Симулянт

Симулянт

Этого солдата я хорошо приметил еще в городе. Среди людской толчеи он катался по земле и благим матом вопил:

— Ой, братцы, помираю! Ой, смертынька моя пришла! Скорей зовите дохтура, мать вашу растуды!

Когда солдат садился, он держался обеими руками за живот. Можно было подумать, будто у него острый приступ аппендицита или заворот кишок. Весь вывозился в грязи. Правда, отправляясь в военкомат, облачился в такие обноски, что их не стоило жалеть.

У меня этот человек не вызвал ни малейшего сочувствия. Я заподозрил его в притворстве. Слишком уж демонстративно извивался он и вопил. Причем делал это как бездарный артист.

Предполагаемого больного забрала «скорая помощь». Скоро я позабыл об этом эпизоде. И вот дней десять спустя Якова Стуколкина — оказалось, так его зовут — прислали в нашу роту. И следом за ним просочился слух: «Положили Стуколкина в больницу, обследовали и признали: махровый симулянт. Строго предупредили: дескать, на первый раз прощаем, а станешь опять выкамаривать, так угодишь под суд».

Симулянта прислали в третью роту на перевоспитание. Угрюмый, нелюдимый, Стуколкин поначалу ни с кем не общался. Потом сблизился с Воскобойниковым. В свободные минуты они обособлялись вдвоем, о чем-то беседовали, иногда спорили. Мы решили, что Вася Философ учит симулянта уму-разуму. Примерно так оно и было. Но только примерно. Кроме общих разговоров была у них одна конкретная тема, строго засекреченная. Причем втянуть Философа в свою затею усиленно пытался Стуколкин. Однако разгадка этого секрета — впереди.

Не раз беседовал со Стуколкиным комиссар батальона Емельянов. Хотел вызвать его на откровенность, выяснить намерения: или солдат искренне раскаялся в своем неблаговидном поступке, или замышляет преподнести какой-то новый сюрприз.

— А што я могу сказать! — уклончиво отвечает комиссару Стуколкин. — У нутра моего спрашивайте. Разве я знаю, когда оно меня схватит!

— Но ведь врачи прислали нам официальный документ: у Якова Стуколкина и с животом и вообще со здоровьем все в порядке; годен к военной службе без всяких ограничений.

— Да чо те врачи понимают в моем нутре! Коновалы они, а не врачи! Я сам чую, што мой желудок насквозь прохудимшись и кишки одна около другой перепутамшись.

— Ладно, на сегодня хватит. Но мы еще вернемся к этой теме. А пока что по-хорошему предупреждаю: мы включили тебя в батальон с испытательным сроком. Одумаешься, исправишься — останешься с нами, вместе поедем воевать, Родину защищать. А если опять возьмешься за свое — тогда уж нам придется с тобой расстаться…

Солдатам третьей роты Емельянов сказал:

— Не попрекайте Стуколкина симулянтством. Относитесь к нему так, будто ничего не знаете о его прежних выходках. Попробуем гладить его по шерсти. Может, внимательным подходом удастся приобщить к солдатской семье.

Соблюдая наказ комиссара, большинство солдат роты старается не напоминать Стуколкину о его неудачной попытке симуляции. Но поддерживать с таким типом дружеские отношения трудно. К тому же сам Стуколкин непрерывным нытьем провоцирует насмешки.

Прежде всего не поладил со Стуколкиным ротный приставала Пьянков.

— Эй, земляк, ты вот говоришь, будто сильно животом маешься, — сказал он Стуколкину во время обеда нарочито громко, чтобы слышали и другие. — Так я тебе советую: от живота нет лучшего средства, чем строгая диета. Коли у тебя в борще жирные куски мяса попадутся или в каше шкварки окажутся, ты эту отраву немедля в мою миску перекидывай!

— Я те перекину! — вместо того чтобы отшутиться, всерьез огрызнулся Стуколкин. — Вот сейчас выйдем из столовки, так я тебя, хорька вонючего, через забор перекину!

Данный текст является ознакомительным фрагментом.