Прощай, Джек — здравствуй, Марк

Прощай, Джек — здравствуй, Марк

В последние две недели января 1978 года Лайза совсем слегла — по мнению врачей, с пневмонией — и поэтому сначала оказалась в одной из нью-йоркских больниц, а затем на техасском курорте, причем все это время Джек не отходил от нее ни на шаг, чтобы ежедневно следить за ее состоянием. Некоторые, однако, считали, что никакая это не пневмония, а лишь следствие ночных оргий, кокаина и Мартина.

Спустя три недели, 24 февраля, Джек и Лайза официально объявили о расторжении их четырехлетнего союза. Тому имелось немало причин, в том числе ее увлечения Барышниковым и Скорсезе и многое другое. Джек считал, что их разъезд — явление временное, и они с Лайзой вскоре воссоединятся. Именно с этой целью он покинул их квартиру с видом на Центральный парк и поселился в другой в том же самом доме, чтобы иметь возможность еще видеться с Лайзой.

Но у нее был свой взгляд на вещи. По ее мнению, раздельное проживание служило лишь преамбулой к разводу. Ей не хотелось иметь соседом бывшего мужа, так что она переселилась в старую свою квартиру на Восточной Пятьдесять Седьмой улице, которую когда-то делила с Питером Алленом. Иск о разводе был подан в апреле. Джек и в конце их взаимоотношений проявил ту же галантность, что и в начале. Он наотрез отказался публично комментировать поведение Лайзы во время супружества, все ее увлечения и сердечные дела. Вместо этого он твердил, что просто их жизненные пути разошлись, и развод — благо для них обоих. На протяжении всех последующих лет Джек и Лайза оставались в дружеских отношениях, в отличие, например, от той отчужденности, которая возникла между Лайзой и Питером. Лайза не раз в первые годы после развода обращалась к Джеку за советом и моральной поддержкой. Лайза снова вышла замуж в декабре 1979 года; Джек от души пожелал ей счастья, заодно воспользовавшись этим как возможностью публично объявить о своих отношениях с актрисой Лики Вагнер.

Надо сказать, что в это же самое время не обошлось и без серьезных размолвок — в конце 1978 года Лайза разругалась со своим отчимом Сидом Люфтом, когда тот объявил, что 27 ноября выставит личные вещи Джуди на аукционе в отеле «Уилтшир» в Беверли-Хиллз. Нетрудно догадаться, что Джои и Лорна предпочли остаться в стороне, ведь как-никак Сид Люфт был их отцом. Адвокаты Лайзы пытались добиться судебного запрета, но пока суд да дело, аукцион все-таки состоялся. Сид положил себе в карман 310 тысяч долларов, в том числе 60 тысяч долларов за принадлежавший Джуди «роллс-ройс». Лайза приобрела туалетный столик Джуди и статуэтку, изображавшую мать и дитя, которые были ей особенно дороги и которые Сид ни в какую не желал отдавать.

Этот эпизод сильно разозлил ее, и хотя Лайза впоследствии помирилась со своим отчимом, их отношения уже не были такими, как прежде.

Перед самым разводом Джек ушел из телеотдела студии «XX Век — Фокс», однако уже в качестве всеми уважаемого независимого телепродюсера продолжал исправно делать документальные телепрограммы. Среди них такие, как «Мир Комедии Боба Хоупа», «Жизнь идет на войну», «Голливуд и внутренний фронт», «Герои рок-н-ролла», серию «Рипли — Хотите верьте, хотите нет», «Голливуд дар смеха», и «100 лет Голливудского вестерна».

Что касается Лайзы, она тоже с головой ушла в дела, однако в тот период ей срочно требовалось либо появиться в новом шоу, новой концертной программе, либо отправиться с гастрольной программой по кабаре, чтобы подтвердить свое «звездное качество».

Для следующей совместной постановки Лайза и Фред Эбб решили снять «Карнеги-Холл». Тем не менее, оба они прекрасно осознавали, что звезда не имеет права просто «дать очередной концерт» — он непременно должен быть лучше — зрелищнее — предыдущего. Вот почему они решили, что в «Карнеги-Холл» не гоже устраивать всего лишь один жалкий концертишко. Вместо этого они арендовали зал на одиннадцать вечеров — тем самым Лайза побила все рекорды — ни один исполнитель до нее не давал в «Карнеги-Холл» серию концертов.

Билеты продавались по цене от 7,5 до 25 долларов за место, таких цен Манхэттен еще не знал. В день премьеры, 4 сентября 1979 года, билеты были раскуплены на все одиннадцать концертов — первый случай в истории «Карнеги-Холла». И ожидания зрителей оправдались.

Ее выступление тем вечером и во все последующие вечера не оставили публику разочарованной.

