Глава 24

Глава 24

К трем часам ночи ветер начал затихать, а к пяти утра превратился в легкий бриз. Море стало постепенно успокаиваться.

Небо прояснилось, и солнце засияло незабываемым блеском, поднимаясь все выше в розовом тумане, который вскоре растворился в пылающем золоте.

Это был больше чем просто восход солнца. Казалось, он наполнил души измученных людей светом, вдохнул в них жизнь. Все завороженно смотрели, как отступает тьма, как под действием солнечного света исчезают темные дикие несчастья ночи, которая наконец была позади.

Когда солнце поднялось еще выше, по правому борту все заметили вершины острова Кларенс, а чуть позже и Элефант — землю обетованную, которая находилась сейчас не более чем в тридцати милях. Радуясь этому долгожданному моменту, Шеклтон поблагодарил Уорсли за отличную навигацию. Сильно замерзший Уорсли отвернулся, пытаясь скрыть гордость.

Они смогут достичь земли до наступления ночи, если не будут терять времени. Шеклтон тут же отдал приказ продолжать путь. Но это было не так легко. С наступлением рассвета проявились ужасные последствия ночи. На многих лицах появились уродливые белые круги — результат обморожения. Почти все покрылись нарывами из-за соленой воды, которые, лопаясь, выделяли серую, похожую на творог массу. Макелрой с «Уиллса» окрикнул Шеклтона и доложил, что ступни Блэкборо, скорее всего, окончательно отморожены и отмирают, потому что он так и не смог восстановить в них кровообращение. Да и сам Шеклтон выглядел изможденным. Его голос, который всегда был громким и ясным, теперь охрип от изнеможения. На «Докере» и «Уиллсе» было очень много льда, как снаружи, так и внутри. На то, чтобы отодрать его и подготовить шлюпки к отплытию, потребовалось больше часа.

Когда пришло время поднимать якорь, Читэм и Холнесс перегнулись через борт «Докера», пытаясь замерзшими пальцами, которыми едва могли двигать, развязать ледяной узел.

В этот момент «Докер» поднялся на волне, а затем резко устремился вниз. Холнесс не успел поднять голову, и ему морским якорем выбило два зуба. Из глаз невольно хлынули слезы, которые, стекая на бороду, мгновенно превращались в ледяные капли. Читэм и Холнесс так и не смогли отвязать якорь. Пришлось разрезать трос и поднять его на борт вместе с якорем и намерзшим на нем льдом.

Весла тоже примерзли к бортам, и их пришлось отдирать. Попытались сбить с весел ледяную корку, но два из них все еще оставались очень скользкими, а потому просто выскользнули из уключин и упали за борт. К счастью, «Кэйрду» удалось отыскать одно весло, но второе все-таки унесло в открытое море.

Наконец к семи часам шлюпки были готовы. На завтрак выдали орехи и печенье, но мало кто мог есть — жажда стала просто невыносимой. Шеклтон предложил жевать сырое тюленье мясо, чтобы попробовать глотать кровь. Всем быстро раздали небольшие кусочки замороженного мяса. Спустя несколько минут жевания и высасывания кровяного сока люди смогли глотать и набросились на еду с такой жадностью, что Шеклтон понял: такими темпами припасы очень скоро закончатся. Поэтому он приказал выдавать сырое мясо только в случае, если для кого-то жажда станет совершенно невыносимой.

Они подняли паруса, и в то же время работали веслами, двигаясь к западной оконечности острова Элефант, чтобы компенсировать занос из-за юго-западного ветра.

На «Докере» Маклин и Гринстрит сняли обувь и поняли, что ноги отморожены, причем у Гринстрита гораздо сильнее, чем у Маклина. Как ни странно, Орд-Лис сам предложил разогреть с помощью массажа ноги Гринстрита. Он долго их разминал, затем расстегнул рубашку и приложил полуотмерзшие ноги Гринстрита к своей теплой голой груди. Спустя какое-то время Гринстрит почувствовал боль: кровь снова прилила к сосудам.

Они гребли час за часом, очертания острова Элефант становились все четче. К полудню прошли почти половину расстояния, а в час тридцать находились менее чем в пятнадцати милях от заветной цели. Они не спали почти восемьдесят часов и были ужасно истощены. Казалось, из людей уходит жизнь. Но уверенность в том, что они будут на земле еще до наступления темноты, придавала сил. Сейчас они могли или плыть, или погибнуть, и потому, несмотря на тошнотворную жажду, изо всех сил налегали на весла.

