Глава 19 О ГОСУДАРЕ ИМПЕРАТОРЕ НИКОЛАЕ АЛЕКСАНДРОВИЧЕ И ЕГО АВГУСТЕЙШЕЙ СЕМЬЕ ПО СЛУЧАЮ 35-ЛЕТИЯ СО ДНЯ ИХ СМЕРТИ ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДОКЛАДА

Глава 19

О ГОСУДАРЕ ИМПЕРАТОРЕ НИКОЛАЕ АЛЕКСАНДРОВИЧЕ И ЕГО АВГУСТЕЙШЕЙ СЕМЬЕ ПО СЛУЧАЮ 35-ЛЕТИЯ СО ДНЯ ИХ СМЕРТИ

ВЫДЕРЖКИ ИЗ ДОКЛАДА

Все чаще и чаще приходится слышать от эмигрантов, что Россия теперь совсем другая и что даже после переворота и изгнания большевиков незачем ехать туда – мы тех людей не поймем, они нас не поймут. Родины у нас нет – есть место, где была Родина.

Но вспомните, что было 350 лет тому назад в 1613 году.

Ветер вольно гулял по лесам и степным равнинам, по огромному кладбищу, называвшемуся Русской землей. Там были обгорелые стены городов, пепел на местах селений, кресты и кости у заросших травой дорог, стаи воронов да волчий вой по ночам.

Кое-где еще по лесным тропам пробирались последние шайки шишей, давно уже пропивших награбленные за десять лет боярские шубы, драгоценные чаши, жемчужные оклады с икон. Теперь все было разграблено, вычищено на Руси.

Опустошена и безлюдна была Россия. Даже крымские татары не набегали больше на Дикую степь – грабить было нечего.

За десять лет великой смуты самозванцы, воры и польские наездники прошли саблей и огнем из края в край всю Русскую землю. Был страшный голод – люди ели конский навоз и солонину из человеческого мяса. Ходила черная язва. Остатки народа разбредались на север к Белому морю, на Дон, на Урал, в Сибирь.

В эти тяжкие дни к обугленным стенам Москвы, начисто разоренной и опустошенной и с великим трудом очищенной от польских захватчиков, к огромному пепелищу в 1613 году везли на санях по грязной мартовской дороге испуганного 16-летнего мальчика, выбранного по совету патриарха обнищалыми боярами, бесторжными торговыми гостями и суровыми северных и приволжских земель мужиками в Цари Московские.

Новый Царь умел только плакать и молиться. И он молился и плакал, в страхе и унынии глядя в окно возка на оборванные, одичалые толпы русских людей, вышедших встречать его за московские заставы. Не было большой веры в нового Царя у русских людей. Но жить было надо. Призаняли денег у купцов Строгановых. Горожане стали обустраиваться, мужики – запахивать пустую землю. Стали высылать конных и пеших людей бить воров по дорогам. Жили бедно, сурово. Кланялись низко и Крыму, и Литве, и шведам. Берегли веру. Знали, что есть одна только сила – крепкий, расторопный, легкий народ. Надеялись перетерпеть и перетерпели. И снова начали заселяться пустоши, поросшие бурьяном...

Великая Россия не пропала. И теперь не пропадет. Внуки этих самых драных мужиков, которые с кольями ходили выручать Москву, разбили Карла XII и Наполеона. А внук этого мальчика, которого силой притащили в Москву на санях, построил Петербург. И теперь великая Россия не пропадет. Америка, Англия и другие страны хотят раскромсать Россию, но если даже один только уезд останется – и оттуда пойдет Русская земля.

Трудно перечислить все, что сделали и как возвеличили Россию Цари и Императоры Дома Романовых за свое более чем 300-летнее царствование.

Когда умер Царь-миротворец Император Александр III, его наследнику – молодому Императору Николаю II – было 26 лет. Он только откомандовал батальоном в Преображенском полку, должен был вскоре получить генеральский чин и полк, но, волей Божией, вместо полка получил всю необъятную Российскую империю.

Трудно было молодому Императору. Александр III не допускал разговоров о политике в семейном кругу и совершенно не посвятил наследника в государственные дела, считая его пока слишком молодым и полагая, что для этого всегда найдется время. Николаю II пришлось одновременно управлять страной и учиться ее управлению, совершая ошибки, всегда неизбежные, и самому их исправлять. Обращаться же за советом было не к кому. Александр III нес все на своих богатырских плечах – министры были лишь послушными исполнителями его предначертаний, неспособными к самостоятельному творчеству и не имевшими своего мнения. Опоры же в среде своих близких родственников Государь не имел.

