Восхождение на политический Олимп

Восхождение на политический Олимп

Нурсултан Назарбаев был одним из немногих, на кого, сначала по рекомендации Суслова, а затем и сам, делал ставку стареющий первый секретарь ЦК Компартии Казахстана. Дело в том, что после назначения Назарбаева секретарем Карагандинского областного комитета партии Кунаев в одну из своих поездок в Караганду пригласил того с собой в Каркаралинск. Познакомившись с ним поближе, Кунаев отметил широту ума, энергию секретаря обкома партии. Так получилось, что он запомнил его и, когда пришло время, рекомендовал на должность секретаря ЦК КП Казахстана по промышленности. «Конечно, работать секретарем ЦК ему было трудно, – вспоминал о Нурсултане Назарбаеве Д.А. Кунаев в своей книге «От Сталина до Горбачева», – и он очень смутно представлял задачи, стоящие перед ним в этой должности. А с сельским хозяйством был и вовсе не знаком. Он нуждался в повседневной помощи, и я оказывал ему ее. Постепенно он прошел «университеты» планирования, финансирования народного хозяйства, состояние бюджета и задач, стоящих перед республикой в области промышленности и сельскохозяйственного производства. Самым главным плюсом Назарбаева были его молодость и энергия. И кто, как не мы, должны были заботиться о своей смене». Думается, говоря это, Кунаев не кривил душой. Абсолютно эти же слова – слово в слово – он написал и в более ранней своей книге «О моем времени» (1992 г.). Этот факт говорит сам за себя. Характеристика, данная им Назарбаеву, носит очень сдержанный характер. Возможно, она предстала таковой в силу этических соображений: ведь Назарбаев стал главой государства Казахстан. Возможно, проявилась интеллигентность Кунаева, не желающего конфликтов. Для нас важно другое: несмотря ни на что, он признавал выдающиеся способности молодого Назарбаева, неординарность его натуры.

Казахстан, вошедший в социализм, минуя капиталистическую стадию развития, ни в 70-е и 80-е годы, ни ранее не ощущал в полной мере того «застоя», о котором заговорили в годы правления Михаила Горбачева.

Д.А. Кунаев мог гордиться достижениями республики. «Мы, люди старшего поколения, хорошо помним, в каких невероятно трудных условиях зарождались и создавались промышленные центры Казахстана. Многие стройки начинались с нуля в совершенно необжитых пустынных и полупустынных районах республики… Пройденный путь стал для нас бесценной школой жизни, самым главным университетом». Будучи студентом, он знал, что Наркомат тяжелой промышленности принял решение построить Балхашский медеплавильный комбинат, который должен был стать крупнейшим в стране комбинатом по выпуску меди. Совет Труда и Обороны СССР подчеркивал, что комбинат по своему значению приравнивается к Магнитогорску. И потому, как тогда говорили, сооружение комбината стало всенародным делом. Стройка была взята под особый контроль наркомата. В газете «За индустриализацию» часто появлялись статьи с призывом: «В бой за Балхаш!».

Жизненный путь Д.А. Кунаева был типичным для казаха, принявшего советскую власть безоговорочно. По путевке комсомола он уехал учиться в Москву и в 1936 году окончил горный факультет Московского института цветных металлов и золота. По направлению приехал на Балхашскую стройку, с полной отдачей сил и молодым задором работал инженером на комбинате, о нем часто писала газета «Балхашский рабочий». Он с желанием окунулся в комсомольскую работу, был избран членом райкома комсомола. Затем – вступление в члены КПСС и назначение главным инженером рудника, а еще через три года он становится директором рудника в Лениногорске.

Размышляя о судьбе своей страны, он скажет: «Некоторые средства массовой информации с каким-то непонятным озлоблением изо дня в день охаивают многое из всего нашего прошлого, начиная с Октября. Значит, все наши днепрогэсы, турксибы, магнитогорски, балхаши, риддеры – все это на свалку истории? Значит, наш труд, труд моего поколения – сплошная фикция? Нет, увольте! С этим я никогда не соглашусь».

Да и как он мог согласиться, если на его глазах сын чабана становился человеком интеллектуального труда, возводились дворцы-санатории для рабочих и крестьян, дети их получали образование бесплатно? «К нам на стройку приходили чабаны и их дети, в короткие сроки овладевали сложными специальностями, затем поступали в техникумы и вузы, а наши звезды на казахской декаде искусств в Москве прославляли республику». Да, все это действительно было.

Он работал с Хрущевым, Брежневым, Андроповым, Черненко, Горбачевым. Однако ближе всех был с Брежневым, личность которого ему импонировала. Брежнев также со своей стороны очень нежно относился к Кунаеву. В «Целине» он дает такую характеристику своим отношениям с Кунаевым: «Почти четверть века продолжается моя дружба с Кунаевым. Тогда он был президентом Академии наук Казахской ССР, и, естественно, нам пришлось познакомиться в первые же дни моего пребывания в Алма-Ате. По образованию горный инженер, специалист по цветным металлам, он не был человеком узкой сферы, мыслил по-государственному, широко, смело, высказывал оригинальные и глубокие суждения об огромных ресурсах и перспективах развития Казахстана. Этот спокойный, душевный, обаятельный человек обладал к тому же твердой волей, партийной принципиальностью». Избранный секретарем ЦК КПСС, Брежнев восемь раз приезжал в республику. Так прочно прикипел он сердцем к Казахстану. Кроме теплых отношений, установившихся между Брежневым и Кунаевым, их объединяли и чисто человеческие качества, общность взглядов на перспективы развития государства.

