«ПОДАРОК» НА ИМЕНИНЫ

«ПОДАРОК» НА ИМЕНИНЫ

И еще об одних, так сказать, сорванных именинах. На этот раз двадцатишестилетнего Марвина Мякинэна. Владимир Алексеев выиграл схватку с ним не потому, что был на каких-то четыре года старше, а потому, что за плечами у молодого чекиста уже был к тому времени богатый опыт распознания и пресечения самых ухищренных вылазок вражеских лазутчиков.

Однако расскажу все по порядку. Жарким июльским днем 1961 года улицами Западного Берлина беззаботно прогуливался земляк «магистра искусств» – также уроженец штата Мичиган студент химического факультета так называемого Свободного университета, куда поступил в соответствии с соглашением об обмене между Пенсильванским и Западноберлинским университетами Марвин Вильям Мякинэн.

Жара висела над городом, от нагретого асфальта исходил приторный запах бензинных испарений, и Мякинэн решил зайти в бар, выпить кружку холодного пива, съесть порцию сосисок. В баре было пусто. В прохладном полумраке поблескивали бутылки резной формы. За стойкой листал газету бармен. Он мельком глянул на вошедшего, кивнул ему, как старому знакомому, и лениво спросил:

– Как дела, студент? Грустишь по своему Чэселу?

– Нет. Все в порядке, – улыбнулся в ответ Марвин, расслабляя галстук, сжимавший жесткий ворот рубахи. Он ходил в этот бар давно, у него было даже свое местечко в углу возле арки.

Бармен знал привычки своих постоянных посетителей и поэтому, не спрашивая, поставил перед Мякинэном на стол запотевшую кружку пива и сосиски.

В баре появилось двое мужчин. Быстро оглядев зал, они подошли к столику, за которым сидел студент.

– Разрешите? – спросил один из них, в то время как другой уже усаживался.

Марвин удивился: свободных мест было достаточно.

– Жара, не правда ли? – спросил тот, который уже сидел, и, обернувшись к стойке, заказал:

– Два пива.

К Мякинэну обратились по-английски.

– А я ведь вас знаю, – сказал один из незнакомцев. – Вы Марвин Вильям Мякинэн?

– Допустим, – сухо ответил Марвин, которого начинала злить бесцеремонность этих двоих. Он почувствовал, что встреча не случайна. Ему было любопытно, чего от него хотят. – Так чем могу быть полезен, господа? – не без иронии спросил Мякинэн.

– Да так – пустяк, – в тон ему ответил один и, обернувшись к своему спутнику, начал ему рассказывать какую-то историю об автокатастрофе.

Они беседовали между собой, не обращая внимания на Мякинэна, вроде его здесь и не было. Затем взяли еще пива, предложили Мякинэну, но он отказался.

Когда, расплатившись, он выходил из бара, один из незнакомцев протянул ему визитную карточку:

– Заходите, буду рад вас видеть. Мы ведь земляки. Меня зовут Дайер. А это – Джим, – кивнул он на своего приятеля.

Возвращаясь домой, Мякинэн все время был под впечатлением этой странной встречи, несколько раз доставал из кармана визитную карточку и рассматривал ее.

Прошло несколько дней. Однажды вечером, едва он хотел сойти с тротуара и пересечь улицу, возле него резко затормозил «мерседес» и высунувшийся из дверцы мужчина окликнул его:

– Хелло, земляк! Как дела?

Это был Дайер.

– Привет. Все в порядке.

– Садитесь, подвезу вас.

Мякинэну ехать, собственно, было некуда. Но он решил сесть. Эта история должна иметь какой-то конец.

В машине кроме Дайера, сидевшего рядом с водителем, был и Джим. «Мерседес» понесся по широкой освещенной улице.

– Не заехать ли ко мне, Джим? – обратился Дайер к приятелю. – Пропустим по рюмочке, поболтаем.

– Можно, – буркнул Джим.

– А как вы думаете? – спросил Дайер у Мякинэна.