Великие князья были с рождения предназначены только к военному делу. Многие из них чувствовали склонность к наукам, искусству, дипломатическим делам – фамильная традиция запрещала это, обязательно требуя лишь военной службы.

В начале царствования Императора Николая II все осталось так же, как и при предыдущем царствовании. Государственный механизм казался налаженным на многие столетия – везде чувствовалась могучая рука Александра III. Международное положение России было блестящим, и московские коронационные торжества 1896 года, когда вся Европа стояла в свите молодой императорской четы, явились апофеозом российской великодержавности.

Государь Император Николай Александрович был одним из самых образованных людей своего времени. Он блестяще окончил Академию Генерального штаба229 и университет. Лучшие профессора России преподавали ему право и стратегию, историю и литературу. Государь свободно говорил на трех языках. Его знания не были односторонними, как знания любого ученого специалиста – они были «живыми знаниями». Право и стратегия, история и литература были объектом ежедневной работы его, его отца и его деда. Это есть знания, непрерывно связанные с каждым шагом его деятельности.

Вера в Бога и в свой долг царского служения были основой всех взглядов Императора Николая II. Он считал, что на нем лежит ответственность за судьбу России, что он отвечает за нее перед престолом Всевышнего. Другие могут советовать, но ответ за Россию перед Богом лежит на нем. Он говорил: «Другие напортят, а отвечать мне».

Император Николай II обладал живым умом, быстро схватывающим существо докладываемых ему вопросов. У него была исключительная память. Иное мнение было широко распространено о нем потому, что у него поверх железной руки была бархатная перчатка. Воля его была подобна не громовому удару, она проявлялась не взрывами, не бурными столкновениями, но скорее напоминала неуклонный бег ручья с горной высоты к равнине океана: он огибает препятствия, отклоняется в стороны, но в конце концов с неизменным постоянством близится к своей цели.

Император Николай II, и это признают и его враги, обладал совершенно исключительным личным обаянием. Он не любил торжеств, громких речей. Этикет был ему в тягость. Ему было не по душе все показное, искусственное. В тесном кругу, в разговоре с глазу на глаз он умел обворожить своих собеседников, будь то высшие сановники или рабочие посещаемой им мастерской. Его большие серые лучистые глаза дополняли речь, глядели прямо в душу. Эти природные данные еще больше подчеркивались тщательным воспитанием. «Я в своей жизни не встречал человека более воспитанного, нежели Николай II», – писал граф Витте в ту пору, когда был уже врагом Государя.

Президент Французской республики Лубе[75] писал о Государе: «Он предан своим идеалам, он защищает их терпеливо и упорно. У него надолго продуманные планы, которые он постепенно проводит в жизнь. Царь обладает сильной душой и мужественным, непоколебимым верным сердцем. Он знает, куда он идет и чего он хочет».

В этом же роде писал о нем и Уинстон Черчилль[76]. Для России никто не делал и не сделал больше, чем сделали ее Цари.

В разговорах о своих врагах никогда нельзя было уловить у Государя ни малейшего оттенка раздражения. На выраженное однажды удивление по этому поводу Государь сказал: «Эту струну личного раздражения мне удалось уже давно заставить в себе умолкнуть. Раздражительностью не поможешь, да и резкое слово от меня звучало бы обиднее, чем от кого-либо другого». Государь никогда не менялся в своих отношениях к окружающим его лицам.

В бытность свою наследником престола Государь получил основательную строевую подготовку, причем не только в гвардии, но и в армейской пехоте. Он служил младшим офицером в 65-м пехотном Московском полку – первый случай службы члена царствующего Дома в армейской пехоте. Наблюдательный, чуткий Цесаревич ознакомился во всех подробностях с бытом войск и, став Императором, обратил все свое внимание на улучшение этого быта. Эту свою любовь и привязанность к войскам Император Николай II сохранил до самой своей мученической кончины. Без глубокого волнения нельзя читать строки тобольского дневника темных дней проклятого года: «27 ноября – праздник Нижегородцев. Где они и что с ними?.. 6 декабря – мои именины. После молебна стрелки 4-го полка, бывшие в карауле, все поздравили меня, а я их с полковым праздником. Во время чая пошли с Государыней в караульное помещение и устроили им елку. Посидели со стрелк?ми...» Последние месяцы своей земной жизни Царь-мученик был душой с погибшей без него армией.