Такие отношения одним давали повод называть их «дружескими», другим – «подхалимскими» со стороны Кунаева. Заметим, что сам Кунаев никогда не позволял себе называть Брежнева своим другом. И хотя он нежно относился к своему товарищу по партии, несмотря на их особые отношения, Брежнев для Кунаева был прежде всего символом мощного государства, претворяющего в жизнь ленинскую партийную линию, а затем только другом. К такому выводу я пришла, изучая обширную литературу о Брежневе и Кунаеве, их собственные воспоминания.

Кунаева нередко упрекают за то, что он первым начал восхвалять Брежнева. Эту эстафету подхватил Рашидов, а затем и все остальные лидеры братских республик. Думается, сущность Кунаева была такова, что он мог совершенно искренне это делать. И на то были веские причины. Не секрет, что Казахстан при Кунаеве и Брежневе буквально преобразился. Как бы там ни было, но Кунаев преследовал одну великую для него цель – сделать все возможное, чтобы Казахстан стал страной индустриальной, а люди в нем – образованными и культурными, приобщенными к мировой цивилизации. Можно сказать, что советский Казахстан благодаря Динмухамеду Кунаеву обрел новый уровень государственности. «С 1955 по 1985 год по своему экономическому потенциалу в республике было создано как бы семь Казахстанов, а по объему промышленного производства – даже восемь. Население более чем удвоилось… На необъятных просторах за последние десятилетия возникли тысячи новых населенных пунктов… Численность людей, работающих в народном хозяйстве, возросла в 3 раза, число научных работников увеличилось в 8 раз. Качественно и количественно вырос рабочий класс, удельный вес которого к общей численности работающих достиг 70 % против 60 % в конце 50-х годов».

Кунаев был свято убежден в том, что это стало возможным лишь благодаря советской власти, и никто до последнего дня не мог его в этом разубедить. У него были все основания считать так: на его глазах Казахстан обретал черты цивилизованной страны. Конечно, можно по-разному трактовать многие процессы, происходившие в Казахстане: и поднятие целины, и его индустриализацию. Однако Кунаев по своей сути был державником и прекрасно понимал, что отныне Казахстан стал хозяином мощного зернового хозяйства, обладал своей промышленной базой. Для него целина – это прежде всего изобилие хлеба, которого ранее не было в достатке на его родине. Он был чрезвычайно горд тем, что при нем проявились бесценные результаты, весомые достижения в наращивании производительных сил, в подъеме материального благосостояния и культурного уровня народа. Ему довелось руководить республикой почти треть века. «И это, скажу без ложной скромности, был период самых высоких достижений во всех сферах народного хозяйства со дня ее образования».

Он мыслил как истинный патриот своей родины, был горд достигнутыми ею результатами. На его глазах родной степной народ возрождал и строил заново свою культуру, свершая тем самым новый виток в духовном развитии. Судя по воспоминаниям, оставленным им, Кунаев искренне считал, что союз с Советской Россией очень многое дал его Отечеству. Будучи человеком государственного мышления, он сумел из теплых отношений с Брежневым извлечь как можно больше пользы не для себя, а для Казахстана. Реалистичность его мироощущения, глубоко интернациональная человеческая сущность были притягательными для всех, кто в той или иной мере общался с ним. Он был дитя своего времени, и время, в котором он жил, было Его. Поэтому Кунаев был глубоко прав, когда утверждал всей своей жизнью: застоя в Казахстане не было!

Сам же Нурсултан Назарбаев, оценивая личность Динмухамеда Кунаева и отдавая ему должное, представляет его далеко не однозначным человеком. «Обладал он широкой эрудицией, а главное – прекрасно понимал Казахстан, традиции, обычаи и психологию народа. И объяснять его авторитет лишь одной поддержкой Брежнева было бы непростительным упрощением и времени, и людей, которых оно порождало. Главной причиной трагедии Д.А. Кунаева стала, на мой взгляд, десятилетиями формировавшаяся убежденность в незыблемости и всесильности партийных устоев, в непогрешимости традиций партийного руководства. Авторитаризм рано или поздно пропитывал любого человека, вознесенного на вершину пирамиды власти. А авторитарная власть может себя уверенно чувствовать только на страхе ей подчиненных. «Чтобы тебя слушались, тебя должны бояться», – это было любимое кредо Кунаева». Нурсултан Назарбаев писал эти строки в 1991 году. В отличие от Кунаева, он тогда еще всего лишь два с небольшим года находился на вершине власти.

В марте 1977 года партия доверяет Назарбаеву новую должность: он избирается секретарем Карагандинского обкома партии по промышленности, а в конце этого же года, в декабре, – вторым секретарем. Он становится куратором черной и цветной металлургии, энергетики, машиностроения. Изучив состояние дел, он обнаружил отставание угледобычи. В результате его действий впервые в Казахстане началось освоение Борлинского и Шубаркольского угольных месторождений открытым способом.

В этом же году в возрасте 72 лет скончалась его милая матушка Альжан Жатканбайкызы Назарбаева. Не стало той, что больше всех любила своего первенца – Нурсултана. Ее любовь к нему всегда поддерживала Нурсултана Назарбаева. Теперь нужно было привыкать жить без нее.

А жизнь шла. В декабре 1979 года Нурсултана Назарбаева избирают уже секретарем Центрального Комитета Компартии Казахстана по промышленности, транспорту и связи. Он поднимается еще на одну иерархическую ступень, став одним из первых руководителей республики. В этой должности Назарбаев проработал более четырех лет. За эти годы он получил признание в республике, а также свою первую высокую государственную награду – орден Трудового Красного Знамени.