– Валяйте, – храбрясь, ответил тот.

Квартира Дайера была обставлена со стандартным уютом. Низенький стол, кресла вокруг него, сервант с баром и книжная полка с яркими корешками книг. Похоже, в этой комнате обитатели бывают редко.

Дайер поставил рюмки, бокалы, бутылки и приготовил лед. Наливая в рюмку Мякинэна, он вдруг спросил у него:

– Когда вы собираетесь в Советский Союз?

Марвин едва не вздрогнул – так неожидан был этот вопрос. Не дав ему опомниться, молчавший до этого Джим спросил:

– Сколько будет стоить вам эта поездка?

Мякинэн не ответил.

– Слушайте, Марвин, давайте играть в открытую, – откинувшись на кресле, сказал Джим. – Мы представляем одну из спецслужб американской армии в Федеративной Республике Германии. У каждого своя работа. И каждый должен делать ее хорошо. Вы умный человек и понимаете, что прежде чем обратиться к вам, мы постарались удостовериться в том, что в этом есть смысл. Поэтому не обижайтесь, что мы кое-что знаем о вас, хотя, может быть, вы этого и не желали. Как турист вы однажды уже посетили Советский Союз. Предлагаем вам на сей раз осуществить поездку туда за наш счет, но на наших условиях…

Теперь Мякинэн понял все. Но, как ни странно, он не ощутил в себе ни гнева против этих двух, привезших его на конспиративную квартиру, ни раскаяния в том, что очутился здесь и вежливо выслушивает их. Наоборот, к его любопытству прибавилось еще какое-то чувство гордости, что вот именно его посвящают в свои тайны парни из американской разведки. Правда, в голове промелькнуло, что от предложения собеседников веяло элементарной нечистоплотностью, но отмахнулся от этого.

– С ответом не спешите, Марвин, – сказал Дайер. – Подумайте хорошенько. Ни до поездки, ни после нее мы вам никаких вознаграждений не обещаем. Мы ее только оплачиваем за некоторые ваши услуги нам, если вы, конечно, патриот и хотите помочь своей стране. Этот разговор вас ни к чему не обязывает.

– Разве к одному, – добавил Джим, – забыть о нем в случае, если вас не устроит наше предложение. Итак, мы ждем вашего звонка в четверг…

У двери Дайер добавил на прощание:

– Учтите, что ни стрелять, ни убивать вам никого не нужно будет, – он засмеялся. – Взрывать тоже ничего не придется. Вы возьмете с собой только фотокамеру…

В четверг, как было обусловлено, Мякинэн позвонил:

– Хелло, Дайер. Это Марвин. В общем, я согласен, – сказал он, слушая напряженную тишину в трубке.

Дайер откликнулся не сразу. После паузы он сказал:

– Отлично, Марвин, скоро встретимся, – и повесил трубку. Теперь, когда было сказано «да», Мякинэн стал размышлять.

Он говорил себе, что как настоящий американец должен был согласиться оказать помощь своей стране в той борьбе, которую она ведет против коммунистической России. Правда, где-то, в самой глубине души, копошилась и другая мыслишка: во всей этой истории его устраивало больше всего то, что он сможет поднакопить деньжат, съездив в туристическую поездку за счет военной разведки, и если бы ему предложили съездить в Советский Союз за свой счет, но с заданием, которое даст ему разведка, он бы, пожалуй, отказался. Но эту невыгодную мысль Мякинэн старался заглушить в себе, потому что патриотом выглядеть гораздо красивее и удобнее…

Готовить к поездке его начали сразу. Прежде всего было оговорено, что в Советский Союз он въедет через западную границу, но свой туристский маршрут может выбрать сам. Мякинэн выбрал такой путь следования: Ужгород – Львов – Ровно – Одесса – Ялта – Запорожье – Харьков, а затем – Москва – Минск – Брест. Этот вариант вполне устраивал его новых «друзей».

– Нам очень важно, – наставлял Дайер, – чтобы вы прокатились по Украине. Всю работу по организации этой поездки вы должны самостоятельно оформить через «Интурист» без нашего участия. Вы поняли меня, Марвин?