Государь обладал выдающимися качествами человека и правителя. Он одарен был безграничной памятью, исключительной умственной силой, глубокими и разносторонними познаниями, сильной, дисциплинированной волей, нравственной серьезностью и постоянным сознанием ответственности. Благодаря совершенной честности он всегда был рабом своего слова. Его верность союзникам в войне, которая и была причиной его смерти, как нельзя лучше доказывает это. А что такое была политическая верность вообще, а в наши времена особенно?..

В век агитации и пропаганды, искажающих всякую правду, Государь удивлял бы своей постоянной правдивостью. Государь всегда стремился к исторической истине во всей ее неприкосновенности. Он был непримиримым врагом всех попыток идеализировать то, что недостойно. Он говорил и требовал всегда только правду. Ее одну он всюду искал.

Государыня Императрица Александра Федоровна, лютеранская принцесса по рождению, восприняла православие с глубиной совершенно исключительной для нашего времени. В этом отношении свой долг супруги православного монарха она исполнила во всей полноте. Монархическую идею, в самодержавном ее понимании, она приняла всем своим существом, как веление Божие со дня священного коронования и пронесла ее через все испытания, борясь и страдая до последнего дня своей земной жизни, увенчанной мученической кончиной.

Мужа и детей своих она любила безумно и отдавала им всю себя.

Россию, простой народ, солдат возлюбила всем сердцем.

Новую свою родину старалась изучить и принести ей посильную помощь-пользу. Врагов своего народа ненавидела, солдату служила, как простая сестра милосердия. Друзей своих любила настойчиво и неизменно. Когда девятый вал накатился на монархию, она не пряталась и приняла удар полной грудью. Чего еще можно требовать от человека?

Правильно ли она понимала нужды России? Правильно ли она оценивала людей, влияя своими взглядами на своего державного супруга? Допустим даже, что ошибалась. Но были ли правы ее современники? Было ли право русское общество, не поддержавшее монархию в самый критический момент ее существования и принявшее переворот с хладнокровием, граничащим с предательством? Была ли права интеллигенция, использовавшая затруднения власти, чтобы совершить переворот в период тягчайшей мировой войны? Лучше ли понял Россию адмирал Колчак, опиравшийся на социалистов? Деникин – на кадет? Юденич – на что-то уже совершенно несуразное? (Максимум композитум...)

Во многом была права Императрица, и история скажет это в свое время, но гораздо раньше легенда сотворится о ней и уже творится в недрах народной души...

Целые века Орлеанская дева была для многих колдуньей, а потом в глазах образованных людей стала простой истеричкой. Теперь светские люди ставят ей памятники, а религиозные ее канонизируют. Памятников Императрице Александре Федоровне ставить не будут – она никого не победила. Беспристрастная история отведет ей достойное место, а народная душа забудет всю ложь и сплетни о ней и сохранит память о ней, как образе величайшей христианской любви, смирения и самоотвержения, завершенном мученической кончиной, озаренной необычайным величием смирения и веры. И если не мы, то наши дети и внуки еще услышат канон: «Царица Александра, моли Бога о нас»[77].

Английский посол сэр Бьюкенен230 писал: «Императрица полагала и развернувшиеся события показали, что она была права: самодержавие принципиально было единственным образом правления, способным охранить существование России».

Когда до Тобольска дошли слухи о Брестском мире, Императрица писала: «О Боже, спаси Россию. Это крик души и днем и ночью – все в этом для меня – только не этот постыдный ужасный мир. <...> Бедная Родина, измучили ее внутри, а немцы искалечили снаружи. Умилосердись над Родиной многострадальной, Боже, как молюсь за ее спасение. <...> ...Такой кошмар, что немцы должны спасти всех и порядок навести. Что может быть хуже и унизительней. <...> Какая я стала старая, но чувствую себя матерью этой страны и страдаю, как за своего ребенка, и люблю мою Родину, несмотря на все ужасы теперь и на все согрешения».