В феврале 1981 года Нурсултан Назарбаев избирается депутатом в Верховный Совет СССР и членом Центральной ревизионной комиссии КПСС. Это было огромным доверием, так как ревизионная комиссия КПСС занималась проверкой финансовой деятельности партийных органов.

Он вошел в круг людей, которые находились вблизи от Кунаева и вершили дела в республике. Назарбаеву, до этого вращавшемуся в основном в рабочей среде, претили открывшиеся «дворцовые» отношения чиновников по партии. Человек, вхожий в семью Д.А. Кунаева, мог решить судьбу другого человека: возвысить, освободить, наградить, дать квартиру. Если бы Нурсултан Назарбаев ставил целью сделать себе карьеру, он мог бы приспособиться к такой обстановке и порядком преуспеть. Но он привык честным трудом добиваться от жизни того, чего хотел. Кривить душой, а главное – гнуть спину перед кем бы то ни было не позволяло чувство собственного достоинства. Не следует забывать, что Нурсултан Назарбаев прошел период становления в рабочей среде и оттого закалился, как металл, с которым он много лет имел дело.

Нурсултан Назарбаев понимал, что высший эшелон власти в Алма-Ате в миниатюре повторял шаги Москвы. С горечью он осознавал, что поведение Кунаева, его образ жизни были копией той, какую в Москве вело окружение больного Брежнева. Одни и те же традиции, нравы, привычки, будь то страсть первых лиц к охоте, их детски тщеславное стремление украшать свою грудь огромным количеством всевозможных наград или помпезные празднования юбилеев, на проведение которых затрачивались неимоверные силы и средства. «Не могу вспомнить ни одного года, в течение которого можно было бы всецело отдаться только серьезным делам, решению рабочих вопросов. Значительная часть времени затрачивалась на подготовку сплошных праздников и торжественных заседаний… И все с большой помпой».

Это было время угасания Л.И. Брежнева на глазах всей страны. Справедливости ради надо сказать, что в 1976 году, когда с ним случилась клиническая смерть, Генеральный секретарь ЦК КПСС подал заявление об уходе со своего поста по состоянию здоровья. Но его окружение, сделавшего ставку на него, рассудило иначе: им было выгодно держать в качестве марионетки больного Брежнева, характер которого всех устраивал. Нурсултан Назарбаев стал секретарем ЦК КП Казахстана в то время, когда Брежнев держался только благодаря усилиям медиков. Иначе говоря, Назарбаев появился в высших эшелонах власти в очень сложный для СССР момент. Уходила в прошлое старая гвардия партийных работников. На смену вот-вот должно было прийти новое поколение, не знавшее тех испытаний, через которые прошли их предки.

Нурсултана Назарбаева в какой-то мере радовала и немного удивляла та легкость, с какой шли ему навстречу члены Политбюро ЦК КПСС. Возможно, объяснение лежало в самом отношении Леонида Ильича Брежнева к Казахстану. Не случайно республике по первой же просьбе открывался «зеленый свет» в решении того или иного вопроса. Скажем, построили в Кустанае огромный камвольно-суконный комбинат, на котором в основном трудились женщины. Но в результате образовался демографический перекос, который привел к дефициту мужчин. Проблема могла быть разрешена лишь с открытием в городе чисто «мужского» производства. И тут Назарбаев случайно узнает, что в одном из российских городов должны построить завод дизельных двигателей. Он недолго думая едет в Москву к А.П. Кириленко. Объясняет ему ситуацию, а в конце разговора – просьба: «Хочу, Андрей Павлович, попросить, чтобы завод дизельных двигателей строился в Казахстане».

Тут же был вызван заведующий Отделом ЦК Фролов, позвонили министру автомобильной промышленности Полякову, и в течение десяти минут вопрос был решен. Так решались все серьезные экономические вопросы. Привыкшему добиваться всего в жизни своим собственным трудом Нурсултана Назарбаева смущало подобное положение вещей.

Назарбаев вслед за тургеневским Базаровым мог с полным основанием сказать, что родители его лишь подсадили на нижнюю ветку дерева, а на вершину его он взобрался сам. Никто, кроме него, не мог знать, скольких трудов ему стоило стать таким, чтобы его, сына чабана, рабочего парня, могли воспринимать по самым высоким мерилам личности. Где бы он ни был, везде выделялся своей волей, целеустремленностью и огромной энергией.

Пока партия была объединена с людьми на промышленных предприятиях, в сельском хозяйстве, в различного рода организациях, она выполняла свою роль контролера всех форм общественного сознания.

Но партия постепенно ослабевала, теряя контроль над сознанием масс, и это не мог не чувствовать Назарбаев. Не удивительно, что спустя годы он констатирует: «И чем более утверждались сухие административные методы руководства партийными организациями, тем глубже выхолащивалось живое содержание из всей их деятельности».

Многие очень быстро приспособились к этому. В партию поползли карьеристы, но значительно замедлился приток рабочих. Пришлось искусственно поддерживать рабочую прослойку в партийных рядах, а это тоже не могло не сказаться на их качественном составе. Партия стала перерождаться. За счет уменьшения прилива в нее рабочих увеличился процент вступающих из числа интеллигенции, которая по своей сущности была наименее склонна к сплоченности, все подвергала сомнению. В прежние годы советской власти партия в основном формировалась из детей чабанов и рабочих.

К этому времени в семье Нурсултана Назарбаева было уже три дочки: Дарига (1963), Динара (1967) и Алия (1980), которых он нежно любил и баловал. Он был счастлив в браке и потому, что, черпая в нем силы, мог полностью отдаваться работе.

