На вершине политического Олимпа

На вершине политического Олимпа

В мае 1989 года, когда Нурсултан Назарбаев стал первым секретарем ЦК Компартии Казахстана, никто еще и не подозревал, что советская эпоха подходит к концу.

Первое, что стал делать Назарбаев на этом посту, – добиваться отмены этого постановления. На Пленуме ЦК КПСС, состоявшемся в Москве 19–20 сентября 1989 года, Назарбаев убедил всех присутствующих в том, что постановление несет необоснованные и оскорбительные для казахского народа формулировки, такие как «казахский национализм», и попросил пересмотреть эти ошибочные положения. В результате 18 мая 1990 года было принято специальное постановление Политбюро ЦК КПСС «О постановлении ЦК КПСС «О работе Казахской республиканской партийной организации по интернациональному и патриотическому воспитанию трудящихся». Его опубликовали в шестом номере «Известий ЦК КПСС».

Анализ ситуации, которым занялись позднее, привел всех к выводу, что казахская молодежь выступала не против русских. Нурсултан Назарбаев, никогда не ощущавший дискриминации по этническому признаку, в оценке произошедших событий приходит к подобному же выводу. На площади (а он сам был очевидцем этого) молодежью назывались разные кандидатуры на пост первого секретаря ЦК КПК, в том числе и фамилии Демиденко, Морозова. Эти люди хорошо знали Казахстан, его экономику, традиции и особенности жизненного уклада. «По-человечески можно понять и более категоричные требования обязательно избрать первым руководителем казаха».

Важно, что эти требования – назначить непременно казаха – вытекали и из политики Динмухамеда Кунаева, которую тот вел на протяжении долгих лет своего руководства республикой, а именно: воспитывая кадры, приучал к мысли население Казахстана, что казахи в своей стране должны занимать ключевые места.

Вместе с тем стало очевидно и то, что в Казахстане вырос новый лидер – Нурсултан Назарбаев.

Правота этих суждений подтверждается следующим размышлением по этому поводу Нурсултана Назарбаева, высказанным несколько позже: «Декабрьские события 1986 года показали, насколько выросло самосознание казахской молодежи. Она первой преодолела страх перед тоталитарной системой, которая почти столетие заставляла жить народы в казарменном режиме. Молодежь от имени своего народа открыто заявила, что больше не допустит попрания чувства национальной гордости, присущего любой нации».

Так серьезная кадровая ошибка Михаила Горбачева в Казахстане послужила одним из эпизодов системы разрушения Советского Союза. Фигура Колбина, над которым смеялась вся республика, в глазах казахстанцев снесла с пъедестала авторитеты Москвы.

Через шесть лет после декабрьских событий Нурсултан Назарбаев уже в качестве первого президента Казахстана, обращая свой взор в прошлое, произнесет следующие слова: «Эти события явились началом новой эпохи. Желтоксан не был выступлением одного народа против другого, а стал первым выражением протеста миллионов людей, устремленных к свободе, против гнета тоталитарной системы. Во всем бывшем Союзе эти события явились первым демократическим прорывом пробуждающихся наций. Наши юноши и девушки явились первыми вестниками свежего ветра перемен, принесшего долгожданную свободу не только Казахстану, но и многим народам Европы и Азии. И им пришлось голыми руками защищать нежные ростки пробуждающейся демократии. Да будет сохранен в веках героический дух казахской молодежи!» После этой речи пройдет еще 14 лет, и в центре Алматы произойдет торжественное открытие мемориала «Рассвет независимости», выступая на котором, Нурсултан Назарбаев скажет: «20 лет назад наша молодежь собралась здесь, чтобы выразить свой решительный протест произволу и лицемерной политике тоталитарной системы. Утверждая, что «казахи не способны к самоуправлению, среди них не родился лидер», управлять нашим народом прислали человека, не сведущего в нашей истории, культуре, языке и религии. Уязвленная этим молодежь, в свое время поверившая в объявленную М.С. Горбачевым в 1985 году гласность и демократию, выразила свое несогласие. В этом был не только знак храбрости, но и признак зрелой гражданственности. Все мы знаем, чем окончилась изначально мирно и бесконфликтно настроенная демонстрация молодежи: она подверглась избиениям и издевательствам, впоследствии – преследованиям и нарушениям прав, жестоким мерам подавления… Нынче все это – история. Из истории нужно извлекать уроки и на этой основе двигаться вперед… Этот памятник, с одной стороны, дань страданиям и крови, пролитой в сопротивлении тоталитарной системе, с другой стороны – символ нашего светлого будущего».

Став главой государства, Нурсултан Назарбаев постарался как можно скорее вникнуть во все крупномасштабные проблемы. А их к тому времени накопилось немало. Сразу же после избрания на новую должность он встретился с представителями интеллигенции, выступив с программным докладом. Ему хотелось прежде всего, чтобы именно эти люди поддержали его в начале самостоятельного пути. И они откликнулись. В «Казахстанской правде» от 12 июля 1989 года появилось Обращение представителей творческой и научной интеллигенции Казахстана к жителям республики, в котором они подняли вопрос о придании казахскому языку статуса государственного. Назарбаев был прав: уважение к своему языку строится на уважении самого себя. Русский язык, по его мнению, должен функционировать наряду с государственным в качестве языка межнационального общения.