Исключительное влияние при Императоре Николае II получил министр финансов Витте – политик авантюристического склада, очень способный, но безмерно честолюбивый и совершенно беспринципный. Витте привел финансы России в блестящее состояние, но, к сожалению, начал вмешиваться и в политические дела. Вместо разработки своих богатств в Сибири, как то полагал Император Александр III, он позарился на чужие, нам не нужные земли. Реализм сменился авантюризмом. В 1897 году взяли у Китая в аренду Порт-Артур – объект японских мечтаний, результатом чего явился взрыв ненависти к нам Японии, и сорок миллионов японцев, как один человек, стали готовиться к войне с Россией. Вместо того чтобы продолжать сибирский путь вдоль Амура, как повелел в свое время Император Александр III, Витте повел его по китайской территории, и русское золото полилось рекой, обогащая чужой край. Из ничтожной рыбачьей деревушки Харбин в несколько месяцев возник большой город. Деньги, ассигнованные на Порт-Артурскую крепость, наполовину пошли на устройство ненужного нам города Дальнего. Крепость осталась недостроенной, а оборудованный по последнему слову техники Дальний с началом войны получили японцы как прекрасную базу против Порт-Артура. Вся эта авантюра стоила России десятков тысяч жизней, целого флота, трех миллиардов бесцельных затрат, великодержавного престижа и тяжелых внутренних потрясений. (А главный виновник этого стал графом Портсмутским.)

Министерство финансов (Витте) всячески урезало кредиты Военному ведомству и полиции. На всю Россию было десять тысяч (10 000) жандармов, тогда как в республиканской Франции с населением в 4 раза меньшим было 36 000 жандармов, не считая колоний. В царской России один урядник обслуживал волость часто в 12, 15, а то и 20 тысяч населения, а в Италии, в городе Баньоли, на 3000 населения было 250 полицейских. Французские жандармы были облечены такой властью, которая никогда и не снилась нашей полиции. А наша передовая интеллигенция ненавидела «синие мундиры» и мечтала о «великих достижениях» западных демократий, которые она себе представляла без полиции...

Под влиянием западных демократий в России шло страшное полевение нашей интеллигенции, и это делалось очень просто. Как только сеятель разумного, доброго, вечного встречал в своем собеседнике оппонента, он задавал ему уничтожающий вопрос, долженствующий вызвать у того краску стыда за свое невежество и несознательность: «Послушайте, но вы ведь интеллигентный человек?» Одно лишь подозрение в недостаточной дозе «интеллигентности» должно было человека раздавить, дискредитировать и опозорить навеки. Воинствующая интеллигентность во время «царизма» была синонимом протеста и прогресса. Правоверный интеллигент обязан был протестовать против всего того, что могло бы связать его духовно с прежде жившими поколениями предков, потом и кровью создавшими русскую нацию.

В 1896 году Государь Император с Государыней и единственной тогда дочерью Ольгой (ей было 10 месяцев) поехали в Париж с визитом к президенту Франции Фору[78]. Принимали там Государя с искренним восхищением. Париж был переполнен, так как для приезда туда встречать русского Царя давали скидку в 75%. На улицах сплошное народное гулянье. Окна сдавались внаймы, причем цена доходила до 500 франков за одно окно. Все стало русским. Мыло – ле тсар, конфеты с русским гербом, посуда с царскими портретами, игрушки – Государь, Государыня, Великая княжна Ольга. Реклама процветала. На улицах раздавались портреты Царя, на обратной стороне которых были всевозможные рекламы. На магазинах готового платья надпись: «Подарок Царя». Появился французско-русский сыр и множество тому подобных вещей. Было предложение всех девочек, родившихся в октябре 1896 года, назвать Ольгами. Всего не перечесть. Парижское население охвачено было подлинным восторгом. Несмолкаемые крики: «Да здравствует Царь», «Да здравствует Царица». Наш гимн французские солдаты распевали на улицах. Восторг был всеобщий... Днем под звуки «Боже, Царя храни» состоялась в присутствии Государя закладка моста Императора Александра III, о чем и теперь можно прочесть на мраморной доске на правом берегу Сены...

Во Франции удовлетворение было всеобщим. Приезд Государя «пробил лед». Франция «восстановила свой ранг среди держав», как писали газеты. Она стряхнула с себя подавленность поражения, тяготевшую на ней 25 лет, почувствовала себя полноправной великой державой.

