронт, как его ранили… В общем, я в него влюбилась… Совершенно серьезно!

На следующий день он опять пришел. Я его ждала, как тогда, весной, в 1938 году… когда я за него первый раз замуж выходила. Он пришел с цветами…

Посидели, поговорили. А потом он сказал:

— Шура, ведь у нас даже кровь одной группы — давай снова будем вместе… И поклянемся, что никогда не расстанемся…

В общем, я поклялась…

Теперь он снова на фронте. Вот — полевая почта № 127. Я, между прочим, наверное, скоро туда тоже поеду. Вот окончу курсы сестер и поеду… Будем с ним рядом. А в чем дело? Ведь я же поклялась, что мы никогда не расстанемся… Значит, надо клятву сдержать. Совершенно серьезно!..

1942

Данный текст является ознакомительным фрагментом.