7. Прорыв Бритни

7. Прорыв Бритни

Мне не нравится быть ролевой моделью. Я не идеальна, я простой человек.

В 1927 году полиция арестовала голливудскую актрису Мэй Уэст из-за жалоб на её «непристойное» исполнение роли проститутки в спектакле «Секс». Его содержание заставило содрогнуться «Общество по искоренению порока», и исполнительницу обвинили в «разложении нравственности молодёжи». Когда её уводили под вспышки фотоаппаратов, она ощутила волшебную силу вызова общественной морали.

– Это мой великий прорыв! – заявила она репортёрам.

Бритни Спирс не Мэй Уэст, появившись на поп-сцене, она не разлагала ничью нравственность, хотя баптистская церковь и не совсем её одобряла. Но ей пришлось усвоить, что недреманное око СМИ, со всеми передёргиваниями, преувеличениями и гиперболами – неотъемлемый элемент превращения деревенской простушки в поп-принцессу. Ещё она узнала, что в лёгком налёте «непристойности» нет вреда. Суматоха вокруг выхода «…Baby One More Time» наглядно показала, что «плохого паблисити не бывает», по крайней мере в эпоху, когда вызов общественной морали превратился в один из аспектов имиджа, не затрагивающий глубинного мироощущения.

Подобно Мэй Уэст, ставшей самой высокооплачиваемой женщиной своего времени, Бритни на этом вызове сделала себе славу и состояние, неподвластные воображению большинства людей, не говоря уже об обанкротившейся семье из Кентвуда. Но её «вызов-прорыв» не ограничивался тремя минутыми вполне пристойного клипа. Настоящий фурор в СМИ она произвела, снявшись в апреле 1999 года для обложки журнала «Роллинг Стоун».

На этой захватывающей фотографии, призванной показать и обаяние, и невинность Бритни, она у себя в спальне лежит на атласных простынях, левой рукой прижимает к уху телефонную трубку, а правой обнимает фиолетового телепузика Тинки-Винки. Она смотрит в объектив, и белая кофточка её распахнута, открывая чёрный спортивный лифчик и шортики в горошек. Постоянный намёк на «это» в её образе вдруг превратился в самую горячую тему для обсуждения в СМИ и в дискуссиях о нравственности.

Библейский пояс Америки, консервативная родина Бритни, пришёл в ярость. Так в её карьере появилась новая тема, которая вскоре вытеснит всё остальное: сексуальность, поддразнивание, шок, провокация и налёт непристойности придут на смену романтике её ранних песен про отношения мальчиков и девочек. Как заметили в «Роллинг Стоун», в самом названии её первого хита, «…Baby One More Time» стоит многоточие, подразумевающее строку «hit me one more» с подтекстом «отшлёпай меня».

Пресса приложила волосатую руку к созданию сексуального ажиотажа вокруг этой девочки. Пускай спичку зажёг «Джайв Рекордз», но с канистрой бензина набежали уже журналисты. Отнюдь не случайно на фотосессию пригласили фотографа Дэвида Лашапеля, знаменитого обнажёнными портретами и усиленным подчёркиванием личности. Потом поработал корреспондент Стивен Дэли, во вступлении к статье расписавший, как Бритни «вытягивает на диване медвяное бедро», и что её майка «распухает под давлением щедрой груди», а шорты «уютно облегают попку». Объясняя, как он попал в сладкую ловушку, расставленную на молодёжь, он описывал, как его собеседница склоняет голову и «чувственно улыбается». Так что лейбл и журнал поднимали волну совместными усилиями.

Остальные СМИ приняли эстафету, развесив такие ярлыки, как «Лолита из Луизианы» и «обольстительница-вамп», дав моральным экстремистам повод почесать языки. В шотландской «Дейли Рекорд» писали о «вульгарном злоупотреблении» и спрашивали заголовком: «Почему богобоязненная поп-звезда позирует как Лолита?» Том Коннели, выступая от лица Шотландской католической церкви, заявил: «Недопустимо, чтобы такие люди, как Бритни, превращались в ролевые модели». Церковь шотландского комитета по гражданской ответственности выразила озабоченность, что Бритни внушает разрушительный импульс. А в студенческой новостной ленте «Юниверсити Вайр» в новостях из штата Айова появилась фраза: «тенденция сексуализации подростков создаёт опасный прецедент».

Там же: «Когда на сцене появляются те, кому меньше 18, должны быть ограничения на то, сколь сексуально могут вести себя эти дети. Спирс сейчас на вершине славы, переживает лучшие свои дни, но однажды, оглянувшись, она поймёт то, что мы видим уже сегодня: она – девочка средних талантов, чьё основное достоинство – привлекательное тело».