Надо сказать, что и в Алма-Ате, куда переехала семья Назарбаевых, в его доме сохранялся прежний жизненный уклад, над которым местные партийные боссы вместе со своими женами нередко иронизировали. Их забавляла простота домашнего убранства и скромная одежда членов семьи Назарбаевых. Сами они давно уже жили в отрыве от народа, пользуясь особыми привилегиями высшего клана партийных работников.

Вхождение во власть и близкое знакомство с законами ее жизни вызвали в Назарбаеве двойственное ощущение. С одной стороны – желание использовать практический опыт для улучшения экономической ситуации в республике, с другой – именно тогда ему раскрылись новые стороны управленческой жизни, жизни властвующих элит. Назарбаев в 1991 году напишет: «Я думаю, понимание необходимости перемен стало вызревать в партийных организациях, в различных руководящих звеньях партии снизу доверху примерно с середины семидесятых годов. Именно тогда стало заметно, что партийная работа все более заформализовывается, заполняется пустым начетничеством, фиктивными показателями, дутой статистикой. Секретарей партийных организаций начали принуждать завышать в отчетах явки коммунистов на партсобрания, к поголовному охвату не только членов КПСС, но и беспартийных различными формами политического просвещения, к составлению целых гор никому не нужных бумаг и справок».

Остроумный Жан де Лабрюйер заметил: «Если смотреть на королевский двор с точки зрения жителей провинции, он представляет собой изумительное зрелище. Стоит познакомиться с ним – и он теряет свое очарование, как картина, когда к ней подходишь совсем близко». Назарбаев откровенно признается, что психологически ему было сложно адаптироваться к «дворцовым» нравам. Его производственный, жизненный опыт был иным. Работа в коллективах металлургов, близкое знакомство с шахтерским трудом сформировали в нем иные жизненные установки. И для него не было проблемы выбора между делом и приспособлением к нравам «двора». Он однозначно и постоянно в таких случаях выбирал дело.

Сегодня многие полагают, что в конце 70-х – начале 80-х годов ХХ столетия Советский Союз вошел в полосу стагнации. Относительно стабильное, сытое существование за счет сырьевых ресурсов не подкреплялось развитием новых промышленных сфер. Все, казалось бы, предельно благоприятствовало развитию государства. Открывались мощные месторождения нефти, зарабатывались миллионы нефтедолларов благодаря устойчивой и удачной конъюнктуре цен на мировом рынке энергоресурсов. Мировой энергетический рынок и структура народного хозяйства, складывающаяся на тот момент, способствовали достижению того уровня жизни, что был в конце 70-х годов.

Но вместе с тем в недрах общественного сознания вызревала потребность в более высоком жизненном уровне. Консервация определенного состояния советского общества вызывала постепенное отставание от западных соседей, которые опережали Советский Союз во многих сферах жизни.

При распределительной системе отношений творческие, инициативные люди оказывались зачастую невостребованными, и в них концентрировалась, как показало будущее, разрушительная духовная сила.

Советскую интеллигенцию 80-х уже не устраивало обезличивающее всех централизованное распределение ресурсов и доходов, партийный надзор за творчеством. Не устраивало государственное устройство и предприимчивых людей, предпринимателей. Не надо забывать, что в России перед революцией 1917 года категория этих людей была довольно значительной, достигала 5–7 процентов от общего числа населения, а в республиках была еще более значительной.

Советское государство стремилось не к конкуренции на рынке труда, а к всеобщей занятости граждан страны, к выполнению социальных программ. Пять колхозников вместо одного американского фермера были неосознанно благодарны государству за отсутствие безработицы, за стабильное, хотя и весьма небогатое существование, за возможность не думать о завтрашнем дне.

С другой же стороны, они особо и не стремились трудиться с полной отдачей, так как в денежном выражении им это мало что давало. Так постепенно формировалась иждивенческая психология советского человека.

В 1982 году умер Леонид Ильич Брежнев. Его преемником стал смертельно больной Юрий Андропов. Через 15 месяцев он скончался. Генеральным секретарем стал не менее больной Константин Черненко, умерший в марте 1985 года.

В такой обстановке, позже названной идеологами уже ельцинской эпохи «застоем», в 1985 году к власти в стране и пришел Михаил Горбачев.

Следует заметить, что в последние годы правления Леонида Брежнева на ключевые позиции выдвигались люди далеко не глупые, но лишенные бойцовских качеств, зачастую даже и беспринципные. Люди, которым более подошел бы эпитет «середнячков». Яркие, неординарные натуры отпугивали, они не были нужны в эпоху номенклатурной сытости и спокойствия.

Сегодня многие говорят об Андропове, считая, что именно он мог переломить ситуацию в СССР, направив страну на новый виток прогрессивного развития. Однако, судя по первым шагам его управления государством, меня охватывает сомнение в том, что он мог кардинально, не ущемляя интересы народа, что-либо изменить. Возраст глав государств в сочетании с их болезнями делал из них марионеток в руках окружения. Но и относительная молодость в сочетании со слабостью, нерешительностью и откровенной трусостью Михаила Горбачева, возглавившего страну в 1985 году, сделали существование СССР обреченным.

22 марта 1984 года, когда Нурсултану Назарбаеву исполнилось 43 года, он стал самым молодым в СССР Председателем Совета Министров Казахской ССР.

Известный журналист и экономист, заместитель главного редактора газеты «Правда» Дмитрий Валовой отмечает, что появление Нурсултана Назарбаева на заседаниях Совета Министров СССР внесло свежую струю: «Он выступал четко, по-деловому, зачастую резко критически, но каждый раз вносил конкретные позитивные предложения, уже согласованные с предстоящими партнерами, и предлагал главе правительства – Николаю Александровичу Тихонову, а впоследствии Николаю Ивановичу Рыжкову – принять соответствующее решение правительства».