В России же крайние левые круги были возмущены восторженным приемом, который «свободная страна» оказала «деспоту». Начали организовываться силы, враждебные государственной власти. Организовался Союз борьбы за освобождение рабочего класса, в который вошли непримиримые противники государственного строя. В их числе были Ульянов-Ленин, Нахамкес, Крупская, Елизаров (муж сестры Ленина) и другие. Они устраивали забастовки, беспорядки, волнения. Агитация велась страшная. Один Союз борьбы за освобождение рабочего класса каждый месяц выпускал во множестве экземпляров по 25 различных листовок. На агитацию денег не жалели. Широко помогала заграница. Бастовали фабрики и заводы, бастовали студенты в университетах. Интеллигенция пассивно сочувствовала всем этим беспорядкам, а иногда и поддерживала их. В Москве образовался студенческий Союзный Совет, объединящий 45 землячеств. Этот Совет послал французским студентам «свое негодование» по поводу раболепства свободной нации перед представителями самодержавного режима...

Трудно было Государю. Все это он видел и знал, но не хотел применять суровых мер к главарям забастовок и беспорядков. Он старался милостью исправлять преступников. В 1896 году был установлен предел рабочего дня для взрослых мужчин в 11 1 /2 часа. В это время во Франции предел был 12 часов, в Англии, Германии, Бельгии и Соединенных Штатах работали еще дольше, а в Италии 12-часовой рабочий день был введен только для женского труда. Норма ниже русской была только в Австрии – 11 часов и в Швейцарии 10 1 /2 часа.

Ложь лилась на русских монархов и на их правительства. Осуждению подвергалось все, чем Россия не была похожа на Запад, и что тем не менее сплошь и рядом было лучше, чем на Западе.

Прогрессисты и революционеры всячески старались очернить Государя и правительство, хотя знали, что Россия имела самый быстрый в мире хозяйственный рост и что война 1914 – 1916 годов остановилась на границах царства Польского и дальше не пошла.

Сколько страданий и мук перетерпел несчастный Государь за свое царствование. Только глубокая, непоколебимая вера в Бога и сознание своей ответственности перед Россией и ее народами поддерживала его и давала ему силы работать.

Александр III как-то провозгласил свой известный тост за единственного верного друга России князя Николая Черногорского231 . Во время царствования Николая II не было ни одного друга.

Во время пребывания Государя в Париже президент Французской республики Фор уговаривал своего высокого гостя хоть на несколько минут посетить большой бал еврея Ротшильда.

Государь долго не соглашался, но потом поехал. Там президент стал уговаривать Государя поговорить с Ротшильдом. Государь согласился. Ротшильд сразу задал вопрос Государю: «Как велик русский долг Франции?» Государь ответил: «Столько-то миллиардов». Ротшильд сказал: «Я весь этот долг беру на себя, если вы согласитесь дать в России равноправие евреям». Государь отказал, говоря, что русский народ еще темный и очень доверчивый и при равноправии он немедленно попадает в кабалу евреям. Отойдя от Ротшильда, Государь сказал: «Сейчас я подписал себе смертный приговор».

В России начались террористические акты. Сначала был убит министр Боголепов, потом Сипягин. Для Государя убитые были мученики долга, для интеллигенции убийцы стали героями.

Рознь углублялась. Забастовки и волнения начались по всей России.

Был убит министр внутренних дел Плеве – взрывом бомбы, разнесшей в щепы карету, был убит кучер, 10 человек и трехлетняя девочка. Смерть Плеве произвела огромное впечатление: «Строго посещает нас Господь гневом Своим», – писал Государь. А среди интеллигенции радость была всеобщая.

Во время японской войны наша интеллигенция радовалась каждому поражению нашей армии, считая, что поражения приближают Россию к революции. В случае же победы «свобода» будет якобы задушена под крики «ура» и колокольный звон торжествующей Империи.

Русская смута поддерживалась и на иностранные деньги. От американских миллионеров получили миллион франков. Были и другие пожертвования.

В 1905 году началась 1-я революция. 4 февраля был убит московский генерал-губернатор Великий князь Сергей Александрович. Готовились покушения и на Государя. В Черном море вспыхнул бунт на броненосце «Потемкин». В июне убит московский градоначальник Шувалов232 . Запылали помещичьи усадьбы. Казаки и кавалерия спасли тогда Россию от анархии и большевизма и за это получили прозвище нагаечников и кровопийцев. Усмиряла бунтовщиков и пехота. Волнения в Москве прекратил решительными действиями присланный из Петербурга лейб-гвардии Семеновский полк со своим командиром генералом Мином233 . Потом революционеры убили Мина.