Придавая дисциплине огромное значение, Назарбаев считал, что благодаря ее укреплению можно не допустить многих негативных явлений. Он проявляет потрясающую активность, стараясь охватить все сферы жизненных интересов человека: встречается с работниками республиканских средств массовой информации, издательств, редакций газет и журналов, собкорами центральной прессы.

В первые же дни своего правления он снял надзор за Динмухамедом Кунаевым, который был установлен при Колбине. Прежнее казахстанское правительство не было заинтересовано в том, чтобы Кунаев привлекал внимание общественности, делился воспоминаниями и, не дай бог, вдруг вернулся на политическую арену, хотя бы в качестве депутата. После снятия надзора сотни людей могли беспрепятственно посещать Кунаева.

Назарбаев сделал все для того, чтобы реабилитировать имя знаменитого казахстанского поэта Олжаса Сулейменова. Решением ЦК Компартии было отменено ранее принятое им постановление, в котором дана была резко отрицательная оценка книги поэта «Аз и Я». Много споров в свое время развернулось вокруг нее. Книга была подвергнута «острой критике», в ней увидели и проявление идей национального нигилизма, и национальной исключительности. В сущности, она отражала рост национального самосознания на определенном витке развития советского Казахстана.

22 августа 1989 года был опубликован проект Закона «О языках в Казахской ССР». Казахстан всколыхнулся. В статье первой закона казахский язык признавался языком государственным. Вторая статья закона определяла русский язык как язык межнационального общения, который наряду с государственным мог свободно функционировать на территории Казахской ССР. Нельзя сказать, что эти положения были приняты народом Казахстана единодушно. Большое опасение высказывало русское население. Во-первых, непривычным было то, что русский язык терял свою роль гегемона. Во-вторых, боялись, что в силовом порядке их принудят изучать казахский язык, а не каждый на это способен. В-третьих, терялись в догадках, не лишатся ли они работы из-за незнания государственного языка.

Надо сказать, что масло в огонь подливалось и теми казахами, в которых по разным причинам срабатывало ущемленное самолюбие, настаивавшими на том, чтобы с государственных постов были убраны все, кто не владеет казахским языком. Тому основанием явился сам проект закона, в котором содержалась формулировка об обязательном знании двух языков руководителями практически всех рангов и уровней. В то же время примерно 15 % казахского населения не владело казахским языком и потому было недовольно наряду с русским населением Казахстана. Сложилась неоднозначная ситуация. Инициаторами негативных настроений населения Казахстана явились жители Усть-Каменогорска. И немудрено: в Усть-Каменогорске в эту пору проживало более 70 % русскоязычного населения.

Трудно сказать, как бы повел себя другой руководитель республики. Но Нурсултан Назарбаев быстро принял решение: он приехал в Усть-Каменогорск, чтобы лично выслушать все претензии его жителей и разъяснить сложившуюся ситуацию. Его речь была яркой, а вопросы, которые он ставил перед собравшейся аудиторией, остры. Жители города поняли Назарбаева. К слову сказать, народ Восточного Казахстана всегда развивался в сложных условиях конкуренции, был политизирован, так как складывался на протяжении сотен веков из многих диссидентов, политических ссыльных, а потому прежде всего ценил в других людях ум и ораторские данные. Не каждый политический лидер смог бы переломить уже сложившееся настроение. Но Назарбаеву это удалось всего за один час встречи с ними.

В сентябре 1989 года парламент принял Закон «О языках в Казахской ССР». Казахский язык стал государственным, а русский – языком межнационального общения. Некоторые положения закона о языках были смягчены, в частности, руководителям предписывалось теперь «обеспечить прием граждан и беседу с ними на языке общения», а по мере создания соответствующих условий овладеть казахским и русским языками. Известно, что казахи глубоко освоили русскую культуру, она многое дала им для развития личности, но и казахская культура не должна была быть сокрытой для других народов. Приобщение к ней – это не только обогащение собственной культуры, но и знак уважения к народу, давшему на своей земле приют всем, кто пожелает.

Придя к власти, Назарбаев поступил как настоящий хозяин: прежде чем выйти за пределы республики, он сначала навел порядок в своем полиэтническом «доме» – Казахстане. Он уловил и сам начал формировать моральный дух страны, оказывая глубинное воздействие на идущие в республике социально-экономические процессы. Свою политику проводил достаточно жестко и непреклонно. Он умел скрывать свои истинные чувства, и многим в сложных ситуациях, в которые он попадал, по его лицу ничего не удавалось прочесть, как бы они ни пытались. Сдержанная скрытая сила воли и глубина интеллекта, сконцентрированные в его облике, придавали его лицу особую одухотворенность.

Нурсултан Назарбаев сомневался в пути, который Горбачев наметил как движение к «социализму с человеческим лицом». По его мнению, он так и остался декларативным, лозунговым. Народ растерялся, обнаружив, что не знает, куда и какой дорогой идти. Косметический ремонт социализма обернулся вдруг капитальным. Встал вопрос: строим социализм или нет. Реформы споткнулись об этот краеугольный камень.

Чем больше Горбачев говорил о гласности и перестройке, тем больше Назарбаев понимал, что при таком положении вещей выступать в роли просителей, иждивенцев становится все труднее и труднее. Раздражало то, что все слезно молили Москву о выделении им денег, продовольствия, товаров, и, разумеется, кому-то доставалось меньше, кому-то больше: все зависело от того, насколько те или иные умели кланяться и просить, какие у них были отношения с руководством ЦК КПСС. Поэтому не случайно руководителей республик прежде всего волновал вопрос о перестройке бюджетной системы.