Он все понял. А дальше была специальная краткосрочная подготовка. Дайер и Джим удовлетворенно переглядывались, когда на инструктаже Мякинэн безошибочно определял различные типы танков, полевых орудий, бронетранспортеров и автомашин, находившихся на вооружении Советской Армии, точно запоминал воинские звания и эмблемы родов войск.

– Экипируем мы вас очень просто, – сказал Мякинэну Джим. – Вы получите нательный пояс, фотопленку и вот эту камеру. Это одна из новейших моделей. Проста, удобна, ее светосильный объектив позволяет снимать даже при самых неблагополучных условиях.

Вечером они сидели в комнате, где на большом столе были разложены карты, планы городов Советского Союза. Прорабатывая будущий маршрут, Мякинэн отмечал на них объекты, представляющие особый интерес. Кроме того, Дайер обратил его внимание на линии высоковольтных передач, башни, казармы и мосты.

– По возможности это надо сфотографировать. Память – дело хорошее, но фотопленка надежней, – пошутил Джим. – Ну и, кроме того, интересуйтесь всем, что на ваш взгляд может представить ценность для наших специалистов. Не гнушайтесь случайной информации, услышанной из разговоров. В общем, будьте внимательны всюду, не только в тех городах, на которые мы вас ориентируем особо. Вы – химик. О периодической таблице Менделеева слышали? Так вот, этот русский химик по составу сырья, которое подвозили эшелоны к немецкому заводу и по количеству этих эшелонов, так сказать, по их пропорциональности смог вывести формулу и доказать ею, что на заводе этом производится взрывчатка. Может быть, это легенда, – засмеялся Джим, – но я не возражал бы, чтобы вы последовали примеру ее героя. А теперь выпьем за успех нашего дела…

Все это происходило месяц назад. Чем ближе становился день отъезда, тем тревожнее было на душе. Мякинэн понял, что просто трусит, и с грустью подумал о том, что очередной свой день рождения встретит в опасной дороге, не такой уж приятной, какой она могла бы быть и какой он задумал ее, еще не ведая о существовании Дайера и Джима.

23 июля 1961 года (ровно через год после прерваного вояжа Марка Каминского) через пограничный контрольно-пропускной пункт после недолгих таможенных формальностей на территорию Советского Союза въехал серо-зеленый «фольксваген» с номерным знаком ВМР-999. Мило улыбнувшись на прощанье пограничникам, его владелец Марвин Вильям Мякинэн вырулил на шоссе.

…Было уже далеко за полдень. Шуршал под колесами размягчившийся асфальт. Ветерок сносил дорожную пыль на траву вдоль кюветов. Была она уже не зеленой, а какой-то бурой, жесткой. И только в стороне, где начинался лесок, все зеленело и манило прохладой. На поляне расхаживали ленивые от зноя коровы, вяло пощипывавшие траву.

Все это проносилось перед глазами американца, и временами ему казалось, что он едет где-то в окрестностях родного Чэссела – так все было похоже. Из этого состояния Марвина вывела мелькнувшая вдруг на опушке солдатская гимнастерка, затем вторая. Заученным маневром он съехал на поляну и, подняв капот, начал ковыряться в моторе. Дальше события стали разворачиваться, как стало потом известно, таким образом. Необычный вид машины привлек внимание солдат. Один из них заметил в руках иностранца фотоаппарат и доложил об этом командиру. Увидав вооруженных солдат, Мякинэн испугался и, вскочив в машину, умчался. Об этом было доложено командиру части. Так «турист» попал в поле зрения чекистов.

Из Ровно серо-зеленый «фольксваген» взял курс на Киев. Здесь Мякинэн поселился в кемпинге. В этот же кемпинг заехал и Алексеев. Молодые люди познакомились. Мякинэн рассказал о себе. Алексеев поведал свою «историю». Он преподаватель из Ровно. Путешествует на автомашине вместе с друзьями во время каникул по Украине. Один из его приятелей поехал проведать родню, которая живет под Киевом, а он, Володя, остался ждать его, так сказать, безлошадный. Новые «друзья» стали время проводить сообща. Алексеев показывал американцу город. Гуляли по склонам Днепра, осматривали Владимирский собор и другие достопримечательности столицы.