Приверженцы традиций от «Роллинг Стоун» тоже не пришли в восторг. Пуристы сходились во мнении, что этот американский оплот в мире журналистики, где начинали свою карьеру Том Вулф и Хантер С. Томпсон, снизил свои стандарты. Но издатель Дженн Уэннер всегда держал своё издание на острие рынка, выражая интересы общества – которое подпало под очарование юной мисс Спирс. По сути речь, как обычно, шла о деньгах, а Бритни была неиссякаемым и свободным источником наживы.

Проницательность Дженна Уэннера была щедро вознаграждена: продажи выпуска с той самой культовой обложкой резко пошли вверх, а «Джайв» получил такое паблисити, какое невозможно купить за деньги. Обложку тут же превратили в плакат и разослали в СМИ, чтобы использовать её как фон для будущих телеинтервью.

В выигрыше остались все, в том числе и Бритни Спирс как исполнительница, если и не как скромный подросток из Кентвуда. Пока строилась её репутация. Испытания, где выкуется её характер, придут куда позже.

Врождённые качества Бритни пришлись по душе и руководству лейблов, и фанатам, но внутренний конфликт имиджа вызвал смятение в молодёжной культуре. Никто не знал, с какой стороны баррикад она встала. Представляет ли она церковь? Или секс? Центр взаимопонимания родителей и детей в Элизабеттауне, Пенсильвания, распознал эту искусственно созданную головоломку и издал статью на эту тему: «Когда речь заходит о баптисткой вере, Спирс высказывается весьма решительно. Мы слышим о вечерних молитвах и любви к Богу. Но в лучших постмодернистских традициях её убеждения на словах никак не связаны с сексуальностью её визуального образа».

Статья не только ругает Бритни, там приводятся её тексты её песен в качестве главной причины, почему Бритни «так любят многие родители». Но в ней подчёркивается, что она рекламирует «нежный и соблазнительный образ женской подростковой сексуальности». По их мнению это противоречие приводит детей в «недоумение».

Бритни не даёт определённых ответов. Если уж на то пошло, она сама в таком же смятении. В личном порядке она говорила, что считает реакцию СМИ на злополучную обложку «унизительной и оскорбительной», потому что все сосредоточились на сексуальном подтексте, а не на её таланте. По её мнению она играла роль, работала на камеру, как её учили.

Бритни высказала своё разочарование год спустя, в том же «Роллинг Стоун»:

– Я снималась для журнала, притворялась… Это как по телевизору, когда вы видите, как Дженнифер Лав Хьюит или Сара Мишель Геллар убивают кого-то, вы же не думаете, что они и в жизни так поступают? Конечно же нет.

Если учитывать, что она росла в уединении и жила без свободного общения с людьми, можно понять, почему она так ошалела. Но некоторые комментаторы считают, что она «играла на публику», основываясь на опыте и знаниях; так крутить хвостом можно, только понимая смысл и подтекст. Газета «Гардиан», например, убеждала нас в том, что Бритни превратилась в эдакого маркетингового магната; что стремительный успех означает такое же быстрое интеллектуальное развитие. Хетти Джуда в своей статье назвала девочку «хитроумной торговкой». Но нельзя сказать, что у Бритни прибавилось ума; нет, она вернулась к состоянию, бывшему её второй природой: спряталась у себя в спальне, где, выступая, превращалась в другого человека. Она играла в наряды, и она была куклой.

Источник, работавший в то время с ней, рассказывает:

– Все видели, что с хорошим вкусом она не очень дружит, но при том сама она была настолько впечатляющая, что мы решили: её песни и имидж будут говорить сами за себя. Бритни тогда не особо разбиралась в бизнесе, для неё всё было внове, она всем доверяла. Она все силы отдавала видеосъёмкам и работе с прессой, и тогда она искренне считала, что люди видят её талант и относятся к ней всерьёз. Реклама была для неё «игрой на публику», а пение и танцы – «выступлениями». Не больше и не меньше.

Если это звучит ужас как наивно, то начинает потихоньку вырисовываться подлинный образ ягнёнка, забежавшего в пещеру ко льву. Она вполне чётко понимала, какие темы волнуют её слушателей, но ничто не подсказывает нам, что она отдавала себе отчёт в сексуальном подтексте и тонких нюансах. Учитель Чак Йерджер из «Клуба Микки-Мауса», сидя в Орландо, издали наблюдал за девочкой, которая не могла и представить, что старшие попросят её сделать что-нибудь неприличное.