Вырисовывались и другие проблемы: всем ли республикам будет полезен и выгоден региональный хозрасчет, не приведет ли это к тому, что одним, у которых есть и высокоразвитая промышленность, и хорошая инфраструктура, будет гораздо легче и проще, чем тем, кто поставляет в основном сырье? Не ударит ли это по социальной сфере? Преследовались, казалось, благие намерения: в идеале предполагалось поднять жизненный уровень, насытить рынок качественными товарами, улучшить условия труда и быта. Но неизменно рядом вставал вопрос о физических границах республик и о своих деньгах. А эти барьеры неизменно должны были породить и следующий шаг: полную политическую самостоятельность. Республики, ревниво глядя друг на друга, начали процесс национального обособления. Разумеется, это не могло не привести к противопоставлению одних наций другим.

4 августа 1989 года в ЦК КП Казахстана Нурсултан Назарбаев собрал совещание с участием руководителей министерств и ведомств, специалистов и ученых-экономистов, на котором были рассмотрены вопросы предстоящего перехода республики на новые принципы территориального хозяйствования. Проект концепции предусматривал исключительную собственность республики на ее землю, недра, леса, воды и другие природные ресурсы, а также отражал необходимость коренной перестройки организационных структур управления путем упразднения и изменения функций отраслевых министерств.

В сентябре собрался очередной, XVI Пленум ЦК КП Казахстана для обсуждения проекта перевода республики на принципы самофинансирования. В «Казахстанской правде» от 14 сентября Назарбаев говорит о том, что нынешние взаимоотношения союзных министерств с республикой иначе как анахронизмом не назовешь. Доходило до того, что центр утверждал республикам даже рецепты приготовления национальных видов хлебобулочных изделий! Не говоря уже о том, что Госплан страны планировал все и вся, нередко не принимая во внимание возражения республик. Вследствие этого Казахстан превратился в дотационную республику, не способную за счет собственных средств решать многие вопросы.

5 января 1990 года был созван XVIII Пленум ЦК КП Казахстана. Нурсултан Назарбаев, выступая на нем, дал политическую оценку самому процессу формирования нового состава парламента. Он с удовольствием констатировал, что впервые в своей истории партийная организация Казахстана в соответствии с новым избирательным законодательством проводит в жизнь право выдвижения и непосредственного выбора народных депутатов в высший законодательный государственный орган. При этом он особо подчеркнул, что партия сама отказывается от некоторых присущих ей ранее функций и, потеснившись, уступает место общественным организациям.

Но чем больше Назарбаев входил в курс дела, тем сильнее ощущал слабость и нерешительность Генерального секретаря ЦК КПСС. Все больше понимал, что Горбачев не имел четкого плана проведения реформ, системы преобразований экономики и политической структуры, последовательной замены механизма «партия – государство». Кроме того, суетливость, поспешность в принятии решений и непоследовательность их исполнения всегда раздражают, а если таким человеком выступает Генеральный секретарь КПСС, то раздражение может быстро перерасти в неуважение со стороны тех, кто ожидает от него мудрой политики. Как бы Назарбаев ни относился к прежнему руководству Советского Союза, он всегда был уверен в том, что все проблемы любого характера многократно обсуждаются, рассматриваются со всех сторон и лишь затем принимается решение.

Сам он всегда тщательно готовился к каждому своему выступлению. Не то было у Горбачева. Скоропалительность решений, непродуманность, легкомыслие поражали серьезного, вдумчивого и рассудительного Назарбаева. «На одном заседании съезда народных депутатов в июле 1990 года от него требовали выступить с планом выхода из кризиса. Он очень часто выступал и, видимо, уже выдохся. Окончательно запутавшись и не определившись с выбором, М. Горбачев уже не знал, что говорить. Я тоже готовился к выступлению на этом съезде. Набросал краткие рабочие тезисы. Во время перерыва М. Горбачев пригласил нас в комнату президиума и стал советоваться: о чем же говорить. Никто не мог сказать ничего вразумительного. Я изложил свои тезисы. Они понравились, и М. Горбачев забрал мою рукопись». На другой день утром на заседании съезда он услышал из его уст изложение своих тезисов. Повторилась когда-то поразившая Нурсултана Назарбаева ситуация с Акулинцевым. Только тогда, о чем бы ни говорили люди такого ранга, ситуация принципиально не менялась: она была задана генеральной линией партии. Теперь же от того, что скажет Горбачев, зависело многое в стране. Странным было для Назарбаева то, что над его рукописью никто даже толком не поработал, не развил наброски, не углубил и не осмыслил содержания.

Для Назарбаева с его чувством ответственности перед аудиторией этот, казалось бы, незначительный жизненный эпизод стал показателем кризиса власти, кризиса личности самого Горбачева. Назарбаев находился в странном состоянии: все более чувствовал нарастающее бессилие центра и в то же время испытывал все возрастающее ощущение собственной силы. Ему не хватало свободы действий в рамках республиканской власти. Конечно, если бы центр был прежним, обладал авторитарной властью, трудно сказать, как бы сложилась судьба Назарбаева. В оценке Горбачева и его ближайшего окружения он, как и многие другие, искал привычные черты, которыми должны быть наделены политические деятели. Искал и… не находил. В то время как Горбачев метался между различными лагерями, пытался совместить несовместимое, привлечь на свою сторону даже непримиримых противников, демонстрируя тем самым «классический пример раздвоенности человеческой личности», Назарбаев, вынужденный наблюдать за ним, на всю жизнь запомнил горбачевские уроки на тему «Как нельзя делать большую политику». В его сознании постепенно зарождалась и вызревала национальная идея.

