1987-й

1987-й

Наступивший 1987 год стал, по сути, началом новой эры. В стране появилась гласность. Отныне передачи западных радиостанций, которые еще недавно называли «мутными волнами эфира», перестали глушить.

Еще 26 сентября 1986 года КГБ перестал глушить передачи радиостанций «Голос Америки» и «Би-би-си», направив все силы на «Свободу» и «Немецкую волну». Госбезопасность видела в них серьезную угрозу для режима, поэтому радиостанции-«глушилки» создавали электронный шум, похожий на воздушную тревогу. Генераторы шума работали круглосуточно, и так в течение нескольких десятилетий. Но поскольку они имели небольшой радиус действия, то в сельской местности «вражеские голоса» можно было слушать практически без помех, помимо этого практиковались и другие уловки. По статистике «вражеские голоса» в СССР слушали до сорока миллионов человек. Эти передачи были для советских людей единственным источником информации, свободной от советской пропаганды. В них ведущие рассказывали о преимуществах демократии и рыночной экономики, правах человека и либеральных ценностях, звучало много зарубежной музыки и развлекательных программ. Отныне все «горячие» новости страна стала узнавать не только из новостей радио «Свобода», «Голоса Америки» и «Немецкой волны», но и из сообщений советской прессы, радио и телевидения. Но это было только начало. Лишь в конце 1988 года Советский Союз полностью отказался от глушения «вражеских» станций.

Это позволило М. С. Горбачеву в 1991 году без особых помех узнать о событиях в Москве: находясь под домашним арестом в Крыму, он слушал «Би-би-си», «Голос Америки» и «Свободу»…

Виктор Цой по-прежнему работал в «Камчатке», поскольку в стране всё еще преследовалось тунеядство.

Джоанна Стингрей: «Тогда Виктор зарабатывал на жизнь, работая кочегаром, с вечеринок уезжал до часа ночи, чтобы успеть в метро, денег на такси у него не было. Но вот пришла гласность, его стали показывать по телевизору, а в газетах стали писать о выдающемся рок-певце Викторе Цое. Однажды он рассказал мне, как к нему в кочегарку пришел человек и стал орать, что ему, дескать, холодно, почему плохо топят… Виктор повернулся к нему лицом, и этот человек вдруг спросил: “Ты же Виктор Цой, известный певец. Что же ты здесь делаешь?” “Это моя работа”, — ответил Виктор. Тот человек сказал, что это просто невероятно. Я как-то спросила Виктора, почему он продолжает работать в кочегарке, и он мне ответил, что ему это нравится. Вероятно, работая, он уверенно себя чувствовал, это делало его проще и ближе к людям. Именно тогда я поняла, почему его песни значили так много для такого большого количества людей…»[245]

По воспоминаниям многочисленных приятелей Виктора, во время работы в котельной у Цоя возникала масса интересных идей, настроение в обществе этому вполне способствовало. Например, Рашид Нугманов рассказывал, что однажды Виктор загорелся идеей выпуска подпольного рок-журнала со звучным названием «Згга». В нем предполагалось публиковать всевозможные мистификации и небылицы о рок-группах, включая «КИНО», и странные выдуманные рассказы под видом фактов и репортажей с места событий, которых никогда не было, или рецензии несуществующих рок-альбомов, концертов и записей, чтобы фаны за ними гонялись впустую. Всё это в то время считалось стильным и модным. По словам друзей Цоя, это было одной из неотъемлемых черт раннего Цоя — когда правда и ирония тесно переплетались.

Именно в «Камчатке» 17 февраля 1987 года Виктор Цой написал свой знаменитый впоследствии рассказ-фантасмагорию «Романс», текст которого увидел свет лишь летом 1997 года благодаря Марьяне Цой…

Как уже было сказано выше, несмотря на объявление сверху информационной свободы, власти на местах отстаивали прежние порядки… Но группе «КИНО» до этого не было никакого дела.

Впереди была «Группа крови»…

В марте 1987 года Цой с Каспаряном отправились в подмосковный город физиков-ядерщиков Дубну, где в кинотеатре «Мир» отыграли концерт, закончившийся беседой со зрителями, записи которого сохранились и недавно были изданы.