Вот что писал Джерри Паркер из «Ньюсдей»: «В концерте есть три-четыре момента, когда сила и волнение, исходящие от Миннелли, кажутся просто устрашающими. Она потрясает! Можно сказать, что на сегодняшний день она — величайшая эстрадная исполнительница. Найдется ли сегодня хоть кто-то другой, кто стал бы из кожи вон лезть так, как это делает Лайза?»

Жак Ле-Сур восторгался: «Это шоу — настоящий динамит от начала до конца. Лайза электризует этот достопочтенный зал так, как никто до нее. На протяжении двух часов от нее исходит такая энергия, которой достаточно, чтобы зарядить ею весь город на целое десятилетие вперед. Она сверкает и переливается ослепительными блестками. Это великолепно сделанная работа и воистину незабываемая ночь».

Патриция О’Хар из «Нью-Йорк Дейли» писала: «Как только Лайза начинает петь «Сколько это длилось?», музыканты выходят на сцену по одному и занимают места на различных платформах. С этого момента власть переходит к энергии, в самом чистом и незамутненном виде. Это потрясающий концерт».

Было ясно, что Лайзе и Фреду, который одновременно является автором сценария, продюсером и режиссером, удалось воплотить задуманное, разумеется, не без помощи удачно подобранных единомышленников — хореографов Уэйна Чиленто и Рона Льюиса, художника по декорациям Лолекса Миллера и менеджера проекта Марка Геро. Им всем хотелось блеснуть новизной и, в то же время, показать зрителю Лайзу, способную поразить видавший виды Манхэттен. И это им удалось. Кроме того, они желали создать некое ядро программы, которую затем можно вывезти на гастроли, подобно тому, как обстояло дело с программами кабаре, которые Лайза и Фред создавали в былые годы, начиная с их первого опыта в «Голубом Зале» отеля «Шорэм».

Тем временем жил на свете один человек, на пять лет ее младше и сильно ею интересующийся, однако в самом начале она осталась к нему равнодушна, хотя, по ее мнению, он внешне напоминал ее старого приятеля Роберта де Ниро.

Марк Геро был скульптором, но зарабатывал себе на жизнь работой в театре. Он был в числе занятых в постановке «Акта» и проникся к Лайзе глубокой симпатией. Он несколько раз приглашал ее посидеть где-нибудь в ресторане, но она всякий раз отклоняла его предложения. И лишь когда «Акт» прикрыли, они наконец отправились на свое первое официальное свидание. После этого Лайза начала появляться в обществе Марка или в «Студии 54» заодно со своим приятелем Хальстоном, или в ресторанах. Мало кто этому удивлялся. Марк, с его темными, серьезными глазами и классически правильными чертами лица, как и она, был «театральным» ребенком, ведь его отец тоже выступал на сцене.

Они продолжали встречаться даже после того, как «Акт» сошел с подмостков, а Лайза с Фредом решили, что в 1978–79 годах ей стоит отправиться по свету с концертными гастролями. Марк присоединился к ним в качестве менеджера, и поэтому, когда в ноябре Лайза вернулась в лондонский «Палладиум», влюбленные, можно сказать, стали неразлучны. Свое пребывание в Европе они дополнили поездкой в Париж на Рождество. На следующий год Марк сопровождал Лайзу в турне по Великобритании, открытие которого состоялось 23 июля в «Ковент Гарден» участием в постановке «Сова и кошечка». После этого началось непосредственное концертное турне по стране в сопровождении Фреда Эбба и Марка, выполнявшего обязанности распорядителя сцены. Когда гастрольная программа занесла их в Новый Орлеан, Марк и Лайза решили, что им пора объявить о помолвке, что и было сделано на одной из вечеринок для их труппы.

Многие недоумевали, что, собственно, нашла Лайза в своем новом избраннике, ведь в отличие от Боба Фосса, Мартина Скорсезе, Михаила Барышникова или Джека Хейли Марк отнюдь не блистал на своем поприще. Однако, возможно, в этом-то и заключался весь секрет. Марк не собирался вступать с ней ни в какое соревнование, а Лайзе, по всей видимости, хотелось тихой и уединенной семейной жизни, чтобы наконец обзавестись ребенком, о котором она так мечтала.

Однако до свадьбы Лайзе предстоит еще появиться в одном телешоу с Голди Хон, которое называлось «Голди и Лайза — вместе». Обе звезды имели много общего как в артистической карьере, так и в характерах. Как заметила сама Лайза: «Голди и я — как два персонажа из карикатуры. Она — взбалмошная блондинка. Но ее взбалмошность сродни взбалмошности Эйнштейна. Мне довелось работать с другими женщинами, и я знаю, что это за труд, но с Голди все обстояло иначе. Если, допустим, у меня что-нибудь не так с платьем, она обязательно поправит. Я знаю таких людей, которым все равно, в чем я выйду на сцену, да хоть в пуху. В основе нашей программы лежало убеждение, что нет нужды доказывать, будто мы лучше других, главное — докажи, чего ты сам стоишь».