Будучи главой республики, он понял: политик не может позволить себе нечеткости действий, двусмысленности толкований исходящих от него приказов. Чем больше постигал он изнанку советской системы в горбачевский период, тем сильнее зрело в нем желание найти точку опоры, чтобы взять новый старт вместе со своим народом. И тогда он приходит к мысли о децентрализации власти в стране. С этого времени все его выступления на пленумах, в печати пронизаны стремлением к обновлению федерации. Сила государственного союза, по его мнению, должна определяться силой национальных республик, всех его составных частей. Попав в иные условия сосуществования республик, Назарбаев не боялся вслух произносить то, о чем когда-то Кунаев мог говорить только намеками и шепотом. Одно воспоминание Назарбаева: «После того как я стал руководителем республики, мы не раз встречались. Зашел к нему, когда умерла его жена. Он сам захаживал по разным житейским вопросам и никогда не знал отказа. Не в пример отдельным «бывшим», Д.А. Кунаев полностью отошел от политики, вел себя солидно, мудро, поддерживал проводимую сложную работу в республике, делился своим мнением об отдельных руководителях. Вспоминается такой случай в начале 80-х годов. Однажды летели мы в его самолете из Алма-Аты в Петропавловск, с юга на север республики. Вдруг он меня подозвал и шепотом говорит: «Какая у нас республика. Вот бы стать самостоятельным государством». И приложил палец к губам. Такие вещи он всегда говорил шепотом, даже в самолете».

Но в размышлениях о реорганизации структуры власти в Советском Союзе Назарбаев все-таки был далек от прибалтийских радикалов, которые предлагали развитие политической структуры СССР в направлении конфедерации.

Все чаще Назарбаев задавался вопросом: только ли интересы коренной нации должна защищать государственность Казахской ССР? И уже тогда он сделал для себя вывод: нельзя строить благополучие одной нации за счет интересов другой.

Высокий пост главы республики способствовал более яркому проявлению сильных черт личности Назарбаева. Его первое интервью, данное в качестве руководителя партийной организации Казахстана, – свидетельство того, что он решился на самостоятельное плавание. Его реакция на то, что экономика Казахстана сформировалась исключительно как сырьевая база из-за административного диктата ведомств, была типично назарбаевской и привела руководство и народ Казахстана к мысли о необходимости коренной перестройки отношений республики с центром. Он требует полного экономического суверенитета. Но Назарбаев осторожен: о полном политическом суверенитете он еще не говорит, но затрагивает и его, подчеркнув, правда, что тот необходим пока лишь в пределах, четко очерченных Конституцией. Он уверен, что страна должна быть децентрализована, но тут же делает оговорку: «только в определенной степени» и высказывает опасение, как бы эта децентрализация не вылилась в «децентрализацию бюрократии».

17 сентября 1989 года в «Казахстанской правде» появился проект Концепции самоуправления и самофинансирования Казахской ССР, а через два дня открылся очередной Пленум ЦК КПСС, на повестке дня которого стояло два вопроса: о созыве ХХVIII съезда КПСС и о национальной политике партии в современных условиях.

А еще спустя два месяца все газеты публикуют размышления М. Горбачева «Социалистическая идея и революционная перестройка». Спустя четыре года после прихода к власти Горбачев задает вопрос: куда мы идем и в чем смысл и предназначение перестройки. Он вынужден признавать постфактум: если первоначально все полагали, что речь идет лишь о корректировке некоторой деформации общественного организма, совершенствовании устоявшейся тоталитарной системы, то теперь вынуждены говорить о радикальных переделках всего общественного здания – от экономического фундамента до надстройки.

И все-таки Горбачев кривил душой, когда говорил, что перестройку он рассматривает вместе со всеми как длительный этап исторического пути социализма, в ходе которого осуществляется отказ от авторитарно-бюрократической системы и становление подлинно демократического и самоуправляющегося общественного организма. Он чувствовал, что его поддерживает все меньше и меньше людей, но, не желая отказаться от власти, прилагал все усилия, чтобы остаться в ней как можно дольше. Может быть, именно поэтому он стал восприниматься Назарбаевым совершеннейшим «маятником». «Одного послушает – говорит одно, другого примет – говорит противоположное. Кризис обострялся, а тот, от которого все зависело, медлил с выбором. При этом он искренне считал, что совершает грандиозные преобразования. М. Горбачев постоянно приглашал к диалогу, но говорил всегда сам. Мы же на заседаниях были вынуждены слушать его длительные монологи. Окончательно он стал себя считать носителем истины в последней инстанции, когда получил Нобелевскую премию. Разве мог уважающий себя и свой народ руководитель заявить: «Я не буду президентом, если развалится Советский Союз»? Тогда каждый мысленно ответил Михаилу Сергеевичу: «Если уж ты президент, то не допусти развала страны! Или уйди, если чувствуешь, что не справляешься».