После концерта в Дубне группа поехала в Миасс, а 8 марта 1987 года группа «КИНО» прибыла в Челябинск, где, судя по многочисленным воспоминаниям очевидцев, концерт пытались запретить. Ситуацию, по словам Марьяны Цой, спасли «зри-тел и, начавшие ломать в зале стулья». Стулья на самом деле не ломали, а вот дверям ДК досталось…

Юрий Каспарян: «У нас был концерт в городе Миасс, и потом нас отвезли в соседний город Челябинск. А там решили прикрутить краник и устроили заседание партбюро или заседание обкома. И часа два или три они решали, что делать, жестко тормозили концерт. От этого возникли какие-то трения с народными массами»[246].

Местные любители рок-н-ролла, устроившие концерт в зале Челябинского университета, подпольно продавали билеты желающим послушать «КИНО». Это были не совсем билеты, а заменяющие их праздничные открытки со специальной печатью. Городская комсомольская организация, не доверявшая студенческому объединению, пристально наблюдала за организацией мероприятия. И как только музыканты «КИНО» появились у дверей университетского Д К и были окружены восторженными поклонниками, комсомольские вожаки засуетились. Повод для отмены концерта был найден мгновенно. «Компетентные органы» придрались к документам, которые у музыкантов были оформлены не так, как считали нужным в Челябинске, хотя на самом деле Цой предъявил официальные «литовки» на все песни. Концерт был отменен. Опасаясь реакции студентов, к главному корпусу политеха местные власти подтянули чуть ли не весь гарнизон челябинской милиции, во главе с областным начальством, но публика оказалась сильнее — студенты оттеснили милицию и выломали тяжелые дубовые двери ДК. После фактического разгрома зала комсомольские идеологи сдались. Концерт состоялся.

Юрий Каспарян: «Произошел разгром зала. В результате они согласились, нам как всегда было всё равно… Хотя, во всяком случае для меня, это было свежо. Как Виктор отнесся к этому? Ну как к этому можно отнестись? Ну, траблы какие-то. Он что-то высказывал такое, конечно. Такие моменты происходили потому, что не было организации гастрольной деятельности совершенно, практики не было…»[247]

Двадцатого марта 1987 года Виктор Цой выступал в Концертном зале Симферопольского музыкального училища им. П. И. Чайковского.

Ирина Легкодух: «Это было, по-моему, в тот год, когда “Асса” снималась. Витя жил в Ялте, в гостинице “Украина”. Пошел снег, съемки остановили. И он сидит в гостишке без денег. Совершенно. И чахнет. Мы ему в Симферополе устроили “творческую встречу”. Чтоб деньги собрать. В музучилище (сейчас консерватория). Там сцена очень высокая и большая, для симфонических оркестров. Поэтому сделали так: для удобства и чтоб время сократить, я сидела в зале с микрофоном и читала записки, которые мне по рядам передавали, а Витя одиноко сидел на сцене, пел песни под гитару и отвечал на вопросы, которые я зачитывала. Называлось это “Встреча со зрителями”, так как Цой за неделю просто никак не успевал подготовить полноценную программу и группы с ним не было. Меня поразило, что зал был битком набит, мы ведь даже толком рекламу не успели сделать, а на одного-единственного Цоя собрался огромный зал украинского театра. Виктор пел, отвечал на вопросы, я сидела в центре зала и “фильтровала” записки. Самый роскошный вопрос был такой: “Скажите, пожалуйста, что означает ‘у-у-у транквилизатор’?” Виктор, даже не задумываясь, ответил: “У-у-у — это бессмысленный набор звуков, а транквилизатор — это лекарство”…»[248]

В конце мая 1987 года на Красной площади в Москве приземляется самолет немецкого спортсмена Матиаса Руста. Это стало самой ошеломляющей новостью для советских людей. Легкий четырехместный самолет вторгся в советское воздушное пространство, пролетел несколько тысяч километров и спокойно приземлился на Большом Москворецком мосту.