Несмотря на противодействия злых сил, Россия шла вверх. Рост русской мощи тревожил все другие державы, в том числе Германию. Все смотрели на Россию со страхом и завистью... Ожидался распад Турции, и Россия, при обеспеченном азиатском тыле, могла бы и на Ближнем Востоке заговорить по-новому. Германия и Америка ни за что не хотели допустить победу России в японской войне.

Император Вильгельм писал Бюлову234 : «Если Англия и Япония будут действовать вместе, они могут сокрушить Россию... Но им следует торопиться, иначе русские станут слишком сильными». Еще определеннее об этом говорил Бюлов.

Государю нужно было бороться и с остатками дворянских привилегий, и со всеми неурядицами, и со всей или почти со всей интеллигенцией, и, имея в тылу революционно настроенную массу, надо было бороться и с Японией, и с Германией.

Государь твердо верил, что чем больше было самодержавия, тем больше росла и крепла страна. Чем меньше было самодержавия, тем стране было хуже. Ликвидация самодержавия всегда влекла за собой катастрофу. Расцвет Киевской Руси закончился удельным разделом, то есть ликвидацией ее самодержавной власти, – и Киевскую Русь кочевники смели с лица земли.

После смерти Всеволода (Большое Гнездо) самодержавие никнет, и Россия попадает под татарский разгром.

Прекращение династии Грозного вызывает Смутное время. Период безвластных императриц организует дворянское крепостное право. И на наших глазах – свержение Императора Николая II рождает колхозное крепостное право.

Японская война приближалась к концу. Германия и Америка настаивали на заключении мира, так как Япония уже не в состоянии была воевать. Все ее надежды на волнения в России пропали. Но Русская армия была сильнее, чем в начале войны, когда еще не успели подойти войска из Европы. Государь готов был продолжать войну, и в этом была его сила. Но Америка, Англия и Германия не допустили этого. Во время переговоров японцы пошли на все уступки, и, когда делегат Комура принял все условия России, присутствующие были ошеломлены. Никто не ожидал, что японцы откажутся от контрибуции.

Война стоила России около двух миллиардов. Столько же она стоила и Японии, но налоги после войны увеличились – в Японии на 85%, а в России только на 5%. Из этого видно, насколько Япония нуждалась в контрибуции и насколько им нужен был мир во что бы то ни стало.

Император Николай II закончил войну так, что Россия осталась в Азии великой державой.

После войны беспорядки в России продолжались: бунт в Севастополе, почтовые забастовки, студенческие волнения и прочее.

Наряду с революционными вспышками происходили инциденты и «обратного характера». Кровавые волнения в Баку были уже не выступлением против власти, а междоусобием татарских и армянских элементов города. В Нижнем Новгороде произошло столкновение революционной демонстранции с толпой портовых рабочих-крючников, которые разогнали демонстрантов, причем был один убитый и 30 – 40 раненых. В Балашове, Саратовской губернии, толпа осадила здание, где собрались земцы и интеллигенция, и грозила с ними расправиться. Губернатор П.А. Столыпин личным вмешательством успокоил толпу. В Томске толпа окружила демонстрантов в городском театре. Те начали отстреливаться. Тогда толпа подожгла театр, и сгорело 200 человек. В Симферополе, Ростове-на-Дону, Казани, Полтаве, Ярославле, Туле – всех городов не перечесть – прокатилась народная антиреволюционная волна, бывшая ответом на выходки торжествующих левых партий, – жестокая, как всякое стихийное народное движение. Эта волна прокатилась и быстро, в 2 – 3 дня, схлынула.

О Гаагской конференции[79], созванной по инициативе нашего Государя, говорить не буду – она всем хорошо известна.

В Первую мировую войну Государь проявил исключительную мудрость и мужество в защите сербов.

В 1915 году несколько десятков тысяч сербов при отступлении из одной земли не выдержали страшного похода через горные ущелья и снеговые перевалы Албанских гор и, придя к берегу моря в г. Валлону, массами стали падать от истощения. Союзники равнодушно смотрели со своих кораблей, как умирали люди славянской земли.

В этот страшный момент Государь послал главам правительств союзных стран телеграмму, в которой требовал немедленно вывезти сербов с албанского побережья и спасти. Государь грозил в противном случае выйти из числа союзников, воюющих с немцами. Немедленно десятки итальянских, французских и английских пароходов вывезли умирающую сербскую армию и ушедших с нею жителей на остров Корфу...