В 1990 году резко обозначилось негативное отношение народа к власти. Людям надоели неопределенность, неразбериха «переходного периода». Они соскучились по настоящей работе, хотели добросовестно жить и трудиться. Главное же было в том, что народ по-прежнему не знал, куда, к какому будущему он движется, и стоит ли во имя этого неизвестного затягивать потуже пояса. Привыкший заглядывать в свое будущее, от которого он ждал только улучшения, народ хотел знать: во имя чего надо идти на жертвы, во имя чего надо голодать, во имя чего проливается кровь народов страны, во имя чего сдаются социалистические позиции в странах Восточной Европы. Это было нормальное желание людей, привыкших ориентироваться на заданную коммунистической партией модель жизни, коммунистические идеалы. Теперь эта же партия в их глазах вела себя непоследовательно и, главное, непредсказуемо. И это раздражало советский народ.

В этих сложных условиях Нурсултан Назарбаев сконцентрировал власть в одних руках, отвергая тем самым горбачевскую политику лавирования между правыми и левыми.

22 февраля 1990 года на XVI Сессии Верховного Совета Казахской ССР его избирают Председателем Верховного Совета Казахской ССР.

Взяв на себя руководство Верховным Советом, Назарбаев размышляет и о будущей роли коммунистической партии. Он понимает, что у нее уже нет прежней монополии на власть.

Об этом можно судить уже по тому, что Нурсултан Назарбаев в поисках выхода из создавшегося положения поднимает вопрос о партийном товариществе. В статье, опубликованной в «Казахстанской правде» от 25 февраля, он смело говорит о том, что испытал чувство облегчения, осознав, что КПСС лишилась той власти, каковой она располагала на протяжении семи десятков лет. В отличие от других людей, испытывающих по этому поводу самые противоречивые чувства, от злорадства и торжества до уныния, он искренне передает свои ощущения, в сущности родственные многим нормальным людям: ощущение свободы, легкости, которым прежде не было места. Сама постановка проблемы самостоятельности компартий республик ранее была не только невозможна, но выглядела бы кощунственно.

Теперь же первый секретарь ЦК КП Казахстана мог заявить: «Нельзя держать республиканские компартии на помочах бесконечной опеки. Почему мы еще, как черт ладана, боимся естественного вопроса: есть ли у компартии национальные интересы? Да, конечно же, есть!»

Шла активнейшая подготовка к последнему в истории Советского государства и КПСС XXVIII съезду. Он открылся 2 июля 1990 года в Москве, в Кремлевском дворце съездов. М. Горбачев приветствовал его участников. Делегаты избрали руководящие органы съезда – Президиум, Секретариат, Редакционную и Мандатную комиссии. Нурсултан Назарбаев занял свое место в Президиуме. Доклад Генерального секретаря, в сущности, отразил истинное положение дел в стране, разброд мнений. Страна гудела, как растревоженный улей.

Оценивая современное состояние общества, М. Горбачев признает, что ситуация в стране очень сложная. Она возникла из-за происшедших в ней революционных перемен. Правда, ответить на вопрос, какие же реальные позитивные изменения произошли в стране, Горбачеву не удалось. Он только констатировал факт переворота в умах людей. Однако на вопрос, какова цель перестройки, он, как ни пытался, так и не сумел ответить.

Впервые в истории Советского государства работа съезда напоминала большой политический диспут. Всеми силами М. Горбачев пытался объединить зачастую полярные тенденции, назревшие в обществе, найти компромисс. По мере прочтения его доклада все более обнажались бесперспективные потуги на создание новой модели жизни советского общества.

Надо сказать, что политические деятели Западной Европы увидели в Горбачеве человека, который может разрушить тоталитарную систему Советского Союза, и прониклись к нему непостижимой для многих советских людей глубокой симпатией, стали приверженцами его идей. Неудивительно, что «железная леди», ненавидевшая коммунистов и всю свою жизнь отдавшая борьбе с ними, вдруг почувствовала острый интерес к Горбачеву. В 1989 году Маргарет Тэтчер признается: «У меня сложились очень хорошие отношения с г-ном Горбачевым, потому что в нем сразу же раскрывается человек незаурядный, огромного мужества, весь устремленный в будущее своей страны, обладающий аналитическим складом ума, что позволяет ему правильно анализировать и устранять выявленные недостатки. Хотя это и не такое уж редкое качество у политических деятелей, именно оно выделяет его среди прочих людей как политика, влияющего на формирование будущего, убежденного в правильности выбранного им курса, обладающего мужеством, необходимым для того, чтобы довести дело до конца».

Но, как покажет история, «до конца» Горбачеву не удастся довести начатый им курс на разрушение тоталитарной системы. Он будет продолжен Ельциным, и все западные и американские «друзья» Горбачева перекочуют в полном составе в «друзья» Ельцина. По этому поводу Назарбаев, сделав свои выводы относительно «друзей» сильных мира сего, скажет о Горбачеве с глубоким сожалением: «Он переоценивал искренность западных политиков». В этом смысле по-новому видятся многочисленные зарубежные контакты М. Горбачева и его окружения, его невероятно быстрое сближение с М. Тэтчер, Р. Рейганом, Дж. Бушем и другими политиками Запада. «Как мне кажется, свою роль сыграл характер самого М. Горбачева, который хотел войти в историю не только как реформатор, но и как политик мирового масштаба. И это проявлялось даже в мелочах. Я несколько раз присутствовал при его телефонных разговорах с лидерами Запада. Ему нравилось показывать своему окружению, что он накоротке с М. Тэтчер и запанибрата с Дж. Бушем».

