Естественное продолжение нашей жизни

Естественное продолжение нашей жизни

Чтобы ответить на вопрос, что такое художественная правда, каково ее содержание, как она соотносится с понятием «жизненная правда», надо начать с разговора об основном жанре, характерном для всех литератур мира, и в частности для советской литературы, а именно о психологической прозе. Можно сказать, что я почти не знаю произведений, в основе которых не лежало бы подлинное, истинное происшествие. Художественная правда просто немыслима без того, чтобы не отталкиваться от правды жизненной, от какого-то реального факта. Например, все мои произведения, написанные в этом жанре, обязательно основаны на каких-то случившихся со мной или с моими знакомыми событиях. Взять хотя бы сюжеты последних моих книг.

Вот, скажем, «Наука расставания». Роман, основанный на подлинных событиях, свидетелем и участником которых я был, событиях, происшедших во время войны, когда я служил военкором «Известий» на Северном флоте. Описанный в романе случай «пролежал» у меня в памяти больше тридцати лет. Признаюсь, что несколько раз я хотел к нему обратиться, но неизменно останавливало то обстоятельство, что о войне писали уже очень многие. И среди них были настоящие мастера, как, например, Василь Быков. Подняться до уровня такой художественной правдивости было чрезвычайно трудно. Однако внутреннее побуждение было столь сильно, что я взялся за перо. Конечно, я был преображен в другое лицо, и у меня появилась другая фамилия, но основой книги явился подлинно автобиографический материал.

Что касается моих рассказов «Загадка», а впоследствии и «Разгадка» (второй тесно связан с первым), то они также возникли из действительного случая, который произошел очень давно. Я всегда живо интересовался жизнью школы, занимался сбором материала о ребятах, написал несколько произведений, посвященных школе. Как-то девочка-девятиклассница рассказала мне историю, которая меня глубоко тронула. Один мальчик был влюблен в королеву класса — мы таких учениц хорошо знаем. Ею все восхищались, а она, как и подобает королеве, отвергала все знаки внимания. Но однажды мальчик получил от нее очень ласковую записку, в которой она просила, чтобы он немедленно пришел к ней. А дело, надо сказать, происходило на канале имени Москвы. Идти через мост было слишком далеко, и он, не раздумывая, бросился в воду и начал переплывать на другой берег, не зная, что в это время открыли шлюзы. Он плыл, работая одной правой рукой, левой держал над водой свою одежду. Потом, когда почувствовал, что не справляется с мощным потоком, бросил одежду и стал лихорадочно бороться с течением, но обессилел и утонул. Эта трагическая история запомнилась мне на всю жизнь и послужила основой рассказа «Загадка». В работе над рассказом мне очень помог опытный, известный всей Ялте педагог Петр Сергеевич Саньков. Он посвятил меня в жизнь школьников, поведал мне об их взаимоотношениях, привел множество очень интересных примеров того, как складываются эти отношения. Второй рассказ — «Разгадка», написанный на ту же тему, как бы явился продолжением и вышел из «Загадки». То есть я захотел показать, что ту же самую историю можно увидеть другими глазами.

Кстати, роман «Два капитана» тоже целиком возник из подлинной истории, рассказанной мне одним моим знакомым, впоследствии известным генетиком М. Е. Лобашевым.

Короче говоря, факты, заслуживающие пристального внимания и серьезного изучения писателем, встречаются в нашей жизни на каждом шагу. Но дело заключается в том, что писатель не должен позволять себе оставаться к ним равнодушным или безразличным, не должен бояться трудностей, связанных с их художественным воспроизведением. Беда в том, что это происходит еще очень часто. Некоторые литераторы берутся только за темы злободневные только потому, что они злободневны. По этой причине и появляется недостаточность отражения всей панорамы, всей целостной картины нашей жизни. Правда, умение видеть не каждому дано. Но ему можно учиться. Помню, как мой друг Э. Казакевич поражал меня своим умением угадывать занимательные, а порой и захватывающие сюжеты, просто глядя вокруг себя. Он отыскивал их в любой, самой обыденной обстановке, находил их там, где непрофессиональному литератору и в голову не придет искать. В этом смысле он чуть ли не ежедневно давал мне хорошие уроки — наши частые прогулки по Переделкину неизменно превращались в интереснейшие экскурсии по «опытному полю будущей литературы». «Вот, — говорил он, — посмотрите на эту дачу, — и показывал на дом, где жил один писатель, — и вы найдете замечательный, совершенно новый сюжет для повести или даже романа. — И он рассказывал мне этот сюжет. Проходя мимо следующей дачи, говорил: — И здесь есть, о чем стоит написать».

Художественная правда, на мой взгляд, всегда есть следствие работы над подлинностью, над фактической стороной жизни. Ее для более ясного понимания можно представить в виде такой упрощенной формулы: это подлинный факт или случай плюс талант, упорство, мастерство, плюс стремление завоевать и удержать внимание читателя.