После перенесенного Кунаевым инфаркта Леонид Брежнев бросил фразу: «Димаш плохо себя чувствует, но если что – в Казахстане есть кого поставить». Кунаеву было 62 года, но он сделал вывод и постарался обезопаситься, расставив на ключевых постах «своих» людей. Его выбор в результате пал на трех человек. Первый, кто привлек его внимание, был Шахмардан Есенов. Кунаев сделал его зампредом Совмина, затем президентом Академии наук. Слабым местом Есенова оказалось испытание «медными трубами». Как только о нем излишне часто и хвалебно заговорила пресса, Есенов лишился поддержки Кунаева. Ведь первый секретарь ЦК КП Казахстана прекрасно знал рычаги советской системы и мог при необходимости вовремя устранить потенциальных соперников.

Другим был Кенес Аухадиев. Он быстро стал секретарем обкома, затем секретарем ЦК комсомола по пропаганде. Но во время съезда ВЛКСМ в Москве Кунаев не сумел провести Аухадиева в состав ЦК ВЛКСМ. Последнее несколько подмочило репутацию будущего «наследника».

Нурсултан Назарбаев попал в число этих людей не случайно: и биография его, и репутация были настолько чисты, и настолько он выпадал из родо-племенной системы и жузовой элиты, что в 1981 году, когда Кунаев отмечал свое 70-летие, во время застолья он назвал того даже своим сыном. Иначе говоря, он назвал своего преемника. Неудивительно, что Динмухамед Ахмедович Кунаев назначил Нурсултана Назарбаева Председателем Совета Министров Казахстана.

Очень многое разделяло эпохи Кунаева и Назарбаева. Назарбаев был представителем нового поколения, не знавшего войны, голода.

Пожалуй, если бы Кунаев был ровесником Назарбаева, они бы, возможно, нашли общий язык. Но Кунаев, которому тогда уже перевалило за 70 лет, в отличие от молодого и энергичного коллеги, иначе смотрел на жизнь. Он отлично понимал, что после смерти Брежнева многие, как это, к сожалению, уже не раз бывало при смене генеральных секретарей, захотят пересмотреть свою позицию и по отношению к нему, и по отношению к Казахстану. Переживал, что все успехи и достижения республики, приведшие к росту благосостояния населения, могут предстать в ином свете. Более того, найдутся и такие, кому успехи Казахской ССР и ранее стояли поперек горла, а уж теперь-то они смогут отвести душу. Брежнева нет, руки у них развязаны, можно говорить все что хочешь, не опасаясь, что кто-то его защитит.

В этой ситуации, конечно, лучше всего было оставить свой высокий пост и достойно уйти на пенсию. Но Кунаев был уверен, что, стоит только ему уйти, покоя не будет. Вслед понесется такое… Так было со всеми, кто уходил. Может быть, поэтому он медлил, хотя не раз от него можно было услышать: «Устал, надоело все, доработаю до 75 лет и уйду».

Но мог ли Д. Кунаев, умный и тонкий политик, искренне радеющий за республику, поступить иначе, поддерживая кандидатуру Н. Назарбаева? Не в обывательском понимании смысла вопроса, а по большому счету Гражданина? Я уверена, что не мог Кунаев поступить по-иному. Вспомним карьеру, жизненный путь Назарбаева: не так уж и много было людей, подобных ему, людей, что называется, «от сохи», выросших до крупного руководителя. Не у многих была такая идеальная биография, такое редкостное сочетание личностных черт. Будучи первым руководителем республики, Кунаев был заинтересован, с одной стороны, в умных, духовно развитых, ярких индивидуальностях, с другой – в умелых и талантливых организаторах. У Нурсултана Назарбаева все это было в избытке. Именно поэтому, возможно, и существует двойственное видение проблемы.

Племянник Кунаева Диар, конкретизируя ситуацию, уточняет: «Мне кажется, что основная ставка была сделана на Нурсултана Назарбаева. Об этом я могу судить по неофициальным встречам, которые проходили дома у дяди. Да и в 1984 году, когда Димаш Ахмедович выдвинул его на должность председателя Совмина в Москве, он официально объявил его своим преемником». Важно ли это? В то время подобным покровительством гордились, многие использовали его как личный капитал. Но реакция Нурсултана Назарбаева на подобные замечания отличалась от общепринятой. «Да, безусловно, в новом назначении сыграли свою роль и мнение кого-то из руководителей партии, и воля Кунаева, которому нужны были в руководстве люди, имевшие опыт практической производственной деятельности, владевшие проблемами промышленности республики. Однако, думаю, пройденный мной к тому времени жизненный путь дает мне веские основания полагать, что вырастили меня все же другие люди», – признавался Назарбаев, став главой Казахской ССР.

Нурсултан Назарбаев заблуждался, считая, что Председатель Совмина может существенно менять ситуацию, сложившуюся в республике. Не искушенный в интригах, он был свято убежден, что, пресекая многие неприглядные дела, которые творили и секретари обкомов партии, и руководители министерств, он поможет и стране, и конкретно ее первому руководителю. Он верил, что Кунаев, узнав о злостных нарушениях, обязательно примет меры по их искоренению, накажет виновных в назидание другим и расчистит тем самым сгущавшуюся в Казахстане тяжелую атмосферу затхлости. Руководствуясь благими намерениями, сам привыкший к честному труду, Назарбаев принялся активно разбираться во всех наболевших вопросах. А их к тому времени накопилось предостаточно.