Горбачев и мысли не допускал, что кому-то его отношения с западными политиками могут не нравиться. А Назарбаев просто не понимал того смысла, какой вкладывал тот в эти отношения. Для него всегда важнее были интересы своей страны, а все остальное – это мелочь, частности. Он был лишен тщеславия, которое переполняло Горбачева, и был по-своему прав, так как ему не приходилось позже разочаровываться в людях из-за их невнимания к нему. «Интересно, что после того, как в результате Беловежского соглашения М. Горбачев лишился президентского кресла, Джордж Буш, которого Михаил Сергеевич считал своим другом, даже не позвонил ему. Вместо этого он провел продолжительную беседу с Борисом Ельциным, в очередной раз доказав, что у государства вечных друзей нет, а есть лишь долговременные политические интересы».

Нурсултан Назарбаев накрепко запомнил этот урок жизни.

14 марта 1990 года был принят Закон СССР «Об учреждении поста президента СССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной Закон) СССР». Подписан он был самим М. Горбачевым – Председателем Верховного Совета СССР. А утром 15 марта на внеочередном III съезде народных депутатов СССР были оглашены результаты проведенного накануне вечером тайного голосования по выборам Президента СССР. Из 1878 депутатов, сбросивших свои бюллетени в урны, за Горбачева проголосовало 1329 человек, против – 495. Съезд утвердил протокол счетной комиссии по итогам тайного голосования, и первым в истории Советского государства президентом стал Михаил Сергеевич Горбачев. Он принял присягу Президента СССР: «Торжественно клянусь верно служить народам нашей страны, строго следовать Конституции СССР, гарантировать права и свободы граждан, добросовестно выполнять возложенные на меня высокие обязанности Президента СССР».

Волны президентства разошлись по всем республикам Советского Союза.

24 апреля 1990 года Нурсултан Назарбаев избирается Верховным Советом республики Президентом Казахской ССР. Одновременно за ним сохраняется пост первого секретаря Коммунистической партии Казахстана. Дав присягу: «Торжественно клянусь верно служить народу нашей многонациональной республики, строго следовать Конституции Казахской Советской Социалистической Республики, гарантировать права и свободы граждан, добросовестно выполнять возложенные на меня высокие обязанности Президента Казахской ССР», он уже не отступает от нее.

6 июля 1990 года, в период работы XXVIII съезда КПСС, Нурсултану Назарбаеву исполнилось 50 лет. Обычно этот знаменательный день отмечался присвоением высоких наград. Такова традиция, сложившаяся в советском обществе. Неудивительно, что все первые секретари обкомов КП Казахстана посетили М. Горбачева и попросили присвоить Назарбаеву звание Героя Социалистического Труда. Горбачев не только не мог отказать им, но и сам хотел этого, уважительно относясь к Назарбаеву. Но Назарбаев, узнав, что его хотят наградить, категорически воспротивился этому. «Как я буду выглядеть перед твоими секретарями, которым обещал?» – спросил Горбачев. «Это я беру на себя и проведу с ними соответствующую разъяснительную работу, – заверил Назарбаев Горбачева. – Но при одном условии». «Каком?» – спросил Горбачев. «У вас, – сказал Назарбаев, – давно лежит мое представление на хорошо известного в стране политического и хозяйственного деятеля Брауна Андрея Георгиевича. Используйте «мою» квоту для него. Он вполне заслуживает этого».

Назарбаеву не хотелось принимать награду в период, когда страна задыхалась в атмосфере немыслимой путаницы, замешательства, вызванных противоречивыми и лживыми заверениями и обещаниями своих лидеров. «И никто из них уже не мог обещать ничего определенного. Чувство безнадежности охватывало широкие круги общественности. Всеобщая апатия становилась все более опасным феноменом». Назарбаев все чаще приходит к мысли, что именно нерешительность Горбачева порождает хаос, межнациональные столкновения и кровь, которая обильно окрасила последние месяцы перестройки.

Вскоре после съезда встал вопрос о пересмотре Союзного договора и о создании нового. Предполагалось, что в нем должен быть четко сформулирован правовой статус союзного государства и союзных республик, закреплены их суверенные права, компетенции и пределы полномочий Союза, его законодательных, исполнительных и судебных органов. Необходимо было определить принципы взаимоотношений Союза и союзных республик в экономической, политической и социально-культурной сферах. Все народы республик рассматривались по-прежнему как народы единого союзного государства, которые, конечно, не могут произвольно устанавливать свои отношения, игнорируя интересы других сторон.

Сразу после съезда КПСС была сформирована группа из 13 человек, которая должна была создать программу перехода к рынку. Срок ей был дан всего один месяц, в течение которого она должна была отдать наработанный материал Верховным Советам СССР и РСФСР для выработки единой концепции перехода к рынку. Результаты работы этой группы на протяжении двух дней, 30 и 31 августа, обсуждались на совместном заседании Совета Федерации и Президентского совета. В сущности, поводом к размышлению явились два проекта: один – выдвинутый группой Шаталина, другой – правительством. Решили, что выходить надо с одним проектом, и потому 4 сентября глава правительства РСФСР Иван Силаев выступил с правительственной программой, в основу которой легла шаталинская концепция «500 дней». А 11 сентября Верховный Совет РСФСР принял постановление «О Программе стабилизации экономики и перехода к рыночным отношениям», поставив перед фактом два парламента – союзный и российский. В процессе обсуждения проекта выявилось, что никто не хочет воплощать его в жизнь.

Разумеется, процесс демонтажа не мог проходить гладко. Он постоянно наталкивался на сопротивление масс, и прежде всего, противостояние наблюдалось на идеологическом уровне. Ясно, что разрушение одной системы – это не созидание чего-то нового. Для последнего нужно было время. Но народ, сознание которого было ориентировано на корректировку социалистической системы, а не на реставрацию капитализма в стране, все более и более роптал.