По моему глубокому убеждению, писатель, для того чтобы жизненная правда, преобразовавшись в правду художественную, присутствовала в его произведениях, должен обладать еще одним очень важным качеством. Ему нужен твердый, уверенный взгляд на то, что происходит вокруг, и ясное представление о том, что, с его точки зрения, должно происходить. То есть у него должно быть четко выраженное мнение обо всем, на чем останавливается его внимание. А этот уверенный взгляд, как известно, не случаен. Он зависит от нравственной позиции, на которой стоит литератор. Он определяется и характером самого писателя. В этом взгляде, наконец, сказывается даже художественный вкус автора, его пристрастие к определенному жанру, а также то, насколько далек он от других «товарищей по оружию». Одним словом, это очень сложная причинно-следственная многогранная связь, которая представляет собой, в сущности, результат работы, у одних писателей — многолетней, а у других, более счастливых и удачливых, — легко дающейся в руки.

Меня, конечно же, более всего радуют произведения, в которых — на уровне художественном — содержится подлинная жизненная правда. Потому что такие произведения сразу же становятся явлением в литературе. Хотелось бы назвать несколько имен таких авторов. К сожалению, некоторые из них недавно ушли от нас. Без них наша литература в какой-то мере обеднела. Достойны внимания книги В. Тендрякова, очень талантливого, чутко прислушивавшегося к жизни человека. Таким же был Ю. Трифонов. Более энергичен Василь Быков, который пишет о войне с таким мастерством, что вам кажется, что будто вы находитесь рядом с его героями. Он-то как раз умеет превратить свои жизненные испытания в художественную правду, в яркие образцы искусства прозы!

Правда никогда не нуждается ни в красках, ни в маскировке. У правды своя стать. У нее своя, не нуждающаяся ни в каких украшениях — это относится и к стилю — естественная, независимая способность существования. Именно эта независимость отличает ее от правдоподобия. Рассмотрим правдоподобие. Прежде всего надо отметить, что оно часто оборачивается фальшивостью. Эту фальшь легко распознать, хотя иногда, у более опытных подделывателей, уловить ее довольно трудно. И порой это обманывает людей малоопытных или поверхностно разбирающихся в литературе.

Художественное правдоподобие чаще всего вызывается недостаточной глубиной понимания автором того, что происходит вокруг. А ведь именно глубина понимания дает ему возможность нарисовать реальную картину действительности, которая не нуждается ни в каких подмалевках и декорациях, потому что существует сама по себе и ценна сама по себе. И ее можно рассказать в немногих словах. За примерами далеко ходить не приходится. Самые гениальные произведения — это произведения, основанные на простоте, на ясности, но ни в коем случае не на стилевых ухищрениях и словесных побрякушках, на жалких попытках блеснуть во что бы то ни стало. Напротив, они основаны на стремлении сказать скромно и просто о самом важном, о самом нужном каждому человеку. Вот это, мне кажется, и есть основные черты, отличающие образцы правдивой художественной прозы от художественного правдоподобия.

Дань правдоподобию чаще всего отдают те, у кого нет смелости говорить о чем-то вслух, в полный голос. Правдоподобие характерно, как правило, для людей, у которых еще нет ни настоящего жизненного, ни литературного опыта, нет таланта наблюдения, кто еще не приобрел умения писать, другими словами — не овладел искусством передавать свои мысли и чувства и рисовать их просто. Все это самым тесным образом связано с вопросами стиля.

Если оглянуться назад, можно заметить, что лучшие классические произведения нашей прозы, будь то произведения Л. Толстого, Чехова или Достоевского, очень просты и рассказать их не составит труда. Орнаментальная проза уводила от правды. Забота о стиле отвлекала от заботы о глубине замысла и как бы оправдывала этот уход. Многие из этих прежних «декораторов» не заботились о выполнении своего долга перед литературой, так как уходили от жизни. Орнаменталисты существовали уже в двадцатых годах. Есть они и теперь в современной прозе. Я думаю, что такой стиль в большинстве случаев — это все-таки результат неумения выразить свои мысли просто. Но вопрос сложнее, чем кажется. В молодости очень близок к орнаментальной прозе был Леонид Леонов — и тем не менее многие произведения той поры ему удались: это великолепный рассказ «Туатамур», «Записки Ковякина», «Конец мелкого человека». Среди «декораторов» были талантливые люди, например, Ремизов и в еще большей степени Андрей Белый, настойчиво искавший какую-то не разговорную, не жизненную фразу, а придуманную им самим и все же достигавшую результата.