Руст вылетел из Хельсинки и с отключенными приборами незамеченным пересек советскую границу. После этого его несколько раз обнаруживала служба противовоздушной обороны, но он исчезал с радаров и уходил от преследования. Он хотел посадить самолет в самом Кремле, но, убедившись, что там нет подходящей площадки, решил приземлиться перед Покровским собором. Площадь была заполнена гуляющими, и Руст с включенными посадочными огнями несколько раз пролетел над их головами, помахивая крыльями. В ответ они махали ему руками и улыбались. Руст утверждал, что его полет был призывом к дружбе между народами. Но военные увидели в этом провокацию западных спецслужб. После этого «авиашоу» министр обороны Сергей Соколов и начальник ПВО Московского округа Александр Колдунов были сняты со своих постов. Страна была потрясена.

Об этом говорили все. Кроме, наверное, музыкантов группы «КИНО». Цой даже не заметил приземления Руста, чем лишь подтвердил свое полное равнодушие к политически значимым событиям. Гораздо больший интерес у него вызывали иные мероприятия…

Вот как вспоминает то время известный петербургский художник и искусствовед Андрей Хлобы-стин: «Как-то с Тимуром и с Курехиным идем в “Сайгон” и встречаемся там с Цоем, и за столом у нас беседа идет. И вот, помню, кто-то к нам подходит и так важно говорит Цою: “А давай я на твоем концерте (а это были уже времена перестройки) запущу какие-нибудь самолетики Руста?” Цой с таким презрением отворачивается и так из себя: “Пффффф…” — и ничего на это не говорит вообще. К политике у нас было такое презрительное отношение всегда…»[249]

Сам же Цой в одном из своих интервью сказал: «Я не очень интересуюсь политикой, но мне, как и всем, хочется нормально жить»[250].

Весной 1987 года в ДК рижского Института инженеров гражданской авиации состоялся концерт курехинской «Поп-механики» (совместно с Westbam, одним из самых успешных и популярных диджеев Германии) при участии всех музыкантов группы «КИНО». Позже это выступление было издано как альбом «Populamaja Mehanika Feat. Westbam — Live At Riga».

Максимилиан Ленц, он же Westbam, основатель и владелец Low Spirit, в одном из интервью рассказывал: «Мы познакомились с Курехиным в Риге в 1987 году, где я наблюдал работу диджеев с кассетными записями. Сергей как раз в то время выступал в Латвии с “Поп-механикой”, и он предложил мне выступить в роли диджея на концерте на следующий день. Я согласился. Наш концерт был записан на магнитную ленту, которую буквально до дыр заслушивали самые разные люди в Берлине… Проект с Курехиным оказался популярным в Германии благодаря передаче на телеканале Neue Deutche Welle, а также благодаря миксам, сделанным с этой рижской кассеты»[251].

Количество участников рижской и ленинград-ской записей просто не поддается подсчету. Помимо Сергея Курехина, Максимилиана Ленца, Виктора Цоя, Юрия Каспаряна, Игоря Тихомирова, Георгия Гурьянова, Александра Ляпина, Сергея Бугаева и Тимура Новикова, это еще более десятка человек, о многих из которых просто позабыли, даже о Гаркуше, который читал текст во время концерта в Риге. Он стал переломным для российской музыки того времени. Мало кто из нынешних клабберов задумывался: а когда в Петербурге впервые заговорили о техно? Произошло это как раз в 1987 году в Риге. После этой встречи берлинские диджеи потянулись в Санкт-Петербург, и это породило совершенно новое течение в рок-музыке…

Надо сказать, что технику микса в 1980-е активно применял Сергей Курехин, но он принадлежал к джазовой школе, к эпохе авангарда, a Westbam представлял нечто совершенно неизведанное. Питерским модникам, в частности Георгию Гурьянову и Виктору Цою, ситуация — диджей за вертушками — показалась жутко забавной. Кстати, по словам Гурьянова, Цой был абсолютным адептом электроники, человеком ритма. «Витя ничего общего не имел со всеми упырями, рок-н-ролльщиками, бородачами и прочими уродами. Витя был всегда со мной»[252].