Не случайно Нурсултан Назарбаев в мае 1990 года говорит: «Меня беспокоит покачивание нашего общества то вправо, то влево. Особенно вправо, то есть к тому состоянию, в каком мы совсем недавно пребывали. Это невозможно. Этого не будет». Последние слова он произносил как заклинание, сам искренне веруя в них. Именно это ощущение нестабильности заставило его еще более жестко требовать от партии поворота к рынку. Между тем многие партийные «собрания» производили на него удручающее впечатление: «Сидишь на таком форуме и думаешь: а куда, собственно, я попал? На какое собрание, в каком году? Пока иные сидели в окопах, жизнь ушла далеко вперед».

Все больше ощущалось отставание СССР в области технического прогресса, которое должно было строиться на технологическом обновлении всего хозяйства с выходом его на мировой уровень. Но проект плана и проект бюджета на 1990 год не предусматривали этого прорыва, никто не собирался догонять развитые страны, ссылаясь на то, что «у нас свой путь».

Опасения по поводу того, что недостаточно регулируемый рынок ведет к безудержному росту цен, вымыванию дешевых товаров, к социальной нестабильности в обществе, превращались в реальность дня. На рынок повалили потребители, тогда как производители начали уступать свои позиции.

Активный, энергичный Нурсултан Назарбаев не выносил бездействия. Он остро чувствовал, что коммунистическая партия растеряла свои бойцовские качества, обленилась и надеется на «авось». Вновь и вновь призывает он руководителей партийных организаций республики учиться культуре дискуссий с идейными оппонентами. С большим трудом удается преодолевать инертное состояние современного ему общества. И хотя все чаще приходили мысли о беспомощности центральной власти, он еще не терял надежды. Он не желал распада Союза.

Такая постановка проблемы вытекала из самой идеологии и практики политики СССР. Истинная картина была таковой: с одной стороны, утверждалось, что СССР – добровольное объединение «свободных республик», а с другой – он управлялся как жестко централизованное унитарное государство. Контролировала это управление Коммунистическая партия Советского Союза. Нурсултан Назарбаев не хотел, чтобы Казахстаном распоряжались так, как это было прежде. Это справедливое желание руководителя, увидевшего все несовершенство центральной власти, а главное – ее слабость. Трудно винить человека в том, что он хочет жить и трудиться в сильном, богатом, уважаемом всеми государстве.

Наблюдая, как одна за другой сдаются позиции некогда мощной державы, проявляющиеся в изменениях административно-территориальной иерархии, Нурсултан Назарбаев предпринял свои шаги в этом направлении.

25 октября 1990 года Верховный Совет Казахской ССР принял Декларацию «О государственном суверенитете Казахской ССР». Это был первый законодательный акт молодого государства, закрепивший принцип разделения государственной власти на законодательную, исполнительную и судебную. 20 ноября Президент Казахстана уже подписал Закон «О совершенствовании структуры государственной власти управления в Казахской ССР и внесении изменений и дополнений в Конституцию (Основной закон) Казахской ССР». Были учреждены посты вице-президента, премьер-министра и государственных советников. Был образован Кабинет министров, а при президенте появился консультативно-совещательный орган – Совет Республики.

Действия молодого политика, его острый ум, принципиальное отношение к миру не остались незамеченными в стране. Более того, популярность его настолько возросла, что был поставлен вопрос об избрании Нурсултана Назарбаева вице-президентом СССР. Даже москвичи, которых не так-то просто склонить на свою сторону, были очарованы личностью Нурсултана Назарбаева. Ни у кого в стране эта кандидатура не вызывала разногласий и сомнений. В декабре 1990 года на Совете Федерации встал вопрос о вице-президенте. Президент Узбекистана Ислам Каримов предложил на эту должность Назарбаева, который, по его мнению, лучше других сумеет найти общий язык с республиками. Его поддержали руководители и Кыргызстана, и Туркменистана, и Таджикистана. «Но я не знал, что у Михаила Сергеевича другое мнение, ему нужны были удобные люди, хотя имел все основания надеяться, что он и ко мне относился неплохо. Но он хорошо знал мой критический настрой».

На заседании Совета Федерации никто не спрашивал у Назарбаева, а как он сам к этому выдвижению относится. В конце заседания Назарбаев встал и сказал: «Дорогие товарищи, огромное вам спасибо за то, что предлагаете. Во-первых, вице-президента пусть выбирает президент, ему с ним работать. Во-вторых, я… должен приехать домой, спросить парламент, который меня избрал, пленум ЦК должен собрать, у них спросить». После заседания Горбачев, пригласив Назарбаева в кабинет, сказал: «Ладно, давай будем думать». Назарбаев ответил прямо: «Михаил Сергеевич, конечно, вы будете думать и все учитывать, но я… не смогу работать у вас вице-президентом только по поручениям президента. Если вы будете думать – доверять ли мне, то и мне надо думать. Я еще не знаю, дам ли я добро или нет. Я даже подготовился выступить прямо на съезде: если вы доверяете мне быть вице-президентом, то вице-президент должен быть одновременно и главой правительства. Ему должны быть отданы все прерогативы. И не просто главой правительства, а я бы хотел получить вотум доверия от всех парламентов республик, а не от этого съезда. Я не могу под прессом этого съезда работать и осознавать, что меня уберут в любой момент. Для проведения реформ нужны такие полномочия». Выдвигая варианты, необходимые ему для нормальной работы, Назарбаев заранее знал, что они не будут приняты Горбачевым.