К чему же должно быть приковано внимание сегодняшнего литератора? Мне кажется, основная проблема, которая всегда стояла перед русской литературой — этим она и отличается от других литератур мира, — заключалась и заключается в вопросе: как жить? Как жить, чтобы не упрекать себя в холодности к другому человеку, в собственном малодушии? Как найти смелость и как суметь поставить себя на место другого человека? В нашей литературе всегда была жива идея самопожертвования и такие уже до боли знакомые, но никогда не тускнеющие понятия, как долг, благородство, честь, ответственность. Все это не абстрактные понятия. Они существуют. И не только существуют. Они действуют. И хотим мы этого или нет, но мы, литераторы, должны считаться с идеями и мнениями, которыми живет современное общество, желающее развиваться и стремящееся к всестороннему расцвету. Именно по этой причине самое пристальное внимание литераторов сейчас должно быть направлено на нравственную сторону жизни. Мне кажется, что у прозаика это главный вопрос, главное дело, в отличие от задачи публициста. Публицист должен заниматься вопросами конкретной необходимости, конкретной пользы, конкретных, отчетливо выраженных недостатков. Что касается прозаика (отчасти это относится и к поэту), то он должен быть всегда связан по рукам и ногам идеей писательского долга. Долга прежде всего перед самой литературой. Долга перед обществом, в котором он живет. Он обязан понимать слово «общество» не в каком-то плоском или расплывчатом смысле. Он должен понимать общество как коллектив людей, которые его окружают, которые составляют часть его жизни. Поэтому мне кажется, что вопрос об ответственности писателя перед обществом естествен. Потому что он лежит в основе всех вопросов нравственного воспитания. Об этом, насколько мне известно, сейчас думают многие. Думает вся страна.

Если говорить о типе героя, в котором наша современная литература более всего ощущает потребность, то скажу, что вопрос этот совсем не нов. Он, в сущности говоря, возник еще в двадцатых годах. И всегда это был вопрос о положительном примере. На этот счет у меня свое особое мнение. И я не претендую на то, что его должны непременно разделить другие. Я думаю, что идеальный герой может воздействовать на читателей в гораздо меньшей степени, чем герой отрицательный. Отрицательного героя можно написать так выразительно, что он заставит читателя почувствовать отвращение к злу, притворству, трусости, малодушию. Идея положительного героя, на мой взгляд, страдает неполнотой отражения жизни. Она должна быть поставлена с большей широтой. Речь должна идти о герое художественного произведения как средстве нравственного воспитания и усовершенствования человека.

Ко мне на днях явились три молодых писателя, уже печатающихся, и оставили на прочтение свои произведения. Я добросовестно прочел их и скажу, что они не могут относиться к числу достижений — в них не видно того, что делает человека подлинным художником. Они написаны слишком быстро, без достаточной уверенности в том, что они необходимы. Вот, например, один из них начал разговор с того, что у него уже написано около пятисот рассказов и несколько романов. Но беда-то в том, что все это написано слишком легко. Подобная легкость кажется мне не достоинством, а крупным недостатком. Ведь для того чтобы создать что-то настоящее, серьезное, нужно время. Нужно дать этому произведению напитаться кровью твоего сердца. Только тогда может получиться нечто полноценное, не поверхностное. Иначе, например, работает в литературе Владимир Савченко. Я считаю его своим учеником. Он пришел к историческому жанру и написал прекрасную книгу о Чернышевском, она вышла в серии «Пламенные революционеры». Он сумел поднять труднейший материал! Мне нравятся рассказы ленинградской писательницы Нины Катерли. Она тоже смело берется за совершенно новые, незнакомые темы. Принадлежит она к тому типу писателей, которых можно назвать, по лестному определению Тынянова, универсальными литераторами. Может написать и фельетон, и публицистическую статью, и фантастический рассказ, хорошо работает в психологической прозе. Но таких примеров у нас, к сожалению, немного. Есть люди, которые пишут прозу, но не могут написать критическую статью. Панорама всей жизни может быть освоена полностью только профессионалами высокого класса.

Минусы нашей прозы все еще в том, что она нередко остается поверхностной, недостаточно глубоко проникает в те или иные общественные явления. Нередко она бывает слепа, глуха к тому, что действительно имеет право называться явлением. Надо правильно понять это слово. Явление — это то, что имеет общий характер, то есть важно для всех. Умение разглядеть явление представляет собой драгоценный дар, который дан далеко не всем. Я считаю, что лично мне, например, он дается далеко не в той мере, в какой мне этого хотелось бы. Дар этот был необычайно силен у некоторых наших замечательных писателей — Тынянова, Булгакова, Олеши. Он помогал им добиваться в их произведениях жизненной и художественной правды. У нас есть очень хорошие примеры для подражания. Поэтому страницы любой книги современного писателя должны быть не полем для стилистических экзерсисов и благоприятной возможностью для авторского самовыражения. Эти страницы должны быть естественным продолжением нашей жизни. И помочь жизненной правде закрепиться в современных книгах — долг всех тех, кто имел смелость взяться за перо.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.