Третьего июня 1987 года группа выступила на очередном, пятом рок-клубовском фестивале (в последний раз) в Ленинградском дворце молодежи со своей новой программой «Группа крови».

Пятый рок-фестиваль в корне отличался от предыдущих. Прибавилось респектабельности. Появились афиши, программы, аккредитационные карточки, была разрешена фото- и видеосъемка. Впервые проводил фестиваль не сам рок-клуб, а клуб «Фонограф» Дворца молодежи (который, правда, отличался от административно-технической секции рок-клуба только названием, в остальном даже по личному составу был его полным аналогом). Впервые было оформлено фойе — стендами с фотографиями групп и огромными листами ватмана с названием «Стена демократии». На них желающие могли написать свое мнение о выступающих.

Как ни странно, но, получив за свое выступление специальный приз «За творческое совершеннолетие», обычного одобрения от публики группа «КИНО» не дождалась. Даже несмотря на то, что песня «Легенда» была названа одной из лучших песен фестиваля.

Теплое место, но улицы ждут

Отпечатков наших ног.

Звездная пыль — на сапогах.

Мягкое кресло, клетчатый плед,

Не нажатый вовремя курок.

Солнечный день — в ослепительных снах.

Группа крови — на рукаве,

Мой порядковый номер — на рукаве.

Пожелай мне удачи в бою, пожелай мне:

Не остаться в этой траве,

Не остаться в этой траве.

Пожелай мне удачи, пожелай мне удачи!

Марьяна Цой: «Это было обидно для Вити, который любил эти песни и даже строил по поводу них определенные планы… После того как его не поняли, он обиделся — не на кого-то конкретно, а на весь Питер»[253].

Юрий Каспарян: «Я не помню зрительского разочарования на пятом фестивале рок-клуба. Я не помню, чтобы все сидели и молчали. У нас никогда не было провальных концертов. Может быть, просто не так громко кричали, как, например, хотелось бы Марьяне…»[254]

Роман Смирнов: «Что-то невероятное было в составе “КИНО”… Два барабанщика, две бас-гитары… В зале не бесновались по инерции. Слушали. Закончил Цой один. “Легендой”. А после концерта я увидел его одного, сидящего в фойе с закинутыми на стол ногами. Он был выпивши. За его спиной висели плакаты с названиями выступающих групп, каждый мог поиграть в демократию и написать, что думает о той или иной группе. На афишах виднелось: “‘КИНО’ — говно”. Рядом: “Из всех искусств важнейшим является искусство группы ‘КИНО’”…»[255]

Андрей Хлобыстин: «Я помню концерт в ЛДМ, после него “киношники” вышли на какую-то застекленную террасу и играют в какую-то неведомую игру, подкидывая мячик ногами… Хаки-сак, кажется, называется… Вся молодежь на них, затаив дыхание, смотрит… Еще тогда была такая штука, типа перестроечная затея, стенгазета некая, и все-все приклеивали туда что-то, писали туда всякие пожелания. И я помню, там было написано: “Сравнится вряд ли кто с тобой — наш дорогой товарищ Цой”.

Я помню, что мы с Аллой ходили на этот концерт и были поражены его песней “Следи за собой”. У нас было с собой две бутылки вина, и когда Цой шел между рядами в зале, мы вручили ему одну бутылку белого сухого. Мы были искренне восхищены им. Он принял, благодарно кивнул так довольно…»[256]

Владимир Рекшан: «“Санкт-Петербург” играл в одном концерте с “КИНО” на фестивале рок-клуба в 1987 году в ЛДМ, на Петроградской стороне. Этот фестиваль представлял собой настоящую вакхическую вакханалию. Было предощущение скорой победы, сотни зрителей бродили вокруг ЛДМ счастливые и нетрезвые. Я мог бы тут наврать и сказать, что после концерта мы беседовали с Витей за кулисами и я передавал ему тайны песенного мастерства, но такого не было. Помню только, что мы с ним оказались в каком-то пространстве с окнами до потолка. Сидели, положив ноги на стол, сильно хмельные. Цой стучал кулаком по столу, а я выл дурным голосом, не помню, какую песню…»[257]

Пятый рок-фестиваль был последним для Цоя. Больше группа «КИНО» в фестивалях Ленинградского рок-клуба участия не принимала. Вообще, с 1987 года Цой стал постепенно отдаляться от Питера.