Одна еврейка, не имевшая права въезда в Петербург и получившая отказ в этом, обратилась к Государю с просьбой разрешить ей приехать к больному сыну. Государь положил резолюцию: «Не может быть такого закона, который не позволил бы матери приехать к больному сыну».

Государь тратил на дела благотворительности и неожиданную помощь колоссальные деньги из своих личных средств, ограничивая себя в личном обиходе. Он носил много раз штопанную одежду... Через любимую учительницу своих детских лет, имевшую к нему доступ во всякое время, Государь своими взносами освобождал от платы учащихся и отпускал крупные суммы на благотворительность из своих собственных средств.

Обходя один из военных лазаретов, Государь увидел, что у койки одного хирургического больного стоит часовой. Узнав, что здесь ждет выздоровления подлежащий военному суду дезертир – «самострел», которого ожидает по выздоровлении самая тяжелая кара, Государь сказал: «Скажите кому следует, что я прощаю этого преступника. Довольно с него одной русской пули, наказавшей его». Преступник был помилован.

В вестибюле покидаемого лазарета, когда Государь надевал шинель, из его глаз падали крупные слезы, ибо только что больной, лишенный и рук и ног, просил: «Ты все можешь, Государь, прикажи, чтобы меня умертвили».

Государь был очень религиозным человеком. Количество церквей в его царствование увеличилось больше чем на 10 000, и их стало к концу его царствования 57 000. Количество монастырей увеличилось на 250 и стало к концу царствования 1025.

На 20-м году царствования Императора Николая II население империи возросло на 50 миллионов человек и заметно повысился общий уровень благосостояния. Вклады в сберегательные кассы возросли с 300 миллионов в 1894 году до 2 миллиардов в 1913 году. Бюджет достиг 3,5 миллиарда.

Эдмонд Тери[80], обследовав русское хозяйство, заключил: «Если дела Европейских наций будут с 1912 по 1950 год идти так же, как они шли с 1900 по 1912 год, Россия в середине текущего века будет господствовать над Европой как в политическом, так и в экономическом и финансовом отношении». Относительно народного образования интересен отзыв левого лидера трудовиков в 1-й Государственной думе Жилкина: «Все более и более стихийно растет дело народного образования. Неслышно, почти неуследимо совершается громадный факт: Россия из безграмотной становится грамотной... Вся почва российской равнины как бы распустилась и приняла в себя семена образования – и сразу, на всем пространстве, зазеленела, зашелестела молодая поросль».

Государя заставили отречься от престола. Его убедили, что отречение спасет Россию. Государь, всеми оставленный и со всех сторон окруженный изменой, уступил петроградским делегатам, и только два казака-конвойца обратились к нему со словами: «Ваше Величество, прикажите их убить». Государь ответил: «Теперь поздно». ...Слезы звучали в голосе Царя, когда он говорил о своих друзьях и родных, которым он больше всех доверял и которые оказались соучастниками в низвержении его с престола. Государь получил телеграммы Брусилова, Алексеева и других генералов и членов его семьи, в том числе и от Николая Николаевича: все просили Его Величество для спасения России отречься от престола. В минуту несчастья отпали от Государя и его семьи один за другим все те, кто, казалось, обязаны были первыми сложить головы на их защиту. Тщетно Их Величества ожидали того флигель-адъютанта, которого считали ближайшим своим другом. Отказался прибыть в Царское Село по зову Государя и его духовник. Приближенные и близкие слуги, за исключением нескольких верных, поспешили покинуть их при первых признаках развала. Много было тяжелого и позорного в то время... Но наряду с тяжелыми картинами развала, предательства и измены было много чистых и светлых явлений...

Среди бесконечного, казалось бы, озверения сбитого с пути народа столько прорывается чуткого страдания и ласки, столько геройского самоотвержения, столько привязанности к старому, гонимому прошлому. В этих добрых людях – оправдание России, в них – ее светлое будущее.

Когда после отречения Государь Император, приехав в Ставку, узнал, что и его брат Великий князь Михаил Александрович отказался от престола в пользу Временного правительства, он, видя крушение страны, решил принести в жертву Родине своего больного сына. Государь взял назад псковское отречение за наследника (сына), и Россия вновь становилась на свой природный путь. Но генерал Алексеев, которого Государь просил отправить об этом телеграмму в Петроград, скрыл от России эту телеграмму и не отправил ее. Страна не узнала о начавшемся было царствовании юного Императора, а от армии скрыли и последний прощальный приказ Царя-подвижника, которому суждено было стать Царем-мучеником.