Лайза и Голди сошлись быстро. Лайза поделилась с Голди секретом, что ждет ребенка от Марка. Голди была рада тому, что у них с Лайзой возникло такое редкое взаимопонимание. «Как здорово, что мы с ней так подружились, — говорила она. — Лайза и мои дети превратились в закадычных приятелей. Я сказала ей, что дети в этой жизни самое главное, что это самое прекрасное, что может произойти с ней. Лайза просто прелесть».

Бракосочетание, причем весьма скромное, состоялось 4 декабря 1979 года в епископальной церкви Святого Варфоломея на Манхэттене. Присутствовало лишь два десятка друзей. Беременная невеста опоздала на целый час. На ней было шифоновое платье от Хальстона. А после церемонии состоялось небольшое торжество дома у Хальстона на Шестьдесят Третьей Восточной улице. Невесту под венец сопровождал отец, Лорна была свидетельницей, а братья Марка, Джейсон и Джонатан, — шаферами. В числе приглашенных оказались давняя приятельница Винсенте Ли Андерсон, Энди Уорхол, Элизабет Тейлор, Стив Рубелл и Фей Данауэй. Снаружи молодоженов поджидала толпа восторженных поклонников, которые тотчас принялись обсыпать их рисом на выходе из церкви. Церемония бракосочетания растрогала Лайзу — хотя и была для нее уже третьей по счету. «Наверно, плакать полагалось окружающим, но вместо этого я сама проревела все мое венчание, — вспоминала она позднее. — Это смотрелось довольно глупо. Когда я начала произносить обет, то, скорее, напоминала Мисс Пигги! Я не в первый раз выходила замуж, но так, как сейчас, — никогда. Марк, скорее всего, воплощал собой то, что мне приходилось читать о любви. Пока в моей жизни не появился Марк, сомневаюсь, что я кого-нибудь любила».

Они свили себе гнездышко в четырнадцатикомнатных апартаментах в Верхнем Ист-Сайде, на Шестьдесят Девятой улице в районе «Йорквиль». Полы в их новом жилище были мраморными, в общем убранстве чувствовалась умелая рука Марка и Энди Уорхола. Марк полностью вернулся к занятию скульптурой, причем поскольку его работы тяготеют к абстракции, то они хорошо вписывались в декор квартиры. Из окон открывался редкой красоты вид на город, а для придания жилищу неповторимости кое-где по стенам были развешаны афиши киноработ Винсенте Миннелли.

Другие штрихи в убранстве, в виде бьющих в глаза цветов и смелых решений, появились благодаря Хальстону и его коллеге Тиму МакДональду — например, смелое чередование красных пятен и полосатых кресел и белой кожаной мебели в комнате для игры в карты, баре и супружеской спальне. Это было шумное начало совместной жизни в доме, созданном скорее для развлечений, чему они и предались с великим удовольствием.

К сожалению, Лайзе не удалось выносить ребенка. Она собиралась назвать его в честь Кей Томпсон, если это будет девочка, или же в честь брата Джои, если родится мальчик. Вместо этого у нее случился болезненный выкидыш, после того как ее с невыносимыми болями в срочном порядке доставили в нью-йоркский Медицинский Центр. Это трагическое событие случилось всего через шесть дней после свадьбы. Однако Лайза следовала в жизни той философии, что никогда не следует слишком расстраиваться, поэтому она довольно быстро оправилась после депрессии. Друзьям Лайза заявила, что на этом мир не рухнул, и еще можно будет попробовать в другой раз, а тем временем она занялась рождественскими покупками.

Через год, когда ей исполнилось уже тридцать пять, она обнаружила, что снова беременна. 4 октября 1980 года ее срочно доставили в Массачусетский Госпиталь с болезненными спазмами живота, прямо из одного маленького городка по соседству, где Лайза тогда выступала с Джоэлом Треем в местном клубе. Там у нее и случился приступ. На следующий день она узнала, что беременна, однако врачи сочли, что риск неоправданно высок — во-первых, у нее уже был выкидыш, а во-вторых, Лайза вряд ли отказалась бы от концертов. Врачи сказали Лайзе и Марку, что если они желают иметь ребенка, то ей в ближайшие восемь месяцев придется отказаться от напряженной, а то и бурной исполнительской деятельности. Лайзе действительно хотелось ребенка, причем по ряду причин — в том числе из-за того, что Голди рассказывала ей о радостях материнства.

Лайза отменила все концерты до конца года, и пара уединилась в доме, приобретенном ими на берегах озера Тахо. 1 января 1981 года Марк вместе с Лайзой поехали в больницу города Рино. Врачи, осмотрев ее, пришли к выводу, что Лайзе требуется небольшая операция, поскольку плод развивался несколько неправильно. Но все закончилось очередным выкидышем. 1981 год начинался для Лайзы и Марка мрачно.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.