На третий день знакомства Мякинэн вдруг высказал желание побродить по городу наедине. Подбросил Алексеева в центр города, а сам уехал. Это было тем неожиданней, что накануне молодые люди познакомились с туристкой из Польши и условились встретиться с девушкой в 12 часов. Мякинэн сказал Алексееву, чтобы на свидание тот ехал сам, а он, дескать, потом подъедет. Когда «друзья» пересекали мост Патона, им навстречу ехала машина с песком. Указывая на нее, Мякинэн спросил, как песок называется по-русски – разговаривали они по-английски. Владимир сказал. Тогда Мякинэн спросил: а если так называется улица, то как это произносится?

– Улица Песчаная, – ответил Алексеев, начиная догадываться, к чему клонит американец.

– А есть такая улица в Киеве?

– Не знаю.

– А можно приобрести карту города, чтобы посетить интересующие меня места?

– Конечно, можно.

Заехали в магазин. Мякинэн купил карту и сразу же здесь, не отходя от прилавка, стал искать на ней зоопарк и улицу Зоологическую. Сориентировавшись, он уехал, а чекист поставил в известность руководство о том, чем заинтересовался «гость».

Вечером, отвернувшись по обыкновению к стене, Мякинэн стал просматривать какие-то записи. Алексееву еще раньше удалось установить, что прячет он их в нательном поясе. Даже уходя умываться, американец брал «патронташ» с собой, а перед выездом в город клал в ящичек на приборной доске. Однажды, вроде бы случайно, Алексеев нажал кнопку ящичка. Когда тот распахнулся, Мякинэн тут же испуганно захлопнул его.

Было принято решение тайно проникнуть в эту неприкосновенную часть «фольксвагена». Вечером, когда «друзья» отправились в ресторан «Динамо», с хранившихся в ящичке блокнотов, в которых, как и у Каминского, согласно километражу были записаны объекты оборонного значения, чекисты сделали фотоснимки. Шпион был полностью изобличен.

Утром Мякинэн выехал из кемпинга в город один. Не спеша въехал на Крещатик. Поливочные машины оросили улицу свежей водой. Было тихое, еще не знойное начало дня, когда отдохнувший за ночь город вновь наполнялся шумом и суетой. Мякинэн с интересом проехал по всему Крещатику, рассматривая дома, витрины и прохожих. Затем остановил машину, вышел из нее, прошел несколько десятков метров и, поймав такси, попросил отвезти его к зоопарку. У зоопарка он, не задерживаясь, пересел в троллейбус и возвратился к своему «фольксвагену». Улыбнувшись мальчишкам, рассматривавшим незнакомую машину, сел, включил зажигание и, быстро развернувшись, уехал.

Но еще до его отъезда в сторону зоопарка отправилась машина с оперативной группой. Было понятно, что Мякинэн вернется в эту часть города, что его поездка на такси была разведкой какого-то объекта. Поэтому решили встретить туриста здесь.

И действительно, поколесив по улицам, американец снова прибыл в район Песчаной. По улочке с выбитой мостовой он подъехал к забору, под которым рос платан, поставил в его широкой тени машину, а сам пешком отправился к насыпи, поросшей густыми кустами.

Руководитель оперативной группы еще задолго до операции поставил в известность коменданта воинской части о том, что чекисты будут задерживать шпиона. Были согласованы все детали, перекрыты возможные пути бегства лазутчика к своей машине.

Тем временем устроившись поудобнее в кустах, Мякинэн глянул с насыпи вниз и улыбнулся: лучшей точки для съемки и не придумаешь. Отсюда просматривалась вся территория воинской части. Он стал снимать кадр за кадром.