Известно, что «короля делает свита», поэтому не дремало и окружение Кунаева. Как это обычно бывает, каждый стремился по-своему влиять на главу Казахстана, преследуя при этом различные цели. Нурсултан Назарбаев, сам того не подозревая, своими прямолинейными высказываниями и достаточно решительными действиями не раз давал повод к тому, чтобы его образ представал через посредников в глазах Кунаева в искаженном виде. Неудивительно, что Назарбаев так невзлюбил ближайшее окружение Первого, которое приложило максимум усилий, чтобы обострить его отношения с главой государства.

Между тем Михаил Горбачев, заметив перспективного Нурсултана Назарбаева, решил снять Кунаева с поста главы республики на очередном партсъезде Казахстана, который должен был пройти в начале 1986 года.

В феврале 1986 года на ХVI съезде Компартии Казахстана Назарбаев должен был выступить после Динмухамеда Кунаева, который делал отчетный доклад ЦК Компартии Казахстана в уже сложившемся традиционном стиле. Назарбаев как Председатель Совета Министров должен был воспроизвести истинную картину жизни республики, оценить ее и наметить перспективы ее дальнейшего развития. По-разному можно было построить свое выступление. Однако Назарбаев не закруглил в нем ни одного угла.

В отличие от благостного доклада, он резко обозначил вопрос, заявив о том, что в ряде отраслей промышленности сорваны задания пятилетки. Темпы роста объема производства и производительности труда в целом оказались намного ниже запланированных. Договорные обязательства по поставкам продукции не выполнило каждое четвертое предприятие, фондоотдача упала на 15 процентов. По данным обследования, из 334 промышленных объектов, сданных за последние 9 лет, почти половина не вышла на нормативную мощность. В большом долгу осталось и сельское хозяйство, недодав государству за пятилетку 18,5 миллиона тонн зерна, не выполнены задания и по основным видам животноводческой продукции. В строительстве недоосвоены миллиарды рублей капитальных вложений.

Были определены и причины допущенных негативных явлений. Они, по его мнению, заключались прежде всего в уверенности руководителей в том, что все планы будут откорректированы в верхах в процессе их выполнения. Иными словами, психологический настрой руководства, связанный с отсутствием должной требовательности к себе и своим подчиненным, отсутствие государственной плановой дисциплины и привели к тому, что планы оказались нереализованными.

Острой критике подверг Назарбаев и практику внепланового строительства, напрямую связав эту тенденцию со стремлением многих руководителей иметь «престижные» объекты. Особенно ярко она проявилась в Чимкентской, Карагандинской и Восточно-Казахстанской областях. В самой же Алма-Ате был досрочно построен Центральный государственный музей стоимостью 9,3 миллиона рублей, тогда как жилищные объекты для простых тружеников остались недостроенными.

Безбоязненно Нурсултан Назарбаев называет фамилии людей, которые под видом одного объекта, в котором нуждалась область, спешно строили другой, особенно если он предназначался для комфорта руководства республики. Так был обнародован факт строительства в Сарыагаче без документации под видом 12-квартирного дома комфортабельного особняка с люксовыми номерами, обставленного импортной мебелью, дорогими коврами и современной аппаратурой. И первым, кто приехал сюда отдыхать, был председатель Госстроя Бектемисов, который по долгу службы должен пресекать такие излишества в строительстве. Главное, что выявил Нурсултан Назарбаев, – это стремление партийно-государственной элиты жить не по средствам, утверждая свое превосходство над остальными. Его искренне возмущало то, что, находясь у государственной «кормушки», эти люди начинали открыто демонстрировать не личные достоинства, а приближенность к власти. Чем ближе они к ней, тем больше им следует воздавать почестей и привилегий.

Назарбаев видит, как заразителен их пример для других. Их моральный облик, считает он, несовместим с кодексом коммунизма. Сам он, несмотря на то что был руководителем высокого ранга, постоянно ощущал за своей спиной тех, кому были чужды подобные принципы, – рабочий класс.

Не обошел молчанием Назарбаев и злоупотребления в распределении квартир, извечного и жизненно важного дефицита. Это было откровенным попранием принципов социальной справедливости.

Такого рода выступление не было свойственно ни номенклатуре центра, ни тем более республикам, подавленным его авторитаризмом. Необычным оно было еще и потому, что хотел того Нурсултан Назарбаев или нет, но оно было направлено в адрес первого руководителя страны, а значит, не было согласовано с ним. Это делегаты съезда отчетливо поняли и замерли в ожидании реакции со стороны Динмухамеда Кунаева. Тот сидел с каменным непроницаемым лицом. «Скажу честно: лично Кунаева я в этом докладе не затрагивал. Более того, надеялся, что такой резкой постановкой вопросов смогу помочь ему, сумею хоть как-то всколыхнуть инертную массу руководителей, ту трясину, которая рано или поздно окончательно засосет и первого секретаря ЦК. Ведь кроме всего прочего, несмотря на серьезные трения между нами, не угасло во мне, да и сейчас живо, чувство элементарного человеческого уважения к нему», – говорил позже Назарбаев.

Но он затронул его брата, Аскара Кунаева, бывшего в то время президентом Академии наук. Когда Назарбаев дошел в своем выступлении до критики в его адрес, зал замер. Он же прямо заявил, что сегодня эта организация остается вне критики. Не случайно поэтому в Академии наук нет творческой атмосферы, способствующей завоеванию и укреплению позиций казахстанской науки. Но зато процветает атмосфера угодничества и подхалимства. Немудрено, что президент академии, по мнению Назарбаева, давно уже перестал быть руководителем, самоустранился от своих обязанностей. Назарбаев подчеркнул, что научные силы республики не мобилизованы на решение фундаментальных проблем самой науки и народного хозяйства. Ни один институт академии не вошел в состав созданных в стране межотраслевых научно-технических комплексов, не заключил ни одного лицензионного соглашения. Экономическая эффективность одной внедренной разработки по сравнению с началом 80-х годов снизилась почти в два раза.