Это была её первая фотосессия, организованная лейблом, рядом собрались все, включая родителей, Линни и Джейми, и менеджера Ларри. Съёмки проходили у неё дома. В такой обстановке она физически не могла противиться им.

Но если верить словам Линни Спирс, остальные понимали не больше, чем Бритни. В их доме, в самых разных местах, делались сотни фотографий, но когда снимали в спальне, родителей и менеджера попросили выйти, потому что там было тесно.

Она рассказывает, что впервые заподозрила неладное, когда Ларри сунул голову в дверь, а потом резко потребовал остановить съёмку. Линни бросилась смотреть, что случилось, а там на кровати лежала Бритни в шортиках и лифчике; испуганный подросток, пойманный на горячем. Её менеджеры не давали согласия на использование этой фотографии: «Ларри сам был новичком в менеджерском деле». Не в первый раз так получилось, что дома у Бритни никто не контролирует ситуацию.

Тётя Ченда, уже подавшая на развод с дядей Бритни, Джоном Марком, вспоминает, как Спирсы обсуждали обложку уже после выхода. Журнал лежал на кухонном столе, а сердитая Линни говорила: «Всё зашло гораздо дальше, чем мы думали». Вот что она рассказывает:

– Это ж её дочь лежала там полуголая. Её наполняли и гордость, и смущение. Ей бы хотелось, чтобы Бритни показали как Бритни, а не в таком эротическом ключе. Помню, Линни тогда сказала: «Я упустила контроль», – и все бросились успокаивать её, мол, всё хорошо, это просто такой образ. И Линни в ответ: «Ну, пусть будет так». Когда происходило вот такое, они хотели бы немного сбавить обороты, но не знали, как.

Версию Линни подтверждает источник, близкий к «Джайв Рекордз»:

– Поначалу все подумали, «Какого х…?!» Но пошла такая мощная реакция, что «Джайв» принял всё как должное.

Всех причастных поразил этот снежный ком, превратившийся в лавину. Вот интересно, хоть кто-нибудь из затянутых в этот смерч нашёл в себе силы спросить у Бритни: «Самой-то тебе нравится? Как ощущения в целом?» События разворачивались с такой скоростью, что вряд ли люди успевали обсуждать что-то, кроме вопросов пиара.

Но в том, что пиар-стратегия была разработана с большим мастерством, сомнений нет. Словно спецы из «Джайв» взяли на вооружение идеи Симоны де Бовуар, французской писательницы-философа, которая считала, что мужчины намеренно создают вокруг женщин загадку с сексуальной окраской. «Чистота юной девочки дарует надежду на полную свободу действий, и никто не знает, какие извращения кроются за маской невинности. Уже не ребёнок, но ещё не взрослая, девственница обречена нести в себе загадку… с другой стороны, образ проститутки задаёт вторую границу в великой игре в порок и добродетель. Она никому не принадлежит… но зарабатывает на жизнь, продавая себя».

Как бы ни воспринимали Бритни невидимые мужчины, она сохраняет чистоту несмотря ни на что. В терминах грубого, беспощадного маркетинга это блестящая работа. Достаточно нарядить её, и она должна только смотреть в объектив, выжигая в голове зрителей свой образ, излишне яркий, но такой неодолимый.

По мнению Бритни тут и думать не о чем. К этому она и стремилась: петь, танцевать, выступать. Всё просто и откровенно, и, как минимум, в первые годы такое отношение означало, что она постоянно на подъёме, ведь мечта сбылась так, что даже не верится. До неё не доходило, что её профессионально «продают» как микс сексуальной игрушки и невинной школьницы. Ею заинтересовались и подростковые журналы, и серьёзные издания. На волне, поднятой одной-единственной песней, за шесть месяцев она превратилась в молодёжную ролевую модель.

Спросите Бритни сегодня, и она скажет, что никогда не стремилась ею быть. Она видела себя в роли поп-звезды, а не гуру. Но никто не спрашивал её, хочет она стать ролевой моделью или нет, и никто не знал, будет ли в её карьере что-то, кроме единственного хита. Но эта вынужденная ответственность шла в комплекте с успехом, который высоко её вознёс и держал в небесах, под восхищёнными и обвиняющими взглядами. В такие времена, когда давление растёт, она часто погружается в собственные скачущие мысли, как она сама говорит, «не заботясь о душе».

Через год, во втором интервью «Роллинг Стоун», она сказала, что ей нравится, когда её воспринимают под улыбку и рекламный глянец, какое психологическое воздействие оказал этот статус ролевой модели?

Данный текст является ознакомительным фрагментом.