Алексеев придерживал рукой плечо коменданта и говорил:

– Не спешите, не спешите, пусть еще пощелкает. Прошло несколько минут, томительных и долгих.

– Пора, – кивнул руководитель группы коменданту.

В момент, когда американец в очередной раз приник к видоискателю аппарата, на его плече и запястье опустились крепкие руки…

После личного обыска и осмотра автомашины Мякинэна на стол следователя легли специальный нательный пояс с семью фотопленками, географические карты и план Киева, записная книжка и тетрадь с записями.

– Мы хотим показать вам «пейзажи», которые вы снимали, чтобы у вас не было иллюзий насчет темы нашего дальнейшего разговора, – сказал задержанному следователь КГБ. – Поэтому хочу пригласить вас прямо в лабораторию. Это для начала.

На проявленных в присутствии Мякинэна пленках ясно проступили заснятые в колоннах и отдельно воинские автомашины, мосты, цистерны бензохранилищ, антенные устройства, линии высоковольтных передач и многое другое.

– Для туриста, как видите, это слишком одностороннее увлечение, – заметил следователь, когда они вернулись в кабинет. – Эти кадры дают весьма узкое представление о нашей стране. Не правда ли? – он улыбнулся. – Что же вы делали в районе, где вас задержали?

– Я хотел познакомиться с окраиной города, – хрипло ответил Мякинэн.

– И для этого вы фотографировали воинскую часть?

– Хорошо, я расскажу правду, – спохватился Мякинэн. – Я занимался фотографированием запрещенных объектов по поручению своего знакомого по университету. Его фамилия Руденко. Он связан с центром одной украинской эмигрантской организации в Париже. – Мякинэн выпалил эту «легенду» без остановки, как хорошо заученный урок. Замолчав, он посмотрел на следователя и увидел в его глазах насмешливые искорки.

– Неужели Дайер так спешил, готовя вас к дороге, что ничего остроумнее не придумал? – спросил следователь.

– Вы знаете Дайера? – растерялся Мякинэн.

– Лично не имел чести быть знакомым. Но не вы первый, кого он финансирует в таких поездках в обмен на определенные услуги. Давайте не будем терять времени, вы же понимаете, что обнаруженное у вас свидетельствует о сборе вами секретной информации…

Мякинэн понял, что дальше запираться бессмысленно.

– Начнем с расшифровки ваших записей? Он молча кивнул головой.

В собственноручном показании Мякинэн потом написал: «…Признаю, что занимался шпионажем против Союза Советских Социалистических Республик в пределах его границ. Я полностью отдаю себе отчет в том, что мои действия наказуемы по советским законам.

Я заявляю, что намеревался проводить эту работу только из соображений оказания услуги правительству моей страны. Я не питал никаких иллюзий в отношении того, что совершаю героический поступок, и не добивался этой деятельностью хорошей репутации для себя».

При чтении последнего абзаца следователь улыбнулся: Мякинэн опять хотел выглядеть чистоплотней, нежели был на самом деле. Но все это касалось уже чисто моральной стороны вопроса. В военном же трибунале Киевского военного округа во внимание принимались лишь достоверные факты. В соответствии с этими фактами Мякинэн был приговорен к восьми годам лишения свободы.

Дело еще одного «туриста»-шпиона было закрыто. Связанная белой тесемочкой папка пошла в архив.

Пожалуй, стоит добавить к этой истории еще один штрих. В операции по изобличению Мякинэна чекист Алексеев сумел так тонко разыграть свою роль, что во время следствия и на процессе Мякинэн умолял не привлекать к ответственности Володю.

– Он так хорошо ко мне отнесся, а я своим поведением, видимо, навлек на него подозрение. Он ни в чем не виноват и никак не был посвящен в мои дела…

Ну, а как же сложилась дальнейшая служба Владимира Александровича Алексеева? Еще в молодые годы он был удостоен звания «Почетный сотрудник органов государственной безопасности». Работал, не жалея себя. Уже убеленный сединами, вышел на пенсию.