К двум часам дня прямо по курсу показались величественные заснеженные пики острова Элефант высотой около трех с половиной тысяч футов, находившиеся не более чем в десяти милях от них. Однако спустя час они по-прежнему оставались на том же расстоянии от острова, не приближаясь и не отдаляясь. Они гребли изо всех сил, но стояли на месте. Сам собой напрашивался вывод: вероятнее всего, они попали в сильное течение, уносившее их от берега. Подул северный ветер, поэтому пришлось убрать паруса.

Шеклтон с каждой минутой все больше волновался о том, как доставить людей на берег. Поэтому он приказал связать шлюпки, выстроив их цепью — одну за другой во главе с «Докером». Ему казалось, что это поможет увеличить скорость. Но его надежды не оправдались. Около четырех часов дня ветер снова сменился на западный. Они тут же взялись за весла и подняли паруса, пытаясь поймать его. Но «Уиллсу» это было не под силу, поэтому «Кэйрду» пришлось взять его на буксир. И все равно они практически не продвигались против течения.

К пяти часам вечера ветер ослабел. В сгущавшихся сумерках они снова взялись за весла и начали отчаянно грести, надеясь достичь берега до наступления темноты. Но спустя полчаса снова поднялся ветер с западо-юго-запада и за пятнадцать минут разогнался до пятидесяти миль в час. Уорсли подвел «Докера» к «Кэйрду». Перекрикивая ветер, он попытался убедить Шеклтона разделить шлюпки и попробовать добраться до острова Элефант по отдельности.

Шеклтон впервые согласился разделиться; по крайней мере он получил на это одобрение Уорсли. Тем не менее «Уиллса» все-таки оставили привязанным к «Кэйрду», и Шеклтон попросил Уорсли сделать все возможное, чтобы оставаться в зоне видимости. К тому времени, как «Докера» отвязали, стало совсем темно. Остров близко, но насколько? Определить было невозможно — может, десять миль, может, меньше.

Высоко в небе виднелся призрачно бледный лунный диск. Его свет просачивался сквозь облака, отражаясь от ледников острова, которые оставались единственным ориентиром. Иногда порывы ветра были настолько сильными, что экипажу «Кэйрда» приходилось все время сидеть скрючившись, чтобы укрыться от жалящих брызг. Но на «Докере», и особенно на «Уиллсе», от них спрятаться было просто невозможно.

Тем, кто стоял у руля, приходилось тяжелее всего, и около восьми часов вечера напряжение начало сказываться на состоянии Уайлда, который находился у румпеля «Кэйрда» вот уже двадцать четыре часа без перерыва. Шеклтон приказал Макнишу сменить его, но плотник и сам уже еле стоял на ногах. Примерно полчаса Макниш продержался в качестве рулевого, а затем, несмотря на разрывающий одежду ледяной ветер и жалящие лицо брызги, резко уронил голову на грудь и уснул. Задняя часть шлюпки тут же угрожающе качнулась параллельно попутному ветру, и огромная волна захлестнула палубу. Это разбудило Макниша, но Шеклтон приказал Уайлду снова занять место у руля.

Их ближайшей целью была юго-восточная часть острова. Завернув туда, они окажутся под защитой береговой полосы и смогут спокойно найти место, куда можно подойти на шлюпках. Примерно в половине десятого вечера отражение луны в ледниках острова показалось им очень близким, и все поняли, что находятся почти у берега.

Вдруг необъяснимым образом они снова стали терять землю из виду. Глядя по сторонам, они видели, что быстро плывут к земле, но при этом земля постепенно ускользает от них. Ничего не оставалось делать, кроме как пытаться плыть еще быстрее.

Около полуночи Шеклтон взглянул направо и не увидел «Докера». Вскочив на ноги, он стал напряженно всматриваться вдаль, пытаясь разглядеть шлюпку среди бушующих вод, но напрасно. С тревогой в голосе он приказал зажечь свечу в нактоузе и поднять его повыше к парусу. Ответного сигнала не последовало.