Обобщая сказанное и обращаясь к Первому секретарю Компартии Казахстана Динмухамеду Кунаеву, Нурсултан Назарбаев сказал: «Пора призвать президента академии к порядку». Он дал ясно понять присутствующим, что перед законом должны быть все равны, независимо от того, чей ты родственник. Такой выпад со стороны Нурсултана Назарбаева был неожиданным для участников съезда. Любопытна их реакция: доклад Назарбаева часто прерывался аплодисментами, а после его окончания после минутной паузы они переросли в овацию. Все почувствовали ветер перемен, всем в то время уже хотелось глотка свежего воздуха. Никогда еще со времен образования Союза второе лицо в государстве так прямо и открыто не критиковало государственную политику партии в лице ее первого руководителя.

Именно в тот день воочию обозначилось противостояние двух колоссов. Один из них олицетворял собою прошлое, за другим было будущее. Тогда об этом лишь догадывались, да и то немногие. Но по тому, что произошло на съезде, стало очевидно всем, что отныне пути Кунаева и Назарбаева как государственных деятелей резко разошлись.

После открытого вызова, который Назарбаев бросил Кунаеву, его окружению, а главное – его времени, политические фигуры в Казахстане приобрели иную расстановку. Назарбаев, обособившись, резко обозначился как единственный претендент на власть после ухода Кунаева. Пока их было несколько, Первый мог быть спокоен. Но как только среди них четко обозначилась фигура Назарбаева, Кунаев повел себя по отношению к нему в привычном и испытанном для того времени стиле. Нет, сам он не предпринимал ничего против Назарбаева, но с его молчаливого позволения на Председателя Совмина республики набросились все, кто хотел выслужиться перед Кунаевым и заработать дивиденды. На Назарбаева начали собирать компрометирующие материалы.

«С этого дня вокруг меня развернулась настоящая травля, – вспоминает Нурсултан Назарбаев. – Не хочу описывать подробности, мягко говоря, неэтичных средств той массированной атаки, которой я подвергся… Скажу только, что за три недели, прошедшие между XVI съездом Компартии Казахстана и XXVII съездом КПСС, на меня сочинили 53 жалобы-заявления, которые тщательно проверялись всевозможными комиссиями». И все это под лозунгами гласности, открытости, которые должны были «очистить» моральную атмосферу.

Назарбаева обвиняли в карьеризме, считая, что он любой ценой стремится «свалить» Кунаева и занять его место. Казахстанское общество раскололось надвое: одни были убеждены в том, что Назарбаев и выступившие за ним следом на съезде с критикой секретарь ЦК Компартии Казахстана З. Камалиденов, секретари обкомов партии Е. Ауельбеков и Ю. Трофимов напрасно «шельмуют» «великого сына казахского народа», другие же свято верили, что предстоит новый виток духовного и политического развития страны, что будущее за людьми новой формации, к каковым и относили в первую очередь Нурсултана Назарбаева. Правда, их было еще немного, но они были и сумели в трудную минуту протянуть ему руку помощи.

Но у Михаила Горбачева Нурсултан Назарбаев пользовался большим авторитетом. Одним из тех, кто также поддерживал Нурсултана Назарбаева, был и заместитель редактора газеты «Правда» Дмитрий Валовой, по тем временам фигура немалая. Сразу же после выступления Назарбаева на съезде он вместе с Петрушовым опубликовал на базе доклада острую статью «Время требует» (19 февраля 1986 года). Подытоживая сказанное премьер-министром Казахстана и сформулировав вопрос: «В чем же причины отставания и просчетов, допущенных в республике?» – статья дала следующий ответ: «Главное, что порождало недостатки, – некритическое отношение к сделанному, склонность к преувеличению достигнутого, нежелание замечать отрицательные явления».

Эту статью Динмухамед Кунаев назвал тенденциозной. Да, знал Кунаев, что приходят его последние дни пребывания у власти, но не торопил события.

В этой ситуации неприглядную роль сыграл Михаил Горбачев. Именно с этого момента сущность характера Генерального, его истинное лицо начали отчетливее проясняться в неблагоприятном свете для Назарбаева и его сторонников. Их неприятно удивила позиция генсека (а вернее – отсутствие таковой): разглагольствуя о том, что нужны новые люди для проведения в стране реформ, он в то же время не решился на XXVII съезде КПСС омолодить состав Политбюро ЦК. В него были избраны почти все прежние государственные деятели, среди которых был и Динмухамед Кунаев. Последний был вновь избран первым секретарем ЦК Компартии Казахстана. И хотя Назарбаев очень корректно выступил на этом съезде, травля его после избрания Кунаева приняла еще более изощренные формы. «Дело дошло до того, что крупным должностным взяточникам, которых легко подвести под «вышку», предлагали назвать Назарбаева в числе взяткополучателей, за что обещали спасти от высшей меры и скостить срок. К счастью, никто на это не пошел… Кунаев неоднократно официально ставил вопрос об освобождении Назарбаева от поста главы правительства, но в ЦК КПСС поддержки не получил».

Удивительно, но чем больше становилось компрометирующих слухов в республике о Нурсултане Назарбаеве, тем быстрее он набирал очки в свою пользу. Народ, всегда своеобразно относящийся к власти, был полон сочувствия к Назарбаеву. Вакуум вокруг него, образовавшийся со времени его выступления на ХVI съезде КП Казахстана, начал заполняться молодыми людьми, в глазах которых он стал символом обновленного мышления, нового уровня развития национального самосознания. Назарбаев и сам лишь смутно догадывался о той роли, которую ему уготовила судьба.

