Читайте также
Часть седьмая
Если бы брызги стекла, что когда-то, звеня, разлетелись,
Снова срослись, вот бы что с них уцелело теперь.
Анна
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
I
Неизвестный юнкер распахнул высокое красивое окно, в него врывается шум крушенья Киева, ржанье лошадей, перекаты выстрелов и украинские крики «слава»! Это Киев, взятый Петлюрой. Это было, конечно, безумно: в разгар всероссийской гражданской войны
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
Начиная жить вместе с Пабло, я сознавала, что это человек, которому я должна посвятить себя полностью, но от которого не следует ждать ничего, кроме того, что он дает миру средствами своего искусства. И была согласна строить жизнь с ним на таких условиях. Тогда
Часть седьмая
Меня абсолютно не интересовало занятие музыкой. Больше всего времени я проводил у Славки на Фурманова. Он жил в удивительной однокомнатной квартирке, которая состояла из крошечной кухни и такой же крошечной комнаты, но с двумя окнами на противоположных
Часть седьмая
Незаметно приближались 1950-е годы, роковые для нас троих, для нашей личной жизни. Не говорю о всей стране — она переживала общую беду и предвестие общего выздоровления, которое, увы, длится уже десятки лет.В 1953 году в последний раз я провела лето у мамы, где
Часть седьмая
Глава 1
Сообщение из Германии серьёзно озаботило Сталина. Но надежда, что это очередной блеф, в некоторой мере успокаивала.К тому же у нас не было иного выхода, и мы были вынуждены соблюдать взятые на себя обязательства – играть эту роль в надежде, что такая
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
Глава первая
РЕМЕСЛО
Притом что Лабас был невероятным умельцем и многое мог делать своими руками, в домашнем быту это никак не проявлялось — даже лестницу на антресоли и ту в мастерской на Масловке ему сколачивал Татлин. Театр вполне мог стать для него
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
В статье "О родине большой и малой" (1958 г.) Александр Твардовский писал, что "…чувство родины в обширном смысле — родной страны, отчизны — дополняется еще чувством родины малой, первоначальной, родины в смысле родных мест, отчих краев, района, города или
Часть седьмая
В 1929 году читатели ленинградского «Вокруг света» познакомились с новым научно-фантастическим романом Беляева «Человек, потерявший лицо». Появившись после первого варианта «Головы» и «Человека-амфибии», он в определенной мере тематически продолжал
ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ
Из уходящего века он выходил с некоторым оптимизмом, или это было видимостью и минутой:
По-моему, в проживаемый нами отрезок времени с поэзией нашей всё обстоит самым наилучшим образом. Эпигоны Иосифа Бродского после смерти своего кумира куда-то и сами