Шеклтон приказал найти коробку спичек и попросил Хасси зажигать их по одной каждые несколько минут. При этом нужно было держать их так, чтобы пламя освещало парус. Хасси принялся по одной зажигать спички, а Шеклтон напряженно вглядывался в темноту. Сигнала от «Докера» не было.

Но они пытались ответить. Их разделяло расстояние не более полумили, и многие на «Докере» видели в темноте сигнал «Кэйрда». По приказу Уорсли они достали свою единственную свечу и зажгли ее под парусом. Затем, пытаясь ответить на сигнал Шеклтона, они держали свечу таким образом, чтобы свет проходил сквозь парусину, но его так никто и не увидел.

Мгновение спустя все попытки ответить «Кэйрду» были оставлены — «Докера» сильно подбросило на мощной волне. Уорсли едва смог удержать контроль над шлюпкой. Все бросились убирать парус и даже сняли мачту, которая могла в любую секунду сломаться из-за страшной качки. Они достали весла и начали грести, пытаясь выровнять шлюпку. Но она то взлетала на невидимых в темноте волнах, но падала в темную пропасть.

Уорсли приказал Орд-Лису взять весло, но тот начал умолять избавить его от такой работы. Он убеждал Уорсли, что гребет недостаточно хорошо для столь опасной ситуации. И вообще, сейчас слишком мокро. В конце концов, эти двое начали кричать друг на друга в кромешной темноте, а из каждого угла шлюпки слышались проклятия в адрес Орд-Лиса. Но все было тщетно, и наконец Уорсли с отвращением махнул рукой — жест, означавший «иди-ка ты отсюда». Орд-Лис тут же с готовностью забрался на дно и отказывался перебраться в другое место, несмотря на то что своим весом нарушал равновесие шлюпки.

Гринстрит, Маклин, Керр и Мэрстон, сидевшие на веслах, буквально падали от изнеможения, силы их были на исходе. Спустя какое-то время Уорсли решил рискнуть и снова поднять парус. Он бросал «Докера» прямо в пасть кровожадному ветру, держа парус как можно ниже, чтобы они более или менее ровно закрепились на волнах. Уорсли воспользовался всеми своими способностями и опытом, накопленным за двадцать восемь лет в плаваниях, чтобы развернуть и выровнять шлюпку, но ее почти не удавалось контролировать. Более того, из-за воды, просачивающейся внутрь, она стала медленной и неповоротливой. Орд-Лис, до этого лежавший на дне, вдруг сел и выпрямился. Казалось, он внезапно осознал, что шлюпка тонет, поэтому схватил чайник и принялся вычерпывать воду. Читэм присоединился к нему, и они вдвоем стали упорно бороться с подступавшей водой, выливая ее за борт. Через какое-то время «Докер» снова выровнялся и поднялся над водой.

Было уже около трех часов ночи, и Уорсли начал слабеть. К этому моменту он просидел лицом к ветру так долго, что теперь уже не мог нормально видеть и правильно оценить расстояние. Он изо всех сил боролся со сном, но все-таки начал засыпать. Вот уже пять с половиной дней люди находились в шлюпках, и за это время имели возможность увидеть Уорсли в совершенно ином свете. Раньше его считали восторженным, диковатым и даже безответственным. Но сейчас все изменилось. За последние дни он продемонстрировал почти феноменальный талант навигатора и все необходимые навыки для командования небольшой шлюпкой. Ни один другой человек в команде не мог бы с ним сравниться, поэтому Уорсли поднялся в их глазах на совершенно новую высоту.

И вот теперь, сидя на корме, он засыпал от усталости. Заметив это, Маклин предложил сменить его. Уорсли согласился, но, попытавшись встать, понял, что не может выпрямиться. Он просидел в одном положении почти шесть дней. Маклеод и Мэрстон помогли ему встать, перетащив с кормы на скамью и ящики с припасами. Уорсли уложили на дно шлюпки и начали растирать бедняге живот и бедра до тех пор, пока мышцы не стали разогреваться. К этому моменту он уже глубоко спал.