Летом продолжались съемки документального фильма питерского режиссера Алексея Учителя с претенциозным названием «Рок», в который режиссеру удалось заполучить Цоя. Вообще, подобное внимание режиссеров к личности Цоя было закономерным. Они не могли не видеть харизму лидера группы «КИНО»…

Алексей Учитель: «“Рок” начинался для меня с Виктора. Все действующие лица фильма (кроме, пожалуй, Гребенщикова, которого я немного знал) откровенно мне не доверяли, как не доверяли тогда вообще документалистам и прессе. И связываться со мной не хотели. К Цою же вообще подступиться было невозможно. Тогда я, признаюсь, вынужден был пойти на уловку. Разведка мне донесла, что Марианна Цой ищет работу. Мы ей предложили пойти в нашу съемочную группу администратором. Благодаря этому нам и удалось попасть в ту самую знаменитую нынче кочегарку и поставить там камеру.

Но договоренность с Виктором была жесткая. Трое суток мы снимаем всё подряд, ни во что не вмешиваясь. После этого Цой отсматривает весь материал. И если что-то ему не понравится — он посылает нас подальше, а информацию обо всём этом передает по цепочке другим музыкантам. Так и сделали. Мы отсняли — Виктор одобрил. После этого все остальные рок-группы принимали нас уже как своих…»[258]

Через неделю после своего 25-летия Цой вместе с Каспаряном и Марьяной поехали в Тулу на музыкальный «Фестиваль молодежной музыки», куда группу «КИНО» пригласила Лариса Фирсова, временно исполнявшая обязанности директора ДК профсоюзов. В Туле «киношники» провели 27 и 28 июня 1987 года…

Двадцать восьмого июля 1987 года Цой выступил с концертом в Желтых Водах. Город Желтые Воды Днепропетровской области — урановая столица бывшего СССР, а теперь Украины. Там располагается крупный уранообогатительный комбинат.

Тогда в Желтых Водах работало много молодых специалистов-химиков, окончивших лучшие химико-технологические вузы Москвы и Ленинграда. Они приезжали на комбинат по «комсомольским путевкам».

Выступление проходило в кинотеатре «Мир». Концерт организовал знакомый Цоя — Анатолий Простаков, дома у которого и ночевал Виктор. Сохранились две неплохие записи выступлений Цоя в Желтых Водах — одна с концерта в «Мире», вторая — домашняя, сделанная в квартире Простакова. Сохранились и уникальные фотографии, сделанные во время той поездки Цоя фотографом Юрием Холмогорским, которые Анатолий Простаков в 1992 году передал Юрию Белишкину. Позже на их основе был выпущен широко известный «Случайный фотоальбом».

Во время летнего Московского кинофестиваля «КИНО» было приглашено в знаменитый «ПРОК» (Профессиональный клуб), который работал в Доме кино. В те дни Москва, как никогда, влекла иностранцев, и на фестиваль не требовалось приглашать мировых звезд по два раза. В рамках работы «ПРОКа» проходили жаркие политические дискуссии, после которых допоздна игрались рок-концерты.

Финский тележурналист Рейо Никкиля со своим напарником Кристианом Вальдесом оказались единственной телевизионной группой, снявшей концерт «КИНО». Кристиан снимал видео, а Рейо писал звук на новейшем оборудовании. Ныне фрагменты этого выступления можно увидеть в Интернете.

По воспоминаниям очевидцев, в частности Александра Липницкого, на этом концерте Гурьянов и Африка доставили залу огромное удовольствие своей энергичной, бесшабашной манерой «выделять» ритм, а вот самому Липницкому несколько неприятных минут доставили разборки со Стасом Наминым, которому «киношники» разорвали все пластики на ударной установке.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.