8 марта утром в одном из залов Ставки собрались генералы и офицеры штаба Верховного главнокомандующего, чтобы проститься с Государем. Быстро пройдя через зал, Царь остановился и, повысив голос, начал свою речь. Он говорил звонко и ясно, немного задыхаясь от сдерживаемого волнения, что оставляет их и просит довести войну до победного конца. Потом он подал каждому руку с ласковым словом. Послышались сначала сдержанные, а потом все более громкие рыдания по всему залу. Какие-то голоса пробовали сказать: «Тише, тише. Вы волнуете Государя». Но рыдания продолжались. Царь невольно поворачивал голову по направлению этих звуков. С полными слез глазами он пытался улыбнуться, но улыбка эта была горестной. Один из офицеров, штаб-ротмистр Муханов, побледневший, как смерть, лишился чувств, за ним хорунжий Лавров и несколько других упали в обморок. Казак-конвоец рыдал навзрыд, и слезы текли по его окладистой черной бороде. Громадного роста вахмистр Кирасирского полка, громко всхлипывая, воскликнул: «Батюшка, Господь тебя благослови. На кого ты нас покидаешь?..»

Император посмотрел вокруг себя влажными от слез глазами, его губы задрожали. Он старался принудить себя улыбнуться, хотел сказать еще последнее прости, голос его оборвался. Он поднял руку, махнул безнадежно и вышел.

Иностранные военные агенты ушли от Царя со слезами на глазах. Сербский полковник Бронислав Лонткевич поцеловал руку Государю, выражая этим трогательную благодарность сербского народа тому, кто даровал ему свободу.

«Россия без Царя... Нет, нет, это невозможно... Этого никогда не может быть», – с отчаянием повторял Лонткевич.

9 марта вся царская семья была арестована. Россия рухнула в бездну.

Убийство царской семьи было введением в работу Чека, ОГПУ, НКВД. Их 30-летняя работа является возмездием за нашу измену нашей монархии и нашей Родине. Страдаем, впрочем, не мы одни – весь мир тонет в грязи и в свинстве, какие при наличии Русской монархии были бы немыслимы.

Прошло 40 лет от начала русской смуты. Много за это время пережито, и многое из того, что было тайным, становится явным. Сквозь туман взаимных обвинений, раздражения и злобы, вольной и невольной неправды истина пробивается на свет Божий. Раскрываются двери архивов, становятся доступны тайны сношений, растут воспоминания, и у людей начинает говорить совесть... И по мере того как с прошлого одна за другой ниспадают завесы, рушатся с ними и те злые вымыслы и сказки, на которых выросла в злобе зачатая русская революция. Как будто встав от тяжелого сна, русские люди протирают глаза и начинают понимать, что они потеряли.

И все выше поднимается над притихшей толпой чистый образ царственных страдальцев за грехи всей России. Их кровь, их страдания и смерть тяжким укором ложатся на совесть всех нас, не сумевших уберечь и защитить их, а вместе с ними и Россию... Покорные воле Предвечного, с евангельской кротостью несли они поругание, храня в душе непоколебимую верность России, любовь к народу и веру в его возрождение. Они простили всех, кто клеветал на них и кто предал их, но мы не имеем права этого делать. Мы обязаны извлечь из прошлого все и всех виновных пригвоздить к столбу позора, ибо нельзя извлечь из прошлого благотворных уроков для грядущих поколений, пока это прошлое не исчерпано до дна.

Старое, доброе, хорошее погибло или примолкло, придавленное обвалившейся на него громадой злобы и звериных страстей, но она жива – эта бесконечно трогательная душа православной, сердобольной России. Под грубой корой предрассудков, под грязью и гноем, хлынувшими из трещин истории, продолжает жить нежное и сострадательное сердце народа. Оно лучшая порука в том, что не все пропало, что настанет день, когда из праха, из развалин и грязи встанет Россия, очистит себя покаянием, стряхнет с души своей инородное иго и вновь явит изумленному миру беззаветную преданность исконным своим идеалам.

И погибший Царь-праведник станет тогда первой святыней России.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.