Гринстрит тоже воспользовался небольшой паузой для отдыха, но в нужный момент проснулся и сменил Маклина у румпеля. Никто из них не подозревал, где они могли быть. Все боялись одного — открытого моря. Между островами Элефант и Кларенс существовал небольшой проход шириной примерно четырнадцать миль, а за ним начинался пролив Дрейка. Они давно не понимали, где находятся, а именно с тех пор, когда сгущались сумерки и до острова Элефант оставалось примерно десять миль. Но теперь стало совсем темно, и ветер дул на юго-запад, толкая их прямо к злополучному проходу. Если их пронесет по нему, то шанс развернуться против ветра и попытаться доплыть до острова был практически равен нулю. Как бы то ни было, Гринстрит и Маклин откровенно признались друг другу: они уверены, что «Докер» уже давно находится в открытом море и положение его безнадежно.

Незадолго до этого разбился компас «Докера», и единственным ориентиром оставался небольшой серебряный карманный компас Уорсли. Маклин и Гринстрит натянули над головами парусину. Маклин зажигал спички, одну за другой, а Гринстрит пытался снять показания компаса. Но даже в таком укрытии ветер безжалостно гасил спички, едва их зажигали. Тогда Маклин достал нож и стал разрезать головки спичек, чтобы они горели дольше, — и тогда Гринстрит увидел наконец стрелки компаса. Каждые несколько минут они ныряли в свое укрытие и сверялись с компасом, надеясь, что шлюпку уносит на юго-запад, и уповая на то, чтобы их хотя бы не вынесло в открытое море.

Все люди на «Докере» были на грани изнеможения, им казалось, что даже ветер начал кричать на каких-то новых частотах. Но вот наконец на востоке небо начало слегка светлеть, очень медленно. Как долго осталось ждать настоящего рассвета, никто не знал. Время тянулось нестерпимо медленно. Даже невыносимая жажда после сорока восьми часов, проведенных без воды, отошла на задний план — все ждали восхода солнца, чтобы узнать свою судьбу. Втайне каждый готовился увидеть перед собой лишь море или в лучшем случае далекие, недостижимые острова там, откуда дул ветер.

Постепенно показалась сначала поверхность моря, а потом прямо по курсу, за туманами, высокие серо-коричневые скалы острова Элефант — менее чем в одной миле от них. Это расстояние казалось таким маленьким, как будто оставалось не более нескольких сотен ярдов. Счастью изможденных людей не было предела. И только изумление уступило место долгожданному огромному облегчению.

Со скал на них внезапно обрушились мощные порывы ветра, скорость которого составляла не менее ста миль в час. Они набрасывались на поверхность моря, создавая волны чудовищной высоты. Мгновение спустя одна такая волна понеслась на «Докера».

Гринстрит отдал приказ убрать паруса. Тут же достали весла и пошли прямо на волны. Каким-то образом удалось направить «Докера» прямо на них, но это требовало больших усилий, а люди были измождены. Впереди они увидели новую волну высотой не менее шести футов, она неслась прямо на них.

Кто-то окрикнул спящего Уорсли, и Маклеод начал его трясти, пытаясь разбудить. Но Уорсли, больше похожий на мертвеца, распластавшегося в центре шлюпки, крепко спал на ящиках под промокшей до нитки парусиной. Маклеод встряхнул его еще раз. Уорсли даже не пошевелился. Тогда Маклеод пнул его ногой, снова и снова. Наконец Уорсли открыл глаза, сел и тут же понял что происходит.

«Ради Бога! — закричал он. — Разверните шлюпку! Уходите он нее! Поднять паруса!»

Гринстрит опустил румпель, и все лихорадочно бросились поднимать парус. Как только он поймал ветер, их настигла первая волна, хищно хлынувшая через корму. Гринстрита почти сбило с ног и едва не унесло в море. Через мгновение их накрыло второй волной. Наполовину затопленный «Докер» резко просел под тяжестью воды, его ход значительно замедлился. Люди принялись хватать все, что попадалось под руку, и вычерпывать воду. Кружками, шапками, даже голыми руками, сложенными «лодочкой». Остальное было не важно. Постепенно им удалось вычерпать почти всю воду. Уорсли взял румпель и повернул на север, уходя от надвигавшейся сзади бури. Он вел шлюпку прямо к прибрежным ледникам, окружавшим остров. На волнах плавали куски льда, и люди склонялись за борт, чтобы поймать их руками.

Как только это удавалось, они принимались жадно грызть и сосать лед — и долгожданная восхитительная вода наконец-то струилась по горлу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.