На съезде Горбачев пригласил членов Политбюро в комнату и объявил: «Я остановился на Янаеве». Все поддакнули. Назарбаев открыто сказал ему: «Михаил Сергеевич, не делайте этого. Подберите другого человека». И даже назвал фамилию Гуренко. Он обрадовался подобному исходу с ним. Был декабрь 90-го года, все понимали, куда идет дело. «Я считал, что я могу много сделать именно здесь, в Казахстане, а не где-нибудь».

Очевидно, что события, назревавшие в стране, не могли не беспокоить Горбачева. С одной стороны, он желал укрепления своей власти такими людьми, как Нурсултан Назарбаев. Тот пользовался авторитетом среди своих соратников, обладал ясным умом, умел и, главное, не боялся принимать решения. Конечно, история не терпит сослагательного наклонения. И тем не менее: если бы Назарбаев стал вице-президентом, то этот волевой человек сумел бы укрепить позиции Горбачева не только в Азии, но и в Европе, так как он представлял собой и человека высокой европейской культуры. В нем органично сочеталось восточное и западное. Пожалуй, в этом смысле он был наиболее приемлемой кандидатурой. Но, видимо, Горбачев не хотел иметь рядом такого неординарного человека, так как понимал, что с ним будет нелегко работать.

Между тем в республике Нурсултан Назарбаев был назван «Человеком года». Россияне, с большой симпатией относясь к Назарбаеву, мысленно видели уже его на посту вице-президента СССР. Всем импонировала свойственная ему независимость суждений, твердость в отстаивании позиций, нестандартные подходы к проблемам. Его начали воспринимать как последовательного политика, реально оценивающего взаимодействие центра и республик. Известный писатель, депутат Борис Олейник так выразил к нему свое отношение: «Президент Казахстана хорошо сражается за свой народ, но не забывает и об интересах других. Это и есть интернационализм, который мы оплевали».

Но что бы ни предпринимала команда Горбачева, все ее распоряжения и постановления блокировались уже в самой России. И неудивительно: шла не видимая народу жесткая борьба за власть между Горбачевым и Ельциным, между Президентом СССР и Председателем Верховного Совета РСФСР. Убедительный пример: 31 октября Верховным Советом СССР был принят закон об усилении ответственности за спекуляцию. Тут же из недр Верховного Совета РСФСР вышла команда – «Не исполнять». Парадокс! И основанием явились не слабость или несвоевременность этого закона, а то, что порожден он был якобы другим государством.

Несмотря на первоначальное блокирование идей, группа академика Шаталина, разработавшая концепцию «500 дней», была убеждена, что для реализации ее нужна жесткая власть, так как осуществлять ее в стране, охваченной разбоем, гражданскими войнами, хамством подчиненных и параличом властных структур, практически невозможно. Следовательно, необходимо срочно создавать механизм, который бы позволил Президенту, не нарушая закона, по многим важнейшим вопросам принимать решения самому. Группа настраивала Горбачева на то, чтобы он сумел договориться с руководителями республик действовать согласованно, решительно и жестко. Весомым аргументом было и то, что все в стране нуждаются в железной дисциплине. Иными словами, Шаталин сумел убедить Горбачева в необходимости усиления власти.

На состоявшейся 18 сентября IV Сессии Верховного Совета СССР были заслушаны доклад А. Аганбегяна, выступления С. Шаталина, Л. Абалкина. Предваряя дискуссию, Горбачев произнес речь, в которой, как всегда, попытался скрыть нарастающие противоречия в обществе. Говоря о сохранении Союза как многонационального государства, основанного на принципах добровольности, равенства и сотрудничества суверенных государств, Горбачев, в сущности, готовил себе роль координатора их действий. Сам того не подозревая, он запустил в союзную систему разрушительный элемент «суверенности», и результат не заставил себя ждать. В сентябре активизировались силы, не принимающие его политику. Все чаще звучали лозунги «Долой правительство», «Распустить Верховный Совет», «Распустить съезд народных депутатов», «Долой Президента».

Это накладывало отпечаток на его действия, заставляя делать поспешные выводы и предложения. Растревожив советское общество, он жевал одну и ту же фразу о консолидации сил с целью перехода к рынку, не понимая, что именно рынок и не устраивал многие слои этого общества. М. Горбачев в растерянности отчаянно заметался. На IV съезде народных депутатов он пытается перехватить инициативу у руководителей союзных республик. Горбачев настаивает на том, что необходимо навести порядок в стране. Он пытается быть твердым, подчеркивая, что власть должна быть жесткой, что наведение дисциплины, контроля за исполнением решений помогут обрести нормальное существование всем народам, населяющим Советский Союз. Он предлагает на рассмотрение съезда свое видение новой структуры власти: в руках Президента будет сосредоточена вся власть. Он лично будет руководить Кабинетом министров, объединять и координировать деятельность всех высших союзных органов власти и управления. В этом он видит преодоление рассредоточения сил, параллелизма. При таком раскладе закономерно вытекает необходимость введения поста вице-президента, имеющего свои обязанности и одновременно выполняющего конкретные поручения Президента.

В сущности, это была попытка Горбачева реставрировать авторитарную власть в стране. Депутаты прекрасно поняли его.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.