Меж тем отношения между двумя первыми людьми в республике становились все более напряженными. О совместной работе им уже не приходилось говорить. Вопрос стоял так: кто-то один из них будет сохранен Москвой. Кто? Думается, Кунаеву на какое-то время изменила интуиция. Умный и тонкий политик, он не мог не знать, что рано или поздно ему придется уйти. Но вместо того чтобы, реально оценив складывающуюся ситуацию, подумать о том, что будет с республикой после его ухода, Кунаев постарался убрать конкурента. К сожалению, он, мудрый человек, увидел в Назарбаеве не соратника, а соперника, претендующего на место главы государства. Он забыл, что когда-то и сам был молод, полон сил, энергии. И так же прогрессивно для тех времен, как и сегодня Назарбаев, смотрел на свой родной Казахстан, желая ему лучшей участи.

Кунаев понял, что время его ушло. Надо было уходить на пенсию. Поехал в Москву и вручил Горбачеву заявление.

А в это время Нурсултан Назарбаев вернулся в Алма-Ату после поездки с Председателем Совета Министров СССР Н.И. Рыжковым по нефтяным и газовым месторождениям Казахстана. Как только он увидел Кунаева, сразу понял: что-то должно произойти.

Позже в Москве он с удивлением узнает: когда Горбачев поинтересовался у Кунаева, кого можно предложить на должность первого секретаря ЦК, тот якобы ответил, что нужно пригласить кого-нибудь со стороны, так как среди местных руководящих кадров достойных нет. «Не могу понять – неужели личная обида или даже злость могла оказаться выше интересов собственного народа?» – резюмирует Назарбаев. Теперь трудно сказать, как было дело в действительности: говорил ли Кунаев Горбачеву, что в Казахстане у него нет достойных преемников и что на этот пост нужен человек со стороны. Зная истинное лицо Горбачева, его виртуозную изворотливость, можно предположить, что такого разговора могло и не быть.

В этой ситуации много непонятного. Но явно одно: как мог Кунаев, который должен был быть очень настойчивым в этот момент, тем более что ему вроде бы и терять-то уже нечего, вдруг робко спрашивать у Горбачева, кто будет вместо него секретарем в Казахстане? У меня сложилось впечатление, что позже он и сам, может быть, неосознанно, интуитивно почувствовал свою вину в том, что не проявил настойчивого интереса к будущему своей страны. Вину, в которой он до конца дней своих так и не признался даже самому себе. Он замкнулся на своих личных переживаниях, и все, что им было сделано для Казахстана, да и сам Казахстан он легко отдал на откуп Горбачеву.

11 декабря 1986 года состоялось заседание Политбюро, уже без участия Кунаева, на котором было принято судьбоносное для того решение. А 16 декабря состоялся Пленум ЦК КП Казахстана. Секретарь ЦК КПСС Г. Разумовский огласил решение Политбюро об уходе Кунаева на пенсию и произнес добрые, но казенные слова в его адрес. Первым секретарем ЦК избрали Геннадия Колбина, работавшего первым секретарем Ульяновского обкома партии.

Никто из казахстанцев, вплоть до верхнего эшелона власти, даже не предполагал, какую замену Кунаеву нашел Горбачев. Очевидно, центр полагал, что республики по-прежнему остаются их вотчиной и можно, не советуясь ни с кем, назначать и менять там руководителей по собственному усмотрению, на свой вкус. ЦК Компартии Казахстана, например, даже не был поставлен в известность о том, кто предназначался на должность его первого руководителя. И Динмухамед Кунаев, и Нурсултан Назарбаев узнали о новом руководителе КП Казахстана вместе со всеми казахстанцами.

Вот что пишет об этом Назарбаев. «Только 15 декабря, за день до назначенного организационного пленума, у трапа прилетевшего из Москвы самолета мы узнали, что на этот пост рекомендуется Г.В. Колбин… Скажу, что такой подход к важнейшей проблеме, по сути – к будущей судьбе Казахстана, просто ошеломил членов Бюро ЦК Компартии республики. Все впали в такое загипнотизированное состояние, что никому даже не пришла в голову естественная мысль о необходимости, хотя бы «ради протокола», обсудить предложенную кандидатуру на заседании бюро. Собственно говоря, и обсуждать было нечего – никто из нас его толком не знал. В такой же завороженной обстановке прошел и Пленум ЦК Компартии, вся процедура которого заняла 18 минут. Все подняли руки, и первым секретарем ЦК стал Колбин. Вновь восторжествовал синдром бездумного послушания центру, синдром казарменной психологии. Никто не задумался о последствиях, а они не заставили себя ждать».

Вполне уместно допустить, что если на первых порах Динмухамеда Кунаева и тешила мысль о том, что ни Нурсултан Назарбаев, ни кто-то другой из республики не займет освобожденное им место, но и его до глубины души задела процедура «вхождения во власть» нового Первого, которая была предложена руководством ЦК КПСС. Немудрено, что казахстанцы расценили тайное назначение Колбина как оскорбление их национальных чувств. «17 декабря около 11 часов утра, – вспоминал Кунаев, – мне позвонил второй секретарь ЦК КП Казахстана О. Мирошхин и попросил приехать в ЦК. На мой вопрос: «Чем вызвано? Ведь я на пенсии!» он ответил: «На площади собралась группа молодежи. Они требуют разъяснить решение прошедшего Пленума ЦК. Было бы хорошо вам выступить перед собравшимися и объяснить суть дела».

«Хорошо, – ответил я и спросил: – Согласен ли Колбин?»

Данный текст является ознакомительным фрагментом.